Часть 1 (1/1)

Пхуконг нервно листает сборник пьес, пробегая пальцами по отдельным строчкам. До зачета остаётся чуть больше месяца, а он ещё и половины произведений не прочитал. Бесконечная телега оправданий и отговорок, которая рано или поздно перевернётся и накроет с головой. Наверное, его сам чёрт дёрнул поступать на филологический. Особой любовью к литературе Гунтитанон никогда не болел, но с точными науками отношения у него ещё с пятого класса не клеились. Сам кашу заварил, самому и пришлось расхлёбывать. Удалось продержаться до третьего курса, а в будущее Пхуконг не спешит заглядывать. У него всегда припрятан туз в рукаве.Туз, который выводит из безвыходных ситуаций.Туз, который одним махом может изменить ход игры.И не всегда в лучшую сторону.Пхуконг уже полтора года встречается со своим преподавателем французского языка и литературы. Ещё полгода назад Пи’Мил был лучшим студентом, которого ставили в пример таким обалдуям, как Гунтитанон, а теперь смотрит на всех важной птицей. И у Пхуконга больше нет права целовать его на людях, обнимать и разговаривать дольше, чем положено по статусу.Пи’Мил спуску не даёт Пхуконгу, когда они разбирают новое произведение на семинарах. Приходится читать взахлёб и днями, и ночами, иначе Мил отменит свидание и засядет за кипы контрольных работ. Тогда Гунтитанон его неделю не увидит за пределами университета, а то и больше. Никаких привилегий в отношениях с преподавателем, одни обязательства. Даже сейчас Пхуконг не может спокойно поехать домой, потому что у его парня за плечами каменный груз проблем. А что, если из-за него?—?Что он сказал? —?Пхуконг налетает на Пи’Мила ураганом прямо в дверях, и тот возмущённо выталкивает его за дверь. Оглядывается по сторонам, будто за ним несётся погоня, но локоть Гунтитанона из ладони не выпускает. У него кончики пальцев воспламеняются, а глаза горят ещё ярче. Бесконтрольной злостью и отчаяньем.Он опускается на диван, с грохотом скинув стопку бумаг. Его лица почти не видно за сомкнутыми ладонями, но Пхуконг каждой клеткой ощущает жгучее напряжение. Будто они ходят по краю пропасти, натыкаясь на острые камни. Следующий порез на теле может стать последним.—?Если я не исправлю свои ошибки,?— глухо бормочет Мил,?— Пи’Кла меня уволит.—?За то, что ты встречаешься со своим студентом? —?Пхуконг приседает на корточки, сжав в ладонях дрожащие руки Пи’Мила. Когда тот, кто защищает тебя день за днём, вдруг теряет свою силу, ты чувствуешь себя не менее опустошённым, чем он. Гунтитанон слишком зависим от Мила.Тот подрывается на ноги, как кипятком ошпаренный, с силой вырвав свои ладони. Пхуконгу физически больно ощущать жар его прикосновений и ловить в каждом случайном взгляде холод. Как будто работа Пи’Мила способна поставить крест на их отношениях.Так не должно быть. Люди решают, что будет дальше, а не обстоятельства.—?Тише, если он ещё и об этом узнает, мне вообще работу в городе не найти,?— Мил смахивает мокрую чёлку со лба, уперев ладони в бока. У него голова раскалывается от мыслей-молний, взрывающихся в черепной коробке, но найти выход не получается. Если Пи’Мил потеряет работу, он потеряет всё.А как же любовь? Что будет с Пхуконгом?—?Что ты собираешься делать? —?Гунтитанон осторожно касается его плеча, опасаясь удара. Когда Мил выпускает колючки, двери в его сердце закрываются даже для Пхуконга. Но когда он встречается с взглядом Пи’Мила, толстые льдины в глазах раскалываются. Только легкая растерянность и горечь, ни следа от кипящей злости.Мил уводит Пхуконга прочь, взяв его за руку, как будто на мгновение забывает о посторонних глазах. В университете они у всех на виду, и слишком трудно оставаться парой под прицелом суровых преподавателей. Отношениями двух парней никого не удивишь, но союз студента и преподавателя под запретом. Это абсурд, табу, нарушение морали.—?Через месяц в Бангкоке начинается фестиваль произведений Шекспира,?— Пи’Мил выпускает руку Гунтитанона, едва они переступают первую ступеньку. На лестнице всегда шумно, потому что коридоры кишат студентами. Мил сохраняет дистанцию, и это доводит Пхуконга до белого каления. —?Я должен поставить одну из его пьес в современной обработке.Гунтитанон удрученно плетется за его спиной, еле переставляя ноги. Ему бы тенью затеряться в путаных линиях коридора, чтобы не обременять Мила. Ему бы слиться со стеной, исчезнув из поля зрения окружающих, которые следят за каждым его шагом. Подозрений ещё больше, чем слухов, и Пхуконг закрыл бы глаза на всё, если бы не репутация его парня. Которая и так висит на волоске.Он неловко топчется у Пи’Мила за спиной, протянув ладонь к его плечу.—?И какую пьесу ты выберешь? —?Пхуконг не решается коснуться первым, и Мил перехватывает его ладонь. Горячие следы его губ на руке пробирают до мурашек. Как переливы искр, как дробные удары током. Гунтитанон следует за ним вглубь коридора.—?Пи’Кла уже подал заявку на участие в фестивале,?— Пи’Мил затылком подпирает стену, и их с Пхуконгом плечи едва соприкасаются. —?Наш университет представит ?Ромео и Джульетту?.Гунтинанон с летящей улыбкой щелкает его по плечу, получив возмущённый взгляд. Никогда не знаешь, что прячется на дне тёмных радужек на самом деле. Логово зверя, который выпьет всю твою кровь до последней капли, или светлая обитель для заблудшей души, в которой ты всегда будешь чувствовать себя нужным. Пхуконг никогда не знает, куда заведут его глаза, в которые проваливается всё глубже с каждым днём.—?А для меня найдётся какая-нибудь роль? —?вырывается безобидным смешком, но вытянувшееся лицо Мила по живому сдирает улыбку Гунтитанона. Оставляет только рваные раны на коже, запечённые под гнетом навязанных правил.—?Не издевайся, лучше посоветуй, кого можно взять на роль Ромео и Джульетты,?— Пи’Мил окидывает растерянным взглядом прохожих и отворачивается к окну. Ему не удастся за месяц переделать сценарий, найти актёров и поставить пьесу. Увольнение?— его приговор.—?Мой брат неплохо поёт и играет на гитаре,?— Пхуконг задумчиво прикладывает палец к губам и здоровается с кем-то. —?Жалко, что Пи’Тайн?— парень.Мил впопыхах вытягивает сценарий, уронив сумку на пол. У него так горят глаза, будто все проблемы решились по щелчку пальцев. Тайные отношения с Пхуконгом, испорченный проект, постановка пьесы. Всё смешалось в огромный снежный ком, который растет и догоняет Гунтитанона с немыслимой скоростью.—?Кто такой Тайн? —?Пи’Мил проводит изучающим взглядом спину Саравата, брата Пхуконга, и вдруг в противоположном конце коридора замечает черноволосого парня. Ват смотрит на него с такой злостью, что капилляры в глазах лопаются.Почему Мил не слышал о нём раньше?—?Злейший враг Пи’Вата,?— Пхуконг скрещивает руки на груди, с ухмылкой наблюдая за братом. Уже не сосчитать, сколько раз он становился свидетелем их споров. Сколько разрушительных взглядов и слов вынес. Но несмотря ни на что, Гунтитанон всегда замечал скрытые сигналы. Неважно, кто посылал их первым. Что-то другое скрывалось за стеной вражды. —?Они, конечно, не Монтекки и Капулетти, но я бы хотел увидеть их на сцене в роли Ромео и Джульетты.Пхуконг с улыбкой машет брату, но тот ещё громче переговаривается о чём-то с Тайном. То ли раздирают, то ли пожирают друг друга взглядами.—?Кажется, у меня появилась идея,?— Мил черкает что-то в своей записной книжке, а Гунтитанон заглядывает через плечо.Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте. Когда вместо Джульетты играет парень, не жди чудес, а жди расправы.* * *Тайн неохотно отрывает взгляд от конспекта. Завтра его ждёт один из самых сложных экзаменов, и тратить время на разговоры?— дорога в пустоту. Он не привык выпрашивать деньги у родителей, поэтому стипендия?— это единственный источник его независимости. Брендовые вещи, дорогая машина, купюры в кошельке. Родители выстроили из его жизни дворец, огороженный каменной крепостью, и попасть внутрь под силу далеко не каждому. Только людям их круга. Об этом постоянно твердят родители, а Типакорну хочется исчезнуть с лица земли. Превратиться в другого человека, которого красят поступки, а не статус. У него ничего не получится, если он не продолжит так же усердно заниматься.Пи’Мил отпивает глоток кофе, закинув ногу на ногу. У него на лице читается абсолютное спокойствие, и Тайн недовольно цокает языком. Когда преподаватель приходит к тебе после занятий со стаканчиком кофе, не жди хороших новостей. Особенно когда он старше тебя всего на три года. У Типакорна всегда был самый высокий балл на курсе, и Пи’Мил ценил его старания. Но сейчас… То, о чём просит Мил, в голове не укладывается.—?Это шутка такая? —?Тайн смотрит на него сверху вниз, резко захлопнув тетрадь. Перед глазами всё ещё танцуют буквы, предложения, абзацы, и ни единой ясной мысли. Одни серые пятна и лицо Пи’Мила, утопающее в тусклом солнечном свете.—?Никаких шуток,?— Мил скрещивает руки на груди, мотнув головой. Всё в его поведении говорит о том, что Тайну из его лап живым не выбраться. Таков его преподаватель французского языка: сверху ангельская улыбка, а внутри глухой лес тайн. Только зачем ему вмешивать в свои дела Типакорна? Пи’Мил протягивает ладонь, мазнув пальцами по шершавой поверхности стола. —?Я хочу, чтобы ты сыграл роль в моей пьесе.Тайн встаёт из-за стола, на ходу допивая остывший чай. В груди всё клокочет, гремит, разрывается, и ему так сильно хочется сбежать. От Пи’Мила, который пытается втянуть его в какую-то авантюру. От родителей, которые контролируют каждый его шаг. От самого себя, потому что прожить свою жизнь сначала не выйдет.Можно сделать выбор только один раз.—?Я не могу играть в паре с парнем,?— Типакорн возмущенно взмахивает руками, зарываясь пальцами в волосы. У него больше не осталось сил терпеть строгий контроль. Как птица в клетке, которой намереваются обрубить крылья. Другого шанса ускользнуть не будет. —?Мои родители?— состоятельные люди. Я не хочу, чтобы их репутация пострадала.Тайн не хочет зависеть от родителей ещё больше. Если кто-то поставит грязное пятно на репутации его семьи, Типакорну больше не удастся стать самостоятельным, как он мечтал в последние годы. Чего уж греха таить, он мечтал о свободе всю свою жизнь.—?Мы живём в двадцать первом веке, Тайн,?— Пи’Мил ехидно ведёт бровью, несильно ударив ладонью по его плечу. —?У любви больше нет полового признака.Об этом легко говорить только тем, кого родители поддерживают во всём. В учёбе, в любимом занятии, в выборе друзей и будущего партнера. Консервативные родители никогда не давали Тайну права голоса, потому что в их семье было не принято говорить о чувствах.—?Я ничего против геев не имею,?— Типакорн проглатывает ком в горле, спрятав лицо в ладонях. Его голос звучит обречённым скрипом, будто глубоко в груди лопается пружина. Металл раздирает внутренности, оставляя царапины на рёбрах, и дышать почти невозможно. Тайн крепко зажмуривается, но дрожь во всём теле не проходит. —?Но почему именно я?Почему он должен показывать на сцене то, что приходится скрывать всю жизнь?—?Вы с Сараватом идеально подходите на главные роли,?— Пи’Мил мягко улыбается, и его внимательный взгляд забирается прямо под кожу. Его глаза, будто две змеи, проникают в самые сокровенные уголки души, бередя старые раны. Может, Мил делает это неосознанно, но он слишком хорошо знает психологию своих студентов.Пи’Мил всегда попадает точно в цель, и то, что он уготовил для Тайна на этот раз,?— непосильное испытание. Типакорн не сможет играть с Сараватом.—?С Ватом? —?он протирает глаза, словно после затяжного сна, и смотрит потерянным взглядом. —?Я должен играть с ним?Мил не даст ему права выбора, когда дело касается его работы.—?Если ты откажешься, о зачёте можешь забыть,?— строго чеканит он, сложив ладони в замок. Взгляд черный и непроницаемый, как ночное небо. Только едва заметные искорки плавают по краям радужек.—?Ты не можешь меня шантажировать,?— Тайн нависает над Пи’Милом грозовой тучей, пуская молнии из глаз. Банальной злостью ничего не исправить, но разве у Типакорна есть выбор? Пойти против преподавателя и завались сессию? Все планы накроются медным тазом.Мил с учтивой улыбкой выходит из-за стола.—?Тебе нужна стипендия, чтобы не зависеть от родителей,?— едва слышно произносит он, проходя мимо Тайна. —?А мне нужна моя работа.Пи’Мил салютует ему на прощание, но Типакорн уже ничего не видит перед собой. Только представляет сердитые лица родителей, когда до прессы дойдёт новость о том, что сын мера города сыграл гея в университетской постановке. Все газеты и журналы будут пестреть заголовками ?Игра или реальность? Сын мера крутит на сцене любовь с парнем?, ?Помешает ли ориентация Тайна Типакорна карьере его отца??. Тайну обязательно нужно вырвать зубами эту стипендию, потому что родители не станут печься о его судьбе после такого.Что может быть хуже, чем играть на сцене любовь с парнем? Если этот парень?— сын главного конкурента твоего отца.* * *Сарават вытирает полотенцем мокрый лоб, мимоходом пробежав глазами по пластиковому стакану на столе. Гунтитанон не изменяет своим привычкам: каждое утро начинает с пробежки, охлаждается в душе и только потом мчится на пары. Потный, липкий, уставший. Сейчас в его планы никак не вписывается мороженое вместо привычной чашки зеленого чая. Но щенячьи глаза Пхуконга будят в голове ворох подозрений. Не просто так его младший брат встал ни свет ни заря, чтобы купить его любимое кокосовое мороженое.—?Что тебе надо? —?Ват осматривает стакан со всего сторон, будто Пхуконг спрятал внутри взрывчатку. Трудно отказать себе в удовольствии полакомиться любимой сладостью, когда она у тебя перед носом. Но если за чем-то желанным стоит скрытый мотив, охота пропадает. Остаётся только скользкий червячок сомнений.Сарават переводит на брата серьёзный взгляд.—?Ничего,?— Пхуконг безвинно качает головой, засунув руки в карманы. Актёр из него не самый лучший, но одна черта со старшим братом у него общая. До последнего не отступит, пока не добьётся своего. Он готов на шею Саравату броситься, когда просит у того помощи.Ват не ведётся на его уловки, но инстинкт защищать брата превыше всего.—?Пи’Милу по ушам будешь ездить,?— Сарават достаёт из ящика шкафа ложку и зачерпывает как можно больше мороженого. Язык можно проглотить, как вкусно. Даже не хочется слушать, что от него потребовалось Пхуконгу. Готов сдаться без суда и следствия. Ват слизывает каплю мороженого с нижней губы и указывает взглядом на соседний стул. —?Ты никогда не покупаешь кокосовое мороженое просто так.Пхуконг послушно умащивается рядом, спрятав дрожащие ладони под столом. Сарават притворяется, что ничего не замечает, но даже вкус любимого мороженого не перебьёт градус беспокойства за брата. С каждым годом он становится взрослее, и проблемы у него появляются не детские. Чего только стоят отношения с преподавателем французского языка. Родители до сих пор привыкнуть не могут. Но что же произошло на этот раз?—?Ты должен помочь моему парню,?— Пхуконг невинно хлопает ресницами, а Ват едва не давится ложкой мороженого, растекающегося во рту.Всё-таки Сарават был близок к истине. В деле, с которым к нему пришёл брат, замешан Пи’Мил.—?Ты в курсе, что твой парень?— мой преподаватель французского языка? —?строго чеканит Ват, отодвинув стакан мороженого в сторону. У него уже и аппетит пропал, и желание помогать. Вечно из-за этого парня Пхуконг встревает в неприятности. Только чудом об отношениях преподавателя и студента ещё не узнали в университете.—?Как раз об этом я и хотел поговорить,?— Пхуконг деловито прокашливается в кулак, поднявшись из-за стола. Каждое слово даётся ему с трудом, но от разговора со старшим братом зависит не только его будущее. От него зависит судьба его самого близкого человека.Гунтитанон младший меряет кухню нервным шагом, опустив голову. Невозможно подобрать слова, когда просишь брата о подобной авантюре.—?Пока что я ничего не понимаю,?— Сарават поворачивается на стуле лицом к брату, скрестив руки на груди,?— но мне кажется, твоё предложение меня вряд ли обрадует.Пхуконг запихивает в рот полную ложку мороженого, как будто сладкое способно избавить его от страха. Он останавливается всего на мгновение, ухватившись ладонью за край стола, и встречается с ледяным взглядом брата. Нечего ждать чего-то хорошего, потому что он своими руками выкопал себе яму.—?Ты должен сыграть Ромео в постановке Пи’Мила,?— лихорадочно тараторит Пхуконг, прикрыв глаза. —?А вместо Джульетты вторую главную роль сыграет Тайн.—?Стоп-стоп-стоп, остановись! —?Сарават подрывается со стула и надавливает ладонью брату между ребер. —?Какая постановка? При чём тут Тайн?Что-то в его взгляде меняется, когда в разговоре всплывает имя Типакорна. Пхуконг уже давно это заметил, не только сегодня. Он привык слышать от брата только грязные ругательства и обвинения в сторону Тайна, но почему-то постоянно находил в них другой подтекст. Сарават говорил какими-то заученными фразами и постоянно прятал глаза. Наверное, в них можно было найти разгадку его истинных намерений.Пхуконг крепко вцепляется в локоть Вата.—?Если ты откажешься, Пи’Мила уволят,?— он трясущимися руками добирается до рукава футболки Саравата и теребит, как осиновый лист на ветру. У Вата кожа вибрирует, а мысли разбегаются в разные стороны. Ни одну не выходит поймать за хвост. Пхуконг обнимает брата за шею, уткнувшись носом в плечо. —?Он уедет к родителям, и я больше никогда его не увижу. Я не смогу без него, понимаешь?Сарават сжимает пальцы в кулак, затаив дыхание. У него на лице можно прочитать сотню эмоций и одновременно ни одной. Серые тени залегли под глазами, будто тучи затянули грозовое небо. Он почти не дышит, только сердце в груди частит, срывается на бег.—?Во что ты меня втягиваешь? —?он смахивает капли пота с виска, устремив взгляд в пол. —?Я никогда не играл на сцене.Если бы проблема заключалась только в этом…—?Ты просто боишься выступать вместе с Тайном,?— Пхуконг с нахальной улыбкой толкает его в плечо и забирает стакан с мороженым. —?Может, пора перестать называть врагом того, кто тебе нравится?Пхуконг так быстро исчезает в гостиной, что Сарават не успевает ему возразить. Только смотрит в стену непроницаемым взглядом и чувствует, как немеют ладони. Ногти впиваются в кожу, оставляя узоры полумесяцев. Так хочется, чтобы на этой едва ощутимой волне боли всё и закончилось.Нет, всё только начинается. Ват и Тайн на одной сцене в роли возлюбленных. Гунтитанон старший может забыть о покое.