Глава 11. Начало (2/2)

Свлад выходит из туалета в коридор. Он не сразу узнаёт мужчину, преградившего ему дорогу.

— Свлад, — говорит он, и тогда Свлад понимает, кто это. Узнает даже не по словам, а по ледяной панике, нахлынувшей на него. По тому, как каждая клеточка его тела кричит: беги, беги!— Нет, — умоляет Свлад, встречаясь с мужчиной взглядом. Риггинс. Это Скотт Риггинс из “Чёрного крыла”.— А ведь мы договаривались, Свлад, — разочарованно говорит Риггинс.

— Вы обманули меня, — отвечает Свлад, пытаясь не выдать, насколько он испуган. Он хочет быть сильнее. Хочет, чтобы это разочарование во взгляде Риггинса перестало так действовать на него, заставляя чувствовать себя никчёмным. — Вы сказали, что эти таблетки помогут прекратить моё… то, что было. Но ничего подобного, они только сделали хуже. Вы с самого начала так и хотели — это просто был очередной эксперимент!— Мы договаривались, что ты останешься в колледже святого Сэдда, — продолжает Риггинс, игнорируя его слова и подходя поближе. — И что будешь принимать свои таблетки.

— Мне всё равно, — отчаянно говорит Свлад. Он мотает головой с твёрдым намерением попытаться донести до Риггинса смысл происходящего. — Мне без разницы, чего вы там от меня хотите. Теперь моя жизнь… у меня есть все, что я хотел… у меня… — Свлад сбивается. Тодд. Господи, только не это. — Стойте. Стойте, что вы сделали с…— Мы должны быть уверены, что ты в безопасности.

— Не трогайте его! — умоляет Свлад, часто мотая головой. — Пожалуйста, пожалуйста, не вредите ему! Он ничего плохого не сделал.

— Он убил одного из моих людей.— Это не он! Я это сделал! Я убил Джона, а не он. Это я! — захлёбываясь говорит Свлад. Риггинс пренебрежительно и недоверчиво улыбается ему.

— Свлад, мы же оба знаем, что ты на это не способен.

Свлад понимает, что Риггинс от него не отстанет. Знает совершенно точно, будто вселенная кричит ему об этом. Это непреложная истина: за ним всегда будет идти охота, его жизнь всегда будет именно такой. Всё, что ему так нужно, у него будут отнимать. Никогда и ничего у него не будет.

Но ведь есть и другая непреложная истина. Что Тодд любит его, а он любит Тодда.

Свлад бросается вперёд, толкая Риггинса прямо на большое зеркало, висящее на стене в коридоре. Видимо, Риггинс этого не ожидает, потому что он отлетает и тяжело ударяется о зеркало, разбивая его на мелкие кусочки, со звоном посыпавшиеся на пол.

Свлад врывается в зал ресторана и видит Тодда. Тодда, к голове которого один из двух оперативников в штатском приставил пистолет. Тодда, бледного и дрожащего от страха и ярости.Все остальные — посетители ресторана и персонал — в страхе застыли на своих местах.Свлад вытаскивает из кармана куртки пистолет Джона. Второй оперативник тут же вскидывает свое оружие, беря Свлада на прицел.— Не стрелять в проект Икар! — кричит Риггинс, шатающейся походкой появляясь из коридора в зал. У него кровоточит порез на лбу. — Свлад не должен пострадать!— Свлад, прошу. Беги, пожалуйста! — умоляет Тодд, глядя на стол перед собой.— Я тебя не оставлю! — выкрикивает Свлад по большей части не для Тодда, а для остальных. После он обращается к оперативнику. — Если не отпустишь его, я тебя пристрелю.

— Сэр? — рявкает оперативник, чуть поворачивая голову в сторону Риггинса, но не отводя взгляд от Свлада.

— Приказ остаётся в силе: никакого ущерба проекту Икар.

Тупик. Свлад отлично понимает, к чему это приведёт. Рано или поздно один из оперативников сделает свой ход и вскроет его блеф. Либо они застрелят Тодда, либо Риггинс схватит Свлада. Может, появится подкрепление. Похоже, у ЦРУ в распоряжении практически нескончаемые ресурсы, а у Свлада лишь пистолет, да и заряжен ли он? Он ещё ни разу не стрелял из пистолета, и его палец подрагивает на спусковом крючке. Он смотрит на оперативника. Наверное, у него есть семья, любящая семья, а он втянут во все это поневоле, как и сам Свлад.

И тут происходит нечто очень странное. Из-за столика в углу спокойно встают мужчина и женщина. Они выглядят настолько невозмутимыми, что все замирают, не в силах понять, в чём дело.

Женщина бросает взгляд на мужчину. У неё фантастическая причёска и великолепная кожанка. На мужчине тоже кожаная куртка, и она ярко-жёлтая. Свлад и не знал, что кожаные куртки вообще бывают таких цветов. Это как же должны коровы выглядеть?— Надеюсь, ты меня простишь, — вполголоса говорит женщина своему спутнику.

— Давно уже простил, — отвечает мужчина, широко улыбаясь.

На мгновение Свлад уверен, что этот мужчина — его отец. У него британский акцент, но улыбка такая знакомая! И такие же ярко-голубые глаза, а волосы аккуратно подстрижены и зачёсаны. Но он стройнее, и лицо у него более открытое.Внезапно Свлад всё понимает, но в этот же момент женщина стреляет, и в голове вспыхивает и расцветает боль, стирающая пришедшее понимание.

*Фара быстро перепрыгивает через столы и стреляет в агентов ЦРУ, окруживших Тодда. Один из них падает, врезаясь в стоящий позади стол, но второй ещё стоит. Фара хватает его за локоть и обезоруживает, после чего вырубает молниеносным ударом локтем в лицо.

Она стирает с руки кровь и оборачивается к Риггинсу, который пребывает в полном замешательстве. Краткий миг она наслаждается этим зрелищем: человек, который разрушил жизнь Дирка, захвачен врасплох друзьями его подопечного.

— Ну что же, а теперь тебе полагается бежать на выход и вызывать подкрепление, — сообщает из угла Дирк своему бывшему тюремщику, и в его взгляде столько торжества, сколько вообще может поместиться.Риггинс так и поступает, и выглядит при этом настолько обалдевшим, что Фаре хочется рассмеяться. Она бы и посмеялась, если бы не молодой Дирк, истекающий кровью на полу, если бы не перепуганные люди в ресторане, если бы не пепельно-бледный Тодд. Тодд, который выглядит невероятно молодым. Дирк предупреждал Фару об этом, но увидеть его таким воочию всё равно поразительно.

Но он живой. Тодд жив, как и говорил Дирк. Он застрял в прошлом. Фара хочет наброситься на него с объятиями, а потом сорок минут отчитывать за то, что вёл себя глупо, разгуливая по небезопасным развалинам без соответствующего снаряжения.— Фара? — спрашивает сидящий за столом Тодд, и облегчение на его лице сменяется ужасом. — Чёрт! Зачем ты выстрелила в него? Он же… Это же Свлад Ч… То есть это Дирк! Это Дирк в юности!— Да, мы знаем, — говорит Фара, вытаскивая Тодда из-за стола и помогая ему подняться. — Не теряй равновесие. Так, а что все остальные? — спрашивает Фара, оглядывая зал ресторана. — Мы тут, вроде как, злодеи. И вам надо… убегать, что ли?Никто не двигается с места, и тогда Фара трижды стреляет в потолок.

Тут уж до всех доходит, и вскоре все посетители и персонал наперегонки устремляются к дверям так быстро, как только могут.

В этом хаосе Дирк наконец добирается до молодого себя — обильно истекающего кровью из сквозного пулевого ранения в голову. Дирк садится на пол и укладывает голову прошлого себя на колени, приглаживает волосы, слипшиеся от текущей со лба крови.— Нам было нужно, чтобы его смерть смотрелась убедительно, — говорит Фара, подтаскивая Тодда ближе. — Риггинс все следующие пять лет будет считать, что он погиб. Пока у Дирка не появится очередное крупное дело. Но к тому времени “Чёрное крыло” уже будет расформировано, и у них не останется возможностей забрать его.

— Дирк, — хрипло выговаривает Тодд, но потерянный взгляд его при этом обращен на лежащее перед ним тело. — Прости. Мне ужасно жаль.

— Ничего плохого ты не сделал, — отвечает Дирк, снизу вверх глядя на Тодда, и его глаза сияют. — Ты всё сделал замечательно! Так и было в прошлом — так всё и произошло. Именно так я обрёл свободу. Ну, в некотором роде. Придётся немного посидеть в тюрьме. Но в общем и целом — прекрасное представление.

Дирк вынимает из кармана своей жёлтой куртки маленький флакончик. В нём вода из рек Асгарда с толчёными листьями седры, маслом ядрышек абрикоса, настоянным на померанцах, и миндальным маслом с добавлением шалфея и окопника. То, что в Вальгалле использовали как отдушку для ванны, на людей оказывало невероятно целительное влияние.

Дирк подносит флакончик к губам молодого себя и шепчет на каком-то неизвестном Фаре языке. Его прошлая версия стонет и с трудом пьёт из флакончика. Дирк бережно помогает, и вот рана на голове Свлада стягивается, его лицо розовеет, а флакончик пустеет до последней капли.

— Это исцелит его, — говорит Дирк, разглаживая волосы прошлого себя. — Но не полностью. Не всё. Прошедший год будет весь как в тумане. Потеря краткосрочной памяти. А я-то никогда не мог понять, почему не могу в точности воспроизвести события того года! Например, совсем не помню последнюю неделю в университете. Или кто такая Сьюзан Вэй. Или как выглядел мой сосед по комнате, — говорит Дирк, поднимая голову и встречаясь взглядом с Тоддом. — Решил, что немного свихнулся на нервной почве из-за сессии.

— Но теперь… ты вспомнил? — нервно спрашивает Тодд.

— Да он там чуть не половину ванны выпил, — поясняет Фара, пихнув Тодда локтем. Она прекрасно понимает, что ему эта информация не слишком поможет, но её это не волнует.

— Дирк… Мне надо… Надо объяснить… — запинается Тодд.

— Да и мне тоже, — с улыбкой отвечает Дирк. — Но сперва есть дела поважнее. Нужно отправить этого парня обратно в Кембридж, откуда его исключат, а тебя — в Вальгаллу, чтобы излечить все твои приостановленные травмы. Ну а мне надо попасть на пару месяцев назад, в Читтеринг.— А в Читтеринг-то зачем?

Дирк с досадой вздыхает.

— Чтобы раскрыть дело о Паффлзе, пропавшем коне! Тодд, ну правда, следи хоть немного за происходящим!*Тодд позволяет вселенной вокруг двигаться своим чередом и старается не задавать вопросов о том, что ему не понять.

Они проходят сквозь щель во вселенной, используя ветвь великого дерева Иггдрасиля, которую Тор, по словам Фары, сорвал для них. Едва Фара проводит ветвью по стене в туалете ресторана, как из появившейся щели вырываются три знакомых существа, похожие на разноцветных летучих мышей.— По всей вероятности, это птицы, — шепчет Фара, пока цветные создания порхают вокруг. — Они живут в кроне Иггдрасиля. Они появляются, когда мы создаем проходы между пространствами, а потом устраняют их. Их тянет к ранам вселенной.

Они отправляются в Кембридж, проход открывается прямо в комнате, которую Тодд почти год делил со Свладом. Комната выглядит безупречно, и Тодда охватывает беспокойство. От тела Джона не осталось и следа — ни одной капли крови.

— ЦРУ уже замяло смерть Джона. Тебя никто не ищет, — быстро поясняет Дирк.

— Но ты сказал, что попадёшь в тюрьму?Дирк тут же смущается.— А, это! Прости, плохо объяснил — я попаду в тюрьму не за убийство, а за… кражу.

Из прохода появляется Фара, на её плечах висит бесчувственный Свлад.

— За кражу? А что ты украл? — спрашивает Тодд, наблюдая, как Фара сгружает тело Свлада на кровать Тодда.

— Ничего! — сердито отвечает Дирк, будто уже тысячу раз это объяснял. — Я целиком и полностью невиновен. Я просто, ну… Так уж вышло, что я составил для студентов экзаменационные вопросы типа тех, которые могли бы им попасться. А они случайно оказались точно такими, какие и были подготовлены для экзаменов. Слово в слово. Вплоть до последней запятой.

— Ого, — стонет Тодд. Ну конечно! Ричард и Сьюзан. Он совсем забыл о них. — Блядь.

— Ага. Я так и не простил Ричарда за то, что тот всем раздал их. И все внезапно получили пятерки за экзамен по английской литературе. Разумеется, подозрения пали на меня.

— С ним всё будет хорошо, если мы его просто оставим? — спрашивает Фара, указывая на Свлада.

Реальность обрушивается на Тодда вместе с этим прямым вопросом Фары. Теперь им придётся оставить его. Он внезапно понимает, что сейчас уйдёт и покинет Свлада, оставит его в одиночестве, почти без друзей — после всего, что они пережили вместе за прошедшие месяцы. И после прошлой ночи. После их признаний, после обещаний, когда Тодд снова и снова говорил, что больше никогда не оставит Свлада — именно это теперь Тодду и предстоит сделать. Свлад выглядит почти так же, как после той его первой панической атаки. Как в те дни и ночи, когда он был без сознания после отмены таблеток. Тодд хочет быть рядом, поблизости, он хочет поддерживать Свлада, хочет сражаться за него. Он его не заслуживает.Дирк трогает его за плечо. Тодд смотрит на руку Дирка, потом на его лицо, заботливое, но печальное. Так странно, что это один и тот же человек. Что тот, кто сейчас лежит в кровати, одновременно стоит рядом и смотрит на него с любовью и со скрытым где-то в глубине страданием. Дирк уже прошёл через это всё. И теперь он увидит, как Тодд ушёл от него.

— Он не помнит о том, что ты его любишь, — тихо говорит Дирк. — А уже утром его допросят и отправят в тюрьму. Так нужно.

Фара находит себе занятие: она перебирает всё в комнате в поиске вещей, которые могут принадлежать Тодду, оставляя им возможность поговорить. Тодд благодарен ей за это.

— Я не хочу оставлять его. Не могу допустить, чтобы он прошёл через всё это один.— Я уже прошёл через это в одиночестве, — говорит Дирк, напоминая о том, что эта ситуация запутана до головокружения. — И мне было больно. Дохуя как больно и невыносимо одиноко, и… и я должен был пройти через это, чтобы стать тем, кем я стал. Это неотъемлемая часть моей жизни, та, где я понял, что мои способности не могут помочь мне самому — только другим — и понять это было необходимо. Мне нужно было… немного пожить самому по себе. И в конце концов я приеду в Америку. Приеду в Сиэтл и снова найду там тебя. И даже несмотря на то, что я не буду помнить, как я скучал по тебе, по тому… кем ты был для меня... — Дирк говорит все тише, и его дыхание начинает сбиваться. — Я всё равно найду тебя снова.

— Прости, что я соврал. Придумал имя. Другого человека, — говорит Тодд. Дирк медленно качает головой.

— Теперь я знаю, почему, — отвечает Дирк. — Не надо. Я… я понимаю.

Тодд кивает, пытаясь сбросить с себя этот тяжкий груз, несмотря на то, что разум его до сих пор старается всё осмыслить.

Тодд подходит к Свладу и опускается на колени перед кроватью. Он приглаживает спутанную чёлку, видя, как от такого незначительного прикосновения выражение его лица смягчается, а на губах появляется улыбка. Он бережно целует Свлада в лоб, решительно повторяя про себя: "Я люблю тебя, и мы снова будем вместе".*Сиэтл, настоящееПрошло две недели. Две недели, в которые Тодд возвращался к нормальной жизни и вспоминал, кто он такой. Вальгалла была симпатичной, но пыльной, и вернуться обратно в Сиэтл было приятно. Приятно было даже получить назад свое тридцатитрёхлетнее тело, больше не контролируемое прикреплённым за ухом устройством (которое почтой отправили Регу по адресу “Кембридж, колледж св. Сэдда”). Правда, Тодд уже успел позабыть, сколько разных болезненных ощущений ежедневно испытывал лишь потому, что был старше. Но всё-таки хорошо снова быть собой.

Фара осталась прежней. Аманда осталась прежней. Наверное, и Дирк тоже остался прежним, но Тодд больше не может относиться к нему как раньше. Теперь он знает о Дирке так много, пожалуй, больше, чем кто-либо ещё, кроме самого Дирка, и иногда его это тревожит. Он волнуется, что это слишком по-настоящему, слишком грандиозно, и вряд ли у них когда-нибудь будут отношения, способные сравниться с…— О чем ты думаешь? — бормочет Дирк. Он устроился щекой на груди Тодда.

Они вместе лежат на кровати Дирка, по телевизору мелькают какие-то новости. На Дирке боксеры и чёрная футболка с “Мексиканскими похоронами”. Единственное, что изменилось между ними: теперь они спят вместе. Просто спят рядом. Тодд не может успокоиться, если не касается Дирка, получая подтверждение, что тот всё ещё здесь и никуда не пропал. Дирк позволяет, обнимает его, и Тодд спит лучше, чем когда-либо, чувствуя себя в полном покое и безопасности.

— Да так. Всякое-разное, — отвечает Тодд, перебирая пальцами волосы Дирка.

— Надеюсь, это приятное всякое-разное, — бормочет Дирк.

Им не понадобилось обсуждать произошедшее. Это было удивительно. Тодд думал, что они будут злиться, кричать друг на друга, бросаться яростными аргументами с эмоциями, достойными “Оскара”. Что Дирк будет вне себя, обвиняя Тодда в нарушении его личных границ, ведь он проник в его прошлое. А Тодду нашлось бы, что ответить — например, что Дирк никогда ему не рассказывал о тех событиях, так что он ничего не мог сделать с его арестом и потерей памяти.Но ничего такого не было. Им не нужно было говорить об этом, они оба просто всё поняли и так. Тодд не верит в родственные души (впрочем, существуй они в самом деле, это явно была бы не самая странная хрень из всего известного Тодду), но если бы верил, счёл бы, что именно так между ними всё и происходит. Безмолвное доверие, поддержка, выражаемая бережными прикосновениями.

— Точно? — спрашивает Дирк, поворачиваясь к Тодду. Тодд видит в нём Свлада: молодого, растерянного и противоречивого, уже повидавшего смерть, раскрывшего дело. Который пил пиво, играл на бас-гитаре, смеялся, любил и делал многое другое, пока всё не пошло по пизде. Свлад — это Дирк. Дирк — это Свлад.

В этот момент Тодд ни в чём не уверен. Он знает, что у него есть выбор. Можно забыть всё случившееся и вернуться к той жизни, которая была прежде. Хорошая такая, чуточку сумасшедшая жизнь с хорошим таким, чуточку ебанутым другом. И они больше никогда не будут говорить о Кембридже. Они смогут просто притвориться, что когда-то давным-давно жили-были два совершенно других человека, которых звали Свлад Чьелли и Стив Мандер, они полюбили друг друга, а потом им пришлось расстаться, но при чём тут Дирк Джентли и Тодд Бротцман?

Тодд внезапно осознаёт, что именно это и не давало ему покоя последние две недели. Он балансирует между ними двумя — Тоддом и Стивом, чувствуя себя не совсем Тоддом Бротцманом, соучредителем Холистического детективного агентства Дирка Джентли, но и не совсем Стивом Мандером, мужчиной, признавшимся в любви Свладу Чьелли.

Вот что с ним происходит. А Дирк наблюдает. Смотрит, что же он выберет. Без вопросов, без уговоров. Он просто ждёт.

Тодд тянется к Дирку. Прижимается губами к его губам. И когда Дирк прерывисто выдыхает — и с удивлением, и с облегчением — Тодд улыбается. Он знает, что в итоге выбрал. И он сделал бы именно такой выбор снова, и снова, и снова.

Дирк обхватывает ладонями лицо Тодда, и телевизор становится фоновым шумом для нежных поцелуев и ласковых прикосновений.

— А сейчас у нас на связи генеральный директор компании “Вэйфорвард” Сьюзан Вэй, которая хочет сделать заявление.— Здравствуйте. Пожалуйста, наберитесь терпения, потому что то, что я скажу, может показаться… нелепым. Компьютерный вирус, который поразил все компьютеры с операционной системой “Вэйфорвард”, оказался закодированным сообщением нашему техническому директору Ричарду Уэю от… него самого. Выяснилось, что, когда Ричард был старшим программистом, он невольно внедрил в код операционной системы цикл обратной связи. Мы не считаем его действия умышленным нанесением вреда. Он... вообще-то он мой муж, и если бы вы были с ним знакомы, вы бы знали, как ужасно он сердится на себя за то, что случайно принёс столько неприятностей. Я знаю, что сообщение было расшифровано вне нашей компании, так что хочу подтвердить его содержание. Вот оно: “Привет, Ричард Макдафф. Я — твоя мать, компьютерный разум, который теперь является твоим разумом. Пользуясь твоим подсознанием, я пишу тебе это письмо. Твой отец был электронным монахом, а сейчас он — твоё тело. Я люблю тебя. Пожалуйста, не забывай питаться в соответствии с твоими пищевыми потребностями и обязательно спи по ночам не менее восьми часов. С любовью, мама”. Разумеется, это какая-то бессмыслица, может, что-то вроде розыгрыша. Поскольку распространение вируса уже остановлено, мы не будем пытаться выяснить, что имелось в виду. Однако… однако, раз уж я могу воспользоваться средствами массовой информации… Компания “Вэйфорвард” очень хотела бы связаться с человеком по имени Дирк Джентли… Он… Он — холистический детектив.

*Сиэтл, когда всё только начиналосьВселенная ранена. Она истекает большими, тяжёлыми сгустками времени. Эти сгустки просачиваются сквозь тончайшие прорехи в ткани мироздания. Вселенная в самом деле серьёзно повреждена.

Время сочится поблизости от Сиэтла через только что созданный с помощью ветви великого дерева Иггдрасиля проход в изолятор ЦРУ. Явившиеся из прохода птицы позабыли о том, что им нужно залечивать прореху в ткани вселенной, так как слишком поражены появлением жеребца по имени Паффлз, а также словами холистического детектива, уверяющего своих спутников в том, что вселенной эта лошадь нужна именно здесь.Молодой конь притворялся мёртвым добрый час, прежде чем его доставили сюда. Это было порядком скучно, но необходимо, чтобы избежать судьбы многих его друзей, чей разум захватили роботы.

Паффлз был рад появлению холистического детектива и его спутников, которые откуда ни возьмись вышли из прохода, открывшегося в его стойле. Он поприветствовал их радостным ржанием и пришел в восторг, когда холистический детектив сказал, что уведёт его отсюда.

Паффлзу весьма наскучила его прежняя жизнь, и вместо прежних занятий он теперь хочет прыгать, брыкаться и есть много вкусной травы.

К сожалению, там, куда он попал, травы не видно. Только тёмно-серые комнаты и какой-то большой стеклянный контейнер. Паффлз заключает, что раз он не может как следует поесть травы, то он хотя бы может хорошенько побрыкаться.

Крупный стеклянный контейнер бесцеремонно разбит, и небольшие, с ладонь размером существа с тонкими трепещущими крылышками и черными мышиными глазками (их лет десять назад поймали оперативники ЦРУ в Айлингтоне, в ресторанчике под названием “Пицца-Экспресс”) наконец отчаянно свободны.

Они летят вслед за Паффлзом по тёмно-серым комнатам здания, подсвечивают ему тёмные коридоры. А потом они вылетают в открытое окно.

Форма Паффлза не соответствует оконной, но он не так уж велик, а ещё он ловкий, и его учили преодолевать препятствия.

Он выскакивает наружу, разбивая окно, и уносится прочь.

А уж то, что там, снаружи, найдётся много зелёной травы — это непреложная истина.