Глава 1 (1/1)

Прошло уже три месяца с разыгравшейся в Париже драмы - с постановки злосчастной оперы ?Торжествующий Дон Жуан?. Рауль и Кристина, сразу же после свадьбы, получив поздравления от всех многочисленных родственников и знакомых семьи де Шаньи, покинули столицу и отправились в Прованс, в родовое имение виконта. Молодые люди пришли к такому решению по взаимному согласию. Слишком много печальных воспоминаний было связано с этим городом, поэтому они решили сменить обстановку. Тем более, впечатлительная Кристина тяжело переносила последствия страшных событий, произошедших в подвалах Гранд Оперы, она корила себя в смерти человека, которого долгое время считала своим близким другом и учителем. Он бесследно исчез, ворвавшиеся в его подземный дом разъяренные полицейские и горящие жаждой мести рабочие театра не смогли отыскать никаких следов загадочного Призрака Оперы. По городу распространился слух о том, что опасный преступник скончался, не выдержав своего разоблачения, произошедшего перед тем, как в зал упала огромная концертная люстра, ставшая причиной пожара в Опере. Неугомонные журналисты, заинтересовавшись слухами о роли виконта и молодой певицы Кристины в разыгравшейся драме, при любом удобном случае донимали супругов расспросами. Им просто необходимо было уехать, хотя бы для того, чтобы подождать пока затихнет шумиха, связанная с этим сенсационным событием. Молодой женщине было очень тяжело совладать с мучительными воспоминаниями и привыкнуть к своей новой жизни, новому положению в обществе, и ее заботливый супруг понимал это как никто другой. Между собой у них царили мир и согласие. Они искренне любили друг друга. Рауль очень нежно и трепетно относился к своей милой жене. Он берег ее, словно она была величайшей драгоценностью в мире. Уладив все дела в столице, виконт и виконтесса отправились в Прованс. Добравшись на поезде до Авиньона, они пересели в экипаж, который и доставил их во владения семейства де Шаньи. Их вещи были отправлены чуть раньше и прибыли за два дня до приезда хозяев. Старый замок встретил их гостеприимным радушием. Он был построен предками Рауля еще в конце пятнадцатого века, но постоянно достраивался и обновлялся, так что, фактически, когда молодые люди прибыли туда, западное крыло замка находилось на реставрации, но они с комфортом разместились в спальнях восточного крыла и центральной части великолепного дома. Центральный павильон представлял собой башню с изящными пилястрами и замысловатыми капителями. В 1803 году по приказу деда молодого виконта, который очень любил это родовое поместье, были возведены оранжерея и служебные пристройки, а сама территория замка была обнесена кованой изгородью. Вокруг был разбит чудесный английский садик, установлены несколько необычных фонтанов. Во внутренний двор вела двойная лестница. Из замка открывался живописный вид на долину небольшой речушки, огибающей владения де Шаньи, и густой Гарсенлендский лес. Вообще замок удивительным образом соединил в себе черты архитектуры эпохи Возрождения и французского классицизма. Во внутреннем интерьере замка преобладал стиль ампир. Вычурность и роскошь сочеталась со строгостью классических линий. Под восточным крылом располагались винный погреб и кухня, поразившие Кристину своими размерами. Большая гостиная, находившаяся в центральной части соединялась с жилыми помещениями длинной просторной галереей, украшенной портретами предков господина виконта по отцовской и материнской линии. На втором этаже, прямо над Большой гостиной находилась роскошная музыкальная комната, в которой стоял обшитый деревянными панелями рояль эпохи Людовика XVI. Спальни молодого виконта и виконтессы располагались на первом этаже. Комнаты Кристины были уставлены богатым набором мебели, включая кровать из кубинского красного дерева, украшенную четырьмя колоннами и старинным бордовым балдахином. Журнальный столик с египетскими мотивами, персидские ковры, бюро, украшенное латунью и черепаховым панцирем, все здесь говорило о невероятной роскоши и достатке. Молодая женщина была смущена и чувствовала себя немного неуютно в стенах такого великолепного замка, казавшегося ей сказочным дворцом, сошедшим со страниц одной из книжек, прочитанных в детстве. Слуги, предупрежденные о прибытии хозяев, подготовились к их приему и ждали молодую виконтессу с нетерпением и интересом. Девушку окружили заботой, к ней была приставлена вышколенная горничная, мадам Лавуазье, строгая дама лет сорока. Первое время Кристина робела перед этой чопорной служанкой, но постепенно освоилась и нашла с ней общий язык. Рауль распорядился, чтобы все пожелания его супруги выполнялись незамедлительно, и она была окружена удобствами и комфортом. Но, к сожалению, семейные дела вынуждали виконта надолго покидать поместье, и Кристина оставалась одна. Постепенно она освоилась со своей ролью хозяйки, но все равно с ностальгией вспоминала те беззаботные и простые времена, когда была обычной танцовщицей знаменитой Парижской Оперы. Больше всего девушку печалило то, что ее муж редко проводил с ней время, она скучала по нему, коротая время за рукоделием, прогулками в сопровождении своей горничной. Иногда она поднималась в музыкальную комнату, или брала книги из библиотеки замка, чтобы скоротать длинные вечера до возвращения виконта. Кристина мечтала о тихой семейной жизни, подумывала о том, что неплохо было бы завести маленького наследника или наследницу, которая бы скрасила ее одиночество. Рауль, чувствуя вину перед молодой женой за свои частые отлучки, поддерживал и поощрял любые ее капризы. Между ними не случалось никаких размолвок, их жизнь казалась пасторальной идиллией, о которой можно было только мечтать. Однако вынужденное безделье навевало на девушку меланхолию. Она была счастлива, безумно любила своего мужа, но чувствовала, что в ее жизни чего-то не хватает. ***За месяц до описанных в прологе событийPOV КристинаМы заканчивали ужин, поданный в роскошной столовой на первом этаже восточного крыла замка. Я и мой дорогой муж расположились за большим дубовым обеденным столом, за которым с легкостью могли бы разместиться, по меньшей мере, двенадцать человек. Сегодня Рауль был дома, проводил время со мной, завтра утром его снова ждали дела, а меня мучительное безделье и скука. Право слово, иногда я даже скучала по Парижу, ставшему мне ненавистным после всего, что там случилось… Лучше не думать об этом, вспоминать слишком больно. Прошло еще слишком мало времени, раны в моем сердце не успели затянуться и покрыться рубцами.Но сегодняшним вечером на меня напала какая-то странная хандра. Я сидела за столом, рассеянно слушая рассказ Рауля о его поездке в Лион за документами по завещанию дядюшки. Пригубив немного легкого красного вина из своего бокала, я невидящим взором смотрела в противоположное окно, безучастно наблюдая за тем, как над лесом и дорогой сгущаются чернильные сумерки. Мне почему-то вспомнилась мадам Жири и малютка Мэг, моя дорогая подруга. Как же мне их здесь не хватало. Я очень скучала по веселым вечерам в нашей общей комнате учениц балетной школы, которые мы проводили, усевшись на одну из жестких деревянных кроватей, и без конца болтая о всякой чепухе. Мэг, моя милая Мэг, как ты там без меня? Вспоминаешь ли свою Кристину? Я вспоминаю тебя каждый раз, когда остаюсь одна в этом огромном роскошном доме. Мадам Лавуазье очень милая и обходительная женщина, но я ни разу не видела, чтобы она смеялась или чему-то искренне и беспричинно улыбалась. Первое время я иногда спускалась на кухню, к нашим кухаркам, я слышала, как весело они болтают между собой, пересказывая друг другу последние сплетни. Но они сразу умолкали, едва завидев свою молодую хозяйку, и лишь чинно улыбались, стоило мне заговорить с ними. В конце концов, я и сама перестала пытаться найти с ними общий язык. Мне было грустно, одиноко и скучно.- О чем ты задумалась, милая? – вдруг с нежностью спросил Рауль, ласково прикасаясь к моей ладони. Я слегка вздрогнула от неожиданности, слишком погрузившись в свои невеселые мысли, я не заметила, что он за мной наблюдает. Улыбнувшись мужу, я ответила:- Да так, ни о чем конкретном. Вспоминала Мэг и мадам Жири. Рауль немного погрустнел и вздохнул.- Ты очень скучаешь здесь?- Нет, что ты… Просто иногда мне их не хватает, - с притворной веселостью ответила я. Мой муж ласково улыбнулся, глядя мне в глаза, и покачал головой.- Ах, Лотти… Я обещаю, что как только я разберусь с этими неотложными делами, я буду безвыездно проводить время в поместье, с моей любимой супругой. Я улыбнулась, а он привстал и поцеловал меня через стол. Все-таки, я так счастлива с ним. Он так искренне и нежно любит меня, заботится обо мне. Вдруг в столовую вошел месье Луи, дворецкий. Почтенный пожилой мужчина слегка поклонился Раулю и доложил:- Прошу прощения, месье виконт, но там, в Большой гостиной, вас ожидает одна молодая особа. Мадемуазель Карнштейн. Она представилась вашей родственницей и просила доложить вам о своем визите.- Карнштейн? – удивленно переспросил мой муж. – Как странно…Он несколько секунд в изумлении смотрел на дворецкого, терпеливо ожидавшего дальнейших указаний своего молодого господина. Рауль повернулся ко мне и растерянно произнес:- Мне казалось, что у меня не осталось родственников по материнской линии. Карнштейн… Такую фамилию носила двоюродная сестра моей матери. Как странно… - повторил он. – Интересно, что привело сюда эту мадемуазель?- Так пойдем и узнаем, - с воодушевлением ответила я. Меня вдруг охватило любопытство. В этой глуши каждое новое лицо вызывало неподдельный интерес. Рауль согласно кивнул и поднялся из-за стола, я последовала его примеру. Муж взял меня под руку и мы, в сопровождении месье Луи, отправились в Большую гостиную, чтобы приветствовать нашу неожиданную гостью. Она стояла в центре комнаты, повернувшись лицом к камину и, по видимости, с интересом изучала стоявшую на каминной полке китайскую вазу. Высокая и стройная молодая женщина была одета в синее платье из дорогой шелковой тафты с воротничком под самое горло. Ее голову венчала кокетливая шляпка, украшенная небольшим плюмажем.Услышав наши шаги, мадемуазель поспешно обернулась, и ее лицо озарила вежливая улыбка. В комнате царила полутьма, горело лишь несколько канделябров, поэтому я не сразу смогла различить черты ее лица. Но почему-то я совершенно не сомневалась, что она невероятно красива. - Добрый вечер, мадемуазель Карнштейн, - любезно поприветствовал ее Рауль. Женщина слегка поклонилась нам и дружелюбно ответила, ее голос показался мне удивительно мелодичным и нежным:- Добрый вечер, господин виконт, госпожа виконтесса. Прошу прощения за столь неожиданный визит, мне, право, немного неловко, но обстоятельства вынудили меня предпринять незамедлительные меры, иначе бы я написала вам письмо и предупредила заранее. Месье де Шаньи, мы с вами не были знакомы лично, но я премного наслышана от моей доброй матушки и тети о вас и вашем старшем брате, графе Филиппе. Я ваша троюродная кузина, дочь мадам Изабеллы Карнштейн, вашей двоюродной тетушки. Мое имя – Кармилла Карнштейн.Мы с Раулем с изумлением слушали эту короткую речь и обменивались недоумевающими взглядами. Но когда она заговорила о своей матери, на лице виконта отобразилось узнавание, он поспешно закивал и улыбнулся:- Да-да, мадемуазель Кармилла! Я хорошо помню вашу матушку, но, к сожалению, с вами мне так и не удалось познакомиться. Мадам Изабелла уехала в Австрию и забрала вас с собой, верно? - Да, месье де Шаньи, все верно. Но, несколько лет назад матушка скоропостижно скончалась, оставив меня сиротой. Я жила в пансионате, отец не оставил мне никакого наследства, все ушло на оплату его карточных долгов. Поэтому, господин виконт, я была вынуждена покинуть Австрию, и устремилась во Францию, зная, что здесь у меня есть родственники. Я приехала, чтобы просить у вас помощи, больше мне некуда было пойти, - тихо произнесла она, стыдливо опуская глаза. Мне показалось, что она ужасно смущена своим отчаянным положением, которое вынудило ее просить милостыни у дальней родни. Мне вдруг стало искренне жаль эту бедняжку. Я робко взглянула на Рауля. Он над чем-то напряженно размышлял, будто пытаясь сопоставить все ?за? и ?против?. Наконец, чувство долга победило в нем пробудившуюся осторожность, и он задал вопрос, обращаясь к нашей гостье:- Чем я могу вам помочь, мадемуазель Карнштейн?Она подняла на него глаза и едва слышно ответила:- Мне некуда пойти, месье де Шаньи. Наш с матушкой дом забрали за долги, а всю мебель пустили с молотка… Мне ужасно неловко просить вас об этом… Но… не могли бы вы приютить меня хоть на какое-то время? – в ее голосе слышались слезы. Ах, бедняжка! У меня сжалось сердце, когда я услышала ее жалобную просьбу! Не знаю от чего, но у меня самой в горле застрял комок, а на глазах вдруг выступили слезы. Я повернулась к моему дорогому мужу и слегка потянула его за рукав домашнего сюртука. Рауль, чуть нахмурив светлые брови, мельком взглянул на меня. Я, поддавшись своему великодушному порыву, быстро шепнула ему на ухо:- Прошу, разреши ей остаться. И мне будет не так скучно, когда ты уезжаешь. Кажется, последние сомнения, с которыми он боролся, оказались отвергнуты моими словами. Мой милый Рауль улыбнулся и кивнул:- Мы рады предложить вам кров, мадемуазель Карнштейн. Вы можете гостить у нас столько, сколько пожелаете. Думаю, мы с Филиппом можем попытаться как-то помочь вашей беде. Я поговорю с братом.- О, благодарю вас! Благодарю вас, месье и мадам да Шаньи! Я и не знаю, смогу ли я как-нибудь отплатить вам за такое радушие, за такую любезность? – искренне воскликнула наша бедная гостья. Рауль снова улыбнулся и хитро взглянул на меня.- Да, кажется, можете, мадемуазель. Прошу вас, подружитесь с моей супругой. Она ужасно скучает в мое отсутствие, думаю, ваше общество пойдет ей на пользу. Молодая женщина поспешно закивала и заулыбалась.- Я почту за честь стать компаньонкой доброй виконтессы, - слегка поклонилась она, пристально глядя на меня. - Ну что ж, тогда решено. Оставайтесь, мадемуазель Карнштейн. Я прикажу Луи приготовить вам комнаты на втором этаже, - весело сообщил Рауль. Мне показалось, что он вполне доволен собой. Он решил сразу же две проблемы – помог своей родственнице и нашел мне интересную собеседницу, которая должна была скрасить мое одиночество и рассеять скуку. Я и сама была искренне рада, что обстоятельства сложились таким удачным образом. Я с нежностью и благодарностью посмотрела на моего любимого мужа. Он вернул мне этот ласковый взгляд и, улыбнувшись, извинился перед нами и покинул гостиную, чтобы отдать слугам распоряжения. Я и моя новая знакомая остались в комнате одни. Я сделала несколько шагов к ней на встречу, чтобы пригласить ее присесть на диван и заодно получше рассмотреть лицо мадемуазель Карнштейн, все это время остававшейся в тени. Но едва я подошла к ней и вымолвила первое слово, которое было у меня на устах, как вдруг онемела и невольно отпрянула. Мое сердце на секунду замерло, а потом отчаянно забилось, то ли от охватившей меня непонятной радости, то ли от страха…Я увидела то самое лицо, которое возникло передо мною ночью в раннем детстве; я запомнила его отчетливо до мелочей и все эти годы с ужасом вспоминала, втайне от всех. Красивое, невероятно красивое лицо и такое же печальное, как было тогда. Внезапно его озарила странная, тихая улыбка узнавания.Мы промолчали с минуту, и наконец она заговорила. Я бы не смогла.— Как удивительно! — воскликнула она. — Одиннадцать лет назад я видела вас во сне, и с тех пор не могу забыть ваше лицо.— Да, как удивительно! — эхом отозвалась я, одолевая охвативший мое сердце ужас. — Одиннадцать лет назад, не знаю, во сне или наяву, я видела ваше лицо, и оно застыло у меня перед глазами. Улыбка ее вдруг смягчилась, на щеках показались очаровательные ямочки и ласковым пониманием просияли голубые глаза. Она доброжелательно смотрела на меня, так, словно все эти годы мы были знакомы и успели стать лучшими подругами. Не знаю почему, но у меня словно камень с души свалился, и я смогла сказать все те радушные слова, которые приготовила: что она здесь желанная гостья, что ее неожиданный визит — подарок судьбы, а для меня это просто счастье.Мы присели на невысокий диванчик в имперском стиле, стоявший напротив камина. Я все еще была потрясена этим невероятным совпадением, думаю, она тоже, потому что гостья безотрывно, даже немного назойливо разглядывала мое лицо своими прекрасными лазурными глазами. Но я не оставалась у нее в долгу и тоже не отводила от нее взгляд. Наконец, она решилась нарушить это затянувшееся молчание и негромко повела свой рассказ:- Я расскажу вам, как я вас увидела; это ведь, право, так странно, что мы с вами в детстве приснились друг другу такими, какие мы сейчас. Мне тогда было шесть лет, я очнулась от смутного тяжкого сна и оказалась в комнате, обшитой темными панелями, совсем не похожей на мою детскую. Оглядевшись, я вдруг приметила красивую тряпичную куколку, лежавшую на полу под кроватью. Я полезла за ней, но вдруг услышала чей-то плач. Не вставая с колен, я подняла голову — и увидела вас, доподлинно вас, такую же, как вижу сегодня: юную красавицу, с распущенными по плечам густыми темными локонами, с большими карими глазами, и губы — ваши губы — словом, тогда, как теперь. Я была очарована, я взобралась на постель, обняла вас, и мы, кажется, уснули вместе. Вскрик разбудил меня: это вскрикнули вы, почему-то сидя. Я испугалась, соскользнула на пол и, кажется, потеряла сознание, а когда пришла в себя, была снова в своей детской. Но ваше лицо мне осталось памятно: тут не сходство, нет. Вас-то я тогда и видела.Она умолкла, как-то странно глядя на меня. Ее глаза вспыхнули таинственным голубоватым светом. Я смотрела на нее, словно зачарованная… А потом разжала губы и, собрав разбегающиеся мысли, поведала ей свою историю. Настала ее очередь удивляться. Моя новая знакомая, растерянно улыбаясь, тихо произнесла:— Вот уж теперь не знаю, кому кого бояться. Но я чувствую себя так, словно знакома с вами уже лет одиннадцать, с той загадочной ночной встречи… Мне кажется, это произошло неслучайно. Наверняка это значит, что нам с вами с раннего детства суждено стать подругами. Скажите — вы чувствуете, что вас так влечет ко мне, как меня к вам? У меня никогда не было подруги — неужели нашлась?Она вздохнула, и ее дивные глаза нежно глядели на меня.По правде говоря, я испытывала непонятное чувство. Да, меня к ней ?влекло?, это она верно сказала… Но и что-то меня в ней отталкивало. Однако же влечение было гораздо сильнее. Она очаровала и покорила меня: такая прекрасная, такая пленительная. Я не знала, что мне ответить на ее странные слова… От этой необходимости меня избавил мой дорогой Рауль, который так вовремя вернулся в гостиную.- О, я вижу, что вы уже познакомились и прекрасно поладили. Мадемуазель Кармилла, если вы позволите так вас называть, прошу за мной, я покажу вам ваши комнаты. Вы, должно быть, устали с дороги и хотели бы отдохнуть, - любезно произнес виконт, переводя взгляд с меня на мою собеседницу. Кармилла поднялась на ноги и, одарив меня печальным и ласковым взглядом своих дивных глаз, пожелала мне доброй ночи и вышла из гостиной вслед за Раулем. Я осталась сидеть на диване, не в силах сдвинуться с места. Множество противоречивых мыслей и ощущений сковали мой разум.