Николас (1/1)

Новая листовка Вэша уже расклеена по всем городам.На этой листовке он не один.—?Это не совсем та слава, к которой я стремился,?— задумчиво говорит Николас, сминая, терзая и разрывая на клочки ни в чем не повинный лист бумаги с двумя лицами вместо одного. —?Знаю, многие преступники радуются тому, что их хотят поймать за вознаграждение. Прямо в восторг приходят, когда видят свои морды, расклеенные по всем столбам. Как по мне, это очень глупо. Мелочное тщеславие. Хочешь стать самым страшным злом?— так будь скрытным, чтобы все дрожали от звука твоего имени, но понятия не имели, как ты выглядишь.Вэш рассеянно поднимает один из упавших на песок клочков.—?Николас, ты ничего не понимаешь в романтике преступлений,?— тот ждет продолжения, подозрительно вздернув бровь. Вэш вздыхает:?— Я тоже ничего в этом не понимаю и очень надеюсь, что никогда не пойму.—?Как иронично, что ты, наверное, самый разыскиваемый преступник в истории всего мироздания.Раньше Вэш всегда считал, что это больно. Благодаря Николасу он попытается думать, что это просто-напросто иронично.—?Я зря порвал эту чертову листовку,?— бурчит Николас. —?Стоит признать, мы неплохо смотрелись на ней вместе. —?Вэш вопросительно глядит на него, силясь понять. —?Раньше я бы ни за что не подумал, что буду согласен разделить с кем-то объявление о поимке. Да что ты так уставился? —?он чешет подбородок и смотрит куда-то Вэшу поверх уха. —?Возможно, это самое романтичное, что я когда-либо произносил в жизни.—?Я уверен, что это совсем не так.—?Это так,?— отвечает Николас так, будто его обижает такое недоверие, но Вэш все еще не верит:—?Не может быть. За столько лет… у тебя наверняка было много историй с самыми романтичными словами.—?Я не мастер таких слов,?— дергает плечом Николас. —?Даже если у меня были романы, чего я отрицать не стану… впрочем, сейчас я уже не уверен, что это были именно они.Вэш не уверен, действительно ли он не понимает, или же ему хочется притворяться непонимающим; на самом деле, не так-то просто притворяться?— даже ему, большому знатоку в этом деле. Самому простодушному существу в мире, как назвала бы его Рем?— и одновременно самому отменному притворщику во вселенной.—?А ты? Тебе ведь уже больше сотни лет, верно? У тебя наверняка романов было столько, что уже не счесть.На этот раз Вэш смеется без капли притворства, хоть это и не слишком веселый смех.—?Теперь я знаю, почему у тебя не было романов. Тебе было некогда,?— заявляет Николас. Вэш не чувствует смущения, но взгляд Николаса, прикованный к его торсу, уж слишком внимательный. —?Ты либо дрался, либо лечился от ран, полученных в драках. Иначе ты бы не накопил столько шрамов. Их слишком много даже для парня возрастом в сотню лет.—?У тебя их тоже немало. Доживешь до ста?— накопишь столько же.Николас почему-то качает головой.—?Нет, я точно не доживу до ста лет. К тому же, обычные люди в сто лет выглядят совсем не так, как ты. В сто лет люди разваливаются на части и жаждут смерти,?— он снова мрачно вздыхает:?— Нет, людям определенно не стоит заживаться на этом свете.—?Ты знаешь, что я не могу с тобой согласиться.—?Меня ты не переубедишь. Жизнью можно наслаждаться, только пока ты молод.—?Значит, ты собираешься умереть, едва перестанешь быть молодым?Николас закуривает и затягивается так глубоко, будто собирается умереть в ближайшие месяцы от рака легких.—?Ты не сможешь остановить меня, если я так решу,?— говорит он. —?Но ты попытаешься, ведь так? Ты обязательно попытаешься. Ты попытался бы, даже если бы собирался умереть какой-то бродяга, которого ты увидел впервые. Или даже если умирать будет серийный убийца, заслуживающий мучительной смерти. Вот что бесит меня в тебе больше всего. —?Вэш вдруг понимает, что все еще обнажен по пояс, и Николас пожирает его нечитаемым взглядом. —?Если ты готов проливать кровь за каждое живое существо, то как я узнаю, что я для тебя дороже какого-нибудь случайного подонка?—?Разве ты этого не знаешь?Ответ, кажется, застает Николаса врасплох.—?Думаю, что… наверное, да, но…—?Тогда что тебе нужно?—?Мне нужно… я не знаю. Не знаю. Видишь ли, люди эгоистичные существа. Они жаждут новых и новых доказательств того, что они небезразличны кому-то. Это придает смысл жизни?— даже не слишком длинной. А еще среди людей принято защищать только близких, а не всех подряд.Вэш вопросительно склоняет голову.—?Прости, я ничего не могу с собой поделать. Хочешь, я буду говорить, что ты мне дорог, еще чаще?Николас едва не давится сигаретой?— не то от раздражения, не то привлекательности неожиданного предложения.—?Нет, спасибо, думаю, мне вполне достаточно… всего. Мне вполне достаточно всего,?— повторяет он. —?Прости, я не хотел говорить такой ерунды. —?Вэш подмигивает, а Николас почему-то, наоборот, только больше мрачнеет?— только это не мрачность, а какая-то невыносимая серьезность, рожденная словно в противовес мнимому легкомыслию Вэша:?— Тебе обязательно нужно прожить как много дольше. Людям не стоит заживаться, но тебе… тебе можно. Тебе нужно. Нужно жить как можно дольше. Кому, как не тебе?Вэш уже оделся и даже успел накинуть плащ, но ладонь Николаса безошибочно ложится напротив самого большого его шрама?— если, конечно, из них можно вычислить самый большой.—?Может быть, ты прав.—?Конечно, я прав.—?Нет, не в этом. В том, что никому не стоит жить слишком долго. Это тяжело. Я точно знаю. И хоть я не человек, но все же очень хочу верить… хочу надеяться, что одновременно я все же человек, потому что для меня это не биологическое название вида.Николас кивает.—?Однако мы не заслуживаем большего.Вэш, разумеется, с ним не согласен. И, разумеется, он не будет спорить?об этом в который раз. Даже его утомляют такие споры.Николас обнимает его, как самое хрупкое в мире существо?— не как живой агрегат неописуемой силы, живущий уже больше сотни лет. Что-то хрустит во время этих объятий, и Вэш вытаскивает из кармана плаща перемятую листовку.—?Ты что, все время носишь с собой несколько экземпляров? Если бы я не знал тебя, то решил бы, что ты нарцисс.—?Ты же сам говорил, что преступникам нравится коллекционировать свои изображения на листовках. — Брови Николаса снова ползут вверх, и Вэш только пожимает плечами:?— Ну, а я просто рад, что теперь нарисован там не один.