Эпилог (1/2)
— Сокол, а Серов там в бешенстве, — Ирочка Дубровская, позывной Мата Хари, прошмыгнула в кабинет и села в дальний угол, будто это могло спасти ее от высочайше-начальственного гнева. — Только что Трофимушку взгрел. Сказал, что и тебе устроит веселую жизнь. Ты отчет с прошлой операции не сдал. Готовься, сейчас тебя Трофимушка вызывать будет по внутреннему. Точно в подтверждение ее слов раздался телефонный звонок и безупречно-спокойный голос секретаря — Трофимушки — сообщил капитану Соколовскому, что майор Серов ждет его с отчетом через пять минут. Влад только вздохнул. Встал, порылся в папке, выудил оттуда свеженький рапорт и вышел из-за стола. Чмокнул поникшую девушку в макушку и, не особо и торопясь, направился в кабинет ?высокого начальника?. Проскользнул в приоткрытую дверь приемной и навис над Трофимушкой, сидевшим за своим компьютером так, словно палку проглотил. — Ну? И что на этот раз? Секретарь чопорно окинул его взглядом, а потом, в точности скопировав жест начальника, его интонации и голос в этот момент, проскрипел: — Должо-о-ок! На самом деле сегодня его порядком гнобили на аппаратном совещании. Требовали отчетов, рапортов и прочих радостей. А он этого терпеть не может, сам знаешь. Вот и злобствует. А у народа и так скопилось бумажной работы. — Трофим нажал кнопку селектора и отчитался: — Дмитрий Амиризович, капитан Соколовский по вашему приказанию прибыл. — Пусть заходит, — голос у строгого начальства был усталый. Влад хмыкнул: — Мечты не всегда сбываются так, как нам этого хочется, — подмигнул нахмурившемуся секретарю и, преодолев недлинное расстояние, вошел в кабинет. На мгновение прислонился к двери, заведя руку за спину и закрывая замок, а потом добрался до большого стола, который хоть и был завален бумагами, но все равно не производил впечатления захламленного. Прямо встретил взгляд потемневших серых глаз и молча протянул свой рапорт, благоразумно умолчав о том, что не далее как два дня назад майор Серов сам разрешил ему отчитаться в конце недели. А сегодня была только среда.
— Сокол мой ясный, — начал было Серов, подняв на него взгляд. Сквозь очки глаза казались какими-то слишком холодными. — Я тебя просил, чтобы все сдали рапорты? Ну почему я должен об этом помнить, если для этого у меня есть ты, мой зам? — Уволь меня, — спокойно отозвался Влад. — За несоответствие занимаемой должности. И позволь напомнить, что у тебя есть официальный делопроизводитель. И это не я.
— Разогнался, — фыркнул Серов и достал свой талмуд. Толстый исписанный еженедельник, из которого вываливались странички, листочки, записочки, скрепки и прочая канцелярия. — Отчет принес? За тобой еще отчет за неучтенную машину. Как только умудрились угнать? Ордынский перед министром по сей день расшаркивается... — Отчет, — Влад кивнул на стол, на котором лежал его рапорт, который он отдал Диме, как только вошел, и тот сам отложил его на кипу бумаг. — А машину я могу и обратно… вернуть. И будет по отчетности ?корова рыжая одна?, — Соколовский, который искренне не понимал причину поднявшейся шумихи, только пожал плечами.
— Сокол, ну еж тебе в штаны! Ну это министр, ему похрен, кто и что, ему важно, что у него! Ордынский готов свои погоны сожрать от злости. Ну напиши ты обоснуй, чтобы все заткнулись, а? — Дима снял очки и осторожно отложил их в ящик стола. — Не надо мне ежа в штаны, — Влад спрятал улыбку в уголках губ. — А то никакого ни рапорта, ни обоснуя не будет. Спонсорская помощь отделу от анонимного благодетеля сойдет? Я даже письмо состряпаю, по которому мы эту машину ?нашли?.
— Стряпай, — сдался Дима. — Я ничего не видел и ничего не знаю. И очень сильно удивляюсь. Но я тебя прошу, очень настоятельно, практически слезно. Пиши эти гребаные бумажки вовремя, а? Ну да, мы лучшие, но за такую херь нас натягивают с такой завидной регулярностью, что мне страшно становится. — Хочешь, будем меняться? — Влад закусил губу, развеселившись. — Составим график. В понедельник, например, натягивают тебя, а во вторник — меня, а ты резко ?болеешь? или застреваешь в пробке. Серов с хрустом смял в комок лист бумаги со стола и бросил им во Влада. — Иди ты... Вечно на стеб все сведешь! Влад ловко поймал бумажный комочек: — Я прощен?
— Все равно за тобой должок! — фыркнул Серов, откинувшись на спинку кресла. Соколовский выкинул в урну бумагу и, обойдя стол, бесцеремонно сдвинул документы в сторону и присел на край столешницы.
— Ты мне тоже кое-что должен, майор. Например, отгул за прошлый выходной, когда вместо того, чтобы валяться дома, я вместе со смежниками ловил очередного провалившегося ?засланца?.
Дима окинул его долгим задумчивым взглядом. На самом дне зрачков полыхнула... ревность. — Отгул? И что ты с ним делать будешь, капитан, в рабочий-то день? — он скрестил руки на груди и закусил нижнюю губу. — Ирочку прогуляю. Совсем девушку запугал своим рыком, — в глазах Влада бесились черти. — Кафе-мороженое, на качельки-карусельки свожу. И даже куплю грамм сто этого ужасного жевательного мармелада, от которого выпадают все пломбы. И слопаю, пока ты этого не видишь.
— У Ирочки отгула нет, — почти обиженно буркнул Серов. — А ты — получишь компенсацию. И вообще, слезь с моего стола, ты мне работать мешаешь. — Не хочу компенсацию. Хочу отгул, — Влад решил ?покапризничать?. — И отгулять его с тобой. Кафе-мороженое и качельки-карусельки. Мармелад, так уж и быть, покупать не буду, буду твои беречь нервы, они у тебя ни к черту в последнее время. И вообще, кто-то мне отпуск обещал. Правда, одновременно нас с тобой не отпустят, увы, — слова о столе Соколовский блистательно проигнорировал.
— Не отпустят, — Дима кивнул, снова доставая из ящика стола очки и водружая их на кончик носа. — У меня тоже отгулов нет. Не положены. И выходные не положены. И еще раз прошу, свали со стола, иначе я сегодня домой поздно приду! — Испугал, — Влад закусил губу, пряча глаза за почти хулиганской челкой и, скинув туфель, заскользил кончиками пальцев ноги по его бедру от колена вверх. — В отпуск я без тебя поеду, в отгул с Ирочкой схожу. А ночью можем устроить соревнование, кто позже придет. Хочешь? — он вскинул бровь с идеально разыгранным безразличием в голосе, поглаживая ногой внутреннюю сторону бедра.
— Пристрелю, — вздохнул Дима, щелкнув пряжкой его ремня. Неудобно, ну что поделать. Придется выходить из положения как есть. — И скажу, что издержки работы. Пикировка волновала не меньше, чем вот это вот поглаживание ногой. Интимно. Нежно. Но так настойчиво-требовательно. И так хорошо, что хочется плюнуть на все на свете. — Надеюсь, ты не думаешь, что это получится у тебя так легко? Да и где ты потом такого же зама найдешь? М? — Влад словно и не замечал рук, гуляющих уже под его рубашкой. Подавшись вперед, он склонился над все еще сидящим Димой, дразня приоткрытые губы горячим дыханием. А потом ?добил? низким, интимным шепотом, протянув томно ?майор? так, словно лил расплавленный шоколад. О да, из него вышел неплохой ?ангелочек?, кто бы мог подумать…
Дима замер и медленно отстранился, пряча улыбку в уголках губ. — Брысь. С моего стола. Чтобы не прибил ненароком. А то правда придется писать отчеты. А я это терпеть не могу.
Влад тряхнул головой и расхохотался, вновь становясь самим собой. Слез со стола, нашел туфлю, но вместо того, чтобы уйти, шагнул к Диме. Сжал плечи, вздернул вверх, вытаскивая того из его кресла, и, не дав сказать ни слова возражения, впился в губы сильным, собственническим поцелуем.
Дима тихо застонал, жмурясь от удовольствия, а потом шепнул: — Все равно отгул не получишь... только если пообещаешь сделать уборку и приготовишь чего-нибудь вкусного. Мне до смерти надоели омлеты на завтрак и разваренные макароны! — А потом, когда ты придешь домой, я сразу устану и у меня разболится голова, — Влад обнимал его крепко, но нежно, покрывая крошечными поцелуями лицо и шею в вырезе форменной рубашки.
— М-м-м... я тоже тебя люблю, но все равно отгула не дам! — Дима взъерошил его волосы, чувствуя, что очень долго упираться не сможет. — Признайся честно, сколько тебе наш коллективчик доплачивает за то, что ты меня утихомириваешь? — То дам, то не дам, — Влад деланно нахмурился. — Ты уж определись. Признаюсь — много. Все те конфеты и тортики, которые у нас дома лежат и которые одна ужасно занудная, но любимая сладкоежка втихаря подъедает, пока я не вижу, — Влад лизнул его губы. — Все время порываюсь все это выкинуть, но после этого ты становишься безумно сладким, — он чуть потерся бедрами о его пах, словно давая понять, что именно он имеет в виду.
— Глюкоза стимулирует работу клеток головного мозга. А поскольку моя работа носит в последнее время исключительно умственный характер… — Дима зажмурился и всем телом подался ему на встречу. — Появилось острое желание стать тираном и самодуром... Но ты же мне этого не подаришь, правда? — Разве только очень попросишь, — Влад скосил взгляд на большие часы на стене. Время обеда. Отлично. — Очень и очень.
— И как я смогу тебя об этом попросить? — туманный взгляд из-под ресниц сверкнул острым серебром. Ладони скользнули под пояс Владовых брюк и остановились, легонько поглаживая поясницу. — Ты у нас самый умный, майор. Вот и придумай что-нибудь, — Влад прикусил губу, наблюдая за ним и словно не замечая осторожных, пока еще осторожных прикосновений.
— Ты говоришь совсем как Ордынский. ?Ты же умный, майор, придумай что-нибудь?... — Дима развернулся вместе с ним и легонько толкнул назад, вынуждая сесть в кресло. Ловко оседлал его бедра и, склонившись к лицу, губами очертил его губы. — Это всего лишь означает, что с ним я общаюсь больше, чем ты. Странная тенденция, ты не находишь? — Влад выдохнул в его губы, дразня, и неторопливо принялся расстегивать форменный пиджак, который Дима не успел снять после визита к ?высокому начальству?. — Я уже начал перенимать его выражения.
— Это ужасно, капитан, как истинный тиран и деспот я могу взревновать. И тогда всем тесно будет. Дима выскользнул из пиджака, оставив его в руках у Влада, и буквально ?стек? на пол. Замер перед креслом на коленях, глядя на любимого зама снизу вверх. Он задержится в конторе ровно настолько, чтобы Влад успел ?въехать? в систему. И стать настоящим отцом-командиром для своих людей. А потом группой станет руководить уже майор Соколовский. А майор Серов тихо-мирно свалит в отставку, чтобы продолжить научные изыскания. Естественно, под чуткой опекой конторы. Это не коробило. Это не причиняло боли. Все равно любимый человек будет рядом. А тему для игры всегда можно придумать новую. Тихо взвизгнула молния на капитанских брюках, и после непродолжительной возни из-под белья показался возбужденный член. Прекрасное зрелище. Дима губами обнял нежную головку и удовлетворенно вздохнул. Влад… Этот мужчина все равно будет принадлежать ему. Сегодня, сейчас и спустя годы. Влад застонал в голос, никого и ничего не стесняясь. Плевать, все равно перерыв. Он запустил пальцы в мягкие, гладкие волосы Димы, откидывая голову на подголовник.
— У тебя… Ди-и-има-а-а… Странные понятия… что же ты делаешь… о тиранстве… и деспотизме… — Руки заскользили по плечам, расстегивая пуговицы, и принялись гладить шею и плечи в вырезе рубашки. — А еще ты нагло пользуешься своим служебным положением… Дима только согласно угукнул и мысленно усмехнулся. Ему нравилось, когда Влад терял над собою контроль. Ангельские глаза превращались в океаны страсти, бездонные, бесконечные. Даже голос неуловимо менялся. Да и сам Капитан Совершенство становился таким беззащитным и таким трогательным, что пытать ласками его хотелось снова и снова. — Дима! — Влад почти до крови закусил губу, когда майор сжал его чуть сильнее. Вскинулся, выпрямился, отстраняя Диму от себя. Сжал плечи, вынуждая подняться, и потянул к себе, снова усаживая на колени. Сдавленно застонал оттого, как уже почти каменная плоть коснулась ткани форменных брюк, а потом принялся стаскивать рубашку с Димы, покрывая обнажающиеся ключицы, плечи, руки короткими, но жалящими поцелуями.
— Что ты творишь, чудо?.. — выдохнул Дима ему на ухо и тихо рассмеялся. — Мы не дома...
Нет, замечание на тему вымятой рубашки или пятна на форменных брюках ему сделать не посмеют. И все-таки как прекрасно иногда заносит Влада. — Мне прекратить? — тот с силой зажмурился, тяжело сглатывая и вдыхая его запах. Сошедшее с ума тело требовало разрядки, но воля была сильней. И сердце понемногу замедляло свой ритм.
— Ни в коем случае, — Дима губами коснулся его зажмуренных век. На миг поднялся с колен, стряхивая брюки вместе с обувью и бельем. Хорошо хоть какой-то умник додумался форму шить из почти не мнущейся ткани. Руководитель группы! Майор! Награды государственные имеет! А на колени любовнику опускается как трепетная невинная дева! — Но мы же не дома, — Влад улыбнулся, тянясь к нижнему ящику стола, в который пару недель назад лично засунул ничем не приметный тюбик. Выпрямился, нарисовал кончиком языка узор на горячей коже. — Поможешь мне с пиджаком? Глажка после меня не сильно вдохновляет.
— Об этом мы поздновато вспоминаем, — хмыкнул Дима, стаскивая с Влада китель. Руки подрагивали, но повесить его на спинку кресла получилось почти даже аккуратно. — Но ты сама предусмотрительность, любимый. — О, не дразнись, — выдохнул Влад, чувствуя себя гораздо свободнее. — А то я передумаю, — но вопреки собственным угрозам, он только мягко обнял Диму покрепче и, отвлекая его поцелуем, принялся пока еще ненавязчиво ласкать вход в его тело. Роскошная поза, лучшая из всех возможных. Он так открыт и так доступен. Идеален. Губы нежно прошлись по ожогам на руке, лаская. — Совершенство…
— Не льсти начальству, — Дима аккуратно прихватил зубами мочку его уха. Секс между ними — отдельная песня, но Влад до сих пор боится причинить ему хоть тень боли. — Я хочу тебя, Владик. — Как прикажете, майор, — голубые глаза полыхнули. Резкое движение вперед, и тяжелое кресло сдвинулось по полу. Немного, но достаточно для того, чтобы, сдвинув в сторону бумаги, почти уложить сидящего на его коленях мужчину на столешницу. Еще немного смазки, и, лаская ртом ждущий ласки член, проникнуть пальцами внутрь его тела. Хоть минимальная подготовка — это было и есть его единственное условие их близости, которому он не изменял никогда. Почти никогда.
— Постарайся не очень шуметь, ладно? — языком вдоль венки, закончив ласку дразнящим поцелуем.
Первое ?не очень шуметь? не задалось когда-то. Благо стены толстые. Владу тогда все сочувствовали. Типа — устроил Аид разнос такой, что выполз капитан из кабинета — ни жив ни мертв. А Дима всего-то уронил со стола пресс-папье.