Буря (1/1)

Закончив с постройкой защиты для урожая, мечи разбрелись по комнатам и практически сразу смогли уснуть, полностью измотанные. В ночи поднялась страшная буря, то и дело громыхая раскатами грома с такой силой, что дрожала земля.Хасебе тоже наконец-таки смог уснуть. Тягучий сон медленно затянул его в неприятную темноту, такую же непроглядную как и ненавистный черный дымок, исходящий от нового владельца Цитадели.Хасебе снова был недвижим и холоден. В темноте блестело идеально отполированное лезвие, искрящееся в свете небольшой лампадки. Хасебе услышал треск, неприятный до боли, будто трескается хрящ ушной раковины, будто разлетается на мелкие щепки дверца шкафа, а вместе с ней человеческая плоть и кровь. Он снова увидел перед глазами застывший образ перепуганного слуги, почувствовал ледяную беспомощность и нежелание обрывать жизнь, а после ядовитый голос обволакивал, мерзко сжимая тисками горло, ненавистно нашептывая: ?Нарекаю тебя Хешикири?.Образ Оды Нобунаги черной тенью внезапно вырос перед Хасебе, темный силуэт до боли напоминал нынешнего владельца Цитадели, разве что вместо мерзко свистящей трости в руках он сжимает маленький клинок, хлопает себя по коленке и предаваясь хмелю воспевает хвалы Фудо Юкимицу, любимому клинку.И вот властная рука ?Повелителя Мира Великого Оды Нобунаги?, как он сам себя величал, разжимает сильные пальцы и перекладывает Хасебе мягко убаюкивая в чужие, непривычные руки. Человек этот приятен и достоин, Хешикири чувствует приятное тепло от этого человека, но все-таки прожигающая насквозь обида снова падает угольками и шипит прикасаясь к полу: ?Ода Нобунага мертв! Да заберет его тело и душу огонь инцидента в Хонно-джи!?Хасебе просыпается в холодном поту и подрывается встать. Разодранные ладони обдает жар, будто он мгновение назад тушил ими костер. Голова вновь опускается на прохладный пол и взгляд встречает другой направленный на него взгляд.—?Кошмары, да? —?прошептал белоснежный силуэт из темноты комнаты,?— Если бы не новое изобретение Ягена, мы бы уже давно переубивали здесь друг друга.—?Давно не спишь? —?вяло прошептал Хасебе и приподнялся на локтях.—?Пару часов как,?— ответил Цурумару и помахал руками в воздухе,?— Жуткие сны о прошлом и такая же жуткая боль так и не дали мне нормально заснуть.—?Вот как,?— Хешикири подполз поближе и сел у стены,?— Попробуй поспать. Моя очередь нести караул. Как только замечу, что тебя тревожит плохой сон, сразу же тебя разбужу.—?Идет,?— отозвался Цурумару и практически сразу, расслабившись, заснул.Он шел по холодному застывшему озеру, а где-то вдалеке в причудливом танце вилась пара японских журавлей. Красные макушки на черных головах?— это единственное что было видно среди белоснежных перьев и не менее белоснежных сугробов. С неба одна за другой полетели плотные слипшиеся снежинки, которые, попадая на лицо, мгновенно таяли и текли по щекам крупными горячими каплями.Озеро под ногами резко сменилось вымерзшей землей, из которой торчали обрывки стрел, искореженные и поеденные огнем кусты, вспаханные ямы и осколки оружия. Сделав всего пару шагов, Цурумару оказался на краю огромной ямы и стоило ему только подумать ?Вот так неожиданность?, как земля под ногами провалилась и он резко ухнул вниз.Он оказался в ледяных объятиях, тонкие пальцы сжимали холодное красивое лезвие, которое в темноте могилы будто издавало белоснежное свечение. Смерть и невыносимая тоска сковали сердце меча и невиданные силы снова потянули его на свет. И только почувствовав снова тепло и запах свободы, эта же магия с силой толкнула его обратно в очередную могилу, в объятия очередного мертвого ребенка.От ощущения падения, Цурумару открыл глаза. По его щекам текли слезы, а рядом нависнув сидел Иватоши, который едва едва держался, клюя носом. Увидев, что белоснежный меч открыл глаза, Иватоши оживился.—?Хасебе уснул, я его подменил. Тяжелая ночка,?— прошептал он и склонился над Цурумару пониже,?— Лицо у тебя такое измученное, ладошки сильно болят?—?Сердце болит,?— ответил Цурумару,?— Вот скажи, что для тебя четырнадцать лет, когда сам ты существуешь как минимум тысячу?—?Ну, не могу быть уверенным в том, что вообще существовал хоть когда-то, а-ха-хах. Но если даже сравнивать с тем годом, который я провел в этой Цитадели, то это ничтожно мало. А почему ты спрашиваешь?Цурумару промолчал.—?Тебе бы тоже не мешало поспать. Я сегодня уже вряд ли усну.Но не успел Цурумару договорить, как Иватоши уснул облокотившись на свое колено, в той же позе как и сидел, не удосужившись даже лечь.Иватоши снился мост и огромная армия на нем. И разлетающиеся в разные стороны осколки мечей. Борозда прокладывалась сквозь огромную толпу воинов не имеющих лиц и конкретной формы, а борозда росла и росла, пока наконец толпа полностью не исчезла. И перед глазами Иватоши оказался приятной внешности мужчина, вызывавший на бой того, в чьих руках Иватоши сейчас находился.Красивый поединок, будто в замедленной съемки, смешивался с шумом воды, с криком чаек, с отдаленным гулом небольшого поселения, а позади лишь горы, а впереди лишь небо и свобода, безмятежная, вечная, такая, что не хватает хоть каких-то рамок, хоть каких-то ограничений.И вот Иватоши уже видит, будто сильно сверху, что тот мужчина и монах идут рука об руку, как братья, но картина эта сгорает в пламени, вырвавшимся с самого дна реки.И вот уже Иватоши, совершенно один и беспомощный стоит, не в силах пошевелиться, охваченный льдом и сталью, а рядом он, тот самый монах, пронзенный тысячами стрел, но продолжающий стоять на ногах.А позади лишь горы, а впереди лишь небо и свобода, безмятежная, вечная, нереальная, не настоящая. А стоит ли Иватоши сейчас рядом или все это сказки очередных чудаков, разносящих молву по городам, будто заразный лишай?И тяжесть нереальности происходящего пронзает сердце копья с такой силой, что хочется кричать. С такой чудовищной болью рассыпаются песни и сказки по земле, будто отрывая по кусочку от этого огромного сильного тела. А Иватоши, так и не поняв, сказка он или быль, стоит, словно монах Бэнкей на том проклятом мосту, не склонившийся под тысячами стрел и погибший стоя, и не может даже закричать, а от сердца отрывают и отрывают по кусочку.Наконец Иватоши смог разомкнуть веки. За рукав его тряс Хорикава.—?Вы уснули сидя, лягте хоть, а то же неудобно,?— мальчик улыбнулся и похлопал ладошкой по полу,?— Я немного испугался увидев, что кто-то не спит, но еще больше я испугался, когда понял, что вы спите чуть ли не стоя!—?Привычка такая, прости,?— Иватоши улыбнулся и наконец, прилег,?— Ты сам то чего не спишь?—?Шторм так страшно шумит, как волны бьются слышно даже здесь, хотя море очень далеко,?— Хорикава задумчиво посмотрел в тонкую щелку окна, окутанного пугающей черной дымкой.Иватоши внимательно всмотрелся в лицо Кунихиро, помолчал с минутку и все же решился спросить:—?Это как-то связано с твоим прошлым, да?Хорикава не знал что ответить и опустил взгляд. Он немного помолчал, глубоко вздохнул и все же решил ответить.—?Нет. С настоящим.Иватоши вопросительно смотрел на юного Кунихиро явно ожидая продолжения и тот продолжил:—?Хиджиката Тошизо отправил своего юного помощника в ночь перед последним боем в своей жизни, чтобы уберечь юношу от ужасов войны. Он передал ему послание для своей семьи вместе с верным мечом Изуминоками Канесадой. Я же отправился в бой с ним. Я был рядом с ним в тот момент, когда пуля прошла через его тело. Я был беспомощен. Я много раз спрашивал, почему именно я должен был увидеть этот момент, а с другой стороны я был рад, что эта участь досталась мне, а не Кане-сану. После этого я прошел через сотни рук, а после очередной войны, когда был подписан указ о запрете хранения оружия они просто выбросили меня… то есть меч, они выбросили меч в море, вместе с сотнями других таких же мечей…В глазах Хорикавы стояли настолько горькие слезы, что Иватоши инстинктивно вытянул свою огромную ладонь, чтобы похлопать парнишку по плечу.—?А, все в порядке, Иватоши-сан,?— Хорикава вытер выступившие слезы рукавом,?— Сейчас все хорошо и сейчас мое место здесь. Больше никакого одиночества и соленой воды и Кане-сан здесь со мной. Но шум моря все еще очень сильно пугает меня.Иватоши вытянулся на полу и тяжело вздохнул.—?У каждого за спиной что-то такое, отчего бросает в дрожь. Но если держаться за такое прошлое, твое будущее станет еще хуже. Постарайся поспать, завтра нам нужны будут силы.Хорикава улыбнулся в ответ и лег неподалеку. Шум за окном начал потихоньку рассеиваться, а вскоре и вовсе пропал, полностью заглушенный каплями воды, бьющими в крышу. Вслушиваясь в эти капли, отбивающие марш, Хорикава наконец смог заснуть.***Совершенно сонные и вялые, ребята кое-как открыли глаза. Хотелось лишь помыться и лечь спать дальше, но из комнаты их не выпускал отвратительный черный дымок, да и израненные руки мочить тоже особо не хотелось.Достаточно бодрым был только Намазуо. Все посмотрели на него с некоторым недоверием.—?Благодаря лекарствам Ягена, яд действует только в четверть силы,?— зевая начал Хасебе, трогая неприятную щетину на подбородке,?— Но даже при этом, я думал, что не переживу эту ночь, гадкие, отвратительные сны снились. Как тебе удалось выспаться, Намазуо?—?А? —?не понял Намазуо и сладко потянулся,?— Мне снились креветки. И пикник на пляже с братом Ичи и остальными!Мечи недоверчиво перевели взгляд на мальчика.—?А может быть это потому, что ты потерял память в пожаре? —?предположил Цурумару и в ответ на его доводы остальные закивали головами,?— Значит на кого-то вроде Намазуо этот яд не действует?—?Похоже на то,?— задумался Хасебе,?— Намазуо и Хонебами случай довольно уникальный, все-таки, они практически ничего не помнят о своем прошлом. Надо сообщить об этом наблюдении Ягену.Раздалась ужасающая труба, оповещающая о начале нового дня. Ребята вновь собрались в центре комнаты, и раз они не могут помочь никому снаружи, то попробуют справиться с ситуацией мозговым штурмом.