Часть 18 (1/1)

И... Прошу вашего внимания: Митч Грасси! Да что же это такое? Митч ворочается в большой, просторной кровати, периодически дёргано хватает руками одеяло, то открывает, то закрывает глаза и совершенно не может заставить себя уснуть. Мысли, как пчёлки, жужжат в его головушке. И долбаный запах мяты... Он везде, просто повсюду! Его так много, что иногда становится трудно дышать, он заполняет лёгкие, дурманя разум. Митч чувствует его почти физически, как он сначала приятно холодит, пробираясь под кожу и раздражая нервные окончания, а потом как этот холод нарастает, постепенно и незаметно, распространяясь по телу. И вот наступает тот момент, когда мозг теряется, это секундное ощущение, когда холод кажется жарой, а кипяток — льдом. И парень горит, полыхает в этом пожарище, не понимая, что происходит. А потом раз — и всё резко прекращается, чтобы начаться заново. И так снова, и снова, по кругу. Он ворочается в кровати минут десять, тщетно предпринимая попытки уснуть. И только спустя ещё некоторое время до него, наконец, доходит, почему вокруг так много этого запах: просто подушка, простынь, одеяло — всё благоухает мятой. Митч мгновенно понимает, что точно такой же запах он когда-либо ощущал рядом только с одним человеком. Рядом с тем, кто сегодня спас его жизнь, а после приютил в этой квартире, и кто сейчас спит в комнате за стеной. Митч тихонько хмыкает; он ошибался: это был не гель для душа и не парфюм, это кондиционер для белья.Вот, что он всё это время ощущал рядом с Ларой. Митч поглядел на дверь: она закрыта, но прямо за ней, в гостиной на диване, сейчас наверняка лежит это слегка нелепое, но почему-то милое, длиннорукое и длинноногое существо с коротким рыжим пожарищем на башке и рыжими плевками солнца по всему еблету. Как она ещё не сгорела? Но от её одежды, скорее всего, как обычно пахнет свежестью и мятой. Ходячая, блять, антитеза!.. Руки у неё сухие, это Митч помнит, но, интересно, они сейчас холодные или горячие? Грасси невольно вспоминает, как сегодня засмотрелся на шею Лары, разглядывая бледную, почти светящуюся тонкую кожу и представляя там кадык. И он сразу же мысленно хлопает себя по лбу: ну с чего такая дурь опять в голову лезет? Всё страньше и страньше... С другой стороны, она ведь не похожа на девушку: у неё же совсем нет мягкой и нежной женской груди, бёдра такие узкие, а плечи широкие, и грудная клетка просто огромная. А ещё она ужасно высокая, вся такая подтянутая, её ладони твёрдые и большие, а ноги обольстительно длинные и худые. Её точно можно принять за симпатичного парня. Ёбаная маскулинность. Хотя внешность Лары не то чтобы очень аккуратная или привлекательная, и точно не соблазнительная. Скорее она просто интересная, местами забавная и несуразная, но всё-таки милая. Эклз как была, так и остаётся курносой, веснушки рассыпаны по ней, как бисеринки, о её скулы можно порезаться, а ресницы и брови светло-рыжие, на фоне бледной, как молоко, кожи они почти незаметны. Это всё точно не слишком привлекательно. Но что-то в ней всё равно интересно, может, её выражение лица? Или блеск в карих крапчатых глазах? Митч реально забывал о половой принадлежности Лары, когда засматривался на подтянутое тело девушки, или на её мощные руки. А на последние у Грасси точно фетиш, пора бы признаться в этом хотя бы себе самому.Ох, милый мой Митчи, у тебя, видимо, едет крыша! А у неё было много парней? А девушек? Пока что из всех её рассказов Митч выловил только имя какой-то Анжелы, которая покупала много барахла и продуктов за счёт Лары, но при этом херовенько готовила. И, судя по всему, разошлись они не самым приятным образом. А, интересно, с кем Эклз больше нравилось трахаться? С девушками? Или с парнями? А встречаться? С девушками, скорее всего, Лара чувствовала себя сильной, чувствовала своё превосходство. И наверное, ей это очень даже нравилось. В голове у Митча всплыли воспоминания и картинки с Эклз, страстно и напористо целующей ту блондинку из клуба. А как ей с парнями? Некомфортно из-за потери доминирования? Или она находила для них компромисс? Хотя Грасси без проблем мог представить, как Эклз с лёгкостью зажимала бы громилу-Скотта, приподнимала его на руках и по-собственнически лапала за талию, а может и не только там. В ней для всего этого достаточно и роста, и силы, и уверенности. Блядь, она же женское альтер-эго Генри Кавилла, ёбаный человек из стали! И лицо у неё вечно кирпичом, серьёзное до ужаса. Стратег, блин. Но, между прочим, картинка Лары, пристающей к Хоуингу, парню почему-то совсем не понравилась. Ну, Митчи, а вот это уже совсем ненормально. А ему всё так же не спится, а мысли донимают, а руки странно чешутся и зудят, а лёгкие схватывают раздражающие спазмы. Митч даже не понял, когда и как встал с кровати, откинув одеяло, и как оказался у двери. Чёрт возьми, как?! А главное, зачем?! Ладно, он просто посмотрит. Пройдёт тихонечко мимо, удовлетворит своё любопытство и успокоит эту непонятную тревогу. А если что, то просто притвориться, что вышел за водой или в туалет.Ладно.Не важно. И, ёб вашу мать, всё конечно же пошло немного не по плану! Хотя, конечно, когда у него что-нибудь шло по плану, если этот план вообще был? Митч чуть не закричал, когда, дрожащей рукой повернув ручку и только приоткрыв дверь, он почти наткнулся на девушку, видимо тоже собирающуюся зайти к нему. Лара, к слову, выглядела не менее удивлённо. Судьба просто издевается над ними! Мда... У Эклз в этот момент такие огромные, расширившиеся глаза, до странного выразительные в квартирной полутьме и с милыми отблесками в них, как у каких-то анимешек, а её волосы остались растрёпанными, торчащими в разные стороны в творческом беспорядке, подобно лариному же дому и его состоянию. Хотя, Грасси сразу подумал, что он выглядит абсолютно точно так же — поражённо и даже чуть испуганно. Девушка тоже одета в одну из своих огромных мужских футболок, только вот Ларе она совершенно впору, даже натягивается на плоской грудной клетке, демонстрируя слегка торчащие соски. У Митча от этого зрелища, а, может, и от всего её внешнего вида закружилась голова. Одного взгляда в глаза напротив оказалось достаточно, чтобы всё тело вдруг неистово прошибло током, а от горла до кончиков пальцев на ногах прошла волнительная дрожь. Грасси, почти не соображая, решил мельком осмотреть её руки, вызывающие в нём столько противоречивых ощущений, и наверное именно это стало последней каплей в их общем болоте, затягивающем в свои тёмные глубины. Всё вокруг вдруг заискрило. Электричество вырубилось к чёрту. Он серьёзно не особо понял, кто из них первый начал, и кто сделал этот шаг. Просто руки у Лары такие длинные, мускулистые и всё-таки холодные, ладони восхитительно жёсткие, сильные и властные, а губы твёрдые и огненно-горячие, что на остальное оказалось пофиг. По-фиг. Срать с высокой колокольни, в подробностях они потом разберутся, а вот здесь и сейчас важным было только то, как Эклз с разбегу впилась губами в шею Грасси, прямо в кадык, не то целуя, не то кусая его. Её руки крепко и резко обхватили узкие, стройные бёдра парня, прижимая как можно ближе и плотнее к себе, а у Митча просто закатились глаза, ибо это о-ху-ен-но! Его руки сами взметнулись вверх, пальцами зарываясь в рыжие жёсткие волосы, сжимая и оттягивая их. Безумие, это просто потрясающее безумие, но он почему-то не против. Они ведь даже не поцеловались, ничего такого. Просто девушка схватила его в свои руки, проходясь огромными холодными ладонями вверх-вниз по его бёдрам, которые закрывали только её же футболка и бельё Митча, и начала целовать, кусать, засасывать шею парня, оставляя на ней мокрые следы и красные отметины. А Митч всего лишь стал ворошить её волосы руками, перебирая и оттягивая пряди, и, чёрт возьми, почему это всё так приятно?! Какой-то сбой в его голове, или он реально сейчас возьмёт и возбудится из-за действий какой-то женщины? Где его сраная гомосексуальность, верните, пожалуйста, на место, ибо Митч запутался. Грасси приоткрыл глаза и опустил взгляд на рыжую макушку у себя под подбородком. Будто почувствовав это, Лара оторвалась от его шеи с очень пошлым причмокиванием, распрямилась, открыла свои глаза и посмотрела на него в ответ. Её губы покраснели, стали чуть более пухлыми и важными, они блестят в полутьме капельками слюны, а рот приоткрылся. Щёки Эклз залились краской, только теперь не от смущения, как обычно, а от нехилого такого возбуждения. И эти карие глаза, слегка нездорово блестящие, смотрят на Митча так просяще, но при этом так властно и страстно, что он окончательно делает вывод: проблема точно не в нём, а в Ларе, блять, Эклз.Это с ней что-то не так. Грасси сам подался вперёд и вверх, привставая на носочки и уже второй раз утягивая девушку в глубокий поцелуй. И, Боже, она и зубы видимо почистила мятной зубной пастой, вкус которой теперь слегка холодит, но сам её рот и язык обжигают, как пламя костра. Руки Эклз, которые уже крепко обвивают его талию, чуть задевая ягодицы, всё ещё остаются дико холодными, как и её тело, к которому она крепко прижимает Митча. А её губы горят, сжигают каждым новым влажным и пошлым поцелуем-укусом. Это такой сносящий крышу контраст, что у парня голова идёт кругом, а пальцы на ногах поджимаются. Он уверен, что не сможет простоять так и минуты, упадёт на пол от переизбытка ощущений. Лара немного потирается о хрупкое тельце парня, бессовестно лапая задницу, и вжимает, вдавливает его в себя, сокращая расстояние между ними до минимума. Грасси не хватает воздуха. Митчу приходится тянуться высоко вверх и вставать на носочки, потому что Лара значительно превосходит его ростом, придерживаться за её плечи, чтобы не упасть. Эта разница хоть и создаёт некоторый дискомфорт, но при этом нехило так заводит Митча. А потом девушка сама решает эту небольшую проблему: она опускает свои ладони ниже, подхватывая парня, и легко приподнимает его над полом. Он сию же секунду обвивает талию Эклз худыми ногами, вновь впутывая пальцы в рыжие волосы и продолжая исследовать её рот языком, периодически отстраняясь и жарко выдыхая, потому что Лара слишком напористая. То, как она сминает его ягодицы огромными ладонями, прижимая к себе, как берёт верх над поцелуем, кусая его нижнюю губу и буквально трахая рот Митча языком, вылизывая его нёбо, как загнанно дышит, когда они изредка останавливаются, чтобы набрать воздуха в лёгкие, и как она иногда рычит в поцелуй, словно дикий зверь, заставляя Грасси прижиматься к ней ближе, скуля и начиная тереться пахом о её узкие бёдра — всё это сводит Митча с ума. Он не может и на секунду приоткрыть глаза, потому что то, что делает Лара, настолько пошло, горячо и по-собственнически агрессивно, что все его мысли сразу вылетают из головы, а веки томно и устало опускаются. Сука, она и в этом настолько идеальна! Какая сейчас разница, кто она — девушка, или парень, или ёбаный Санта Клаус, — в любом случае у Митча на неё так сильно встаёт, что все остальные обстоятельства кажутся совершенно незначительными. Нет, серьёзно, с каких пор Митча останавливают какие-то рамки? Типа, да, он чёртов гей, но если он хочет трахнуться с девушкой, то он будет трахаться с девушкой, и ему похер, кто что скажет, ибо только он здесь главная сучка, правящая балом! Просто идите лесом, о'кей? Грасси возбудился, как озабоченный подросток, дико нуждаясь в разрядке, и он пережил огромный стресс, в нём буквально всё кипит и взрывается. Поэтому если перед ним девушка с телосложением грёбаного Аполлона, которая сама хочет его до этого звериного рычания, то парень будет готов ей отдаться, как сраный девственник. Аллилуйя! Все довольны?Отлично. И всё же интересно, а сколько у Эклз вообще было партнёров? Сколько из них парней? А сколько девушек? Как часто она занималась сексом? Наверно, часто, ведь её действия ужасно приятны, буквально сводят с ума, а она ведёт себя так уверенно и напористо... Митч хочет знать, с кем ему предстоит конкурировать. Лара втаскивает Митча на руках в свою же спальню, валит спиной на кровать, нависая над ним, и принимается яростно выцеловывать какие-то только ей известные фигуры у него на шее и за ушами, спускаясь к изящным ключицам, выглядывавшим из-под края растянувшейся футболки. Это очень мокро, пошло и возбуждающе, и Митч просто выгибается в позвоночнике ей навстречу, позволив прижать свои запястья к кровати так, что возможно там потом останутся синяки. Тело Эклз давит сверху, но тяжесть совершенно комфортная и приятная, а то, как девушка потирается бёдрами о парня, прикусывая при этом его выступающую ключицу, заставляет Грасси жалобно поскуливать и сильнее в ответ тереться о Лару промежностью. Закусив нижнюю губу и откинув голову назад, Митч прикрывает глаза, а затем громко и довольно стонет, потому что Эклз как-то по-особенному подаётся ему навстречу, задевая бедром его член сквозь бельё. Это всё, конечно, очень хорошо и приятно, но... — Сколько у тебя было бойфрендов? Лара мгновенно замирает, прекратив целовать шею парня. Она сразу отпускает его запястья из своей хватки, упирается ладонями в кровать по бокам от плеч Митча и приподнимается над ним, нависая сверху. А Митчу просто хочется дать себе подзатыльник. Эклз смотрит Грасси в лицо, в её чёрных в темноте глазах плещется недоумение, тревога и лёгкое недовольство:— Тебя это заинтересовало именно сейчас? Или я что-то не так делаю? — она быстро и неуклюже поднимается и отодвигается от парня, сев на кровати рядом. Митч подскакивает следом за ней, разочарованно выдохнув. В его голове творится полнейший хаос, но всё же парню не хочется, чтобы Эклз останавливалась. Не важно, по какой причине. — Боже, нет, всё отлично! Просто... А что просто? Собственно, Митч и сам ни в чём не уверен. Он замолкает, виновато смотря на девушку и пребывая в полной растерянности. Она дышит тяжело и шумно, её объёмная грудная клетка сильно вздымается с каждым вдохом. — Чёрт... Я так и знала! — тихо бормочет Лара, опустив голову. В её голосе проскальзывают истеричные нотки, которых Митчу от неё ещё ни разу не доводилось услышать, — прости, я просто полный идиот. Ты же... — парень слышит, как она дышит. — Блядь, прости! Девушка резко вскакивает с постели, поворачиваясь спиной к Митчу и отходя к окну. Упругая полутьма поглощает всё вокруг, но Грасси хорошо видит её силуэт на фоне слабого лунного света. Эта уверенная, непреклонная и твёрдая, как скала, особа сейчас дрожит, словно листок на ветру. Паника сразу подступает к горлу. Ему срочно нужно что-то сделать, но тело не слушается. Хочется только снова почувствовать крепкие руки на бёдрах, а мокрые и горячие губы на шее, но Лара не возвращается, испугавшись и отстранившись. И, в принципе, Грасси прекрасно понимает, почему это произошло.— Я же что?.. — это всё настолько глупо, но Митч пытается придумать, как смягчить тупость ситуации, — Эм... Я гей? В смысле, ты же это хотела сказать, да? Несмотря на полутьму, Митч прекрасно видит, что Эклз скрестила руки на груди и снова опустила голову. Её неожиданный вздох, от которого он немного дергается, полон тоски и разочарования. Она говорит:— Извини, я... скажем так, неправильно расценила ситуацию. В её голосе прозвучала сталь. Так она разговаривала с ним только первое время. До того, как они вдвоём пробрались в комнату охраны того клуба и немного после того, как они впервые поцеловались. У Митча дежавю. ?Мы оба неправильно расценили ситуацию?, — думает Грасси. Тихо. Только за окном привычный ночной шум города. — Господи, что же я натворила?! — вдруг чуть слышно шептчет она. Лара зарывается длинными пальцами в свои рыжие волосы, сгорбив плечи. Срочно нужно это исправлять, иначе всё, когда-либо происходящее между ними, будет утеряно. Нахер, рискни. — Вообще я не то, чтобы против. Это... — он говорит осторожно, но ежесекундно теряется, не зная, что в такой ситуации следует сказать. — Это приятно. Мне... Нравится? Слышишь? Лара, мне понравилось. Тишина. Девушка вдруг распрямляется. Не делает это резко или шумно, но Митчи тут же вновь слегка дёргается — это всё сказывается его печальный опыт. Он привык, что Джим мог врезать ему в любой момент, стоило Граси неправильно посмотреть на Коллинза, сказать ему что-то. Иногда Митч боялся дышать слишком громко, чувствуя себя маленьким и беззащитным зверьком, спасающимся от большого и опасного хищника. Но он себя успокаивает — Лара не такая. Она не тронет ни его, ни кого-либо другого просто так. Она может только защищать и защищаться. Лара медленно, с опаской поворачивается к Митчу в пол-оборота. Он не видит её выражения лица, но слышит удивление в её голосе:— Понравилось??Правду!? — повторяет про себя Митч. — Да, — получается спокойно и уверенно. Опять тишина. Нахер. — Более того, знаешь... Это, конечно, звучит глупо, но я хочу... — Грасси судорожно взглатывает. — Я хочу ещё. Дальше. Снова тишина. В ушах звенит. — Ты серьёзно? — она говорит очень тихо и даже, можно сказать, нерешительно, но при этом в голосе Лары читается столько недоумения, столько едкого скепсиса, что парню хочется взвыть. Он не видит, но буквально чувствует, может пяткой, а может ещё каким-нибудь двенадцатым чувством, что она сейчас вскинула одну свою рыжую бровь, стараясь вложить в этот жест всю имеющуюся у неё иронию. С каких это пор Митч так хорошо разбирается в повадках Эклз? Он и этого не знает. Просто вернись к нему, с остальным разберётесь позже!– Да, я серьёзно. Боже, соображай быстрей!— Нет, подожди, — девушка развернулась окончательно, и теперь он не видит её лица вовсе. Можно различить лишь то, что Лара уперла одну руку в бок, а её фигура расслабилась, избавляясь от части напряжения. Она делает шаг вперёд, к кровати. — Я хочу кое-что тебе рассказать. Пожалуйста, внимательно послушай меня, о большем и не прошу. О'кей? А у него есть выбор? — Хорошо, — Митч кивает. Эклз делает ещё несколько медленных и осторожных шагов, останавливается совсем рядом. Грасси почему-то думает, что она сейчас улыбается. Ему не совсем понятно, что Лара собирается говорить или делать, но, как ему кажется, он сейчас готов ко всему. А девушка резко поднимает руки вверх, и Митч опять шарахается чуть в сторону, но она только стаскивает с себя футболку, отбрасывая её в другой конец комнаты. Как и ожидалось, под футболкой ничего нет — ни лифчика, ни спортивного топа, ни чего-либо похожего. Лара сразу отходит от него и, став у одной из стен, рядом с дверью, не глядя хлопает рукой по выключателю, мгновенно освещая комнату. Сначала глаза противятся свету, но, почти привыкнув спустя пару секунд, парень может открыть их. Ровно напротив Грасси, сидящего на кровати, стоит Эклз. Без футболки, в одних пижамных штанах. Она и вправду улыбается, её руки опущены вдоль тела и чуть подрагивают. Митч оглядывает её с головы до ног — что ж, он более чем доволен, потому что телосложение Лары полностью оправдывает все его предположения и фантазии. А потом он обращает внимание на одну деталь: на бледной и плоской груди девушки, чуть ниже аккуратных сосков, краснеют два шрамика. Как полукруги, как месяцы на небе, повалившиеся на бок, слегка поблескивают с каждым вдохом и выдохом Эклз. Он поднимает взгляд на её лицо и видит, что Лара внимательно следит за ним, при этом улыбаясь слегка снисходительно. Её ухмылка на одну сторону, на щеке образуется весьма милая ямочка, а по чуть наморщенному вздёрнутому носу прыгают веснушки. Митч находит, что девушка ни смотря ни на что очень красивая, по его собственным меркам точно. А ещё он, кажется, начинает понимать, в чём же дело. Лара говорит, нарушая тишину:— Где-то с год назад я удалила молочные железы. Пришлось повозиться с разными бумажками и пройти кучу тестов, а потом отвалить за операцию кругленькую сумму. Но, знаешь... это того стоило. Мне просто так сильно этого захотелось! — она хмыкает. — А спустя полгода я прошла полное обследование у всех врачей, от психологов и психиатров до хирургов и эндокринологов. Это для меня ежегодная процедура, и средств мне хватает. Ну и в итоге мне наконец-то поставили диагноз.— Какой? — спрашивает Митч, затаив дыхание. Хотя, он уже и так знает ответ, но Грасси хочет услышать это из чужих уст. Момент истины. — Митчи, — ласково и нежно произносит Лара, — я трансгендер. Тихо. Кажется, что всё живое остановилось, замерло. Или у Митча просто всё ещё звенит в ушах. Он ожидал именно этого. Но всё равно неожиданно. — То есть, — он медлит, на секунду задумавшись, чтобы не ляпнуть чего-нибудь невпопад, — ты парень, так?— Собственно, да. Парень с вагиной, — хмыкает. — Но это пока что. В смысле, пока что с вагиной. Я планирую сделать ещё пару-тройку операций. — Гормоны? — Уже. Секундное молчание. — Так, ладно, — Грасси вдохнул и выдохнул, собираясь с мыслями, — давай разберёмся сразу — как мне теперь тебя называть?— Лиам, — улыбка Эклз растягивается от уха до уха, — скоро я сменю документы.— Лиам Эклз?— Именно.— Хорошо звучит. Поздравляю тебя.— Спасибо. Они замолчали. Митч сверлит взглядом пол, не решаясь посмотреть на стоящего перед ним определённо симпатичного парня. Дело принимает благоприятный для обоих оборот, но обстановка слишком смущает. Грасси думает, что Лиам наверное сейчас красный до кончиков рыжих волос. Да и он сам вероятно на грани от возможности поменять оттенок кожи, пусть он даже гораздо смуглее Эклз.— Два бойфренда. Митч поднимает голову. У Лиама шикарный пресс, а руки и впрямь могут вызвать эстетический оргазм. И на его лице ни капли смущения. Наоборот, он смотрит так жадно-изучающе, что по телу Митча мгновенно пробегает волна жара. Теперь кровь точно ударяет в голову. — Что? Лиам делает шаг вперёд. — У меня было два бойфренда, — ещё один шаг, — и три девушки.— Вот как. Митч снова принимает правила игры. Ему вдруг хочется спровоцировать Лиама, и он в общем-то знает, как это сделать. — Ну, так... И с кем понравилось больше? — Митч закусывает нижнюю губу, наблюдая, как парень медленно приближается к нему, словно кошка. — Думаю, одинаково, – он остановился совсем рядом, нависая сверху, его ноги в пижамных штанах касаются голых коленей Грасси. Эклз смотрит на Митча как-то хищно, вызывая у последнего табун мурашек. В конце концов, Лиам кладёт руки на его плечи, мягко массируя их, и Грасси окончательно плывёт, но продолжает гнуть своё. Сводить парней с ума — его прерогатива. Голову приходится запрокинуть, чтобы встретить этот жадный взгляд сверху-вниз и ответить на него примерно тем же. Митч облизывается. — Тогда я постараюсь изменить твоё мнение. И Лиам наклоняется вниз, впервые сам целуя Митча. Теперь нерешительности в нём не осталось, а смущение покинуло их обоих. Митча обдаёт потоком свежего мятного воздуха, и он чувствует невероятную лёгкость в теле, ощущает себя как никогда свободным. У Лиама грубые и твёрдые губы, чуть обветренные, искусанные, но в этом есть какая-то своя прелесть, что-то по-зверски возбуждающее. Это не грубая агрессия, как, например, когда Джим в пьяном припадке вытворял с ним всё, что ему угодно, а страстная ревность и жадность, желание забрать себе всё, что можно, и отдать ровно столько же. Он слегка кусает Грасси поочерёдно за обе губы, после влажно проводя по ним языком, а Митч непроизвольно выгибается ему навстречу в позвоночнике, трогая дрожащими от возбуждения пальцами пресс Лиама чуть выше пояса штанов. Его кожа под пальцами уже горит, хотя когда они прикасались друг к другу в последний раз, Лиам мог буквально превратить Грасси в ледышку одним вздохом. Митчу нравятся эти изменения, он отвечает парню на поцелуй со всей своей страстью, позволяет ему кусать и лизать себя как угодно, схватив ладонями за бока и повалив на кровать. И Эклз снова возвращается поцелуями и полуукусами к манящей тонкой шее, пальцами в этот момент пробираясь по свою же футболку, всё ещё надетую на Митча. Грасси лишь водит руками по голой чужой спине и выгибается навстречу поцелуям, старается прижаться как можно ближе, чтобы между ними вовсе не осталось расстояния.Они горят вместе. Лиам отрывается от мокрой шеи Митча, чтобы взяться руками за край его футболки и стянуть её. Митч помогает ему, и ненужная одежда летит в сторону, а он упирается локтями на кровать, приподнимаясь, и чёрным, горящим взглядом наблюдает, как парень выцеловывает узоры на его груди, рёбрах и животе, спускаясь ниже. Вдруг Эклз поднимает голову. Они, остановившись, смотрят друг на друга: запыхавшийся и разгорячённый Митч, лежащий на краю кровати со вставшим членом и чуть разведёнными в стороны ногами, и красный Лиам в белых пижамных штанах с оленятами, сползший коленями на пол и придерживающий одной рукой бедро Грасси, а второй поддевающий пальцем резинку его белья. Картина, блять, маслом.— Ты же понимаешь, что я ещё не сделал операцию?— Это ты намекаешь, что не ты должен трахать меня, а я тебя? — Митч поднимает одну бровь.— Технически, да. Ваше Величество часто дрочит?— А это тут при чём?!— Спешу напомнить, что по ощущениям это примерно то же самое. И хочу убедиться, что ты не убежишь с криками ужаса при виде биологической женской вагины.— Эклз, блять, иди нахер!— Я именно это сейчас и планировал.Занавес. — Ты идиот, — помолчав, констатирует Митч и откидывается спиной на кровать. Он просто закрывает лицо ладонями, начиная слегка истерично ржать. Лиам сначала просто улыбается, а затем тоже тихо смеётся вместе с ним, не в силах сдержать эмоции. В целом возбуждение никуда не пропадает, но ситуация достигает вершины абсурда, не оставляя их равнодушными. Митч чувствует, что Лиам отодвинулся от него, приятное ощущение теплого тела рядом пропало. Открыв глаза и убрав ладони от лица, он приподнимается на локтях и видит Эклз, уже стоящего рядом с дверью. Не успевает Грасси испугаться, как парень снова щёлкает выключателем, и комната погружается в густую полутьму. Да, так определённо лучше. В три широких шага Лиам преодолевает расстояние, разделяющее дверь и кровать. Митч не шевелится, ожидая. Он мог бы многое сказать, но они и так сказали уже достаточно, слишком большое количество переживаний за один день. Воздух в комнате опять искрится, каждый вдох даётся тяжело и в то же время легко как никогда. Они чувствуют друг друга на расстоянии, которое с каждой секундой сокращается. Опустившись коленями на пол, Лиам аккуратно и осторожно кладёт ладони на бёдра Митча, поглаживая пальцем голую нежную кожу чуть выше резинки белья, на что тот поднимает одну свою руку и зарывается пальцами в рыжие волосы, перебирая их. Грасси хочется его поцеловать, но Эклз не поднимает голову, разглядывая свои собственные светлые ладони, лежащие на белье Митча и его смуглой талии. — Хорошо, давай так, — всё-таки говорит Митч в темноту, силясь разглядеть веснушки на носу Лиама, — мне абсолютно плевать, что у тебя там между ног и что написано у тебя в документах. Я парень, и я гей. И сейчас передо мной сексуальный мужчина, которого я хочу. Намёк ясен?— Более чем, — Лиам поднимает голову и внимательно смотрит Митчу в глаза, — но давай не будем сильно торопиться. Грасси кивает.— Дубль три? — усмехается он. — Да, но теперь давай без ошибок.— На ошибках учатся, сладкий. Эклз на это только улыбается. Наконец Лиам подаётся вверх и вновь мокро целует Митча, захватывает зубами его верхнюю губу, а Митч сразу отвечает ему, закидывая руки на плечи Эклз. В комнате душно, воздух передвигается горячими волнами, доводя парней до кипения. Мгновение — и они оказываются в изголовье кровати. Вновь возбудившийся Грасси откидывается на подушки, не отрываясь распухшими губами от горячих губ Лиама, пока тот всё-таки стягивает с него бельё. Теперь всё ощущается настолько сюрреалистично, но ярко и мощно, что Митчу сначала кажется, будто ему это только снится. Что ему грезится пахнущий мятой Лиам, и его обкусанные грубые губы, влажно скользящие вниз по шее, и его голая грудь, которой он изредка касается рёбер Грасси, пока сползает ниже по его телу. А рука Эклз, поглаживающая и щипающая гладкую, нежную кожу внутренней стороны бедра Митча, кружащая рядом с его давно заметной эрекцией — это вообще что-то за гранью фантастики. У Митча давно не было хорошего секса, он просто изголодался и по ласке и нежности, и по страсти и резкости. И каким-то невероятным, волшебным образом Лиаму сразу удаётся найти золотую середину между этими двумя противоположностями. Коротко поглядев тёмным и поплывшим взглядом на Митча, Эклз мягко целует его выпирающую тазовую косточку и тут же вгрызается в кожу, оставляя на ней мгновенно наливающийся кровью засос. Распахнув широко глаза, Митч выгибается в спине, скользя пятками по простыни, и протяжно стонет. Только что Лиам добрался до одной из его главных эрогенных зон, выбив все другие мысли из головы. Нервные окончания воспринимают каждое микроскопическое движение, и даже огненные выдохи Лиама заставляют член Грасси вздрагивать, истекая смазкой. Эклз мучает его уже слишком долго, поэтому терпению Митча приходит конец: он сам тянется к себе одной рукой, пока другая гладит затылок, шею и плечи Лиама. Тело сводят сладкие судороги, требующие сделать с ним хоть что-то. Но Лиам сразу перехватывает его руку, отводя в сторону, и быстро на локтях подтягивается вверх, снова оказываясь лицом к лицу с Митчем. Его рот слегка приоткрыт, он шумно дышит.— Я сам, — тихо шепчет Эклз, опуская свою руку ниже, между их телами. — А... ты?.. — еле выдыхает Митч, почувствовав прикосновение грубой и горячей руки Лиама к нему. Он мгновенно растекается, его сознание сильно плывёт, но Грасси всё-таки не забывает хотя бы о вежливости. И только он тянется к поясу пижамных штанов Лиама, как тот вновь его останавливает:— Нет... не надо, — он вдруг отодвигается, приподнявшись, а потом ложится рядом, на живот, сместившись от Митча в сторону, но не убирая руку, — я всё сам. И не успевает Митч что-то сообразить или спросить, как Лиам жадно затыкает его поцелуем, сразу подключая язык. В этот же момент он, крепко обхватив своей большой ладонью член Грасси у основания, проводит рукой по всей его длине, сразу заставляя Митча простонать что-то неразборчивое в поцелуй. И так снова, и снова, и снова, быстро и резко. Так, что у Грасси почти заканчивается воздух в лёгких, а перед закатившимися глазами пляшут цветные искры. Мятный запах постельного белья и одежды смешался с их горячим потом, и этот новый аромат Митчу дико нравится. Он собрал бы его и закупорил в флаконе, пользуясь им только в самых редких и особенных случаях, дав ему какое-нибудь броско-банальное название, вроде ?Мятные секс?. Но прямо сейчас Митчи совершенно ничего не соображает, только цепляется одной рукой за спину и плечи Эклз, царапая их короткими ногтями, а второй зарывается в его волосы на затылке, притягивая лицо Лиама ещё ближе.Ближе, чем это вообще возможно. Лиам отрывается от его губ, начиная покрывать короткими влажными поцелуями щёки, скулы, прикрытые глаза, нос Митча, да и вообще всё, до чего получается дотянуться. Он опускается ниже, утыкаясь лицом Митчу в шею, пару раз кусает тонкую кожу, дышит горячо и щекотно. Вдруг Эклз весь напрягается, прижимаясь ещё ближе, и глухо рычит, слегка дрожа. И только после этого, еле приоткрыв глаза, Грасси понимает, что вторую руку Лиам засунул себе же в штаны, прямо между ног. От этой мысли Митча бросает в краску, но ощущения, получаемые благодаря действиям Лиама, приобретают какое-то новое значение, весомость. Ему как никогда хорошо. И когда от сладкого конца Митча отделяет совсем немногое, а рычание и стоны Лиама в его шею становятся почти такими же громкими, как и его собственные, Эклз вдруг чуть приостанавливается. Его мелко-мелко трясёт, он ощутимо кусает Грасси в шею, почти рядом с сонной артерией, а движения его руки на члене Грасси ускоряются в разы. — Моё, — хрипло шепчет он Митчу в шею, и того толкает за грань. Никогда, серьёзно, никогда ещё в своей жизни Митч не чувствовал себя после секса настолько вымотанным, тем более с учётом того, что в этот раз он практически ничего сам не делал. Усталостью пропитана каждая клеточка его тела, кажется, что руки и ноги теперь весят с тонну. Сейчас у него нет сил ни только на то, чтобы сходить в душ, но на простое вытирание салфетками. Мучительно хочется спать. К счастью, Лиам, видимо, чувствует себя точно так же, потому что он мгновенно отключается, приобняв испачканной рукой Митча за талию, а голову уместив у него на груди. В другое время Грасси было бы противно, но в данный момент он очень устал и эмоционально вымотался. Он просто сходит в душ завтра с утра. За этот день Митч пережил больше потрясений, чем за весь предыдущий год, а ещё тело Лиама приятное, тёплое и не слишком тяжёлое, поэтому такое положение дел его вполне устраивает. Последняя связная мысль, промелькнувшая у Грасси в голове, прежде чем он уснул, была о Скотте и том, что надо было бы предупредить его о своём отсутствии. ***И... Прошу Вашего внимания: Лиам Эклз!Он впервые за очень долгое время просыпается так поздно. Первое, что ощущает Лиам, проснувшись, но ещё не открыв глаза, — восхитительный запах еды, причём определённо очень вкусной. Его почему-то совсем не удивляет, что в его доме вообще может пахнуть едой, хотя такое последний раз было только когда он ещё встречался с Анжелой. Он спал достаточно долго, но всё ещё чувствует себя немного уставшим. Даже чуть-чуть приоткрыть веки сейчас невероятно сложно, приходится прикладывать титанические усилия, чтобы распахнуть глаза и тут же подслеповато и недовольно зажмуриться, потому что вся комната залита ярчайшим солнечным светом, проникающим сквозь большое окно сбоку от кровати. Суббота. Выходной.Впервые за всю эту неделю закончился дождь и прояснилось небо. Всё-таки привыкнув к свету, Лиам по-старчески кряхтя садится на кровати, протирая ладонями сонные глаза и зевая. Он морщит веснушчатый нос, по которому скачут солнечные зайчики, и глубоко вздыхает, втягивая в себя изумительный аромат какой-то выпечки, от которого сразу же в животе начинается шевеление и бурление. Более-менее придя в себя, он окидывает комнату ленивым взглядом, останавливаясь на чуть прикрытой двери, за которой слышится чьё-то тихое и очень мелодичное пение. И тут до него, наконец, доходит. Блять!Неужели?.. Резко подскочив с кровати и отбросив сбившееся одеяло в сторону, Эклз кидается сломя голову к двери. Он не обращает внимания ни на две футболки, валяющиеся рядом на полу, ни на его пижамные штаны, лежащие примерно там же, ни на тот факт, что на нём сейчас только нижнее бельё (между прочим, тоже мужское — это его новая победа), а между ног ещё скользко и влажно. Его рыжие волосы на голове встали дыбом, уши часто зашевелились. Шокированный Лиам широким жестом распахивает дверь и напролом кидается в сторону кухни, не смотря по сторонам. И, буквально влетев туда, он резко останавливается и замирает, просто не веря своим глазам. Увлечённый готовкой Митч напевает что-то, ловким и быстрым движением переворачивая блинчик на сковороде. Он стоит спиной к двери, одна его нога зацеплена за другую, свободная рука упирается в талию. На нём всё то же бельё и ещё одна безразмерно огромная футболка Лиама, но точно не та, в которой он был вчера, потому что она так и осталась лежать в спальне на полу. Значит, делает логичный вывод Эклз, Грасси рылся в его одежде. И эта мысль, кстати, совсем не вызывает в нём раздражения, а напротив, только умиление. Митч слегка покачивает бёдрами в такт своему же негромкому пению. Он ловко и уверенно снимает очередной блинчик, складывая его на стоящую рядом тарелку со стопкой других ароматных блинов, от которых вверх поднимается тёплый пар. Тёмные волосы на его голове чуть влажные, видимо, он ходил в душ. У Лиама щемит в груди. А потом, когда Митч поворачивается чуть в сторону, Эклз видит посиневшие и багряно-красные засосы и отметины на всей его шее. И Лиам резко краснеет до кончиков самых длинных и без того красных волос. — О, ты проснулся! — улыбается Митч, развернувшись к нему лицом. — Привет.— Привет, — на автомате отвечает парень, всё ещё не придя в себя. — Ты здесь, — констатирует он. Митч фыркает. — Я здесь, — повторяет за ним, теперь скорее ухмыляясь, — ты же не думал, что я по-тихому уйду, пока ты будешь спать?— Если честно, я вообще был уверен, что ты мне привиделся.— Нет, я настоящий, и я здесь, — Митч снова отворачивается к плите, делая новый блинчик, — кофе у тебя вообще нет, даже растворимого, но есть чай. А ещё я нашёл муку, сахар, даже два сырых и ещё свежих яйца, но молока нет тоже. Поэтому блинчики на воде.— Ага, — всё так же растеряно кивает Лиам. Они замолкают. Растительное масло скворчит на сковородке.— Ну и чего ты встал? — Митч снимает со сковороды последний блинчик и выключает плиту, — сделай нам чай. Мне без сахара.— Ага, — снова повторяет Эклз и подходит ближе. Когда они наконец садятся завтракать, Лиам всё же открывает рот и спрашивает первое, что приходит ему в голову:— А почему я без штанов? Митч захлёбывается чаем. — Знаешь, я теперь понимаю твою бывшую, — Эклз непонимающе хмурит рыжие брови, а Грасси насмешливо закатывает глаза, — я думал, ты предложишь мне встречаться или хотя бы спросишь меня об этом.— А, — Лиам соображает как никогда медленно, смысл слов доходит до него не сразу, — то есть, ты не против встречаться? Митч почти хохочет. Всё-таки Эклз совсем не умеет нормально разговаривать с людьми и вообще как-то адекватно реагировать, попадая в необычные социальные ситуации. — Уже ближе. Прости, конечно, но либо в тебе вовсе нет никакой романтики, либо ты просто тормоз. А ты уверен, что ты учёный?— Боже, извини, — наконец придя в себя, Лиам тоже начинает посмеиваться и заливается краской. Поставив локти на стол, он закрывает ладонями пылающее лицо. — Я просто ещё не совсем проснулся и немного в шоке.— Ладно, — Митч подпирает щёку рукой, его глаза задорно смеются, — давай второй дубль.— Как вчера? — Лиам смотрит на Грасси сквозь пальцы.— Ну-у... — игриво тянет Митч, — трахаться я пока не хочу, но всё может измениться. Так, давай-давай, сделай всё мило и романтично, и я, может быть, разрешу тебе себя поцеловать.— Хорошо, — Эклз убирает руки от лица. Секунду поколебавшись, он смотрит прямо Митчу в глаза со всей своей серьёзностью. — Будешь моим парнем? Митчи фыркает, но улыбается.— Ладно, сойдёт, — Грасси медленно и вызывающе встаёт со своего стула и походит к Лиаму, забираясь к нему на колени с довольным выражением лица. Тот сразу же аккуратно придерживает его за талию двумя руками. — Я согласен. Так поцелуешь меня, или нет?Конечно, он поцеловал. *** Когда они выходят на улицу, солнце сияет ослепительно ярко. Лужи и слякоть уже пропали, но все улицы дышат свежестью. Лиам нежно берёт Митча за руку, переплетая их пальцы. Они оба улыбаются.— Штаны с тебя снял я.— Это я и так понял, — смеётся Эклз, — но когда ты это сделал?— Утром, пока ты спал. Они слегка испачкались в... ты понимаешь, в чём. Кстати, ты знаешь, что спишь, как сурок? Я довольно сильно пихал тебя и двигал, чтобы встать, потому что ты уснул на мне и спал совсем не шевелясь, но ты даже не копнулся ни разу.— Я тебя не раздавил?— Нет, ни капли. Эклз провожает Грасси до дома. Они решили пройтись пешком, потому что погода просто прекрасная. Лиам чувствует себя счастливым. — Ты давно принимаешь гормоны?— Нет, начал буквально неделю назад. Пока это только таблетки, но потом, как только организм станет привыкать, буду делать уколы.— А операции? — Митч мило наклоняет голову чуть в сторону.— Грудь я удалил. Теперь необходимо удаление матки и реконструкция гениталий.— Но... — Лиам видит, как мнётся Митч, подбирая слова, и уже знает, что тот хочет спросить.— Да, я смогу трахаться, — Эклз улыбается, глядя на смутившегося Грасси, и вспоминает, как сам узнавал все подробности этих процедур где-то полгода назад. Ему было ещё некомфортнее. — Есть два вида оперций на половые органы для FtM: с сохранением сексуальной функции и без. Денег у меня на всё достаточно, так что сам понимаешь, что я выберу.— А как...— Кожа с бедра. Спустя череду операций — удаление матки, фаллопиевых труб и яичников — у меня вырежут кусок кожи с бедра. И спустя ещё примерно два года приёма гормонов, терапии и постоянных обследований у меня будет огромный и уродливый прямоугольный шрам на бедре, мужской низкий голос, постоянно растущая борода и член между ног, с которым я смогу трахаться.— И ты готов ко всему этому? — Митч смотрит на Лиама с беспокойством, нахмурив брови.— Ну, теперь у меня у меня есть дополнительная мотивация, — он игриво подмигивает. — А вообще лучше пойти на жертвы сейчас, чем страдать всю оставшуюся жизнь.— И тебе долго нельзя будет заниматься сексом?— К сожалению, да.— Что ж, — Митч хитро улыбается, — тогда мы обязаны хорошенько оторваться впрок.— Я это устрою, Митчи.— Очень на это надеюсь.*** У Митча сел телефон, поэтому ни один из звонков или сообщений Скотта он не увидел. Зато увидел самого Скотта, пребывающего в истерике и уже готового звонить в полицию и сообщать о пропаже Грасси. Они с Эклз успели как раз вовремя, но им обоим досталось по первое число. Если в тот раз Лиам переживал, что Хоуинг рассердится, узнав о его с Митчем поцелуе, то теперь искренне боялся, что разъярённый Скотт просто придушит его на месте. Пока он делал им троим чай на кухне в общей квартире парней, Митч в другой комнате рассказывал Скотту о том, что произошло вчера: о напавшем на него Коллинзе, о спасении Митча Лиамом, и о том, что они теперь встречаются. Первая новость вызвала в нём дичайший гнев, вторая успокоила, а третья даже обрадовала, но почему-то совсем не удивила. Пришедший в себя Скотт пожал Лиаму руку и от души поблагодарил его за всё, сделанное для Митча. Эклз хорошо помнил предыдущий их разговор, и понял, что Скотт намекал и на него тоже. Это навсегда останется их общей тайной. И после всего Лиам наконец решился и рассказал Скотту, что он, между прочим, именно Лиам, а вовсе не Лара. К чести Хоуинга, даже если он и удивился, то ни капли не показал это ничем в своём отношении или поведении. Но по его взгляду Эклз определил, что тот думает о тех самых таблетках, которые он пил в кафе. И он в ответ только кивнул, подтверждая догадки Скотта. Когда они втроём сели пить чай и разговорились, Эклз показалось, что Скотт стал разговаривать с ним гораздо более открыто и свободно, хотя их довольно непродолжительное общение и раньше-то не было ничем стеснено. Неизвестно, чем это было вызвано, но Лиаму это определённо понравилось. Он чувствовал себя невероятно свободным и счастливым. Спустя месяц отношений, Грасси, который периодически ночевал у Эклз, всё-таки не выдержал и нанял клининговую компанию к нему в квартиру. А ещё он стал следить за тем, чем Лиам питается, и периодически готовить ему еду. Скотт готов поклясться, что ещё ни один из парней Митча (кроме, возможно, его самого) не трясся над ним так, как это делает Лиам, согласный буквально круглосуточно таскать королеву на руках. Это одна из самых милых вещей, которые Хоуинг видел в своей жизни. Спустя ещё месяц Митчу попалась на глаза новость о Джиме: прямо средь бела дня он сильно напился на какой-то важной для его карьеры вечеринке, сел за руль автомобиля и на полной скорости врезался в группу подростков, сидящих на скамейке в парке. Все дети погибли, а Коллинза осудили на пожизненное заключение. Грасси приехал к Лиаму и с порога бросился к нему на шею, неспособный внятно сказать, что случилось. Эклз так сильно испугался, но сразу кинулся его успокаивать, даже не пытаясь понять, что произошло. Митч рыдал дня два, виня себя за то, что в своё время не написал заявление в полицию на Джима, позволив всему этому случиться. Два дня они безвылазно провели в квартире, лёжа в постели и почти ничего не делая, а на третий день Лиаму всё-таки удалось уговорить его выйти на улицу. С красными от слёз и бессонницы глазами, Митч наконец поддался ему. По инициативе всё того же Лиама, они побывали на похоронах каждого из подростков и принесли их родителям искренние соболезнования. После этого Эклз решительно потребовал, чтобы Грасси обратился к психотерапевту, и хотя обычно это Лиам выполнял все его капризы, в этот раз Митчу пришлось ему уступить — тем более Скотт тоже настаивал. Два против одного — исход ясен. Лиам познакомился с каждым из PTX: и с Кевином, и с Кирст, и с Ави (с Беном и Эстер тоже). Каждому он пришёлся по душе, хотя они, в отличие от Скотта, не смогли скрыть, что поражены. Эклз точно не уверен, чем конкретно — его трансгендерностью, его личностью в принципе, или возможностью существования отношений между ним и Митчем. Но, так или иначе, теперь у него всегда есть вход за кулисы всех их концертов. Временами Лиам чувствует себя маленькой девочкой, попавшей в волшебную сказку с принцессами и единорогами (разумеется принцессой в данном случае является Грасси). Он в свою очередь познакомил Ника с Митчем и Скоттом, и теперь Хоуинг тоже регулярно ходит в спортзал, а степень никового охреневания от происходящего невозможно описать словами. У Лиама и Скотта появилась традиция: в каждый четверг, когда у них обоих есть возможность, они вместе ходят в ?Memories? и пьют там кофе. Митча с собой не берут, потому что он совершенно не понимает их любви к этому месту и лишь закатывает глаза, но все равно отпускает их.Тайна осталась тайной. Эклз полностью разорвал все связи и контакты с родителями. Оно и к лучшему. Вместо этого у него появился любящий его парень, хорошие друзья, низкий мужской голос и борода. Последняя Митча бесит, особенно когда они целуются, поэтому Лиам регулярно бреется. Всё ради любимого. Работа кипит у обоих. Тот бред, которым Эклз занимался на работе последнее время, наконец закончился, и Лиам решил занятся действительно полезной и интересной для него темой — медицинской коррекцией пола. Сам готовясь пройти через все её составляющие, он решил, что изучит этот вопрос, опишет свой личный опыт и постарается найти более безопасные и действенные способы проведения гормонотерапии и операций. Он хочет побороть обстоятельства. Даже не будучи активистом или какой-то социальной личностью, Лиам хочет сделать всё, что в его силах, чтобы помочь как трансгендерам, так и всему ЛГБТК+ сообществу. А Митч безоговорочно верит в него. Спустя год, спустя много разных событий и воспоминаний, Лиам окажется на пороге клиники, крепко держа Митча за руку. От него будет пахнуть мятой, а его веснушки будут всё такими же рыжими. И Митч будет так же прекрасен, как когда они впервые встретились, только гораздо счастливее. А когда Грасси с подбадривающей улыбкой повернётся к нему и спросит: ?Готов к чему-то новому?? — Лиам ответит ?Да!? и шагнёт вперёд.