Кеша - птица перелётная. (1/1)
Однажды она не пришла. Не пришла раз, не пришла два. На третью субботу, выпроваживая какую-то то ли Соню, то ли Машу, он набрал номер своего лучшего друга. Тот ответил после второго гудка.- Ты не знаешь, где Ксюша? - Ксюша? – тот, видно, задумался. – Ааа…Кеша! Как же, знаю. Две недели назад махнула во Францию к какой-то троюродной тёте. Перевелась в тамошний институт на кафедру лингвистики.- С физмата? Во Францию? – он чуть не выронил трубку, осаживаясь на стоящую рядом табуретку. В голове мелькнуло, что сейчас самое время произнести крайне известную фразу ?ты так неудачно пошутил, да??. Друг весело чертыхнулся, зашуршал чем-то. - Ага. Мы сами в шоке. Ну, ты знаешь, как она умеет. Тихой сапой выучила французский и английский, а потом позвонила нам в день отъезда, мол, идите, провожайте. Чудная, да? В своём репертуаре. Зато теперь ясно, чего она в одиннадцатом ни к селу, ни к городу литературу сдавала. - Я думал, она английский терпеть не может, - он растерянно посмотрел на распахнутую дверь спальни с разворошенной кроватью, на пару пустых бокалов на журнальном столе, на кипу распечатанных докладов. Друг откликнулся сразу же. - Мы все так думали, но Кеша не была бы Кешей, если бы не выкинула какой-нибудь фортель, когда все расслабились.- Значит, во Францию… - скорее самому себе, чем другу, проговорил он. Кеша никогда не говорила о ней и вообще крайне нелестно отзывалась о любых переездах. Врала, видимо. Или же просто ветер подул в другую сторону, и перелётная птица откликнулась на зов. - В неё самую, - поддакнул друг, но он его уже не слушал. Ответил на пару незначительных вопросов, отшутился, подколол по поводу личной жизни, выслушал контр насмешку и попрощался. В квартире царила тишина. Смешно сказать. Его называли ?Мистер Пунктуальность?, а теперь, в самый ответственный момент, он… - Опоздал, - глухо проговорил он, усмехаясь и привычно зачёсывая волосы пятернёй на бок.В дверь никто не ломился, не обещал вызвать милицию и не встряхивал копной волос, пахнущих мятной жвачкой.Где-то в маленьком кафе на первом этаже, прячась от сырости, Кеша, мучительно краснея, объясняла на ломаном французском студенту-орнитологу, жившему этажом выше, что у неё разбито сердце, и она ничем ему помочь не может, а студент смеялся и заверял, что, во-первых, он ничего не понимает, а во вторых – слышать ничего не хочет.