8. Ретроспектива (1/1)

Горе побежденным. Горе отчаявшимся, измученным, изувеченным и морально, и физически, горе тем, кто воевал не ради наживы, не из мелочной мести, не ради злобы и желания разрушать, а за то, чтобы сохранить мир, а потом и просто выжить. Кто сражался на исходе сил, вытаскивал раненых товарищей из руин и отдавал им свой энергон и детали, чтобы успеть, выходить, спасти. Кто превозмогал себя в минуты мрачной безысходности и оставался верен знаку, несмотря на щедрые обещания врага, кто не поддался и не продался, потому что переметнуться – даже за щедрую плату – значило бы обесценить себя, значило перестать быть собой, стать существом, цена чьей Искры – жалкий грош. Кто не был воином с момента активации, но вынужден был стать им, чьей Искре был близок мир, а война и разрушения – глубоко противны. Горе тем, кто не просто выжил и вырос духом за миллионы лет, но в горниле войны парадоксально сумел сохранить в себе прямоту, благородство и умение ценить чужую жизнь, а потому не получать садистского удовольствия от убийства – даже убийства врага, но воспринимать его как тяжелую необходимость. Кто не мог заставить себя играть грязно и бить подло и исподтишка. Кто смело встречал лицом к лицу даже превосходящего силой противника, кто не боялся смерти, потому что знал, что это – обратная сторона жизни, кто сумел даже в тяжелейшие минуты сохранить честь и достоинство, кто сумел преодолеть свои слабости, кто сумел подняться над собой и… проиграл. А победителям – слава. Слава тем, кто одолел врага, что был упорен и не менее искусен в бою. Кто не растерял боевой задор и ярость за ворны и ворны сражений, кто не устал, кто так страстно и яростно ненавидел противника, что был готов на все, лишь бы не проиграть. Если тебя подстрелили в руку, возьми оружие в другую, если ранили тяжело – вцепись в ногу врага, грызи ее дентами, рви проводку. Воюй с ним до последнего вздоха. Нанеси как можно больше ущерба. Если надо победить – бей в спину. Если враг отступает – не жалей, как, быть может, когда-то давно он пожалел тебя: жалость для слабаков. Преследуй его, пока он не упадет от усталости, не давай пощады, пусть его энергон покроет тебя с головы до ног – ты же зверь, хищник, а хищники рвут добычу на куски. Зачем проявлять разборчивость в средствах, если нужно добиться победы любой ценой?Они ее и добились.Так слава же победителям! Слава! Слава! Слава!К тому же победителей не судят. Да и некому уже их судить. Почти некому. Единицы выживших пленных – не в счет. Не в счет в качестве судей. А вот в качестве трофеев… Иногда, для развлечения, хищникам тоже хочется поиграть: понаблюдать с издевкой, как добыча мечется, пытаясь найти выход к спасению, а потом – внезапно! – прыгнуть на нее киберкотом, прижать когтистой лапой к полу – пусть попищит, подергается, пусть погаснет последний отблеск надежды в ее глазах. Пусть поймет, кто здесь хозяин. Приятно насладиться чужой беспомощностью. А потом отпустить. Даже, возможно, подтолкнуть слегка к выходу – ну же, беги, беги. Пусть глупый набор деталей с дрожащей Искрой внутри поверит, что его решили помиловать. Пока помиловать. Сегодня. А может, и нет. Хозяин имеет право распоряжаться своей игрушкой. Победитель властен над побежденным. Победитель – бог. Побежденный низведен до состояния вещи. Высший попирает поверженного ногами и упивается этим.Слава победителям! Фиолетовые полотнища, свисающие с уцелевших стен зданий вокруг площади, колышутся от ветра. Под гигантской инсигнией – тубролисьей мордой – высокая трибуна, окруженная самыми верными, избранными. Внизу волнуется толпа – разные альтформы, жадно горят глаза, рты раскрываются в восторженных криках, вскинутый лес рук – будто волны масляного океана во время зыби. Пушечное мясо ликует – так можно было бы сказать, если бы речь шла об органиках. Но механоиды не состоят из плоти и костей. Впрочем, сути высказывания это не меняет. Праздник – сегодня. А завтра будет завтра. Чистка начнется постепенно – новому Кибертрону не нужно столько отребья. Да оно и не родное для полуразрушенной планеты. Мегатрон говорит речь. О да, он умеет говорить так, что слова задевают Искру. Каждому в толпе кажется, что он говорит про него, для него, что только ему предназначен этот горящий торжеством взгляд. Лорд умеет обращаться с толпой. Он произносит то, что нужно: красивые слова о радости победы, не менее красивые обещания будущей прекрасной жизни, которую десептиконы создадут для себя. Да, он скажет что нужно. И промолчит о том, сколько часов и дней было потрачено в тяжелых раздумьях, как изменить исход войны, которая стала патовой: в результате долгого взаимного уничтожения численность воюющих с обеих сторон стала такой, что о ведении боевых действий приходилось говорить с большой осторожностью. Энергоновые и рудные месторождения были истощены, поддерживать производство оружия все более проблематично. Лорд промолчит о том, как Старскрим подал идею, где можно набрать ресурсов. Не скажет, как по секретному приказу в дело вступили шестирежимники, уничтожившие белковое население нескольких планет – и в самом деле, что за беда, если там был энергон, а их недра могли быть разработаны и использованы для создания новых производственных линий на ближнем спутнике? Недалеко, чтобы доставлять оружие, но прилично по расстоянию, чтобы враг мог устроить диверсию. К этому времени у автоботов оставалось всего два шаттла, но Скайфайр был тяжело ранен, а Омега Суприм на последних запасах топлива обеспечивал им прикрытие из космоса и после одного-единственного боя превратился бы просто в легкую мишень. Шоквэйв штамповал вехиконов, и пусть искусственные Искры жили недолго, но завалить своими корпусами автоботов они могли. Даже умелый боец имеет предел выносливости и не может сражаться бесконечно, если противник все прибывает и прибывает. Тогда автоботы ушли в катакомбы, как когда-то давно – первые десептиконы. Прайм, похоже, поднял старые архитектурные архивы – что ж, прекрасно, пусть посидят под поверхностью, пока Мегатрон не найдет способа выкурить их оттуда. Вехиконы тут не выручали – оказавшись в лабиринтах подвалов, они почему-то начинали тупить и гибли сотнями. И Лорд придумал. Оппозиция – вот кого нужно использовать. И еще усовершенствовать систему приема позывных дальрейсов – когда-то сенаторы очень любили отсылать преступников с Кибертрона, погружая их в стазис. Безыскровые космические тюрьмы по-прежнему где-то бороздили межзвездные просторы, периодически отправляя сигналы-маячки о своей функциональности. Вернуться сами на Кибертрон они не имели возможности – когда-то давно огромные модули, наполненные, как сотами, многочисленными рядами стазис-капсул, отправляли через систему звездных врат по заданным координатам как можно дальше. Летающие тюрьмы имели запас энергии, необходимый для питания замороженных ?личинок?, но у них не было квантовых двигателей… Если бы случилось непредвиденное и процесс стазиса прервался бы, то заключенные не сумели бы даже опуститься на ближайшую планету, если такая оказалась бы поблизости: в случае прерывания процесса глубокой заморозки автоматически запускался процесс разгерметизации и разделения корабля на малые части. Первым вопросом занялся Старскрим, вторым – Саундвейв. Сикер полетел к Десзарасу – одному из прошлых сподвижников Мегатрона – и пригласил его на Кибертрон, потому что Мегатрон пал в бою (вот приложенная видеозапись), и вообще… не время ли вернуться на родину? Старскрим, разумеется, хотел править сам, но (здесь сикера натурально перекашивало, ему даже не приходилось играть) он слегка не рассчитал свои силы и ему требуется помощник. Либо соправитель. Чем не выгодная сделка? Тем более что на планетоиде, где бывший соратник Оллмайти держал свою армию, ресурсы тоже были на исходе, а новые заводы на спутнике Кибертрона могли обеспечить десептиконов всем необходимым. Разумеется, запись, смонтированная Саундвейвом, смотрелась как настоящая – а что до специалистов высокого класса, умеющих вычислять такие подделки, то откуда они среди этих дезертиров? К тому же, как узнал хитрый посланник, многие из подчиненных Десзараса были недовольны как раз тем, что прозябают здесь уже долгое, долгое время. А дальше все было просто. Небольшая провокация, которая скомпрометировала вождя оппозиционеров, драка с недовольным и обработанным заранее трехрежимником, случайный выстрел конджукс эндура последнего Десзарасу в Искру – и пожалуйста, новая армия готова к транспортировке. Саундвейву пришлось, с одной стороны, легче, а с другой – тяжелее. Ему не нужно было лицемерить, лгать и изворачиваться, но предстояло виртуозно обойти охранные системы кораблей-скитальцев и перебрать петабайты информации, чтобы найти тех, кто имел влияние в среде ныне стазисных наркоманов, маньяков, насильников и убийц. Найти, поставить капсулы – одну за другой – на постепенное размораживание, а пока шел процесс, кое-что поправить в еще не очнувшихся толком мозговых модулях претендентов. Утомительное и крайне энергозатратное дело, потому что, залезая в чужой мозг, телепат считывал такую долю грязи, что впору было бежать в мойку, хотя за ворны долгой жизни он чего только не навидался. Но связист справился. На трех кораблях он выбрал всего по несколько меха, зато каких! Они были готовы перегрызть глотку хоть самому Праймасу, поэтому Саундвейв, кроме прочего, прописал в каждом из них жесткий запретный триггер лично на себя и других офицеров. Ну, и на Лорда, конечно. Через некоторое время и вторая армия была готова. …А автоботы ничего не знали. Не знали, что к Кибертрону летели две армады, чтобы разделаться с горсткой несчастных. Не знали, что их знаку, их лидеру и их идеалам оставалось жить недолго, очень недолго. ...Мегатрон произносит речь. Сколько торжественных слов о доблести, о мужестве, о проявленных каждым солдатом исключительных боевых качествах! Саундвейв слегка поворачивает голову и пересекается взглядом со Старскримом. Точеные черты лица сикера неподвижно-торжественны, только уголок тонких пепельных губ приподнят в намеке на улыбку. Можно подумать, что авиакоммандер всей Искрой сорадуется и сопереживает вопящей внизу массе. Как бы не так! Каждый из них если и радуется, то только ради себя. И это нормально. Это так… по-десептиконски – не разделять чужую радость, если в ней нет значительной доли твоей. Летун ловит взгляд телепата и уже открыто усмехается. Их удачная маленькая пьеса на троих близится к финалу, тем более что играть осталось совсем чуть-чуть. Первыми уничтожили вожаков, уговоривших и приведших стадо на бойню, благо по законам военного времени их поведение было, как выразился Лидер, ?позорящим дело десептиконов?. Казни прошли не особо замеченными, потому что Искры опьяняла радость победы. За недавних вождей никто не заступился, никто не выразил особого недовольства. Да и почему оно должно быть в привезенном отребье, жившем по своим понятиям и не знавшем, что такое настоящие боевое братство и сплоченность? Но все же многое из сказанного Мегатроном – правда. Трудность победы, достигнутой через реки энергона – о да, этого было сколько угодно. Кто же знал, что автоботам удастся не только взять под контроль охранных дронов нижних уровней, но и перепрограммировать их? Похоже, опять постарался Прайм – его знания об истории и устройстве родной планеты были поистине безграничны. На исходе актива пригодилась ему информация, которую Мегатрон всегда называл ненужным старым шлаком. А верить в то, что где-то в глубине гигантского провала Колодца Искр находится Искра самого Праймаса, перестали еще задолго до конца Золотого века. Но Саундвейв никогда не иронизировал над Оптимусом – бывшим архивистом Орионом: древние знания подобны скрытым в слоях породы драгоценным кристаллам, и кто знает, когда они могут пригодиться? К тому же они не учли, что при помощи Матрицы теоретически можно было сделать многое из… паранормального. Хотя сам артефакт десептиконы считали чем-то вроде дополнительной батарейки – иначе, будь у нее божественная сущность, почему война не была остановлена раньше? Почему автоботы не победили? Почему воевали обычными средствами, а у грешников-десептиконов под ногами не разверзались плиты Кибертрона? Значит, и Матрица – мертвый груз. Вернее, груз, бывший мертвым. Наверное, возле сердца планеты в ней что-то проснулось? Четкого ответа не было, а уничтожить врагов было нужно.Несмотря на колоссальное численное преимущество, десептиконам пришлось пробиваться вперед с огромным трудом. Сошедшие вниз карательные отряды наткнулись на заслон из безыскровых существ, которые были отнюдь не безобидны. У них тоже было оружие, и фиолетовозначных встретил шквал огня. Это стало неожиданностью для тех, кто пришел устроить энергоновую баню врагам, но сам оказался в роли жертвы. Поначалу из сотни оставался едва ли не десяток: не спасали даже перекрытия и многочисленные ниши – внезапно они открывались за спиной и оттуда появлялся очередной отряд дронов. Правда, стоило подобраться к ним вплотную, ситуация менялась – охранники не были обучены рукопашному бою без правил. Только вот попробуй подберись! И еще – и это стало решающим – машины, запрограммированные на уничтожение движущихся целей, как оказалось, были оборудованы теплодатчиками, чтобы отличать живой объект от неживого. Поэтому после перерыва, необходимого на новую экипировку нападающих, следующие отряды пошли в бой, покрытые особой теплонепроницаемой краской, пусть и только спереди – краситься этой липкой дрянью целиком было чревато перегревом внутренних систем. Скабрезных шуточек по этому поводу десептиконы отпускали много, но это было хорошо: это значило, что их боевой дух по-прежнему на высоте. Теперь каждый отряд делился на две группы: одна шла первой и завязывала бой с дронами. Затем шедшие впереди падали и замирали, стараясь не двигаться и имитируя дезактив. Конечно, часть из них убивали все равно – но примерно половина оставалась невредимой, если в нужный момент часть отряда, двигавшаяся следом, открывала массированный огонь и оттягивала внимание на себя. Как только дроны проходили вперед, к новому врагу, первые поднимались и расстреливали их в спину. Конечно, дело осложнялось тем, что слишком мощное оружие использовать на нижних уровнях было опасно: пусть бы из-за обрушения перекрытий уровней погибли автоботы, но что будет с тектонической стабильностью всей планеты? Гарантии, что масштабные провалы в одной части не вызовут цепную реакцию, не было. Автоботы, выставив вперед дронов, вели огонь издалека, исключительно прицельно. Но все равно, один за одним они таяли. И не могли себе позволить не экономить на живых бойцах, как это делал Мегатрон. И все же после нескольких десятков атак некоторые неразумные новые солдаты стали ворчать, что эти стычки становятся абсурдом: зачем выковыривать горстку противников из-под поверхности? Пусть сидят себе там как киберкрысы и не высовываются наружу. Вот если высунутся – тогда… Опасную заразу надо пресекать быстро. Опасные речи – еще быстрее, потому что речь звучит уже после того, как появилась мысль. ДЖД быстро показало опасность подобных разговоров парой показательных казней и провело работу по ликбезу – пока на противоположной стороне остается хоть один враг, десептиконы (считай, Мегатрон) не могут считать планету своей. Не для этого они воевали больше четырех миллионов лет, чтобы остановиться в последний момент. Помните, вы – десептиконы, а десептиконы не щадят врагов. …Мегатрон говорит. Под конец речи он вскидывает руку в торжественном салюте, и над волнующейся толпой несется чеканный голос:– Кибертрон наш! Празднуйте победу! Слава победителям!И сотрясающее стены ?Слава! Слава! All hail Megatron!? бьет железным набатом в ответ – в темнеющее небо, в скалящиеся огрызки руин, вонзающихся в густеющую синь. Взрывается музыка, прожекторы устраивают безумный танец, и все тонет в фиолетовом цвете. Принесенные за время речи кубы энджекса расставлены на заранее приготовленных по краям площади столах. Празднуй, победитель! Пей, веселись, танцуй, сжимай в объятиях друзей, потому что врагов больше не существует! Завтра эйфория спадет – кого-то найдут случайно убитым в пьяной драке; кто-то захочет отомстить и намеренно ударит сам, когда обидчик будет этого меньше всего ожидать: десептиконы всегда отдают долги – даже своим; кто-то упьется до процессорного сбоя – но спасать его не будет никто: не умеешь пить – твои проблемы. Завтра ты перестанешь быть боевой единицей и станешь гражданским подданным Лорда, а ржавые пьяницы Мегатрону не нужны. Не с такими он построит новое светлое будущее.Басы бьют в диафрагму. Колышется море рук и голов, беснующиеся прожектора выхватывают из сумрака счастливо скалящиеся лица, стремительные вспышки стробоскопа превращают танцующие, извивающиеся тела в застывшие скульптурные группы. Саундвейв скрещивает руки на груди. Общее ликование растекается внизу, а он словно парит над ним – всегда сдержанный, невозмутимый, внушающий еще больший страх и уважение своим спокойствием. Скоро, когда толпа разойдется настолько, что перестанет замечать окружающее, они уйдут. И нет, не ради пира за закрытыми дверями – каждому из трех первых просто хочется отдохнуть. И есть над чем поразмыслить. И окончательно осознать: все. Все закончилось. Нет, конечно, они все это осознали, но… Осознание пока легло только поверху, не успело впитаться в самую Искру, не угнездилось привычно в мозгу. Война еще не отпустила их – чудовищно долгое время державшихся в колоссальном напряжении, командовавших, координировавших, пытавшихся предугадать действия противника, сжимавших в железном кулаке собственную лихую и склонную к агрессии даже по отношению к своим армию. Теперь нужно очень четко определить, что делать дальше. Но будущее туманно, и о нем почему-то сейчас совершенно не хочется думать. Зато перед внутренним взором прокручиваются сцены последних мгновений перед победой. Вот они, уже настоящие старые бойцы, сражаются у самой бездны Колодца. Небольшой полукруглый зал или площадка, обрывающийся с одной стороны вниз. И оттуда, снизу, тянутся слабо светящиеся кабели, оплетающие Оптимуса и его раскрытую грудную броню – значит, вот как он смог контролировать дронов! Оптика Прайма едва мерцает, он не реагирует на приближение врага, как будто находится в состоянии глубокого транса. Возле него стоит обеспокоенный Персептор – и на всегда холодноватом лице ученого читается чуть ли не священный ужас. Перед тем, как ступить на открытое место площадки, Саундвейв активирует односторонний силовой щит – и вовремя: Блюстрик, занявший позицию, стреляет в Мегатрона. След от выстрела растекается по отражающей поверхности как раз напротив Искры Лорда, но тот не обращает на него внимания: он смотрит на Оптимуса. Смотрит странным, нечитаемым взглядом, и в его эмоциях ощущается… сожаление? Но миг, словно растянутый во времени, проходит, лидер стремительным движением вздергивает руку с пушкой и стреляет в Прайма. Прямо в Искру, прямо в Матрицу. Грудной отсек Оптимуса вспыхивает звездой, но несколько мгновений он еще продолжает стоять на ногах, а потом время опять будто останавливается, и Саундвейв видит, как медленно сереющий корпус Лучшего падает навзничь, в разверзающуюся позади пустоту… Что-то дико кричит Джазз, Проул бросается к провалу – он что, хочет уйти следом? – но замирает на самом краю, пошатываясь, как пьяный. Блерр хватает острый осколок и пытается резануть себя по горловым шлангам, Мираж выпрямляется с таким достоинством, будто сейчас скажет речь перед Высоким Собранием Сената, как когда-то давно, пальцы его сжимают висящую на груди фигурку – родовой амулет: аристократ готовится умереть с честью. Кто-то открывает беспорядочную пальбу, но ненадолго – зарядов почти не осталось. Старскрим милостиво бросает в жалкие остатки парализующую бомбу – странно, что сикер не убил никого сейчас... Хотя нет, не странно. Гордый искатель не захотел марать себя участием – пусть даже в качестве наблюдателя – в уничтожении горстки оставшихся. Он всегда говорил, что честь – только в сражении с равными. Хотя телепат чувствует, что об убийстве кучки автоботов никто уже не думает: десептиконы, на глаза которых все свершилось, слишком… впечатлены. А Мегатрон – и Саундвейв за ним – медленно идут вперед, будто их тянет туда против воли. Но… бездны больше нет. Там, где раньше простиралась уходящая вниз чернота, теперь неизвестно откуда появился даже на вид неразрушимый монолитный блок с глифами заупокойной молитвы. Связист разбирает древние письмена: ?Путник, идущий дорогой смертной тени, да обретет здесь вечный покой, ибо ничто не вечно, кроме покоя. Пришедшие же проводить его пусть вернутся к жизни – их время еще не пришло…?Значит, это был не Колодец. Это была гробница. И она ждала того, кому предназначалась, – в старых сборниках легенд Саундвейв читал об этом: не счесть тайн в глубинах Кибертрона, и среди многих из них – скрытые от глаз непосвященных места последнего успокоения истинных Праймов. Каждый из глубоких саркофагов ждет своего обитателя и будет открыто явлен только тогда, когда придет его срок. Истинные чувствуют его приближение и отправляются к месту в нужное время, чтобы покинуть этот мир навсегда – и Праймас принимает их в глубины своей божественной Искры, где они сливаются с ним воедино. И это – еще одно доказательство бытия кибернетического бога. Да, выходит, что это Гробница. Только кто ее сделал? Источники молчали об этом. Не сам же Оптимус за годы войны и не его же автоботы. Или… Праймас все-таки жив?