all my friends are drunk again (1/1)

– Хён, тебя что-то беспокоит в последнее время? – спрашивает Хёнгу у него в студии, когда Шинвон в четвёртый раз случайно попадает мимо клавиш синтезатора.– Нет, ничего конкретного.– Ты выглядишь подавленным, я переживаю, – Хёнгу сжимает его плечи со спины, как это обычно делает Юто, и раскачивает в разные стороны, как будто таким образом сможет выжать из него что-нибудь похожее на правду.– Что поделать, если я был рождён криворуким? – Шинвон смеётся. От этих объятий ему тепло и грустно, – Хёнгу-я, ты слишком много значения придаёшь разным мелочам, а по факту они могут ничего не значить.– Хочешь сказать, я совсем тебя не знаю? – теперь Хёнгу теряется.Шинвон точно не понимает, злится тот или просто расстроен. Он пожимает плечами и “вспоминает” о важной договорённости с Усоком. Снова бежит, потому что не выдерживает, боится быть искренним, а в мыслях – только желание обнимать Хёнгу до головокружения и звездочек перед глазами, трогать его космически красивое лицо. Количество эндорфинов в крови, кажется, зашкаливает, и приходится срочно спускать себя на грешную землю, чтобы не натворить чего-нибудь случайно. Усок не сильно противится вторжению в своё рабочее пространство – он привык, в целом. Сегодня у него как раз одно из тех ленивых настроений, когда каждые пять минут хочется отвлечься: на еду, групповой чат, звонок маме, видеозвонок Юто, с которым они виделись буквально днём в компании… Просто день такой, нерабочий – успокаивает он себя. И не сильно огорчается, когда в дополнение к сидящему над душой Шинвону в студию вваливается ещё и Йенан с предложением прогуляться поужинать в ресторанчик неподалеку.– Ура, Усок-и платит за еду, – он вроде шутит, но Усок уже закатывает глаза. Конечно, он авторские отчисления получает, чтобы всяких китайцев подкармливать и одевать. Иногда реально кажется, что Йенан в группе нужен в первую очередь для того, чтобы все могли реализовывать свои отцовские инстинкты без ущерба для бизнеса агентства.Совершенно случайно Йенан подбивает их ещё и заказать пиво, и Шинвон, который обычно противится таким маневрам и остаётся доволен простой колой, соглашается. Он чувствует себя неправильно и слабо надеется, что алкоголь вернёт ему ощущение почвы под ногами, как в старые времена. Но всё не то: это место, разговоры, горькое отупление вместо нормального опьянения (да он же вообще не пьянеет). Шинвон переживает, что Хёнгу мог снова плакать в одиночестве. Он же такой ранимый, так легко расстраивается. Шинвон ещё никогда не встречал кого-то настолько чувствительного, это просто невозможно. Весь его морально стойкий облик и богатый жизненный опыт разбиваются в ничто из-за этого любителя поплакать. Тяжело невыносимо. Конечно же, ему приходится позаботиться, чтобы младшие участники добрались в своё общежитие целыми и с незапятнанной репутацией, потому что Усока куда-то несёт уже после второго пива, а Йенан… По Йенану не поймёшь, переигрывает он или правда не контролирует свои действия. К счастью, менеджер обещает приехать и снять эту нелёгкую ношу с его широких плеч.***Зато вернувшегося заполночь Юто ожидает потрясающий сюрприз в виде разлёгшегося поперек его половины кровати Чон Усока. И да, они сдвинули кровати, просто потому что Юто боялся шорохов в темноте и не мог заснуть. А теперь... немного жалеет об этом.– Усок-а, – негромко зовёт он, чтобы привлечь внимание погружённого в игру на телефоне макне, – я сейчас вернусь из душа и хотел бы лечь спать сразу.Усок что-то неразборчиво мычит в ответ и откладывает телефон, только когда Юто действительно возвращается из ванной.– Я правда очень устал, – Юто вздыхает – ни то чтобы он надеялся на что-то другое, – надо выспаться.– Зачем? – Усок перекатывается на живот и игриво улыбается, склонив голову набок. Он от пива безрассудно смелый, бесстрашнее себя обычного в миллион раз.– Надо, – Юто разводит руками – ну что тут непонятного, опять его никто (Усок) не слушает.– А, ясно, – градус сарказма просто зашкаливает, – у самурая нет цели только путь.– И мой путь велит мне идти спать, – потеряв всякую надежду, Юто заваливается прямо сверху на Усока. Тот сначала издаёт звуки крайнего недовольства, а потом что-то соображает в своей необычайно лёгкой пьяной голове и изворачивается под чужим телом, чтобы столкнуться нос к носу с Юто.– Юто, Юто-сан, а где твоя большая гнутая катана? – спрашивает Усок с коварной ухмылочкой, медленно скользя ладонью вверх по чужому бедру. – Эй! Что за шутки? – смех выходит немного нервным. Бедный японец не сразу понимает, а когда понимает – хочет верить, что Усок просто заигрался. Сразу отодвигается и вполсилы шлёпает его по ягодице, чтоб больше ерунды не нёс.– Ох, – реакция Усока оказывается более, чем неожиданной, потому что он натурально стонет и кусает губы, – давай, сделай мне незабываемое харакири.Где он только этих похабных фразочек набрался? Невероятно. Смущённый Юто снова бьёт прежде, чем думает, и Усока аж прогибает от возбуждения.– У меня встал, – сообщает он с нескрываемым удовольствием, как будто заставлять Юто краснеть – самое интересное занятие на свете.– Поздравляю, – удивительно, как у него ещё глаза не выкатились, так часто их закатывать приходится. Но Усок использует действительно подлый приём, пряча лицо у него на груди и прижимаясь поближе (чтоб не почувствовать было невозможно). Жалобно заглядывает Юто в глаза:– Возьми ответственность.Неизвестно, хочет он, чтобы Юто взял именно ответственность за свои действия или его самого, но убедительно просить умеет.