1963 (1/1)

—?Я задержусь на работе, нужно встретиться с одним человеком, подписать кое-какие бумаги. Не жди меня, ложись спать,?— сообщил Роб, смахнув с ботинка пылинки и быстро обувшись с помощью обувной ложки и стремительно проследовав к выходу. Уже на пороге он замер, вспомнив о чём-то, не столь важном, как до блеска натёртая обувь. Он улыбнулся, извинился и, впопыхах клюнув жену в щёчку, умчался прочь. Бет Энн с мягкой улыбкой проводила его, понимающе кивнув и сказав, чтобы не переживал. Словосочетания ?один человек? и ?кое-какие бумаги? звучали ужасно неубедительно и в высшей степени эфемерно, но Бет Энн блестяще научилась не подавать виду и не задавать лишних вопросов. Она научилась отличать поцелуй от клевка?— быстрого, насмешливого одолжения, просто потому что так надо, потому что в нормальных семьях так делали.Бет Энн отправилась на кухню, убрала приборы со стола, вымыла их и натёрла полотенцем до ослепительного блеска. Смахнув со стола крошки, она помыла кафель у плиты, а после саму плиту, а потом и пол. Закинула в стиральную машинку несколько рубашек Роба, перед этим достав из кармана галстук. Страшно желая добавить ко стирке еще парочку ярких носков, Бетт Энн отобрала только белоснежные рубашки и начала стирку. После стирки она проверила на месте ли оружие, которому предстояло сыграть финальную роль в их семейной трагикомедии.О, а сама Бетт Энн играла замечательно, бесподобно. Если бы кто-то позволил ей выступать в театре в паре с Робом, то наверняка поразился её природному актёрскому таланту: так поразительно играть роль прилежной жены и хозяйки и при этом знать, что муж постоянно врёт. В том театре ей бы не было равных, в этом Бетт Энн была просто уверена.Усмехнувшись самой себе, Бетт Энн заметила, что скатерть одним концом свисает чуть дольше, чем другим. Тотчас же исправив маленькую-большую оплошность, Бетт Энн снова взяла в руку пистолет. Холод оружия пробежался по кончикам пальцев, ударив в голову волной желания, захватив грудь жарким пламенем мести. Бетт Энн насладилась тем, что держала в руках целую жизнь, чужую жизнь, жизнь человека, который несколько лет винил её в смерти их дочери. Бетт Энн представила себе, как будет выглядеть Роб в момент своей смерти: куда вообще последует выстрел, на какой бок упадёт, сколько будет крови, каким останется выражение лица Роба, с которым он ляжет в могилу. Испытанные невероятные ощущения от картинок будущего, всплывающего в её голове, Бетт Энн могла сравнить разве что с неземным оргазмом, случившемся всего раз в жизни. Все остальные разы оргазм испытывал Роб, потому что он был мужчиной, он был главой семьи, потому что так правильно.Бетт Энн не считала, что в данном случае убийство?— что-то неправильное. Её мать, воспитанная в лучших традициях прилежной католической семьи, назвала бы её ненормальной, влепила пощёчину, плюнула на пол, а после вызвала бы полицию. Ей было бы всё равно, что сказала о своём браке дочь, зато поступила бы правильно, потому что убийца должен сидеть в тюрьме. А как насчёт тех убийц, которые пусть и не держат в руках оружие, но медленно и болезненно убивают? Почему они, используя наглую ложь, надевая сотню масок и из кожи вон выпрыгивая ради общественного мнения, должны безнаказанно убивать?Развесив белье, Бетт Энн приступила к готовке. Сколько раз она страстно желала подсыпать в еду Роба яда, но так и не осмеливалась сделать это. Она просто готовила, как учила её мама, чтобы муж был сытым и довольным, тогда в семье всё будет хорошо. Интересно, а мама знала, что вкусный пирог не спасает от супружеской измены? Бетт Энн не могла вспомнить, был ли в её детстве нормальный рождественский ужин, когда за столом смеются и громко разговаривают. Всё было слишком тихо, слишком уныло, слишком спокойно и слишком хорошо для того, чтобы быть правдой. В той семье не было счастья, как и в этой.—?Дорогая, оставь мне, пожалуйста, ужин на столе. Я сам разогрею,?— позвонил Роб, выделив слово ?сам?, словно собирался совершить подвиг. Бетт Энн ласково ответила ему, что дома его будет ждать любимый пирог. Роб улыбнулся: Бетт Энн услышала улыбку в голове?— и сказал тихое ?спасибо?.Не всегда всё было вот так, не всегда же всё убивал быт. Бетт Энн помнила и радостные моменты, которые, к сожалению, гасли на фоне последних событий. Самым большим счастьем, которое было в её жизни оставалась дочь. И Роб, как бы он ни был, был причастен к её появлению на свет. И, надо сказать, он был хорошим отцом, вплоть до того момента, как не стал причиной смерти дочери.Казалось, не существовало момента прекрасней, чем отец, читающий своей малышке сказку на ночь. Бетт Энн часто останавливалась в коридоре, приоткрывала дверь и слушала, слушала, слушала голос Роба, с такой любовью и вдохновением рассказывающий о Золушке. Это был совсем иной голос, голос другого человека, когда он методично напоминал Бетт Энн о том, что это именно она забыла закрыть калитку в тот злосчастный день. В тот день, когда краски померкли, а Бетт Энн окончательно превратилась в бледную тень своего мужа.Роб ведь знал, что это не её вина, но не переставал иногда напоминать о незакрытой калитке Бетт Энн. Его любовница, впопыхах сбегая из дома, забыла запереть калитку, а он, узнав об этом, предпочёл сделать виновницей жену. Не было ни единого дня, когда бы Бетт Энн не проливала слёзы над раковиной, плитой или стиральной машинкой, вспоминая о своей девочке. Не было ни единого мгновения, когда бы Бетт Энн перестала чувствовать себя плохой матерью.Она ведь тоже хотела умереть несколько раз, но останавливаясь, вспоминая о бедном и несчастном Робе, который не пережил бы такой потери. Она всё думала, что сможет забеременеть ещё раз, но муж оставался холодным к ней уже долгое время. Она считала, что всё из-за горечи утраты, что Робу нужно время и всё ещё будет. Но когда Бетт Энн узнала, какие секреты жили под выглаженным пиджаком и белой рубашкой, она решила, что Роб должен умереть.Думал ли Роб о незапертой калитке так же часто, как и Бетт Энн? В этом она сомневалась, ведь вряд ли в объятиях Эйприл он мог думать об этом. ?Калитка??— было словом, которое убивало только её, её одну. А его словом пусть будет ?ложь?.По кухне расползался аппетитный аромат свежеиспеченного пирога. Бетт Энн не позволила ему быстро остыть, прикрыв чистым полотенцем, хотя знала, что Роб съест ужин холодным. Он не разогреет себе еду сам. Но даже в последние совместные мгновения жизни, Бетт Энн чертовски хотелось оставаться идеальной домохозяйкой сегодня. Чтобы уже завтра, когда Роба не станет, исполнить свою мечту и сесть за пианино.