Пролог (1/1)

—?С днем рождения, Джозеф, с днём рождения! Поздравляю тебя от всего сердца, желаю счастья, здоровья, дружной семьи и дарю тебе… А что это вообще такое?Мальчик повертел в руках большую черную коробку. Придвинулся ближе к костру и прочёл надпись на боку.-Сапоги, женские, размер 39, меховые. А что полезная вещь,?— он открыл коробку и достал сапоги. —?Почти новые. Круто же.Он вздохнул и подвинул к себе шахматную доску. В качестве фигур служили крышечки от бутылок: белые и синие.—?Ну что, сыграем? Чур я белыми. С какой стати я должен уступать тебе первый ход? Ах, у тебя сегодня день рождения? Так у меня тоже! И ты мне, кстати, ничего не подарил. Шах и мат. Скучно с тобой играть, ты всегда проигрываешь.Джозеф, а это был именно он, ибо других мальчиков поблизости не наблюдалось, зашвырнул шахматную доску на гору мусорных мешков, распугав крыс, серыми тенями метнувшихся к другим мешкам. На лондонской свалке их было в достатке, как и крыс, так что смерть от голода мальчику не грозила. Он повернул самодельный шампур из железной вешалки с нанизанной на него тушкой. Костер зашипел, плюясь искрами от капнувшего жира.—?Праздничный ужин готов, прошу к столу, баранина средней степени прожарки,?— он зажал нос. Запах был отнюдь не баранины. —?Мм, вкуснятина!Джозеф представил себе запечённую рождественскую индейку, которую ел в невозвратном далёко. Он забыл ее вкус и запах, помнил только как хрустела румяная корочка, когда мама резала ее на порционные кусочки. Ему было лет пять или шесть, и он ещё не знал, почему, кладя ему на тарелку крылышко и поливая его соусом, она старательно делает вид, что не замечает сына, что делает это просто потому что тарелка попала под руку, а она увлекшись болтовней с тетей Люсией, не заметила и положила лишнюю порцию. Мама никогда не смотрела Джозефу в глаза, никогда не разговаривала с ним и, оставшись с сыном наедине, находила множество срочных дел, совершенно не терпящих отлагательств. Его братья и сестра, видя это, тоже игнорировали его, а отец, если Джозеф имел несчастье попасться ему на глаза, в лучшем случае грозил дать ремня или начинал очередной скандал на тему: Почему ты не сделала аборт. Мальчик, в то время не знавший значения слова, считал его особо грязным ругательством. И хотя семья была большой, Джозеф чувствовал себя одиноким и никому ненужным. Но все же он был одет, обут, имел крышу над головой и питался гораздо лучше, чем сейчас.Однако, как часто бывает, он оценил это, лишь потеряв. Память услужливо не сохранила причину, по которой начался пожар, может, его кто-то обидел, а, может, несправедливо наказал отец,?— уже не важно. Важно то, что некая неподвластная Джозефу сила, обычно крохотным тёплым комочком дремавшая в глубине души, неожиданно обрела свободу, и мощной струёй подожгла занавески. Хорошо еще, что в этот момент родители были дома, не растерялись, вывели детей и вызвали пожарных. Нечто подобное уже происходило раньше, поэтому во дворе всегда стояли полные бочки с водой, а под крыльцом змеиными кольцами ждали своего часа длиннющий шланг и пара огнетушителей. Но этот случай стал последним днём, когда Джозеф видел свою семью, последней каплей терпения его необъяснимых выходок. Как только пожар был потушен, отец отвёз его в интернат для детей с отклонениями с высокопарным названием: Школа для детей, требующих особого внимания, а попросту приют для убогих. Впрочем, Джозеф там задержался ненадолго. Его переводили из одного приюта в другой каждые полгода?— срок, достаточный, чтобы понять, что мальчик весьма необычный: умный и хитрый, не по годам, что неудивительно, учитывая урок, преподанный ему родителями, необщительный, что тоже не удивительно, скрытный, с ярко выраженными преступными наклонностями. В анкете, составленной воспитателями детских домов, где он успел побывать было много подобных эпитетов. В конце концов Джозефу все это надоело, и он сбежал, решив, что лучше быть бездомным, чем крайним во всех неприятностях окружающих, коих самих по себе было немало, а с его появлением они начинали происходить практически беспрерывно. Пожары, подтопления, нашествия насекомых, ураганы комнатного масштаба и прочее, всего не пересесть.Мальчик выкинул косточки и облизнул губы, морщась от неприятного привкуса. Костер почти догорел, а на небе выступили первые звёзды. Вдалеке залаяли бродячие собаки. Не страшно, он с ними одной крови, как в сказке про Маугли, которую он когда-то прочёл. У него с ними нечто вроде соглашения: они не трогают Джозефа, а он исключает их из своего рациона. Он улёгся на недавно найденный спальный мешок, глядя на перемигивающиеся в необъятном небе звёзды. Одна из них прочертила серебристую, пульсирующую линию на небосводе. Там, где свет городских огней окрашивал небо в цвет снега под облюбованным собаками деревом.—?Я слышал, что если загадать желание, когда падает звезда, оно обязательно сбудется. Брехня! Но сегодня у меня день рождения, поэтому, ради разнообразия, пусть оно всё-таки сбудется. Я хочу, чтобы у мне было с кем играть в шахматы. Хорошо бы, чтобы это был друг, настоящий друг, который не будет меня чураться и не предаст, но мне, в общем-то, все равно. Ах, да, пусть он не жульничает.И несмотря на то, что та мигающая точка, на самом деле была не звездой, а самодельным фейерверком, заходящим на посадку в аэропорту самолётом или заблудившимся в небесах китайским фонариком, желание Джозефа сбылось. И не только то, которое он загадал в день своего десятого дня рождения, но и то, о котором он даже не смел мечтать.