"Я жду" (1/1)

Себастьян кинул спортивную сумку на заднее сидение Форда, убедился, что другая сумка с ненаглядной винтовкой все еще покоиться под этим самым сидением и с чувством выполненного долга завел двигатель. День подходил к концу и принадлежал к разряду тех, о которых можно было сказать только одно – мирный. Именно такое чувство каким-то загадочным образом поселилось под вечер в душе бывшего снайпера, а теперь уже правильнее сказать – киллера. Джима не было дома целый день, и вся квартира находилась в его распоряжении. Утро прошло за книжкой, обед за ноутбуком, а конечным пунктом плана того, что можно позволить себе в полностью свободный от работы день, стал спортзал. То ли старые привычки, то ли простая потребность в физических нагрузках заставляла Себастьяна Морана как минимум два раза в неделю посещать это чудное заведение. И теперь немного уставший, но довольный собой, он возвращался домой в единственную неприкосновенную комнату во всей квартире, которая принадлежала только ему, меньше всего похожую на приют одинокого холостяка. Себастьян всегда знал, что и где там находится. С этими мыслями он вдруг вспомнил, какие продукты заканчиваются в холодильнике. Это заставило его недовольно поморщиться, и мысленно прибавить к списку необходимого поход в ближайший супермаркет.

До дома оставалось всего три квартала, когда на соседнем сидении пискнул мобильный. Хватило одного взгляда на экран, чтобы понять – поход в магазин с этим сообщением, лаконичным и понятным, отодвинулся на второе место. Всего два слова: ?Я жду?. И как всегда спасибо нужно сказать Джиму Мориарти. Несмотря на эту мысль, которую внутренний голос озвучил с каким-то сарказмом, на самом деле Себастьян был даже рад, чтонабег на супермаркет отменяется, потому, как он ненавидел ходить между длинных полок и выбирать. Любителем придирчиво делать выбор был Джим, но уж никак не Моран.

Сказать, что Джим сильно загружал киллера работой было бы настоящим враньем. Причем таким, что услышь об этом сам Мориарти, тому, кто распространяет подобные слухи, пришлось бы совсем не сладко. Количество неугодных Джиму людей колебалось от одного до трех в месяц. Не так давно Джим вдруг счел нужным поговорить об этом: ?Знаешь, Бастиан, незачем убивать без смысла. Можно жертвовать кем-то, отбирать у него жизнь, но только с целью, понимаешь? Если убивать направо и налево, поднимется шум, паника. Нахлынет страх. Страх это сила, но она слишком разрушительна. За ним должно стоять что-то большее?. Коротко и понятно.Соответственно в связи всего с несколькими клиентами в месяц, свободного времени у Морана было хоть отбавляй. Но так было только сначала. На первых порах, как только у ново обретенного работодателя Себастьяна появлялся свободный вечер, он, то ли приказывал, то ли просил (полковник тогда еще не мог отличить одно от другого) и Моран приезжал к нему. Стандартной процедуройбыли длинные разговоры, больше похожие на допросы. Джим жестом указывал ему на кресло, сам садился напротив, наклонял голову набок и начинал спрашивать. Вопросы были разными и иногда совсем непредсказуемыми. Но уже с первой минуты подобных расспросов Себастьяну стало понятно, что намного проще говорить только правду. На самом деле он был абсолютно уверен, что где-то в ящиках резного дубового стола Джеймса Мориарти лежала довольно увесистая папка. И все, что он рассказывал, пока тот внимательно вслушивался в сбивчивую речь полковника, уже было с подробностями изложено в этой самой папке. Но он не смел остановиться или попробовать подтвердить свои догадки. А Джим слушал, иногда кивая головой, а потом молчазакрывал за Себастьяном двери. Так продолжалось больше недели. Потом между непосредственными обязанностями Моран отгонял машину Джима в сервис, несколько раз подкинул его по каким-то делам,доставлял по его приказу (именно тогда начала появляться незримая грань между тем, с какой интонацией был произнесен именно приказ, а с какой – просьба) запечатанные свертки по нужным адресам, занимался еще какой-то ерундой…Вспоминая это время, Себастьян улыбнулся своему отражению в зеркале заднего вида. Даже странно, как такие чисто рабочиеи холодные отношения превратились в то, что было сейчас.Оставив машину во дворе, Моран поднялся на последний этаж к дверям знакомой квартиры. Он тихо вошел, разулся и, кинув на пол сумку, прикрыл за собой двери.Джим сидел на подоконнике в гостиной с книгой в руках. Вместо того, чтобы включить свет, он ловко изворачивался так, чтобы на страницы попадали лучи подкрадывающегося все ближе к горизонту солнца. Себастьян опустился в кресло, которые в его мыслях уже находилось в статусе близком к его собственности, и, не смея нарушить тишину, изредка прерываемую шуршанием страниц, ждал, когда Джим обратит на него внимание. А тот болтал ногами в тапочках и выглядел совсем уж по-домашнему в полосатой футболке и потертых джинсах.- Две страницы и цель твоего приезда станет понятней.Две так две. Себастьян кивнул и продолжил терпеливо ждать. Наконец Джим захлопнул книгу и отложил ее в сторону. Он моргнул, будто окончательно возвращаясь к реальности после прочитанного, а затем,хитро глянув на Морана (который к слову начинал потихоньку засыпать, откинувшись на мягкую спинку кресла), нараспевпротянул:- А что у меня есть, Бастиан!Он спрыгнул на пол и достал из бара бутылку, за мутным стеклом которой скрывалось что-то темно-красное.- Подарок от наших итальянских партнеров. Выпьешь со мной? Или не стоит поить тебя, вдруг совсем уснешь?Себастьян устало улыбнулся.

- Не откажусь.Судя по всему, сегодня у Джима то настроение, когда ему совершенно необходим собеседник. Когда первый раз Моран несколько часов подряд слушал то, что рассказывал ему Джим, он долго не мог понять, что это было. Тот говорил, скорее сам с собой, но объяснял какие-то детали, если замечал в глазах киллера пусть даже легкую тень непонимания. Тогда это было как минимум странным по нескольким причинам. Первая: Себастьян очень мало смыслил в том, каким образом выстраивать сложные, понятные одному Мориарти, планы, и вторая: зачем Джеймс рассказывает ему это все? Прошло время, Джеймс превратился для него в Джима, сам полковник получил сокращение собственного имени до ?Бастиан? и ему в голову пришла простая мысль: первое объясняет второе. Мориарти прекрасно знал, что большинство его слишком путаных замечаний и объяснений для Себастьяна пустой звук, но ему нужно было с кем-то поговорить. Нужно было или просто хотелось, или таким образом он спасался от того, чтобы не взорваться от неразделенных мыслей, но его Бастиан стал той аудиторией, которая совмещала в себе все лучшие качества слушателя. Он вслушивался в каждое слово, когда нужно было - кивал, улыбался, уточнял что-то и совсем по-настоящему, искреннее пытался понять, о чем хотел сказать Джим. Один любил говорить, второй умел слушать.

Вскоре количество времени проведенного с Мориартиза сутки стало ровняться десяти часам. Тот потихоньку начал посвящать его в часть своих дел. Наверное, так выглядело доверие. А сейчас, спустя еще два года, Моран уже давно имел честь лицезреть грозу потенциальных конкурентов (если таковые имели глупость появиться) и ночной кошмар полиции, да и Интерпола, в домашних тапочках, готовящего что-нибудь на кухне или вообще расхаживающего по дому в одном полотенце.

- Если не откажешься, то знаешь, где у нас штопор.Уже на кухне в поисках этого самого штопора, Себастьян услышал голос Джима:- И бокалы захвати!Стандартная ситуация, когдаМориарти что-нибудь нужно, а он приносит ему все на блюдечке. Вначале это напрягало, потом раздражало, а теперь стало вполне естественным.