часть 2 (1/1)

Пальцы прошлись по обнаженным ягодицам, раздвинули их у самого входа, и нечто гладкое и холодное резко ворвалось внутрь, мгновенно преодолев еще слабое от неожиданности сопротивлениемышц. У Артура вырвался хриплый полукрик-полустон. Он рванул бедрами влево в попытке исторгнуть из себя проникшее, но этот порыв был просчитан, и тело наткнулось на предупредительно выставленную ногу маньяка. Тут же юноша сделал рывок в обратную сторону, но бедра мужчины обхватили его ноги и, надавив, свели к середине. Содержимое так и оставшейся внутри тела жертвы бутылки полилось в прямую кишку.- Сво..лочь…, - тихо завыл совершенно севшим голосом Артур, поняв, что ему не вырваться, - с-с-с-сво…лочь…Запах выдал алкогольное содержание вливаемой жидкости.Опустошив бутылку, маньяк отпустил жертву и обошел кровать.- Какое же ты тупое ничтожество,- с презрением произнес мужчина и ударил истязаемого по голове стеклотарой.Жертва потеряла сознание.

Выждав столько, сколько было необходимо для того, чтобы алкоголь успел всосаться в кровь и достаточно овладеть еще юным разумом, сильнее закрепив бесчувственность жертвы, изверг приступил к воплощению своей задумки в жизнь. Взяв со стола заранее приготовленный молоток, маньяк пальцами левой руки раздвинул губы юноши вверх и вниз, а правой ударил инструментом по обнажившимся зубам. Головка молотка немного провалилась внутрь, проделав в относительно белых, стройных рядах солидную дыру. Истязаемый дернулся. Глазные яблоки заметались под покровом век. Разуму удалось заставить глаза приоткрыться, но не более. Даже эта садистская пытка не вернула Артуру сознание.

За первым зубодробильным ударом последовал второй, потом третий...

Что-то удалось выбить целиком, что-то только раздробилось на осколки. Кровь множеством струек стекала по подбородку жертвы и впитывалась в веселые кисточки, заставляя их окрашиваться в одинаковый цвет. Маньяк методично прошелся по всему полукругу челюстей, разбив молотком основное, после чего, обследуя пальцами обильно истекающие влагой десны, определил, что из оставшегося способно повредить его чувственной плоти в предстоящем действе. Еще плотно держащиеся своими корнями осколки пришлось удалять с помощью зубила. Острая часть инструмента впивалась в десну. Ударяя по его обратной стороне, молоток вгонял режущую кромку в кость челюсти, подрубая тем самым острый осколок так, чтобы опасную часть можно было легко извлечь.

Что-то из разрозненных осколков мужчина предпочел сгладить напильником. Правда, для того, чтобы подстраховаться, он все же надрезал десну в нужном месте и спиливал острую часть так, чтобы вершина обломка оставалась ниже уровня окончания плоти.Работа была тщательной и кропотливой. Пурпурные полосы, змеясь, стекали по предплечьям изверга до локтей, а затем превращались в кровавую капель, орошающую пол. Артур все сильнее реагировал на причиняемую ему боль, что говорило об отступлении алкогольного дурмана. Челюсти все настойчивее пытались сжаться.Проверив выполненную работу тщательным исследованием пальцев и оценив ее, как удовлетворительную, истязатель снова взялся за паяльник, но на этот раз с благой целью: прижечь множественные кровоточащие раны, чтобыигрушка дожила до окончания забав. Разведя в стороны губы жертвы, маньяк сделал первое касание. Глаза под веками заметались еще сильнее. В воздухе поплыл тошнотворный запах горелого мяса. Юный разум делал отчаянные попытки вернуть себе власть над телом и избавиться от терзающейболи. Губы старались сжаться, голова - отвернуться, но не выходило ни то, ни другое. Маньяк отвратительно скалился и продолжал прижигание. От каждого прикосновения паяльной лампы раздавалось тихое, но злое шипение: так вскипала и испарялась кровь под воздействием раскаленного металла. Глазные яблоки неистово рвались из-под век, но их все также сдерживали прикрепленные там крючки, да и повязка не облегчала им этой задачи. Руки судорожно задергались в своих оковах, стараясь вырваться, чтобы защитить терзаемое лицо. Из горла полились хриплые постанывания.- Довольно с тебя, ничтожество, - заявил мужчина и отошел.Болело все, что только могло. Артур громко застонал сразу, как только разум смог дотянуть изможденное тело до того состояния, которое можно было назвать ?очнулся?. Но в возвращающемся в сознание организме боль разрасталась все стремительнее и жарче, рассказывая о тех повреждениях, которые были нанесены многострадальной плоти, и довольно быстро жертва перешла почти на крик. Из глаз полились слезы.- Ты, наконец, очнулся, ничтожество, - ворвался в песнь мучения неприятный голос маньяка.Артур уже не смог ответить ничего членораздельного. Ему было слишком больно, и это огненное чувство смешивало все его мысли. Оно кричало разуму, что необходимо спасаться! Необходимо избавиться от нее любым путем! Только мозг не знал, как. Силы были подорваны, возможность двигаться - катастрофически ограничена, глаза по-прежнему ничего не видели и не могли рассказать ему о происходящем. Голова гудела от перенапряжения. И единственное, чем оказался способен ответить организм на столь садистскоестечение всех обстоятельств – это рвота. Не считая обычных кислых соков, желудок был пуст, но тело это не останавливало, оно снова и снова сокращало стенки пищевода, растягивало сфинктер и размыкало челюсти, стараясь исторгнуть из себя хоть что-то. Внутренние мышечные удары заставляли торс выгибаться.- Ты еще и блевать вздумало, ничтожество?! – Разозлился истязатель и нанес по и без того иссеченной спине два удара стеком.Артур ответил на это лишь еще одной попыткой освободить свой желудок. Исторгнуть удалось только немного пищеварительного сока.Кислота тут же смешалась с кровью, все еще сочившейся из мелких неприжженных ран, и слюной, которой тело старалось смягчить ощущения. Разжавшиеся дрожащие губы дали всему этому стечь на пол.- Ну, довольно этой мерзости, – скривился изверг и в следующую секунду лицо юноши обдал поток холодной воды.Все существо жертвы передернуло. Артур замер от неожиданности, а затем стал хватать ртом воздух. Разум сразу постарался переключиться на решение новой насущной задачи: борьбы с холодом. Тело задвигалось из стороны в сторону.- Теперь ты живее, ничтожество. Таким ты мне больше нравишься, - заявил мучитель. – Я думаю, что пора приступать. Или ты передумало?На это послышались только жалкие стоны и всхлипывания.- И может быть, снова хочешь разряд током?Голова Артура отчаянно замоталась из стороны в сторону.- Ну, тогда бери, - мужчина расстегнул молнию на брюках, затем - пуговицы на белье, вынул свою еще совершенно расслабленную чувственную плоть и провел юноше по губам головкой.Жертва инстинктивно отшатнулась. Тем более что даже такое невинное прикосновение к распухшим губам уже вызывало почти боль.- Ничтожество, это я пока еще по-хорошему, - недовольно заявил маньяк, -а могу и по-плохому.Свое заявление изверг подтвердил двумя пощечинами.Истерзанные уста разомкнулись, чтобы выпустить стон боли. Улучив этот момент, маньяк запустил в рот истязаемого пальцы и разжал десны.- Давай,- выдохнул мужчина и погрузил в рот Артура свой едва начавший пробуждаться орган.Оказавшись внутри, плоть задела израненные покровы полости рта. Челюсти инстинктивно сомкнулись. Мучитель застонал от боли и принялся наносить безжалостные удары по лицу юноши, пока тот не разомкнул захват.- Отпу…сти…те ме…ня, - застонал истязаемый, –отпусти-и-и-и-и…- Отсоси хорошенько. Тогда я, может быть, не буду тебя сильно мучать, – оскалился мужчина. – Давай. Бери его.Новая попытка проникновения была исполнена почти добровольно, Артур все же сдался, хотя и в обещания истязателя он не очень-то верил. Просто уже хотелось, чтобы боль отбушевала и затихла. Тело было слишком истощено этими многодневными издевательствами. Маньяк быстро задвигал бедрами, скользя по внутренним покровам ротовой полости. От его резких трущих движений жертве было настолько больно, что слезы потекли из завязанных глаз ручьями, а рот стал быстро наполняться кровью из потревоженных ран. Ощущения покорителя это только улучшило. По губам мужчины поплыла довольная улыбка. Его тело быстро наполнялось вожделением. Неужели все, наконец, свершится?! И он задвигался еще резче, схватившись обеими руками о спинку кровати и не сводя глаз с изуродованного лица своей жертвы. Это созерцание распаляло его низменные страсти еще сильнее. Глубже и глубже он входил внутрь. Сильнее и сильнее насаживал терзаемую плоть.Поступательные движения стали выносить изо рта скопившуюся там кровь, и красные струйки потекли по подбородку Артура. Взаимодействие с пурпуром жертвы заставило кровь самого маньяка взволноваться еще сильнее, резвее понестись по жилам и до предела натянуть напряжение чувственности.Боль становилась все ярче и невыносимее! Юноше казалось, что его рот просто полыхает. Надрывная пульсация от места действия разносилась не только по всему лицу и голове, но и по всему телу. Хорошо, что изверг не потребовал от него ласк, на это Артур уже был просто не способен. Распухший язык не желал шевелиться, да и губы взвывали страданием от любого движения. Истязаемому оставалось только принимать то, что делает его мучитель, и терпеть, изо всех сил стараясь не сомкнуть челюсти.И все же через несколько минут этой садистской пытки вибрации мучений перешли все возможные пределы. Боль уже не просто пульсировала, она хлестала тело, она изливалась, она рвала на части, она оглушала, переполняла разум и забивала его своим воплем. Челюсти опять сошлись, защемив бьющуюся внутри плоть.Маньяк зарычал и опять принялся немилосердно шлепать юношу по распухшим щекам, пока не смог вырваться.- Значит так, ничтожество! Ты даже на это не способно! Ты только смерти заслуживаешь! И ничего другого!Изверг был просто взбешен. Упругий стержень еще был налит силой желания, и мужчина не мог позволить этому, наконец разгоревшемуся пламени просто угаснуть. В такой ситуации оставался единственный и самый простой выход, и мучитель решил им воспользоваться. Он достал из кармана вытянутый металлический цилиндр, нажал заветную кнопку, и, раздвинувшие пластинки, выпустили из недр острые шипы. Проверив таким образом работоспособность устройства, мужчинаобошел Артура, убрал колючую радость внутрь инструмента, а затем, раздвинув жертве ягодицы, всадил цилиндр в жаркое отверстие.- Нет! – Взвыл юноша, выгнулся, а потом попытался уйти бедрами в сторону, но опять был остановлен своевременно преградившим ему путь извергом. – Какого…?!Но дальше жертва договорить не смогла, потому что нажатая кнопка опять выпустила из недр садистской игрушки стройные ряды колючек. Острые кончики немилосердно впились в нежные стеночки прямой кишки. Исторгнутый вопль почти оглушил самого кричащего. Только маньяку этого было мало, и его рука быстро заработала, то погружая истязающий инструмент в тело жертвы, то вынимая. Из отверстия тут же полилась кровь.- Прекрати! Сволочь! Прекрати! – Слова почти тонули в крике и нечленораздельных воплях, чередуясь и перекрываясь.Тело изо всех сил пыталось вырваться. Сетка кровати затряслась от происходящих на ней надрывных метаний юноши. Артур захлебывался болью, и это все ярче разжигало страсть мучителя. Его стержень сохранял боевой накал, упираясь в вибрирующее от диких страданий левое бедро жертвы, и уже начал истекать прозрачным телесным соком. Кровь из терзаемой плоти лилась все сильнее, обещая стать приятной дополнительной смазкой. Пришло время для самого главного погружения.Маньяк сделал еще два глубоко проникающих удара инструментом и, почти вынув его, намеревался занять освободившееся место собой, но жестокие колючки вдруг вынесли из тела не только кровь и обрывки плоти, но и нечто бурое. Остановившись, изверг полностью вынул свою игрушку из жертвы и стал озадачено изучать странную налипшую на нее субстанцию. Его размышления подтолкнул неприятный звук вырывающихся из тела газов. Из заднего прохода юноши, смешавшись с багрянцем, полилась жидкая каловая масса. Пошедший от нее отвратительный запах стал для истязателя последним аргументом в пользу его догадки.- Ничтожество, ты что, срешь что ли?! – Вознегодовал садист.В ответ неслось только странное подвывание. Артур дрожал всем телом, но уже не пытался уклоняться или двигаться. Мужчина сделал несколько шагов к голове истязаемого, чтобы увидеть, что с ним происходит. Изо рта юноши опять обильно текла слюна, но на этот развперемешку с кровью, слезы, оставляя на щеках широкие мокрые дорожки, задорной капелью падали на пол. Повисшая голова тряслась. Было очевидно, что жертва уже просто не в себе. Задний проход все так же истекал дурнопахнущей жижей. Это были жалкие остатки пищи, поглощенной истязаемым еще до встречи с маньяком, и этим последним весьма странным методом проваливающееся в хаос неуправляемости тело попыталось ответить на агонию мук. Сгустками бурая масса стекала вниз из разорванного отверстия прохода, падала на сетку кровати, а потом и в пыль пола.- Ничтожество! – Зарычал мужчина в приступе бессильной ярости. – Ничтожество! Засратое ничтожество! Ты вообще ни на что не годен! Только сдохнуть! Засратая падаль!Все желание, с таким трудом разжигаемое, мгновенно испарилось, чувственная плоть безвольно обмякла.- Ненавижу! Ненавижу! Ничтожество! Ненавижу!И маньяк тут же хотел выплеснуть свой гнев на беззащитное тело, но неприятный запах напомнил емуо сущности излившегося на кровать и пол. Изверга передернуло от отвращения, и он поспешил уйти, чтобы вымыть испачкавшиеся руки и пыточный инструмент.Садист долго отмывался, почти истерично тер руки в попытке уничтожить даже малейшие следы, но, несмотря на приобретенную чистоту кожи, чистота мыслей и ощущений возвращаться не хотела. Его все еще трясло от перевозбуждения и злости. То, что было таким долгожданным и таким близким, опять ускользнуло от него. Да еще и это ничтожество… которое вздумало испачкать его своими мерзостными испражнениями! Желание обладать истязаемым юным телом не просто пропало, оно было безвозвратно убито! Руки продолжали трястись. Необходимо было срочно успокоиться. Жертва ни в коем случае не должна почувствовать дребезг, идущий по всему его телу, иначе она еще возомнит себе, что сильнее его, и тогда…! Маньяк, как всегда в таких случаях, схватился за рукоделие.

Он не пошел к оставленному в полубезумном состоянии Артуру: сейчас юношу ему хотелось видеть меньше всего. Изверг расположился у компьютера. Разложил разноцветные мотки ниток прямо на клавиатуре и стал быстро скручивать из мулине забавные кисточки. Губы продолжали шептать ругательства, но кропотливая работа его постепенно успокаивала, возвращая душевное равновесие и веру в свои силы. Когда нитчатые подвески образовали уже небольшую горку, маньяк, наконец, решил остановиться. Вздохнул и сгреб все скрученное себе в карман.- Кисточка, - зло пробормоталон, кого-то передразнивая. – Кисточка вам всем еще покажет.Ледяной поток обдал Артуру ягодицы и ноги. Мошонка от холода резко сжалась почти до боли. Все тело передернула судорожная волна. Жертва захрипела и приподнялась, возвращаясь в положение ?стоя?. Второй жгучий поток омыл юношу, вздернув все осязательные возможности организма. В ответ раздался протяжный, жалостливый стон. После третьего вылитого на истязаемого ведра воды мужчина все же решил, что достаточно смыл все то, что вызвало у него отвращение.- Ну, что, ничтожество? Говорить еще можешь? – Вопрос был приправлен ударом по левой щеке.Голова юноши дернулась в сторону, изо рта снова потекли слюни. Губы зашевелились, видимо, пытаясь что-то произнести, но израненные внутренние покровы уже успели настолько воспалиться и распухнуть, что ничего, кроме неразборчивого мычания Артуру из себя извлечь не удалось.- В скотину превращаешься, ничтожество, - заявил мужчина и снова ударил юношу по щеке.Жертва только еще громче заныла.Сам вид истязаемого уже начинал раздражать маньяка, значит, пора была заканчивать. Забава становилась неинтересной.Садист вынул из кармана несколько таблеток, измельчил их прямо на столе и высыпал получившийся порошок в стакан с мутной водой. Теперь это предстояло влить в юношу. Для того, чтобы сразу исключить для Артура все возможности выплюнуть предлагаемое, изверг решил воспользоваться воронкой. Очередной удар по лицу заставил губы разомкнуться для крика; поймав этот момент, маньяк ввел в рот жертвы конусообразный конец. Сначала воронка уперлась в небо, задела язычок, и тело как всегда отреагировало на это рвотными сокращениями желудка и пищевода, но и то, и другое было сейчас абсолютно пустым, и организму не удалось ничего из себя исторгнуть. Мужчина продвинул пластмассовое приспособление еще глубже в горло Артура. Истязаемый сделал слабую попытку отвернуться, но емуне удалось даже это. Жидкость была выплеснута в воронку и, с журчанием пробежав по стенкам, стекла прямо в пищевод юноши.Маньяк грубо выдернул вставленное и ушел. Артур судорожно закашлял, орошая пол кровавыми каплями.Вернулся изверг только тогда, когда жертву полностью охватил навязанный лекарством сон. Ему была необходима обездвиженность и полная покорность тела, потому что завершающий этап, как всегда, требовал серьезной подготовки. Вооружившись ножом, садист стал делать на боках юноши небольшие продольные надрезы.Острие прокалывало кожу, беспощадно рассекало ее покровы, ведя разрез, немного отклоняясь, проникало под бледную телесную оболочку, чтобы отделить ее от мышц. Выступая из проделанных маньяком ран, кровь, оставляя на обнаженной беззащитности длинные дорожки, стекала по бокам вниз.Садист немного отступал от предыдущего надреза и делал следующий примерно на том же уровне. Так он постепенно продвигался по левому боку юноши от подмышки к бедру. Тело немного подрагивало под рассекающим его лезвием, но преодолеть действие препарата мозг не мог, а поэтому заставить организм защищаться тоже был не в состоянии.

Обработав, таким образом, левый бок, садист обошел кровать и принялся за правый. Надрез за надрезом маньяк медленно продвигалсяна этот раз от бедра юноши к подмышке.

Артур продолжал подрагивать, реагируя на болевые импульсы. Мышцы сокращались, заставляя тело двигаться, но и этого не хватало для того, чтобы защититься или уклониться. Доведя кровавую пунктирную линию до впадины под рукой, садист остановился, вытер тряпкой кровь с боков жертвы и перешел к следующей стадии развлечения. Мужчина, распутав весьма значительный клубок, занялся созданием сети. Кончики проводков погружались в надрезы, немного заправлялись под кожу и зажимались там путем скрепления краев разошедшейся покровов крючками, вставляемыми по два с каждой стороны от присоединенного. Долгая кропотливая работа успокаивала истязателя. Нежное мелкое подрагивание полутеплых покровов под пальцами, прокалывающими кожу крючками, приятно согревало садистскую душу, а результат радовал глаз.Снабдив все прорези необходимым заполнением, мучитель отошел, окинул свое творение придирчивым взглядом и довольно хмыкнул. Сейчас жертва напоминала сложнейший электроприбор, ощетинившийся торчащими из него во все стороны проводами, но не хватало последней детали. Настойчивыми, вкручивающими движениями изверг внедрил в задний проход юноши лампочку. Теперь очередной шедевр можно было считать законченным, и мужчина ушел за фотоаппаратом.На этот раз он вооружился двумя бесстрастными фиксаторами происходящего. Один на штативе был вставлен на расстоянии нескольких шагов от кровати так, чтобы захватывать всю общую картину происходящего, а второй остался в руках у изверга, который, довольно улыбаясь, намеревался порадовать себя очередной приятной фотосессией.

Для того, чтобы разбудить Артура, маньяк опять прибег к холодной воде. Одно ведро. Второе. Третье. Осознание происходящего возвращалось к измученному телу очень неохотно. Наконец, хныкающий стон известил садиста о том, что юноша пришел в себя.Жертва сделал несколько движений, в очередной раз пытаясь высвободиться.- Поздравляю, ничтожество, - торжественно объявил маньяк, - сегодня исполнится твоя сама заветная мечта…Артур напрягся. Он уже плохо понимал, и что происходит, и где реальность, а где бред, но уже один звук этого несколько высоко голоса заставлял его содрогаться.- Ты сегодня, наконец, освободишься от меня, ничтожество. Ты сдохнешь.- Не надо… - едва слышно прошипел юноша.- Очень даже надо. Пора. Раз, два, три, - радостно проговорил садист,- ёлочка гори! - скомандовал он сам себе и нажал кнопку на стабилизаторе, к которому были присоединены проводки.

Электричество устремилось к беззащитной жертве по опутывающим его проводам, как только оно настигло место своего назначения, тело забилось в конвульсиях. Все мышцы стали неистово сокращаться. Черты лица перекосились и застыли. Из неестественно искореженных губ полился приглушенный хрип. Тело продолжало буйствовать уже само по себе. Кровь лилась из надрезов, только улучшая проводимость. Пурпурные брызги разлетались во все стороны. Шатающаяся кровать пела какую-то невероятную песню скрипа и визга. Лампочка, вставленная в сфинктер ануса, то загоралась, то гасла из-за неравномерности потока.Когда кожные покровы не выдержали текущего по жилам жара, они начали нагреваться и даже обугливаться. Помещение стал наполнять отвратительный запах тлеющих волос и подгорающего мяса.Фотоаппарат на штативе бесстрастно щелкал, делая четыре кадра в секунду, успевая запечатлеть каждый надрывный изгиб гибнущей плоти. Маньяк носился вокруг кровати, тоже делая снимки бьющейся в последней агонии жертвы. Его фотографии были ближе и красноречивее. Он даже пожалел, что не снял Артуру с глаз повязку и теперь не может запечатлеть мятущуюся вакханалию глазных яблок, но тратить время на сдергиваниечерной завесы и снятие крючков с век было нельзя. Дорога каждая секунда. Каждое мгновение в юноше что-то менялось, что-то исчезало безвозвратно, что-то по-новому коверкалось.Глаза рвались из под прикрывающих их век, отчего проделанные крючками раны растянулись и закровоточили. Подрагивающие щеки жертвы украсили алые дорожки.Изверг снимал именно крупные планы: искаженное жестокой судорогой лицо, кровоподтеки на щеках, тлеющие и дымящиеся участки кожи, неестественно вывернутые ноги и торс, все еще мигающую в заднем проходе лампочку. Мужчину не смущало даже то, что жертва находилась в постоянном движении, отчего большинство кадров оказалось смазанными. Он самозабвенно придавался фиксированию последних минут жизни истязаемого.В дикой сумбурной пляске сокращающихся мышц в теле рвались ткани, и не только мышечные, но и совершенно обычные, не приспособленные к таким нагрузкам. Из истерзанных десен внутрь потекла кровь, к ней примешалась слюна, когда же мышечный пищеварительный мешок переполнился, на последних проблесках сознания организм стал освобождаться. Изо рта полилась алая рвота, из уретры – моча. Только вот мучителя это уже совершенного не интересовало. У него был пока еще так красиво трепещущий в судорогах предмет! Щелчок за щелчком, кадр за кадром, фотоаппарат словно сам сокращал эту обреченную жизнь, отнимая у нее последние драгоценные секунды существования. Маньяком овладел хмельной восторг. Предсмертная агония была такой завораживающей, что он не имел сил оторваться от фиксирования этого зрелища. Ему казалось, что лучший и самый достоверный кадр еще не сделан. Изверг уже несколько раз обошел трясущуюся кровать, фиксируя происходящее, но никак не мог остановиться, не мог насытиться.

Жаркая пляска смерти напоминала садисту вибрации безумства страстей. И его до этого совершенно расслабленная плоть вдруг начала откликаться. Надрывно и требовательно. Изверг сначала и сам не поверил в пробуждение своей чувственности, но напряжение выгнулось и стало выпирать из брюк. Порадовавшись, что эта жертва хоть на что-то сгодилась, насильник расстегнул молнию на брюках и выпустил свою вовсю налитую напряжением упругость. Приближаться к трясущейся жертве не хотелось, а вот удовлетворение получить требовалось немедленно! Мучитель окончательно отложил фотоаппарат и занялся собой. Пальцы быстро и даже несколько надрывно задвигались по стволу. Тело тут же откликнулось на ласку приливом удовольствия. Кровь весело заструилась по жилам, все сильнее стремясь к вершине. Сердце радостно забилось в груди. Весь организм

предчувствовал, весь организм желал, надеялся и верил, что это наконец произойдет! Что он сможет это! Сможет исторгнуть это из себя! Мышцы таза напряглись до боли. Садист зарычал в предвкушении блаженного взрыва. Пальцы заметались еще судорожнее. Вверх и вниз. Растягивая скудную смазку. Вверх и вниз. От основания к головке и обратно. Вверх и вниз. Вверх и вниз.

Кровь, бурля, все явственнее тянула плоть ввысь. Изверг поневоле стал задерживать дыхание, легкой асфиксией подталкивая свое тело к разрядке. Пальцы усилили трение, которое начало становиться почти болезненным.?Ну же…, ну же… -стучало сердце и ныл разум. - Давай же… еще чуть-чуть…?Жертва продолжала в электрической агонии трястись на кровати. Уже мутные от приближающегося прыжка в бездну удовольствия, глаза мучителя пробегали по бьющейся в судорогах плоти, и это заставляло и его тело содрогаться и трепетать, предчувствуя радость освобождения.Неприятнейший треск отвлек маньяка от взлета. Мужчина бросил быстрый недовольный взгляд на источник звука. Его аппаратура, так удачно превратившая кровать в подобие электрического стула, вдруг засверкала и начала давать сбои. Несколько секунд надрывного трепыхания истязаемого, и юноша безжизненно повис на колодках.- Нет, ничтожество! Нет! – В бешенстве завопил садист, с силой дергая свой тут же начавший терять напряжение орган. – Оживай! Пляши! Дергайся! Дергайся!Но расслабление было неумолимым, оноохватывало плоть, оно пробиралось усталостью в разум и яростью в сердце... Мучитель зарычал, схватил трансформатор, резко дернул его на себя, так что закрепленные в теле Артура проводки вырвались из надрезов, и швырнул его в стену.Устройство гулко ударилось о каменную твердь и, потеряв часть своих деталей рухнула на пол. Изверг спрятал в очередной раз обманувшую его сокровенные надежды плоть и быстрыми, неровными шагами подошел к кровати. Он проверил пульс, затем сонную артерию, потом уже попытался прощупать биение сердца на груди. Все было бесполезно. Артур был мертв. С губ все еще стекали остатки скопившейся во рту крови, обуглившаяся кожа дымила, продолжая источать тошнотворный запах, но жертва больше не шевелилась и не дышала.- Слабое, мерзкое ничтожество! – Зло заявил маньяк. – Ты даже этого не достойно!И он принялся срывать с трупа дрожащими руками крючки с кисточками. На несколько мгновений его накрывала вспышка гнева, и тогда он наносил удары по лицу уже бесчувственного тела. Это не приносило ни капли успокоения, и он снова вырывал кисточки с кожей, бормоча ругательства. Вернув себе все нитчатые украшения, мужчина сложил их в карман, забрал оба фотоаппарата и ушел в другое помещение, чтобы снова пережить приятные моменты мучений жертвы, просматривая отснятый материал. Самый живописный кадр былраспечатан, снабжен надписью ?Артурчик? и удостоен помещения на стену почета, рядом с другими счастливцами.

Из полицейской сводки:

?Примерно в 12:00двумя жителями х. Пирожок на берегу реки был найден труп юноши со следами увечья по всему телу. Личность убитого устанавливается…?Из объяснительной сторожа Филимонова М.К. директору школы №15:?Всю ночь я не спал и дежурил по зданию, обходя его внутри. Наружу выглядывал, но никого подозрительного и другого безобразия не видел. Утром, уходя домой, заметил, что ребята толпятся у стены справа от входа. Я подошел, чтобы посмотреть, и увидел, что на стене налеплены какие-то фотографии, с какими-то уродствами. Детишек я отогнал, пакость эту всю сорвал и вам представил. Кто ее туда налепил, я не знаю, не видел. Ребята тоже не знали. Заснятый там мальчик мне не знаком.?