Германия/Китай (G) (1/2)

Презрения в его взгляде было чуть меньше обычного – оно уступает место природному любопытству, но это не значит ровно ничего: ситуация всегда могла кардинально измениться от каждого неосторожного слова, даже движения – оба чувствуют себя неловко, едва балансируя на столь тонком льду.

- Тебе придётся принять решение.- Ваши европейские разборки меня не касаются, - Китай категорично скрещивает руки на груди, откинувшись на спинку стула. – Вы – разносчики военной заразы, а теперь ты опять хочешь меня во всё это втянуть?- Никто не может отрицать твоего влияния на…- Хватило с меня империалистов, - он обрывает собеседника, а от расслабленной позы не остаётся и следа.Лёд треснул.Лёд треснул, заполнив комнату мёрзлой волной тишины, которую никто не решается нарушить.- Что-то не очень похоже, что ты учишься на собственных ошибках, как пытаешься продемонстрировать, - всё стой же деловитой невозмутимостью заявляет Германия, прекрасно понимая, что последний брошенный в его огород камень империализма на самом деле был целой глыбой. – Или хочешь рассказать мне о светлой дружбе?- Это всё твоя вина, - теперь презрение во взгляде возвращается с новой силой. – В большинстве своём, - чуть подумав, добавляет он. – Можно подумать, у меня был выход.В обычной ситуации такой ход можно было бы посчитать привычным истеричным жестом капризного ребёнка – перекладывать вину на других уж точно не было достойным признаком величественной державы. Но складывающаяся ситуация, что нынешняя, что та, давно канувшая в лету, определённо не была обычной.

Если подумать, ничего из их сложных, выстроенных на осколках стекла и руинах воздушных замков взаимоотношениях, не было обычным.- Ты говоришь так, словно выбор был у меня, - не выдерживает Германия: голос его звучит всё также ровно, но опыт лучше всякого подсказывает Китаю, что он уже успел перейти некую невидимую грань дозволенного. Он чуть нервно кусает губы – определённо, проводить параллели с теми далёкими годами, когда Европу в очередной раз сразила военная лихорадка, было уже излишним. Китай не извиняется: в происходящем нет его вины – просто молчит, ожидая, не последует ли в следующий момент полноценного ядерного взрыва.

Но ядерного взрыва не следует – Германия просто встаёт и идёт к двери. Он знал, что конструктивного диалога не выйдет, знал это с самого момента, когда босс послала его сюда: раны от предательства всегда остаются слишком свежими – это он давно уяснил на собственном же опыте, чтобы сомневаться в подобном. Время может лечить их, затягивая рубцы, но каждый раз те открывались вновь, причиняя не меньше боли, нежели в самый первый день.

Не меньше, а может, даже и больше.

Китай в своей излюбленной манере вполне бы мог и забаррикадироваться в своём мирке ещё на пару столетий– и то, что он делал со своей страной, определённо к тому и вело – но окончательно он не закрылся ни тогда, ни сейчас. Уже только этого хватало для какой-то призрачной надежды. Надежды хотя бы на прощение.На большее рассчитывать было попросту глупо: насколько бы трава не была зеленее в прошлом, она всегда оставалась там, в воспоминаниях, и никогда в реальности.- Я пытался отговорить ег… своё правительство, - Германия останавливается возле двери, всё ещё не решаясь уйти окончательно. Определённо, этобыло нелепейшей привычкой в этих их отношениях. Китай хранит молчание и только лишь смотрит, с измученным интересом и какой-то бесконечной усталостью во взгляде. Ему уж наверняка следовало завязывать с империалистами, коих так и влекло к нему - и ведь сам Германия не являл собой торжественное исключение из этого списка.

Он не был исключением ни тогда, ни сейчас, и именно это заставляло его говорить, пусть слова текли с большой неохотой. Ворошить прошлое – всегда глупое занятие, особенно, если оно давно запуталось в неразрубаемый клубок.- Пытался, - повторяет он. - И даже когда мы подписали то соглашение с Японией, тогда, ещё можно было вернуться.

- Приятно знать, что я был запасным вариантом на случай, если у тебя ничего не сложилось бы с новым союзником, - в голосе полно льда – позавидует любая северная держава – но им обоим понятно, что это очередная маскировка собственной слабости. Злости уже давно не осталось, злость пересыхает, словно австралийские реки каждое лето, но боль остаётся естественной частью жизни и не уходит никуда.

- Ты никогда не был запасным вариантом, - Германия вовсе не надеется на то, что тот поверит ему – это было столь же нелепо, как привычка загадывать желания падающим звёздам. Он уже поворачивает ручку, чтобы выйти, но…- А ты был единственным, кто просто был рядом. И ведь от этого хуже всего.Лёд не просто треснул – рассыпался в мёрзлую пыль, и собрать его обратно,выстроить даже те напряжённо-вежливые отношения уже не предстояло возможным. Германия с резким стуком захлопывает дверь, отчего Китай передёргивает – и теперь оба они просто стоят и смотрят друг на друга, ожидая первого шага.

Ещё можно отступить, определённо можно попытаться сохранить хотя бы те обломки, что остались между ними – но Германии уже надоело сбегать и притворяться. Пусть это и очередной официальный визит, обмен которыми был даже слишком частым, именно он мог стать первым из многих, который действительно принесёт хоть какие-нибудь плоды.

Но какими они окажутся, сладкими или горькими – вот это уже зависело исключительно от них самих.