Всё ново под луной (1/1)
Обе луны висят в тёмном, холодном небе, словно полуоткрытые глаза древнего гиганта. Звёзд нет — их все перекрыло облаками; они горели недостаточно ярко, чтобы их свет смог пробиться сквозь густую тьму. Луны завалились на бок: от них осталось лишь пара тонких полумесяца — и, если присмотреться, то за пронзительным жёлтым можно увидеть очертания чёрных кругов. Словно небо не смотрит, а так, подглядывает за ними лениво. До полнолуния ещё очень много недель.Не то чтобы это имело какое-то принципиальное значение прямо сейчас, потому что Калеб стоит, весь в крови — чужой, своей. А напротив него — два больших красных глаза. Они немного похожи на глаза неба, но эти широко распахнуты и очень-очень внимательно смотрят. Слегка мутные — может от боли, может от голода. Калеб слышит всего два звука: собственное сбившееся сердцебиение и негромкое, утробное рычание. Оно не становится громче, но и не утихает.Как так вышло, теперь гадать уже не было смысла, да и, в общем-то, было не за чем. Просто они в очередной раз по глупости ввязались в очередную авантюру и очень стремительно за это поплатились. Калеб с самого начала был не в большом восторге от того, чтобы тащиться в лес и вылавливать там разбойников под покровом ночи. Но двадцать золота есть двадцать золота.
Конечно, у них был план. Конечно, не по плану пошло всё, что только могло пойти. Дальше Калеб был слишком сильно занят тем, чтобы не умереть, чтобы обращать внимание на происходящее вокруг, а когда обратил, увидел только гору разодранных трупов и огромного волка.
— Моллимок, — шепчет Калеб, и сам не слышит собственного голоса. Рычание сбивается — всего на мгновение, а потом волк, эта здоровая тварь, делает шаг вперёд. Он будет, наверное, метра под два ростом, если встанет на задние лапы.
Ещё он определённо может перекусить шею Калеба за один укус. Калебу невольно хочется распустить шарф, ослабить его на горле, но он слишком боится шевельнуться.
Молли как-то говорил, когда они случайно завели об этом разговор, но у него ?есть способы это контролировать?. Калеб не то чтобы совсем ему поверил (справедливости ради: Калеб никому совсем не верит), но здраво рассудил, что Молли, наверное, лучше знает, как не подвергать их всех опасности.Возможно, Калебу следовало отнестись к этому с большим скептицизмом.Калеб видел некоторое дерьмо. Ещё о большем количестве дерьма он читал. Калеб искренне считал, что его довольно сложно чем-либо по-настоящему удивить. Но каждый раз, когда Молли превращается, Калеб невольно вздрагивает внутри. Это выглядит больно, но ещё это выглядит жутко.Молли больше не похож ни на волка, ни на тифлинга. Каждый раз, когда его кости ломаются, меняя анатомию тела, и когда сквозь его кожу начинает прорастать серый мех, Молли становится больше похож на иллюстрацию из жутких книжек про страшные штуки, которые утащат тебя в лес, если ты не будешь слушаться маму с папой. Его рога и хвост были на месте, и их клоками покрывала шесть — но лицо вытянулось, когти кое-где прорвали плоть.
Молли тоже весь в крови, вот только он в основном в своей. Огромной раны на боку не видно под шерстью: видно только, как она окрасилась в красный. Молли с трудом стоит и ничего не соображает, и это тут самое страшное.С его острых клыков за землю капает алая слюна. Калеб почти чувствует, как пламя начинает зарождаться на кончиках его пальцев. Он уже почти ощущает запах палёной шерсти и горящего мяса.Молли подходит ближе, и, машинально, Калеб вытягивает руку вперёд.
Пламя так и не вспыхивает.Молли утыкается мордой в его ладонь и тихо скулит.