Часть 17 (1/1)

Митч порхал по кухне, как бабочка, что-то включая и включая, переставляя какие-то тарелки и миски, то открывая, то закрывая холодильник (видимо, надеясь, что в нём появится что-нибудь ещё), и просто что-то делая. Переодически он начинал полуподпевать-полуборматать под нос какие-нибудь известные и популярные мотивчики, слегка пританцовывая и виляя бёдрами. Себе он казался ведьмой или колдуньей, варящей отравляющее зелье для несчастной принцесски-белоснежки (если, конечно, в принцессе два метра роста и у неё рыжие волосы), а вот Лара, сидящая сзади него за столом, подперев рукой щёку, пускала слюни на это зрелище и с восторгом мысленно повторяла "О Боже, моя королева!". В её представлениях именно Митч был непередаваемо-красивой, волшебной и сладкой-сладкой принцессой. Что надо сделать, чтобы стать одновременно колдуньей, принцессой и королевой? Правильно, родиться Митчем Грасси!!! В холодильнике, к слову, нашлись относительно свежие овощи, в основном томаты, а в морозильной камере — куриное филе. Митч спросил у девушки, что она думает по поводу спагетти с мясным рагу, а та посмотрела на него круглыми глазами: ей тут бесплатно готовят нормальную еду, неужели у неё есть право препираться или воротить нос?!! Так что такой вариант удовлетворил всех. В процесс Лара даже не пыталась вмешиваться, всё необходимое парень находил сам, как будто вынюхивал, где тёрка, а где сковородки, откапывал из недр шкафов какие-то специи и приправы, одобрительно кивая, и орудовал ножом с такой скоростью, что Эклз время от времени становилось страшно. Она бы уже давно зарезала сама себя (м, харакири) или покалечила бы всех вокруг. В её руках даже ложка (и деревянная, кстати, тоже) могла стать смертоносным оружием, так что учёный предпочитала не рисковать, просто наблюдая. И, по правде говоря, её крайне завораживали манипуляции темноволосой феи, которая с таким ажиотажем скакала и металась по кухне. ?Путь к сердцу мужчины...? В принципе, Лара тоже подходит под эти правила, ибо если бы до этого она не утопала с головой в любви к Митчу Грасси, после его предложения что-нибудь приготовить она втрескалась бы в него без памяти. Особенно учитывая столь дивный аромат, который начал разноситься по кухне минут через двадцать после начала деятельности парня. Девушка повела носом и шумно вздохнула, чувствуя, как рот наполняется слюной, а в желудке начинает призывно булькать её личный кит. Услышав это, Митч обернулся через левое плечо и посмотрел на смутившуюся Эклз, насмешливо улыбнувшись.— Неужели так сильно голодна? — хихикнул он, отворачиваясь.— Ты не представляешь насколько, — согласно кивнула рыжая, — Между прочим, пахнет просто восхитительно!— А на вкус ещё лучше, будь уверена! Но спасибо, — парень кокетливо скрестил худенькие ножки, чуть отставляя бёдра в сторону, пока помешивал лопаткой что-то в сковороде. Лара подавила резкое желание облизаться (кто знает от чего). Немного помолчав, Митч решил продолжить разговор, начав с первого, что пришло в голову:— А давно ты тут живёшь?— Три года, — не задумываясь ответила девушка, пристально за ним наблюдая, — Я в четырнадцать школу окончила, до совершеннолетия жила с родителями, чему они, правда, были не очень-то и рады, а потом уже смогла сама купить себе квартиру. Сначала маленькую, однокомнатную, а потом эту, в районе получше. Мне здесь нравится.— Угу, — неопределённо отозвался Грасси, что-то регулируя на плите, слегка нагнувшись, — А почему родители не были рады? Лара замерла. А затем содрогнулась. Желая того, или нет, парень быстро и легко добрался до самого больного и раздражающего, самого чёрного пятна в сердце молодого учёного. Чёрт, об этом неприятно даже думать! Да, она ненавидит своих родителей, и это ещё мягко сказано. По этому поводу её всегда разрывали противоречивые чувства: с одной стороны, они родили её и обеспечивали на протяжении долгого времени, что, в любом случае, большая заслуга; с другой стороны, дав ей жизнь, эти двоё портили и продолжают портить её существование всеми возможными способами, хотя Лара никогда даже по незнанию не делала им ничего плохого. Она, конечно, и сама была необычным ребёнком, выделяясь своей "взрослостью" и нестандартным умом, но "мама" и "папа" просто полностью лишили её детства и всех его прелестей. Поэтому вспоминать, а уж тем более и говорить о таком сложно. Но Эклз всё-таки решилась, мрачнея лицом и понижая голос:— Они меня боялись, — горько хмыкнула девушка, опуская вмиг потемневшие глаза в пол. Митч резко остановился, занося крышку над сковородой. ?Боялись?? — пронеслось удивлённое у парня в голове. Всё-таки накрыв посуду, он развернулся лицом к Ларе, непонимающе вздёргивая одну бровь и скрещивая руки на груди. Митч опёрся спиной на столешницу, внимательно разглядывая помрачневшего учёного.— В каком смысле "боялись"? Лара подняла на него глаза, всё так же горько ухмыляясь одним уголком губ.— Знаешь, это довольно сложно объяснить, — её выражение лица сделалось ещё злее, темнее и безнадёжнее. Девушка действительно боялась, что он не поймёт её, посчитает проблемы надуманными или просто закатит глаза. А ещё Лара не хотела жалости. Наверное, кому-то жалость и нужна, но точно не Ларе Эклз — успешному и всевластному человеку, который всего, абсолютно всего в своей жизни добился сам. И уж тем более стыдно показывать свои слабости тому, кого ты обожаешь всем сердцем, кто нравится тебе до потери пульса и дыхания.Ей не хотелось говорить. — А ты попробуй, — всё так же решительно заявил брюнет, уверенно протопав к соседнему стулу и резко плюхнувшись на него, — Давай, излей душу, — Митч снова скрестил руки, откинулся на спинку стула и уставился на рыжую, выжидая. Эклз чуть задумалась, разглядывая его серьёзную и симпатичную мордашку со сведёнными к переносице тёмными бровями, идеальностью которых она всегда так восхищалась. Забавный. Он ведь не просит её, он ставит перед фактом. Да уж, может она и Лара Эклз, но и он ни кто иной, как Митч Грасси. Учёный вновь усмехнулась, правда уже весело и слегка умилённо. Такой уверенный и напористый Митчи определённо ей по душе. Неожиданно дико захотелось поправить чуть растрепавшуюся тёмную чёлку. Но кто ж ей это позволит? В место этого, закинув одну ногу на другую, она заговорила, не в силах устоять перед обаянием королевы:— Ну, в принципе, если тебе это так интересно, то всё довольно просто. Можно, конечно, перечислить много различных причин, — Лара стала театрально загибать пальцы с короткими ногтями, — и тот факт, что мне нравятся и девушки, и парни, и моё маскулинное поведение, и мой образ жизни, и выбранная мной профессия. Но боятся они меня не из-за этого, по этим причинам только ненавидят, — парень ещё сильнее нахмурился, а девушка начала глубже уходить в свои мысли, —У многих людей родители консервативны, многие попадают в чем-то похожие ситуации, их матери и отцы тоже проклинают своих детей, выгоняют из дома. У кого-то предки просто гниды, алкаши или наркоманы, или, ещё хуже, абьюзеры и извращенцы. И в таких ситуациях родители почти всегда ненавидят своих отпрысков, — она сделала паузу, переводя дыхание, — А мои боятся. Чуть ли не с моего рождения. Лара посмотрела в пол, гипнотизируя узор на плитке, а затем подняла свои тёмные глаза на парня. Сейчас они необычно и пугающе-завораживающе блестели, а взгляд был крайне тяжёл и серьёзен. Митч даже слегка дёрнулся от страха, посмотрев на девушку в ответ. А та снова отвела глаза в сторону, продолжая:— Вот представь: у тебя родился ребёнок. Что ты от него ждёшь? — она как-то грозно хмыкнула и повела одним плечом, будто от холода, — Первого слова, вроде "мама" или "папа"? Бессонных ночей, потому что у него зубки режутся? Кормления из бутылочки? Соски-погремушки? Постоянного плача и подгузников? — щёки рыжей сначала густо покраснели от какого-то праведного гнева, а затем лицо стало стремительно бледнеть, даже веснушки словно осветлились на несколько оттенков, — Если так, то ты не единственный такой на этом свете. Более того, ты вполне нормальный, — Лара сделала ударение на последнем слове, как-то возмущённо выдыхая. Она возвела глаза к потолку, окончательно уходя глубоко-глубоко в воспоминания.— Это тебе, милая, — женщина в безвкусном жёлтом платье и с донельзя глупым бирюзовый беретом на голове протягивает ей куклу в пластиковой коробке, притворно-слащаво и крайне раздражающе улыбаясь. Подарок нужно взять, деваться некуда, и Лара это твёрдо знает, но так хочется запустить этой очередной бесполезной безделушкой подлизе в лицо. Девочка задержалась на пару секунд, поэтому уже чувствует неодобрительные взгляды родителей на себе, которые прожигают в ней дыры. А эта взрослая тётенька с отвратительной улыбочкой смотрит всё так же, держа на вытянутой руке тошнотворно-розовый и крайне бесполезный подарок. Маленькая Эклз в дурацком платьице в чёрно-белый крупный горох и с огромным красным бантом в волосах чувствует себе чрезвычайно глупо, словно клоун в цирке, когда аккуратно забирает коробку, стараясь как можно спокойнее сказать "спасибо" и даже пытается вежливо улыбнуться. — Пожалуйста, — сразу же лепечет эта барби, как раз похожая на злостчастную пластиковую куклу, — Мы с Гарри долго её выбирали, да сладкий? — она смотрит на мужчину средних лет, сидящего напротив неё, у которого из под ремня брюк выпирает пивное брюшко. Тот болван лишь кивает в ответ и каким-то сальным взглядом окидывает Лару, от чего той становится окончательно не по себе. Как её всё это достало! За свои пять лет жизни Лара уже по горло была сыта этими куклами, которых она даже не распечатывала. Почему никто не может подарить ей книгу? Да уж лучше бы вообще ничего не дарили, но зачем заваливать её бесполезным барахлом, зная, что она к нему совершенно безразлична?! Почему родители злятся, когда она не берёт в руки игрушки, почему кричат на неё за это? Зачем ей носить все эти рюшки и бантики, которые так мешаются и абсолютно Ларе не нравятся? За-чем? Это всё пролетало в голове рыжей со скоростью света, ухудшая и без того не идеальное настроение. При белом освещении лампы у них над головой её и без того бледная теперь кожа казалась будто слегка прозрачной, а острые скулы выделялись ещё явственнее. Веснушки куда-то совсем пропали, исчезли, как солнечные лучики во время непогоды. Лара вдруг как-то устало прикрыла веки с едва видимыми рыжими ресницами и запрокинула вверх голову, а Митчу в этот момент почудилось, что чёрно-фиолетовые круги у неё под глазами стали гораздо темнее. Её забавные уши вдруг дёрнулись и приподнялись, задержавшись в таком положении на пару секунд, а затем опустились. Грасси почему-то подумал, что такой красивой и мощной шее, как у неё, очень пошёл бы кадык. Такой, чтоб вздрагивал и перекатывался, когда Лара взглатывала, чтобы выпирал, когда запрокидывала голову. Но потом он одёрнул себя, мысленно дав пощёчину — что за тупость? Тишина, образовавшаяся крайне неожиданно, давила парню на нервы и заставляла волноваться. Её словно можно было потрогать и пощупать, переставить с места на место и разрезать ножом. Но, как бы то ни было, Грасси продолжал смотреть на лицо напротив, готовясь к чему-то неожиданному и переваривая внутри себя и слова девушки, и эту стрёмно-липкую тишину. Эклз неожиданно опустила голову в нормальное положение, открыла глаза, уставившись на Митча слегка пугающим стеклянным взглядом, и громко, резко втянула носом воздух, отчего её ноздри чуть сжались. Брюнет вновь испуганно дёрнулся и еле слышно охнул, испугавшись ни то звука, ни то стекла и отстранённости в чужих карих глазах. Но потом Лара тряхнула рыжей головой, растрепав непослушные волосы, и в её взгляд вернулась живая искорка, слабое пламя человеческой мысли. Парень вдруг вспомнил о включённой плите и стоящей на ней сковородке, а ещё о варящихся по соседству макаронах, но вставать, что-либо делать или просто отрываться от девушки не захотелось, поэтому он продолжил сидеть на стуле в той же позе, разглядывая хозяйку дома. Лара, которая только вернулась в этот мир, снова посмотрела в сторону, теперь на секунду закусив нижнюю губу, а потом продолжила своё повествование:— Дети это дети. И у них есть детство. Звучит тупо, но это правда, — Лара печально улыбнулась, но затем её лицо опять помрачнело, — Чтобы ты понимал, в младенчестве я не плакала. Ни когда что-то болело, ни от голода, ни когда зубы резались. Иногда слегка скулила, немного ныла или что-то подобное, но не было этих истошных криков ночи на пролёт, — Митч кивнул, а она поджала губы, что-то вспоминая, — Я росла с дикой скоростью, родители не успевали покупать мне новую одежду. Соску не сосала вообще. Первое слово сказала в пять месяцев — "стоматолог". Мама тогда почти упала в обморок, — девушка почесала кончик носа, — Хотя, у меня отец стоматолог, чего они ожидали? Первый шаг сделала в десять месяцев, а вот тогда у мамы чуть инфаркт не произошёл. Ну, а дальше пошло-поехало: я "слишком рано" научилась читать, писать и считать; я редко плакала и ныла, даже если от боли; часто задавала вопросы "не по возрасту", интересовалась работой взрослых и книгами; не играла с игрушками, тем более с куклами, не любила общаться со сверстниками. Когда настало время идти в школу, вообще начался хаос — умножать и делить, считать в столбик, свободно читать не по слогам, различать право и лево, писать почти без ошибок и даже отжиматься я уже умела, а учителя разводили руками и предлагали отцу и матери перевести меня в классы постарше. И те боялись. Когда я в очередной раз вытворяла штуку "не по годам", набожная мать крестилась, бледнела, а потом начинала на меня ругаться, а отец мрачнел лицом и уходил куда-нибудь подальше, — Эклз вдруг как-то едко и горько хихикнула, нервно сжимая бледные пальцы, — Курить, по-моему, он начал тоже из-за меня. И вес набрал. А я росла, крепла, училась. И каждое моё новое свершение пугало родителей до чёртиков — где же такое видано? Они старались не прикасаться ко мне, обходили, как чумную. У всех дети, как дети, а я, видите ли, "ВуНдЕрКиНд"! — выражение лица Эклз стало чуть злобным, она, впав в раж, театрально замахала руками, — Окей, я перемножала в голове многозначные числа и тягала неподъёмные гантели, но это же не значит, что я не любила сладкое или не смотрела мультики по телевизору! Им казалось, что я монстр, или инопланетянин, представь себе! Хотя, нет, скорее, что в меня вселился демон, что я одержимая. Они ж такие уверенные в себе баптисты, по воскресеньям в церковь ходили и молились перед едой, а я, грешная, пялюсь на ноги девушек, коротко стригусь и играю в футбол! И книжки по физике в десять лет читаю, ну, точно бесы во мне сидят! — Грасси смотрел на девушку ласково, с сожалением, но та уже ничего вокруг себя не замечала, говорила и говорила. Изливала душу, как парень и сказал, не думала больше ни о чём. Она, не задумываясь, положила одну свою руку на стол, а другой усердно размахивала. И вдруг, поддавшись внезапному порыву, Митч сочувствующе положил на ладонь учёного свою, мягко и нежно сжимая пальцы. Лара сразу пришла в себя и вздрогнула, вопросительно поглядев на парня. Но тот тепло улыбался ей, не убирая руку. И снова это электричество заискрило между ними. Эклз уже много раз волей-неволей вытягивала брюнета из разных передряг, кардинально меняла его жизнь и позволяла плакаться ей в жилетку, так что этот простой жест — меньшее, что Митч мог сделать в ответ. Поэтому его маленькая, смуглая и горячая ладошка продолжала лежать на большой, бледной и холодной ладони Лары. А певец кивнул девушке с той же милой и ласковой улыбкой, побуждая рассказывать дальше. — Ох, знаешь, со временем мне стало нравиться их бесить, — учёный заулыбалась и вдруг взяла руку Грасси в свою, переплетая их пальцы. В глаза парня она старалась не смотреть. Но тот позволил ей такую вольность и даже не дёрнулся, а рыжая внутренне возликовала, стараясь не сбиваться с мысли и контролировать свой голос, — Вот только представь: мы опять в траурной тишине все вместе ужинаем, а я вдруг начинаю им рассказывать о строении прокариотической и эукариотической клетки и о их разнице, или о философии Сократа, или, что вообще уморительно, о квантовой теории суперструн. У них сразу лица серели, они почти давились, а на следующий день мне давалось больше карманных денег центов на двадцать, будто от меня пытались откупиться, — девушка повела носом и нахмурилась, — К слову, посмотри, у тебя ничего не горит? Лара вдруг насмешливо выгнула бровь и ткнула пальцем свободной руки Грасси за спину, на плиту. Тот спохватился, расцепил их руки, чему Эклз совершенно не препятствовала, и кинулся к сковородке с кастрюлей, убавляя температуру и проверяя, не подгорело ли ничего. Но всё обошлось. Макароны слегка переварились, но парень аккуратно и ловко слил с них воду, а затем переложил в глубокую и блестящую белую миску. Проверив рагу, помешав его и вновь накрыв крышкой, Митч развернулся к девушке, наблюдавшей за ним с улыбкой.— А дальше что? — спросил брюнет с искренним интересом. Он не сел за стол снова, и Ларе взгрустнулось. Она подумала, что напугала Грасси своим прикосновением, и к ней вновь вернулась печаль. А рука же ещё хранила в себе приятное и желанное тепло чужой ладони. Но, тем не менее, рыжая решила закончить свою странную историю без начала и конца:— Я закончила школу в четырнадцать лет с идеальными оценками и успеваемостью. Чтобы ты понимал, для родителей это тоже был огромный удар. Они, с одной стороны, не воспринимали мои достижения всерьёз — как так-то, это нереально, такого не может быть, и всё прочее. Не верили, что я смогу чего-то в своей жизни добиться, — учёный отстранённо улыбнулась, — Тем более, родители всегда были сексистами до мозга костей, поэтому мои гениталии и мой набор хромосом в их глазах опускали меня на добрую дюжину ступеней социальной лестницы. Ну, а с другой стороны, они всё так же боялись. Мама Мия, она не человек! Она демон во плоти! — рыжая закусила свою губу, на секунду о чём-то задумавшись. В этот момент она, серьёзная и сосредоточенная, полная тяжёлых, а может даже жестоких воспоминаний, показалась Митчу взрослой. Очень-очень взрослой. Слишком взрослой. А сколько же глубоких знаний и гениальных идей хранится в этой голове, сколько революционно-неповторимых мыслей она содержит! Тряхнув этим огненным пожарищем с яркими, горящими прядями, девушка вздохнула и улыбнулась уголком губ, будто пытаясь приободрить сама себя, а затем продолжила:— Мне вполне легко удалось поступить в один из лучших университетов страны на полную стипендию. Это вообще для меня было очень просто, но, согласись, неплохое начало. И... — Лара вдруг опустила голову на руку, закрыв глаза и потирая двумя пальцами сморщившуюся переносицу. Она вспоминала. Вспоминала те годы, вспоминала всё пережитое, всех людей на своём пути и все места, которые она посетила. Этого было много, очень много, и иногда оно резко сваливалось на неё сверху, придавливало всей своей неподъёмной массой, иногда Эклз даже казалось, что она слышит, как от давления ломаются её кости. Но учёный уже натренировалась, ей не впервой. Чтобы тяжесть не убила, она привыкла скрываться. Вот потому она стратег. Холодный, расчётливый, безэмоциональный. Так всё легче пережить. – Я могу долго рассказывать тебе о своей работе и учёбе, хотя, думаю, ты не многое поймёшь, — тихим, но уверенным голосом продолжила она, — Просто давай остановимся на одном: мне было тяжело. Не хочу тебе сейчас капать на мозги ущемлением женщин, хотя меня частенько по этой причине ни во что не ставили. Тяжелее было из-за моего несовершеннолетия. Но, видишь ли, я и с этим справилась. И сейчас я там, где я есть, сижу на кухне своей квартиры с тобой и жду, когда ты приготовить мне поесть. Меня всё устраивает, — она улыбнулась мягко и тепло, полностью преображаясь, и словно солнце засияло у неё в глазах, — А тебя? — Тоже, — коротко кивнул Грасси, слегка наклоняя голову. — Вот и отлично. Просто пойми, что моя жизнь — это драма, триллер и комедия, щедро приправленные фантастикой. Всё хреново, но я держусь. Лара наконец заулыбалась во все тридцать два. Заулыбалась отчаянно и с надеждой на светлое будущее. А Митч закрыл слегка приоткрытый рот. — Знаешь... — выдохнул он, часто заморгав, — Это же кошмар на самом деле!— Да не то слово! — хмыкнула девушка в ответ.— Ты же меня не разыгрываешь?— К сожалению, нет, — она пожала плечами. И у неё в животе снова заурчало.*** Митч, с опаской наблюдая за жующей Ларой, боялся, что девушка в пылу и разгаре процесса зажуёт ещё и вилку или откусит кусочек от тарелки. Она настолько активно работала челюстями, что парень мог только предположить, как долго Эклз не ела домашней еды. Учёный отбросила такие сложные и нудные понятия, как этикет и манеры, и просто решила спокойно удовлетворить свои естественные потребности, быстро разделываясь с порцией макарон и рагу. Грасси лишь поражённо качал головой, но внутренне радовался, что смог угодить ей. Парень и сам неспешно наматывал спагетти на вилку и элегантно отправлял их в рот, получая удовольствие от плодов своего собственного труда. Разделавшись с одной порцией и попросив добавки, Лара всё-таки ненадолго включила свой мозг, чтобы подумать — а что же делать дальше? Уже чуть медленнее уплетая вторую тарелку спагетти, она спрашивала сама себя: Митч хочет остаться у неё на ночь? Или поедет домой? Вызвать ему такси или проводить до дома? И как об этом повежливее спросить? Не хотелось бы оскорбить или ранить сладкую принцессу. Но больше учёный боялась даже не этого, а новой неловкости и такой странной и громкой тишины, которая иногда возникала между молодыми людьми в самых причудливых и интимный ситуациях. Лара и за себя, и за свой язык не могла отвечать в полной мере, не понимая собственные эмоций, боясь своих чувств, а нахождение в закрытой квартире с главным источником проблемы — не лучший выход. Девушка опять стала в тупик. К слову, принимать гостей рыжая не умела хотя бы потому, что их у неё никогда и не было. Только Ник периодически заглядывал, но и он старался поскорее сбежать, лишь бросив взгляд на горы хлама и мусора у Эклз в квартире. Та только фыркала "чистоплюй" или "неженка" и ни разу не предпринимала попыток разгрести всё это барахло. Она же чёртов гений, ей можно всё! Но, кроме порядка в доме, гостеприимство включает в себя ещё множество положений и правил, о которых девушка не имеет никакого представления. Да и вообще все эти правила она уже давно нарушила, позволив гостю приготовить ей еду, ни капли не помогая ему с этим. Падать ниже не получится, плинтус и дно и так расступились перед ней, а в Лимбе* боятся и не хотят открывать врата. Учёный старалась не думать об отрицательных числах. Пауза затягивалась, в тишине кухни можно было услышать только перестук посуды и тихие почавкивания, источником которых в основном являлась Лара. Она старалась не смотреть на Митча, тщательно пряча глаза и рассматривая что угодно, но только не парня рядом. Собственно, он первым и нарушил тишину, аккуратно отставляя пустую тарелку в сторону и поднимая вопрошающий взгляд на девушку:— Можно мне остаться у тебя? — в лоб выдал Митч, ни капли не покраснев. А Лара бы на его месте уже стала спелым помидоркой. Удивлённо похлопав рыжими ресницами, она поглядел на брюнета в ответ, оторвавшись от еды.— Ты не хочешь домой? — вопросом на вопрос ответила Эклз, — Если тебе страшно идти, я могу вызвать и оплатить такси, и, если хочешь, доехать с тобой.— Хочешь меня выставить? — ухмыльнулся Грасси, всё-таки вгоняя Лару в краску. Она уж было начала отнекиваться, стараясь выдать что-то членораздельное, но была прервана неожиданным признанием Митча, — Я просто хочу побыть с тобой. Девушка замерла, всё ещё красная и смущённая, изумлённо глядя на сидящего перед ней парня. А он мило улыбнулся ей, прищуривая глаза и демонстрируя очаровательные морщинки вокруг рта. И Эклз не смогла не улыбнуться в ответ, чувствуя, что из красных, как спелая вишня, ушей сейчас повалит пар. Решено было, что Лара уступит Митчу свою кровать (к слову, довольно большую и с шикарным постельный бельём), а сама расположится на диване в гостиной. Стоит ли говорить, что она это делает не только из-за теплоты душевной и гостеприимства, а ещё и из-за того, что в её спальне гораздо более чисто? Эклз почти туда не заходит, чаще всего вырубаясь на диване, даже не успев раздеться, а одежду, которую использует повседневно, оставляет на стуле, заменяющем ей целый шкаф. Холостяская жизнь она такая. Короче, в спальне Лары всё почти нетронуто и аккуратно, и даже пыль на мебели и грязь на полу она немного вымыла во время своей недавной попытки убраться. Это единственное место, где она может расположить дорогого гостя с чистой совестью, не переживая, что он найдёт бритву под подушкой или ночью, в темноте, подскользнётся на пачке из-под чипсов. Она, наверное, не спала здесь с тех пор, как от неё ушла девушка, и даже не разу не расстилала покрывало, но постельное белье чистое, учёный постирала и погладила его, заправив кровать. Возможно, Лара не горела желанием оставаться тут в темноте и одиночестве, потому что погружалась в воспоминания, а может просто не жалала валяться на этой огромной кровати без кого-либо, одна. В любом случае, сегодня здесь имеет возможность расположиться Митч, и девушка просто рада, что может придоставить ему это, и что она додумалась-таки постирать и погладить бельё заранее. Молодые люди по очереди сходили в душ, а Лара любезно придоставила неожиданному гостю не только полотенце, но и одну из своих огромных мужских футболок. Грасси, в общем-то не особо стесняясь, поблагодарил её за всё, но Эклз совершенно искренне отмахнулась, напротив испытывая смущение. Всё-таки это парень готовил ей ужин, а потом ещё и мыл посуду и убирал на кухне. Она определённо не очень хороший хозяин, да и вообще учёный всё так же чувствует себя неловко. Наконец закончив все приготовления ко сну, Лара и Митч неловко попрощались, скомкано пожелав друг другу спокойной ночи. Зайдя в гостиную, девушка почти с разбега плюхнулась на диван, укрываясь своим лиловым пледом с головой пытаясь уместить свои длинные ноги. Закрыв глаза и глубоко втянув носом воздух, она решила, что сейчас ей нужно просто так же мгновенно отрубиться, как у неё это происходит обычно. Лара постаралась не думать ни о чём. Сон не шёл. Рыжая ворочалась с боку на бок, хмуря брови и вздыхая, но, в конце концов, не выдержала и резко села, разочарованно потирая глаза кулаками. Чёрт возьми, в её квартире, буквально через стенку от неё, в её спальне, в её кровати, лежит певец, известный на все Штаты и за их пределами тоже, который по совместительству является её мечтой и главным мокрым сном, и с которым она уже единожды страстно целовалась в шкафу. Эклз разрывалась между желаниями накостылять самой себе, заорать во всю глотку, или рвануть к Грасси. О'кей, о'кей, секунду, ей надо подумать! Она ни черта не смыслит в психологии, не разбирается в человеческих эмоциях и чувствах, но неужели всё, что за последние пару дней произошло с ней, с ним, с ними не значит ничего? Может, у неё есть шанс? Крошечный такой, малюсенький, ничтожный. Только надо кое о чём рассказать... Это её надежда, единственный выход для неё. В принципе, если она скажет, то убьёт одним ударом двух зайцев: и, наконец, раскроет перед людьми душу, откроется обществу, и, возможно, приобретёт шанс на Митча. Хотя какой к чёрту шанс?! Но ведь она богата, известна! А это действительно её последний козырь. Нахуй, нахуй всё!!! Лара вскочила с дивана, подрагивая от волнения и нетерпения, с ожесточением сжимая руки в кулаки и чувствуя лёгкое помутнение в голове и перед глазами. Решительно и робко одновременно, она пошла к двери, ведущей в её собственную спальню и на секунду зависла. Но, решившись, Эклз уже было потянулась к ручке двери, когда дверь резко распазнулась и перед ней предстал Митч с растрёпанными волосами и в безразмерной футболке девушки, которая, как платье, почти прикрывает его колени. Они удивлённо воззрились друг на друга, расширив свои карие глаза и не решаясь что-то сказать. И дикое-дикое электричество заискрило, вызывая короткое замыкание.