Часть 2 (1/1)

Ты весь словно лучишься каким-то непонятным торжеством. Впрочем, мне не привыкать. За время нашего общения я привык к тому, что ты умудряешься находить повод для торжества в самых гиблых ситуациях, не говоря уже об обыденных. Сказать честно, меня раздражает это. До ужаса раздражает, ведь я так не умею да и желаю уметь. Реалистический взгляд на вещи-лучший из всех существующих. Но, порой, наблюдая за тобой, я начинаю сомневаться в собственной правоте. -О как.-говорю, просто чтобы что-то сказать, чтобы заполнить паузу, чтобы ты не думал, что я проиграл. Даже сам не понимаю, почему мне так важно убедить тебя в этом, в конце концов, не лучше ли было дать тебе почувствовать победу? Полноценную? Чтобы подкормить твое тщеславие, словно борзого пса, который нуждается в ласке? Но рядом с тобой не хочется проигрывать. Потому что в выигрыше ты не нуждаешься.-Так мрачно?-насмешливо киваю тебе и механически тянусь за следующей сигаретой. Откровенно говоря, мне лучше воздержаться от курения: к тридцати лёгкие будут ни к черту, но лучшего способа снять напряжение в ближайшее время не предвидится, к тому же, я ведь знаю, что эту привычку ты не переносишь. А мне нравится испытывать тебя на прочность. Пусть толку от этого никакого. -Подстать настроению твоего кузена, мой друг.Ты тянешь "твоего" как-то слишком долго, слишком...интимно. Это нервирует, но я стискиваю зубы и лишь склоняю голову набок, пристально тебя разглядывая. -Поэтому мне стоит ревновать? Из-за настроения Ромео? Дружище, ты и сам прекрасно знаешь: оно меняется чаще чем погода. К чему в таком случае обращать на это внимание?Молчишь. Ты не выказываешь особых эмоций, к твоей чести, но становишься слишком уж...неподвижным. Неживым. Словно ртуть, бегущая по твоим венам испаряется, оставляя едкий пар. Невольно кривлюсь от этого сравнения, но оно так чертовски подходит к твоему имени. Меркуцио. Меркурий, ртуть. Признаться, было дело, в детские годы я завидовал твоему имени. Я ведь терпеть не могу свое. Бенволио. Доброжелательный. Усилием воли напрягаю мышцы лица, заставляя его не кривиться. Терпеть его не могу. Это имя словно клеймо, выжженное на мне с рождения, вынуждающее вклеивать в лицо долбанную маску день за днем, ощущая как она медленно врастает в кожу. Ненавижу. Но я привык. Странно было бы, если бы не смог этого сделать. Привык, что все априори ждут от меня чего-то добродетельного и бескорыстного. И я вполне оправдываю их надежды. Кроме, разве что, последнего. Пытаюсь сдержать себя от рвущейся на уста ухмылки и поспешно прикрываю губы поднесенной сигаретой. Наблюдаю за тем, как твои губы, в свою очередь, дергаются в какой-то кривой, так не свойственной тебе, улыбке. -Ну, порой, порывы настроения все же могут давать какой-то...долгосрочный результат. Не так ли?И вновь усилием воли заставляю улыбку не сбежать с лица. Зачем же ты испытываешь меня, Меркуцио? Я ведь почти решил для себя что мне все равно. Встаю с кресла, отряхиваю колени. -Боюсь мне пора.-показательно смотрю на наручные часы. До пяти осталось еще два часа, но мне до противного хочется сбежать. Какое-то склизкое, мерзкое ощущение нервно скребется внутри. Перед глазами встает разъяренный Тибальт, обвиняющий меня во всех смертных грехах, но более всего-в трусости. Черт бы драл этого кошака. Не выдерживаю и исподтишка сплевываю в пепельницу. На душе становится мерзко, то ли от воспоминания о Тибальте, то ли от осознания частичной правдивости его упреков. Потому что сейчас мне и правда страшно, потому что я сбегаю сейчас так позорно и бесславно, что хуже некуда. Резко отряхиваю от себя эти мысли, голос совести мне сейчас ни к чему. Потому что я знаю, что я прав. Ведь что есть у Тибальта Капулетти кроме этой нелепой бравады, угрюмо-отталкивающей манеры поведения и до чертиков обостренного чувства справедливости? Я бы сказал ничего и мне довольно сладостно признавать свою правду. Криво улыбаюсь, натягивая куртку, пока ты не видишь. Правда в том, что ничего у него нет. Бравада-маска, ничуть не меньшая, чем мое показное добродушие; манера-идиотская и до крайности предосудительная: не удивительно, что кроме сестры им почти никто не дорожит; справедливость-субьективная иллюзия. В то время, как у меня есть...почти все. Сколько бы люди ни шептались за спиной о моей трусости и отщепенности, я все же знаю, что им до чертиков нравятся такие как я. Потому что такими легко манипулировать, ими легко пользоваться, над ними легко насмехаться. Я лишь даю людям то, чего они хотят и беру у них без спросу то, чего они ни за что не отдали. Вот так вот. Я вру всем о себе, но едва ли вру себе о себе. И в этом я гораздо смелее и честнее того же твердолобого упрямца Капулетти. Честнее любого из тех, кто меня окружает. Пожалуй, даже честнее тебя, хотя, все же, нет. Или да. Черт. Понимаю, что за время нашего общения так и не сумел разгадать тебя полностью. Ты ведь, пожалуй, самый удивительный человек, который мне когда-либо попадался. Ты говоришь правду, словно лжешь и лжешь, словно говоришь правду. Порой, мне кажется, ты и сам не понимаешь где правда, а где ложь и просто пытаешься заполнить витиеватыми речами и причудливыми иллюзиями пустоту в своей душе. Как я могу верить тебе, если не знаю веришь ли ты себе сам? Мне хочется уйти не оборачиваясь, но на пороге я вынужден обнять тебя. -Ну, прощай.-усмехаешься, ненадолго задерживая руку на моей пояснице. Думаешь, я ничего не замечаю? Или все же нет? Я бы дорого дал, лишь бы узнать, что в твоей кудрявой голове. -Так мрачно?-подражаешь мне тон в тон и буквально на секунду я вижу в глубине твоих зеленых глаз нечто...похожее на желание. Голодное, неприкрытое желание. Закусываю губу, смотря из-под ресниц, скрывая свой взгляд. Значит, мне все же не просто казалось? -Могу разбавить этот мрак.-игриво хмыкаю, дергая плечом.-Если позволишь.Склоняешь голову на бок. Испытующе скалишься, а желание, что я разглядел на дне глаз, почти покрывает зрачки. -Разбавишь спиртом или аммиаком, а друг?Друг...а тебе хочется, чтобы не только, верно? И, чтобы я хоть чуть-чуть понимал в химии, что гораздо менее осуществимо.-Кое-чем получше. Касаюсь твоих губ как бы слегка, точно стремясь оставить лишь легкий след. Ты притягиваешь меня к себе, хватаясь за полы куртки и мне изо всех сил хочется прикусить твою губу. Твои уста-вкуса меда, это так странно и приторно, что мое желание только усиливается, но я себя останавливаю. В конце концов, я еще не знаю любитель ли ты таких штук. И почему же ты выглядишь как победитель теперь?