Глава 11. Убегать и прятаться (1/2)

Дальше случилось вот что. Ничего.Т. Пратчетт, "Безумная звезда" Целый подземный океан действительно был, да-да. И был он черным, как небо в беззвездную ночь, и пах все слаще и слаще по мере продвижения вглубь его. В глубине же – из глубины – в какой-то момент появился цвет, аккуратные шарики над водой, красные и желтые с прозеленью. Они наводили на мысли о рыбах-удильщиках, что живут в провалах океанов поверхности, и огибал их Каваллес упорно, но неаккуратно от слова ?совсем?. Как же швыряло из-за этого лодку!

Однаконеспокойная вода была безопаснее тихой, поскольку тихая, скажем, затягивала. Отражения на поверхности не появлялись, блики тоже, хотя подвешенный лодочником фонарь давал достаточно много света; в очередной раз поймав себя на желании перегнуться через борт, чтоб зачерпнуть густую маслянистую жижу, я торопливо перебралась поближе к центру нечеловеческих просто размеров лодки. Под навес. И тише там, и теплее, и от заинтересованно-укоризненных взглядов спутников укрыться можно.

В идеале можно, в идеале: если под тентом поблескивают чьи-то рога, а значит, коротает время за чисткой доспехов Вален, лучше его не беспокоить – развернуться, пока не заметили, и, сделав вид, что с самого начала идешь туда, куда идешь, топать восвояси. После – с Дикеном поболтать или рядом с Натиррой приткнуться; последняя, хоть и взвешивает каждое слово, хоть и следит за всеми внимательно, возражать не станет. Про флору-фауну местную расскажет, если спросишь, даже рядом сочувственно постоит, – но удалится при первой же возможности.

Как все погано-то.

Не-ет, какой бы огромной не была лодка Кавалеса, четверых пассажиров – не считая непосредственно хозяина, невесомого и хладного аки приведение– для нее оказалось слишком много. Не в плане места: даже под навесом при желании могли разместиться все четверо, а палуба была в несколько раз больше. Просто здесь, на корабле, кто-то на кого-то вечно натыкался, кто-то кому-то мешал и самым прямым образом действовал на нервы, а плыть пришлось долго. Насколько долго – не скажу, ведь в темноте и скуке время двигалось так же туго, как в бесконечных коридорах Подгорья. Лично мне за время плавания удалось вздремнуть, перетрястись в ожидании прибытия, привыкнуть к присутствию скелетоподобного лодочника и перебороть морскую болезнь. Гм, в данном случае – водную и лишь частично, ибо на особо крутых виражах меня до сих пор тянуло прогуляться к бортам.

Систематически.

Слишком часто.

Кого я обманываю.

К слову, именно водная болезнь привела к злосчастному разговору с Валеном. Да, пожалуй, именно она – не жмись я тогда к бортам в попытках сохранить лицо и обед, отреагировать на происходящее удалось бы быстрее. Убраться куда-нибудь или слова поправильнее подобрать. А так… разговор этот, во всяком случае, прояснил кое-какие аспекты грядущих наших с тифлингом взаимоотношений, да и деталей для обмозгования подбросил.

Это произошло вскоре после выхода на тихую воду. Темная река уже не шелестела о днище корабля, и тот шел плавно, чуть быстрее, чем в штиль; несмотря на скорость, не-твердый пол ниже ватерлинии все равно влиялна пассажиров самым скорбным образом. Но не на тех, на кого должен был повлиять. Так, вопреки всем своим опасениям, Дикен, рассекая по палубе, держался молодцом, а я, наоборот, чувствовала себя до невозможности жалко. Клятый лодочник, клятые острова! Уж и не помню, когда мне в последний раз так сильно хотелось ощутить под ногами нормальную, не булькающую, поверхность.

Когда в поле зрения перестали мелькать радужные круги, да и дышать стало полегче, у меня появилась компания. Первая мысль по этому поводу была донельзя глупой – неужели здешние воды коробят даже его? Но нет, просто на рыжеволосого тифлинга нашло лирическое настроение. Убийственно просто лирическое – или какое там может быть, если от одного вида тебя, бесшумного и серьезного, у изнывающих от водной болезни вдруг появляются силы, прыть и желание ретироваться в любую сторону из четырех. Интересно, он сам-то знает, какое впечатление производит на людей? Люди, люди… Странно, однако, быть единственным человеком на много коридоров округ. Нескоро к этому привыкну. Смотрел Вален внимательно, на ногах стоял уверенно, для верности придерживаясь за борт, поскольку смена между тихой и бурной водой происходила практически мгновенно. Вся его поза выдавала спокойное ожидание, и – ох, да ведь он что-то произнес чуть раньше, а теперь ждал ответа! А для меня его голос потонул… в общем, в темной-темной воде потонул. Неопределенного жеста рукой хватило, чтобы тифлинг продолжил говорить. С не очень-то тщательно скрываемой неприязнью, поджав губы, но продолжил, и слова его ничего хорошего мне не сулили. – Я хочу знать, – сказал он, –что делает вас особенным существом? Существом, гм. Дикен, твоему ?Боссу? уходит заслуженное второе место! – Что? Вы о чем?

– Вы заменили меня на посту главнокомандующего армией. Этому должна быть веская причина.

Так вот, оказывается, кто заведовал обороной Лит-Муатара перед нашим с кобольдом прибытием. Хотя бы понятно, откуда взялись все эти ?я-не-рычу? интонации. – Вы видите здесь какую-нибудь армию? Где? Чем я командую? Резко, мутно и ни разу не дружелюбно. Но когда на тебя смотрят вот так, а сам ты мысленно клянешься, что больше никогда, никогда-никогда не будешь есть, вещи умные и уважительные в голову с чего-то не идут.

– Возможно, сейчас вы и не командуете ими, но я не сомневаюсь, что со временем Провидица передаст всю власть в ваши руки.

И – хмурый-хмурый такой вид.

Мысль, кстати, в край дурацкая. Не станет ведь мудрая, старая дроу доверять целую войну кому-то настолько постороннему? Ведь не станет же, правда? – Мне не нравится эта идея, если мое мнение здесь вообще имеет какой-то вес. Я против, и отвечать еще и за армию не собира...

Ой зря.

– Провидица полагается на Избранного. На вас. Неужели. Для вас. Это. Ничего. Не значит? Значит, еще как значит. Целую кучу идейного народа, плачевный итог сотрудничества с которым, в случае неудачи, будет мне сниться не год и не два. Ну, если вдруг выживу, конечно.

Медля с ответом, я малодушно поискала глазами кого-нибудь из компаньонов. Нашла – однако взывать о поддержке к ним было бы смешно. Как минимум потому, что Вален находился совсем близко, а эти двое – аж на носу корабля. И потому, что идти бок о бок с тифлингом предстояло еще неизвестно сколько. И потому еще, что что-то решать надо было прямо сейчас. Раз и… и на какое-то время.

– Вален, в чем дело? Что вас беспокоит? Да, с недавних пор у меня взгляд тоже не из легких. Переглядеть зеркало, конечно, не смогу, но доставить несколько неприятных мгновений – всегда пожалуйста.

Эм, Вален? Пожалуйста?.. Тифлинг, вздохнув, раздраженно отвернулся к реке, и это можно было принять за ничью. Озабоченный какими-то своими мыслями, молчал Вален долго и невыразительно – если бы не хвост, который жил какой-то своей, отдельной жизнью. Подвижный, жесткий и кожистый, он пробуждал дурной абсолютно зуд в ладонях пополам с забавным ощущением, возникающим, когда одним глазом наблюдаешь за спутником, а другим косишься на его… Мда. Не-смотри-не-смотри-не… держись, всем чем угодно держись! Ведь течение изменилось, усилилось, и – гляди, судно несет прямо в!.. Благо, Каваллес реку действительно знал. Орудуя одним-единственным веслом, он заставил корабль обогнуть что-то по-настоящему жуткое, белесый подергивающийся бугор, вокруг которого расплывались подозрительные пятна. Нервный момент. Именно тот, когда лучше бросить все разногласия и держаться друг друга. Держать друг друга, попутно до боли в пальцах цепляясь за борта и слушая, как шипит вслед нечто из воды.

Отбитый о доспехи тифлинга локоть будет саднить не день и не два.

Пережили, забыли, продолжаем.

– Так что? – спросила я, когда перестало трясти корабль, но начало потряхивать меня. В коленках.

Вален ответил не сразу; вряд ли что произошедшее особо выбило его из колеи, но с мысли сбило точно. А мысль, дважды передуманная с нуля… – Я верю, что у Провидицы бывают видения, и что, вполне возможно, ей их посылает ее богиня. Но я знаю Планы, – что-то в его голосе странно дрогнуло –и допускаю, что боги тоже могут ошибаться. Если проще – Провидица верит, что вы приведете нас к победе, но о цене никто не говорил, а она, на мой взгляд, может оказаться слишком высокой. Что-то знакомое. Подозрительно знакомое. Про цену и все остальное. Чуть раньше было, в храме, – и сошлось на… – Так вы думаете, что я вас предам. Похоже, ?вас? получилось чуть более обезличенным, чем нужно. А еще – что тифлинг был рад, что ему не пришлось произносить это самому.

– А почему нет? – пожал плечами он. На редкость человеческий, кстати, жест. –Вы не преданы ни дроу, ни Провидице, и в Андердарк попали крайне необычным путем. Про наложенный Халастером обет я слышал, но даже самую сильную магию можно обойти. Так или иначе.

Крыть было нечем, и потряхивало меня уже не от волнения или слабости. Скорее, от гнева. Ну и осознания того, что тифлинг в чем-то прав и оснований для доверия мне, везучей, у него действительно мало. Разве что видения Провидицы, в которые я и сама-то не слишком верю. Но… Но Халастер с его письменами на живую по коже. Но дроу, кинжал сквозь подушку в ?Зевающем Портале? и далеко, на самую поверхность идущие планы Вальшаресс. Но заявлять об этом так… открыто и сразу?

– Войска Вальшаресс выйдут в мой родной мир, если не остановить их здесь. По-вашему, я этого добиваюсь? – маски долой, и можно позволить себе немного патетики, в конце-то концов. Тифлинг скептически поднял брови: не убедила. И не смогу, лучше даже не пытаться.

А вообще разговор слишком, слишком затянулся.

– Вален, чего вы от меня хотите? Моего слова, что я не предам Провидицу? – прокручивая в голове пути к отступлению, я потерла переносицу, по привычке нащупывая заживший почти рубец. – Это, кстати, единственное, что я могу сделать на данный момент.

Скепсиса во взгляде моего собеседника заметно прибавилось: – И вы дадите слово? Язык мой – враг мой. А слово… слово не дам. Хватит с менявсех этих обменов любезностями.

– Вы не доверяете мне так сильно, но, тем не менее, находитесь на этом корабле. Зачем?…и – холодка еще. Замогильного, брр.