here, drink this. you will feel better. (AC. Малик, Альтаир) (1/1)

Длинное и узкое помещение лазарета с рядом низких коек под окнами вызывало у Малика исключительно отрицательные эмоции. Слишком много боли – душевной и физической – он испытал, когда попал сюда в последний раз, еще перед своим назначением в Иерусалим. Теперь ему казалось, что сам воздух здесь пропитан страданиями людей, немногие из которых отдавали богу душу на этих тощих, подбитых соломой тюфяках.Малик скорым шагом прошел мимо коек, направляясь к дальней части лазарета, отгороженной тканевыми ширмами. По ту сторону слышался стук глиняных сосудов, плеск воды и негромкий голос старого лекаря. Аль-Саиф сперва постучал по деревянному каркасу, предупреждая о своем присутствии, а после отодвинул полог и приблизился к кровати, на которой лежал Альтаир. Окинув его беглым взглядом, Малик не смог вспомнить, когда в последний раз видел ассасина настолько потрепанным.Даи обратил внимание на юношу, одетого в простую крестьянскую одежду – судя по всему, ученика лекаря –, который сосредоточенно и не слишком аккуратно ополаскивал изогнутую иглу в глиняной миске, разбрызгивая вокруг капли красноватой воды. Сам лекарь сидел на низкой скамеечке подле койки и оттирал большим комком корпии, смоченной в спиртовом растворе, кровь со своих морщинистых рук. Малик помнил его.– Мира и покоя, Гияс.Старик поглядел на него через плечо и молча кивнул в знак приветствия.– Малик. Рад видеть тебя в добром здравии. Как рука?– Почти не беспокоит.– Хорошо. Я боялся осложнений.Лекарь говорил так, словно провел ампутацию на прошлой неделе. Хотя, должно быть, так работает старческий разум – цепляется за какую-то мысль и добирается до самого ее корня. Но Малик не желал углубляться в прошлое и болезненные воспоминания, а потому поспешил перевести разговор в интересующее его русло.– Как Альтаир?– Выживет. Самые серьезные раны были на груди и левом бедре, – Гияс указал на плотные слои бинтов. – Много ссадин и неглубоких порезов. Я дал ему опий, чтобы он отдохнул немного, потому что когда эффект закончится, едва ли он сможет нормально уснуть. Если хочешь застать его в сознании, приходи через несколько часов.– У меня все равно еще много работы в крепости. Нужно временно скоординировать действия братьев и восстановить хоть какое-то подобие порядка.– Понимаю. Ну-ка, помоги мне встать.Малик предложил старику свою правую руку в качестве опоры, и тот, крепко сжав узловатыми пальцами его предплечье, с кряхтением выпрямился.– Я-то надеялся на спокойную старость, а в итоге штопаю братьев, пострадавших от рук предателей. Кто бы мог подумать.– Братство благодарно тебе, Гияр. И я – в особенности, – Малик склонил голову в коротком поклоне, на что лекарь только отмахнулся.– Я делал то, что умею. Только и всего. Но имей ввиду, что это была моя последняя работа, выполненная для братства. Мне давно пора на покой.– Ты оставишь после себя преемника?– Разумеется, – Гияр указал на парнишку, который как раз встал, чтобы вылить грязную воду. – Часть ран Альтаира Залиль закрыл и обработал самостоятельно. Я считаю, что он вполне готов.

–Не вижу причин сомневаться в твоем выборе. Если нам больше нечего обсудить, то я пойду.– Конечно. Когда буду уходить, я оставлю кого-нибудь присмотреть за Альтаиром. Был рад тебя повидать, Малик.– Это взаимно.Аль-Саиф вновь коротко поклонился в знак своего уважения и признательности и взглянул напоследок на Альтаира, прежде чем уйти.***На Масиаф давно опустилась ночь, когда Малик вернулся в лазарет. Он знал, что едва ли сможет уснуть сегодня, не сомневался и в том, что Альтаир наверняка уже очнулся. А потому не видел смысла откладывать свой визит до утра, особенно если учесть, что с началом дня придется продолжить решать образовавшиеся проблемы.Темноту в лазарете разгоняли масляные лампы, подвешенные под потолком на тонких цепях. Только в каждой третьей теплился огонь, что позволяло ориентироваться между койками, но в то же время не мешало отдыху раненых. Малик неслышно ступал по проходу, и до его слуха доносились шорохи, вздохи и приглушенные стоны. Сейчас здесь находились те, кому еще повезло. Для тех же, кого милость Аллаха обошла стороной, сложили погребальные костры за пределами крепости.Малик остановился у ширмы. Придерживая рукой край полога, он перешагнул деревянный каркас, ступая в отграниченное пространство. Альтаир моментально среагировал на движение, повернув голову в его сторону. Несколько секунд они поддерживали зрительный контакт, пока даи не разорвал его, обращая свое внимание на фигуру у стены. Судя по всему Гияр все же оставил своего преемника в качестве сиделки, но сейчас тот спал, сложив руки на груди и низко уронив голову. Малик приблизился и осторожно потряс паренька за плечо.– Залиль, – Аль-Саиф дождался, пока расфокусированный взгляд ученика станет чуть более осмысленным, и продолжил говорить. – Можешь идти отдыхать. Я подежурю за тебя.Залиль рассеянно кивнул, пробормотал невнятные слова благодарности и поспешил удалиться, спотыкаясь о собственные ноги. Малик пододвинул табурет ближе к койке и сел лицом к Альтаиру, который все это время только молча наблюдал из-под полуприкрытых век. Его взгляд блуждал, особо ни за что не цепляясь, и даи предположил, что это один из эффектов настойки опия.

– Кажется, когда я приходил днем, ты выглядел куда лучше, чем сейчас.– Это все проклятое снадобье, которое дал мне старик, – хрипло проговорил Альтаир, срываясь в кашель под конец фразы. – Мое тело совсем размякло, и разум с ним заодно.– Благодаря этому ты смог немного поспать. Тебе надо беречь силы, – даи воспользовался стоящей на тумбе утварью и наполнил чашу водой из кувшина. – Приподнимись немного, но не сильно напрягайся.Несколько лет назад Альтаир наверняка бы наотрез отказался принимать чью-либо помощь в таком простом действии, как утоление жажды. Но Альтаир, лежащий сейчас на койке, был уже совершенно другим человеком. Он безропотно позволил Малику ухаживать за собой, и на мгновение его кольнуло чувство вины за то, что сам он этого для Малика не сделал.

Даи отстранился и со стуком поставил чашу для питья обратно на тумбу у изголовья. Ассасин же осторожно опустился на подушки и вдохнул полной грудью, чувствуя, как влага успокаивающей прохладой прокатывается по горлу.– Как ты себя чувствуешь?– Ужасно, – немного помедлив, признался Альтаир. – Боль не уходит, накатывает волнами. Мне кажется, что даже мои кости горят изнутри.Малик подался вперед и коснулся кончиками пальцев его лба, горячего на ощупь и покрытого испариной. Следующие сутки обещали быть для ассасина мучительными. Даи отнял руку и опустил ее в карман своей накидки, доставая оттуда флакон из темного стекла.– Вот, выпей это. Ты почувствуешь себя лучше.– Что это? – Альтаир недоверчиво покосился на сосуд, который Малик уже откупорил.– Всего лишь немного сока гранатового корня и экстракт из листьев белой ивы и сон-травы. Личный рецепт аптекаря из Иерусалима, который я немного переработал под себя. Единственное средство, которое помогало мне справляться с болью после ампутации, – Аль-Саиф качнул флаконом перед лицом Альтаира. – Пей и не упрямься. Чем скорее ты встанешь на ноги, тем лучше.– Я справлюсь сам, – ассасин поднял руку и коснулся пальцами стекла, теплого на ощупь, наверняка нагревшегося в кармане накидки даи. Он залпом опрокинул в себя терпко пахнущую жидкость и поморщился от ее горечи. Малик усмехнулся, забирая опустевший сосуд.– Это тебе не вино с пряностями. Но должно помочь. Быть может, даже сможешь заснуть.Альтаир облизал губы и прислушался к своим ощущениям. Прокатившись по горлу, лекарство оставило после себя приятную теплоту, которая отгоняла болезненный жар и занимала его место. Тело словно постепенно облекалось слоями мягчайшего шелка. Ассасин повернул голову и слабо улыбнулся.– Спасибо, Малик.– Рано сыпать благодарностями. Нам предстоит решить еще много проблем. Так что не делай глупостей и поправляйся скорее. Ты нужен братству.– Не сомневаюсь, что сейчас под твоим управлением все идет как нельзя лучше.Аль-Саиф поднялся на ноги и отодвинул табурет обратно к стене, прежде чем взглянуть на Альтаира. Он задумчиво покрутил в пальцах стеклянный флакон и наконец опустил его обратно в карман.– Может быть и так. Но тебе не стоит недооценивать свою роль в жизни братства и в жизни людей, которые его составляют.Даи подошел к ширме и приподнял рукой ткань, собираясь уходить, но Альтаир окликнул его, заставив обернуться.– Малик. Я хочу, чтобы ты знал. Я рад, что сейчас ты здесь.Аль-Саиф немного помедлил, изучая лицо Альтаира, а потом кивнул, коротко улыбнувшись.– Я тоже этому рад.