Последнее (1/1)

— Мистер Белл? — он слышит у себя из-за спины. Бертран оборачивается, но не сразу. Сначала он несколько мгновений тупит в пустую дорогу перед собой.Он весь покрыт грязью и пылью, смешанной с засохшей кровью, и совершенно точно не подписывался на это дерьмо.Лиев’тел выглядит не сильно лучше него. Если хорошо присмотреться, можно разглядеть бурые катышки в её тёмных волосах — там, где не так давно была открытая рана.

— Мисс Т… — начинает Бертран. Лиев’тел тут же его перебивает.— Лиев, — поправляет она. — Куда вы идёте, мистер Белл?Лиев смотрит на Бертрана этим странным, совершенно нечитаемым взглядом, под которым невольно становится как-то не по себе. Машинально Бертран улыбается — нервной, фальшивой улыбкой.— Это отличный вопрос, мисс Т… Лиев, — отвечает он. Бертран пытается до последнего держать лицо, но его маска трескается и осыпается прямо на глазах. — В Вассельхайм, разумеется.Лиев’тел улыбается едва заметно, самыми уголками губ. Так взрослые улыбаются ребёнку, который делает что-то очень глупое, но очень милое.— Вы не можете пойти в Вассельхайм, мистер Белл, — мягко говорит она.— Почему это?— Потому что это другой континент.

— А.Бертран об этом как-то не подумал. По правде сказать, он вообще особо не подумал: ему просто хотелось убраться подальше от этих людей. Не то чтобы Бертран начинал жалеть о своём решении вообще к ним сунуться. О нет, об этом он пожалел в ту же секунду, когда понял, что ему в самом деле придётся тащиться в Пандемониум, и продолжал жалеть последние двое суток.Бертран узнал того голиафа, как только увидел его бессознательное тело. В последний раз, когда Бертран с ним встречался — кажется, это было миллион лет назад и совсем в другой жизни, — он понятия не имел, кто это. Теперь про Вокс Макину в Вассельхайме можно было не знать разве что если ты всю жизнь прожил в лесу под камнем. Бертран подумал, что это отличная возможность. Он сможет выглядеть героически и особо не прилагать к этому усилий.Если бы он только знал тогда, он бы держал язык за зубами.— Мистер Белл, — голос Лиев’тел вырывает его из потока мыслей. Она стоит совсем рядом; Бертран не заметил момента, когда Лив подошла ближе.

Когда Лиев’тел берёт его за руку, её рука кажется не холодной, а скорее прохладной. Как зайти в тень в знойный день.— Вы очень устали, — говорит она. Это правда: Бертран очень устал. — Нам обещали выделить комнату. Давайте отдохнём. Завтра мы подумаем, как нам лучше вернуться.Бертрану очень хотелось убраться подальше от Вокс Макины, но он и правда очень устал. Слишком устал, чтобы спорить. Ну и потом, Лиев’тел права: не то чтобы он может пересечь море пешком.В смысле, он может, технически. Он может просто взять и оказаться в Вассельхайме в своей тёплой кроватке, если так уж сильно этого захочет. От того, чтобы сделать это, Бертрана останавливает всё то же самое, что останавливало даже когда над ним нависал огромный монстр из ветра и песка.Это последнее.Бертрану трудно было определить, какое сейчас время суток: что-то между концом дня и ранним вечером. Людей на улице немного, а те, что есть, не обращают на них особого внимания. А ещё вокруг очень тихо. После Пандемониума — как будто неправильно тихо. И всё равно Бертран будто до сих пор слышит в ушах завывания ветра.Бертрану всегда казалось, что за такими сражениями всегда следуют грандиозные пиры с огромными кружками и живым оркестром. Ничего этого не было. Когда они с Лиев’тел находят дорогу к замку и нагоняют остальных, за большим столом сидят только Грог в компании двух гномов. Грог его не узнаёт — но Бертран к этому моменту уже понял, что Грог не очень-то умный.

Куда пошли остальные, Бертран не знал, да ему и не было интересно. Жрица предлагает сесть с ними. Лиев’тел отказывается за них обоих. Вместо этого она просит слуг организовать им горячую воду, и следующие несколько минут Бертран проводит, гадая, пойдут ли они в одну ванну или в разные.В разные, выяснилось вскоре. Ванны в Уайтстоуне, кстати, оказались неожиданно глубокими.

Пока Бертран смывал с себя пыль и засохшую кровь, он невольно рассматривал шрамы на своём ранее нетронутом теле. Его первым желанием были богатство и положение в обществе. Вторым он пожелал стать великим воином. Последнее умение Бертран использовал исключительно чтобы производить впечатление на барышень на балах, показывая им невероятные трюки с рапирой. Ровно до вчерашнего дня, когда перед Бертраном оказался огромный уродливый монстр, и первой мыслью Бертрана было бежать, а первой реакцией — бить. Его тело двигалось так, как он сам от себя не ожидал. Всё даже шло хорошо, до тех пор, пока внезапно не перестало. Бертран помнит, как нанёс несколько ударов, потом он помнит вспышку боли и темноту.В следующий раз он пришёл в себя уже в волшебном поместье. Рядом лежала Лиев’тел, и её голова была похожа на разошедшийся по швам мешок. Она была мертва, и все вокруг вели себя так, словно в этом в общем-то не было ничего такого.Когда он заканчивает и заходит в указанную слугами комнату, Лиев’тел уже там. И в этот момент Бертран очень запоздало вспоминает: она сказала ?комнату? в единственном числе.

Лиев’тел раскладывает что-то на большом письменном столе в углу. Из одежды на ней только длинный шёлковый халат, её ещё влажные волосы выбились из пучка и падают ей на спину. В этом халате Лиев’тел выглядит просто невероятно красиво, но Бертран ещё прошлой ночью узнал — без халата Лиев’тел выглядит даже красивее.— Вы чувствуете себя лучше, мистер Белл? — спрашивает она, так и не оборачиваясь. Бертран подходит ближе и видит вещи, разложенные на столе: должно быть, Лиев’тел решила посмотреть, что осталось при ней после их визита в Пандемониум.— То существо… что-то украло у тебя, верно? — спрашивает он. Лиев’тел невесело улыбается.

— Палец Парвана.— Палец, — машинально повторяет Бертран. Видят боги, спеллкастеры ужасно странные. — Это какой-то… особенный палец?— Можно и так сказать. Ложитесь спать, мистер Белл. Вам станет лучше после того, как вы поспите.Лиев’тел говорит это своим этим немного отрешённым тоном, в котором нет ни намёка на команду, но Бертран всё равно не видит никаких причин не сделать ровно так, как она говорит.— А ты? Будешь спать? — только и спрашивает он. Лиев’тел негромко смеётся, как будто услышав забавную шутку.— Вы очень смешной, мистер Белл, — говорит она.— Ну, — Бертран невольно улыбается в ответ, — рад, что смог тебя развлечь.Кровать кажется мягче, чем любая из кроватей, на которой Бертрану приходилось лежать раньше, хотя он подозревает, что всё дело в том, что каждая косточка в его теле болит и ноет. Он закрывает глаза и через какое-то время слышит, как Лиев’тел занавешивает окна. Комната погружается в полумрак, хотя лучи ещё не успевшего сесть солнца проникают внутрь сквозь узкие щели. Лиев’тел садится рядом на кровать, и Бертран вдруг чувствует её прохладные пальцы в своих волосах.Так он и засыпает.В следующий раз, когда Бертран открывает глаза, солнце снова на своём месте. Ему требуется пару мгновений, чтобы убедиться, что ночь уже успела пройти.Лиев’тел так и сидит рядом. Её глаза закрыты, а дыхание ровное. Она похожа сейчас скорее на очень реалистичную куклу, чем на живое существо.— Лиев? — негромко зовёт Бертран. Она не отзывается. Может быть, она так спит. Бертран поднимается с кровати и бесшумно выходит на балкон. Он всё ещё чувствует тяжёлую усталость во всём теле, но уже не так сильно, как вчера.Какое-то время он так и смотрит на город внизу. Вид действительно красивый и такой очень… нормальный. После ветра и песка со всех сторон, он кажется почти искусственным, как с картинки.?Ты ещё тут?? — мысленно спрашивает Бертран у голоса, который звучит в его голове, когда он хочет загадать желание. Голос не заставляет себя ждать. ?Чего ты желаешь?? — шепчет голос, не совсем мужской, не совсем женский, не совсем один, не совсем много. Бертран оборачивается — туда, где сквозь щель в шторах можно было увидеть лицо спящей Лиев’тел.Первые два желания были простыми, потому что Бертран знал, чего именно он хочет. И потом, у него всегда были ещё. Но последнее — с последним всё было сложнее. Бертран всё боялся потратить его на что-нибудь неважное. Даже когда он был в секунде от смерти, даже когда они оказались заперты с монстром, он всё думал: так, нет, подожди. Может быть, тебе вовсе и не нужно тратить желание на это.

Забавно: он оказался прав.Проходит ещё минут пятнадцать, прежде чем Лиев’тел просыпается. Она просыпается не так, как просыпаются обычно: просто открывает глаза, будто вовсе и не спала, а просто очень долго моргала.

— А, — говорит она. — Мистер Белл. Как ваше самочувствие?— Лучше, — коротко отвечает Бертран.

— Очень хорошо, — Лив улыбается, поднимаясь с кровати. — Я думаю, нам стоит выйти к завтраку и обсудить с остальными…— Лиев, — перебивает Бертран, протягивая ей открытую ладонь. — Я нашёл кое-что.Лиев’тел растерянно хмурится на мгновение. Она подходит ближе и, кажется, не сразу находит, что сказать, когда видит Палец Парвана. Это действительно палец, и это довольно-таки мерзко. Лиев’тел берёт его в руки и начинает рассматривать со всех сторон, словно пытаясь обнаружить крохотную надпись ?сделано в Маркете? где-нибудь под ногтем.— Я… как… — только и может выдавить из себя она. Кажется, сейчас на лице Лиев’тел больше эмоций, чем Бертран видел с момента их знакомства.— Это пустяки, — отмахивается он. — Я… прихватил с собой кое-какие вещи, пока мы там рыскали, и… в общем, оказалось, он был у меня всё это время! Удивительное совпадение! — врёт Бертран и широко улыбается. Может, он и не знает о магии примерно ничего, но как никто другой представляет себе, насколько магические предметы бывают невероятно важными.

Лиев’тел поднимает взгляд, удивлённый и благодарный одновременно, а Бертран не может перестать улыбаться, как последний дурак.— Спасибо, — почти шепчет Лиев — очень-очень искренне. Она берёт Бертрана за руку и, пристав на цыпочки, целует в щёку. И, помимо всего прочего, что они делали прошлой ночью, они и целовались тоже, много целовались — но только этот совсем невинный поцелуй чувствовался настоящим.Они стоят так вместе какое-то время, может быть даже несколько минут, прежде чем Лиев’тел выпускает его руку.— Что ж, — говорит она, пряча Палец Парвана в сумку, — думаю, нам стоит спуститься, мистер Белл.Бертран улыбается и кивает. В очередной раз он не находит никаких причин не сделать так, как Лив говорит.