Пролог (1/2)

Из этих слов не следует делать вывод, что жизнь моя романтичная и загадочная. Чрезмерное обилие таинственности раздражает. Избыток приключений отнимает последние силы. И даже самая малость ужаса еще долго дает о себе знать.Дин Кунц, "Странный Томас". Небо. Холодное и склизко-серое по-осеннему.

Я помню: в тот день падали крупные, тяжелые дождевые капли вперемешку с мокрым снегом, и снег, как назло, лез в глаза, чтобы чуть позже скатиться мутноватой каплей по щеке. В общем, странная была зима. Даже не зима, скорее, задержавшаяся осень: настоящие морозы упрямо не хотели появляться в Хиллтопе, уже третью неделю подряд оставляя деревню на растерзание дождям и ветру. Люди. Лошади. Нелюди. Слишком шумно, тесно… Все смешалось, стало единым целым с этой хлюпающей грязью под ногами. Кладбище враз переполнилось приезжими, чужими. А здесь было так тихо… всегда. Но теперь какие-то совершенно незнакомые люди, расталкивая окружающих и ругаясь совсем не к месту, пытаются протиснуться в несчастную часовню, которая просто не приспособлена для такого количества посетителей. Зачем они пришли? Ну, просто интересно. Повелись на громкое имя? Заявились ради поминального стола?

А ведь он никогда не любил шумных компаний. Мастер. Тогда, в пустыне, Дроган просил в случае чего не устраивать пышных прощаний. А мы не сдержали слова. Я не сдержала...

Мокрая скамья, на которой мне пришлось сидеть битый час, и холодный дождь уже давали свои результаты: в горле свербило, а прикосновения промокшей одежды казались обжигающе горячими. Ну, Тарина, можешь поздравить себя с очередной простудой. Что бы ни говорили ребята, не приспособлена я к такой погоде: малейший ветерок или промоченные ноги – и все, тело устраивает бойкот. А болею я всегда тяжело и долго… хотя теперь перспектива слечь с температурой меня нисколько не беспокоила. Тело давно занемело, и, казалось, можно целую вечность просидеть вот так, поплотнее закутавшись в плащ и закрыв лицо руками.

Странно. При всем нашем образе жизни, я никогда не думала, что настанет этот день: ученики хоронят своего учителя. У каждого из нас была не одна возможность погибнуть, но каждый раз Дроган успевал прийти на помощь, вытащить из любой передряги, будь то взбесившийся дракон или инфантильное привидение. Каждый раз, провожая его на очередное задание Арфистов, я вполне себе успешно гнала от себя мысль, что оно может стать последним. И каждый раз он возвращался, иногда с подарками для меня и ребят, а иногда с очередными полузажившими шрамами. Тогда дурное предчувствие поспешно отступало.

А в тот раз я ничего не почувствовала. Ничего. Только Миша при отъезде едва держалась на ногах, провожая в дорогу караван.

Воспоминания о Мишке потянули за собой мысли об остальных из поместья. Мне, как старшей ученице, не в первый раз было брать на себя заботы о доме. Уж так заведено лет с десяти: Дроган уезжает – я за главную. Но после его смерти многое изменилось. Нет, даже не многое. Все изменилось. Объявились какие-то кредиторы, должники, неизвестные родственники, претендующие на свою долю наследства. Арфисты, заварившие эту кашу, вообще перестали выходить на связь, а единственным, кто помогал нам хоть немного разобраться, стал мэр Хиллтопа. Не спорю, себя он вел своеобразно, но после нападения на деревню сильно изменился. Не знаю, чтобы мы без него делали. Хотя все произошедшее и без того сильно повлияло на каждого из нас. Вон, Дорна с каждым днем все мрачнее и мрачнее, Кзанос почти не разговаривает, а Миша вообще перестала выходить из комнаты. Мне хватило однажды зайти туда, чтобы застать ее в слезах, стоящей на коленях перед статуэткой Мистры...

Резкий, острый свист прервал мое уныние. Предупреждение о телепорте? Сквозь три уровня защиты? Да ладно. Подскочив, я попыталась связаться хоть с кем-нибудь из ребят. Не вышло. То ли помехи из-за большого количества магов, то ли кто-то просто блокировал нашу паутинку. Паутинку, настроенную при жизни Мастером. Мда, дожились.

Маг? И сильный! Мир вокруг вдруг куда-то плавно поплыл, но мне повезло: в последний момент я успела схватиться за скамью, что спасло от позорного падения. Если сигналка так разрывается на расстоянии, что будет, когда ?гость? придет?Нужно предупредить остальных! Но сама мысль, что придется каким-то образом оторвать онемевшие пальцы от злосчастной скамьи и дойти до часовни, казалась чем-то из области невыполнимого…надо, надо что-то делать со всей этой хандрой.

Все закончилось так же быстро, как и началось. Свист затих, позволив мне, наконец, принять более-менее устойчивое положение, нормально вдохнуть и снова бухнуться в объятья родной скамейки. Где? Кто? Почему так резко? Голова загудела с новой силой – еще бы, такая работа мысли!..

Если сигнал слышала я, то должны были слышать и остальные. Паутинка блокирована. Ребят не видно, следовательно, они ни о чем не знают. Тогда все верно — звук не рассеялся, и поэтому ударил по мне с полной силой. Маг, единолично перекроивший паутинку Дрогана. Кхм. И ведь неизвестно, зачем он пришел. Может, на церемонию, как и все, и предупреждение – просто обычный сбой. Сбой такой силы? Или кто-то до сих пор хочет отомстить Мастеру? Сама себе не верю. – Тарина? – кто-то негромко, будто таясь, окрикнул меня по имени. За спиной? Не-ет: воздух перед скамьей будто сжался, стал осязаемым, а потом потемнел, чтобы явить фигуру, с ног до головы укутаннуюплащом непонятного цвета. Мужчина, женщина – не видно: лицо почти полностью скрыл капюшон.

Подумать над этим я не успела. Тело сработало на рефлексах: выбрать нужный аркан, пробудить стихию и рвануть вперед с пульсаром наготове – ход, о котором часто и с пафосом пишут различные горе-воители, когда другие пути заработка исчезают по причине откушенной конечности, действительно имеет место быть. Вот только пройти дальше двух шагов не получилось: маг, шарахнувшись назад со сверхъестественной грацией, успел поставить блок. В сети которого я, естественно, попала. Очаровательно. Гость так и застыл с поднятой рукой. Что-что, а реакция у меня всегда была неплохой, в отличие от знаний тактики. И чему, интересно, я тут радуюсь? Влипла же, как муха в мухоловку.

Кстати, о мухоловке. Заклинание слабо светилось в свете далеких факелов. Немного отдышавшись, я поняла, что сеть растянулась вдоль скамьи и на расстоянии около локтя от нее. Поставлен слишком умело, чтобы его мог снять посторонний, плюс полная парализация нападающего, то бишь меня. Знакомо до безобразия. Дьявол, да быть этого не может. Не здесь, не сейчас! Видимо, последнее я подумала уже вслух. Дурацкая привычка.

– Не выражайся здесь. Дроган бы этого не одобрил, – мягко пожурил меня гость, и серебристая пелена блока, сверкнув в последний раз, в тот же моментрастворилась, а к телу моему вернулась чувствительность. В тот же момент волна теплого воздуха мягко подтолкнула меня к скамейке. Слишком навязчиво, чтобы отказаться.

Маг (или все же магичка?) вздохнул, будто решаясь на что-то. Взмах тонкой ладони – капюшон сполз, явив до боли знакомое лицо... В нечеловечески зеленых, слегка суженых, как у всех эльфов, глазах играли отблески факелов. Взгляд тяжелый, испытывающий. От такого сразу становится не по себе – так смотрит наставник на новичка-ученика, который, сломя голову, бросается в очередное сомнительное приключение. Пепельные волосы в сочетании с бледной кожей наводят на мысли о призраках и подобной нечисти. Плащ тот же, темно-зеленый плащ – с прошлого раза так и не сменила. Наверняка в нем полным-полно карманов с ?сюрпризами?: без пальцев можно остаться на раз...

Аяла не особо изменилась за те месяцы, которые мы ее не видели. Месяцы, которые она, как информатор и вообще единственный знакомый мне Арфист, скрывалась, игнорируя любую корреспонденцию. К слову, что именно произошло там, в пустыне, для меня до сих пор остается загадкой. Просто в какой-то момент Арфисты исчезли, предоставив нам с Дроганом и группкой добровольцев самим разбирать руины. А привело это к возрождению Летающего Города, падению с неба и свежей могиле на Хиллтопском кладбище. – Аяла! Вы…– горло перехватило от возмущения и злости. Столько времени я представляла себе этот момент, момент, когда встречу злополучную эльфку. Спросить нужно многое, а слова исчезли… да как она посмела явиться сюда?! Аяла отступила на шаг назад, сложив руки в пасс для щита. Так вот оно что. Я вздохнула, пытаясь успокоиться и восстановить дыхание. Нет. Еще этого не хватало.

– Зачем вы пришли?

Да, резко. Да, грубо. Да, с нарушением всех норм этикета. Но по-другому нельзя.

– Я здесь, чтобы проводить старого друга, Тарина. Ты должна знать...

– Проводить? Мастер погиб из-за ордена! Почему вы не вмешались? Почему никто не пришел, когда он удерживал ловушку?!

Во рту появился горько-соленый привкус, не хватать воздуха стало просто критически; накатил приступ кашля, и договорить я не смогла.

Некогда мне запретили не только кричать, но и просто повышать голос из-за ранения, полученного во время битвы с Геродис. Пусть рана была ерундовой, но когти медузы оказались ядовитыми. К тому же, развалины города разбирали почти два дня. Рана загноилась, заражение... Тогда меня еле выходили, а Дикена вообще не нашли. Дикен... И к чему я это вспоминаю...

С последней мыслью навалилась слабость, и, удивившись собственному безразличию, я с чистой совестью отключилась. Где-то в отдаленном уголке сознания еще протестовало чувство самосохранения, но и это продолжалось недолго. Скоро все звуки утонули в теплом слое ваты, обступившей меня со всех сторон, как колонны палаты Миталлара...

– Тарина! – кто-то с силой хлестал меня по щекам. Ох, ногти! – Да проснись же ты!

Встревоженный голос Аялы доносился будто издалека. Холодно. Дождь не капает. Тошнит из-за соленого во рту. Я что, потеряла сознание? Какой позор. Интересно,как долго я провалялась? Будем выяснять. Аяла молча помогла мне подняться и сама села рядом. Я откинулась на спинку скамьи, закрыв лицо руками. По телу расползлась неприятная слабость, от которой дрожали колени и двоилось в глазах. Шум у часовни стих – церемония прощания была в самом разгаре. Видно, не судьба мне дойти до церемонии своим ходом. Стыдно признаться, но какая-то часть меня облегченно вздохнула...

– Извини. Я думала, ты поправилась.

Аяла сидела, отвернувшись от меня. Что-то неприятно кольнуло в груди: эльфка смотрела в сторону часовни. Как назло, именно в этот момент оттуда выбросиливороватого вида типа в изодранной куртке. Воришка. На похоронах Дрогана.

Мне стало стыдно. За все: за крайне холодный прием, за публику. Не стоило набрасываться на нее, не разобравшись в ситуации. Надо бы как-то поправить ситуацию.

– Простите. Мне не стоило так поступать. – Ничего, – зеленые глаза эльфки глядели на меня с сочувствием, и я буквально почувствовала, как разряжается обстановка вокруг. – Я ожидала чего-то подобного. Не надо извиняться.

Вот и договорились. – Аяла, зачем вы здесь?

Я просто не могла не задать этот вопрос снова. Ярость уже не мешала мыслить трезво, и с неожиданной ясностью открылось, что Аяла пришла не просто так. Если бы эльфийка явилась просто попрощаться, то постаралась бы не попадаться на глаза мне и ребятам. Но она специально нашла меня. Зачем?

Аяла помолчала, будто собираясь с мыслями, и как то неловко коснулась рукой кармана.

– Я уже говорила тебе, Тарина. Я хочу попрощаться с Дроганом…И не только. Я здесь по просьбе Дрогана.

По просьбе, значит. Тогда понятно, кто и как изменил нашу паутинку.

– О чем вы? Эльфка села поудобнее, приподняв полы плаща. В одном из карманов звякнуло что-то явно металлическое. – Я должна объясниться. В тот раз... – она помолчала, подбирая слова, – Арфисты не могли прийти, и Дроган об этом знал. Он попросил нас не вмешиваться до тех пор, пока Миталлар и Город не начнут падать. Дроган и ты должны были уйти раньше, но... Дальше ты знаешь сама.

Допустим. Ну, теперь-то все стало на свои места. Понятно, почему Мастер не брал камни призыва и отмалчивался в ответ на все мои вопросы. Выходит, эльфка пришла только для того, чтобы оправдаться?

– И еще. Возьми это.

Аяла протянула мне небольшой серый конверт. Пыль, пятна, оторванные края и целая печать поместья вызывали крайне противоречивые чувства.

– Он попросил меня передать письмо тебе, если с ним что-нибудь произойдет. Здесь все документы на поместье. И, может, это не к месту, но...

Аяла поднялась на ноги, увлекая за собой и меня. Да сколько же можно прыгать туда-сюда, уже колени болят... – С этого момента ты официально занимаешь место Дрогана в ордене. Поздравляю.

До меня не сразу дошел весь смысл сказанного. Место Дрогана, значит. Впрочем, верно: я – старшая ученица, и Мастер часто напоминал об этом. Но... Ни за какие коврижки. Мы несколько минут молча смотрели друг на друга. Аяла ждала моей реакции, а я пыталась подобрать нужные слова вместо тех, что крутились на языке. Место Мастера не должно быть занято. Особенно мной.

– Я не могу сделать этого. Не хочу.

– Я все понимаю, Тарина. Но это была воля Дрогана. Если не веришь, посмотри в письме.

Вот значит как. В письме. И? Что дальше? Чего она ждет? Что я прямо сейчас вскрою конверт, прочту письмо? Этого, да?

Опять молчание. На этот раз Аяла заметно нервничала, ожидая моего ответа – мяла карманы, даже руку в волосы запустила. Наконец, не выдержала: – Я не хочу тебя торопить, но для ордена настали сложные времена. Потеря Дрогана – тяжелый удар для нас, и чем скорее Арфисты выступят в полном составе, тем… Злость вернулась с излишком. Так вот оно что. Тяжелые времена, значит. Орден опять залез не в свое дело и нужен кто-то, кто вытащит кого-то там из очередных неприятностей. Что раскопали на этот раз? Дух, демон, или, чего уж мелочиться, еще одно падшее полубожество? Обязанности передаются по наследству, не так ли?

Ладони начало пощипывать, будто от слабых разрядов тока. Спокойно, Тарина, спокойно... А слов все так же не было. Если бы год назад кто-то сказал мне, что я откажусьвступить в ряды Арфистов, я бы, наверно, послала его лесом. Забавно. Теперь мне хотелось отправить в Ядовитое море чело... эльфа, который меня в этот самый орден вербует.

Тихий свист паутинки опять кольнул слух. Я оглянулась в поиске источника. Выход намечался в метре от меня. Плохо. Но звук слабый, значит, маг не очень сильный. Все равно плохо.

Аяла закашлялась, привлекая мое внимание. Мы переглянулись: эльфка тоже почувствовала. А говорят, что чутье пространства у эльфов преувеличивает молва. Ничуть.

– Где?

Я подсветила место выхода. Мы отошли назад, чтобы в случае чего нас не задело волной.

– Вы кого-то ждете?

Аяла не ответила. Да ладно, и так все понятно. Не нужно быть профессионалом, чтобы понять: остроухая чего-то боялась – нервы-нервы-нервы, железо по карманам. Да и кинжальчик в руках явно не для того, чтоб покрошить мясо на привале. Слишком быстро сгруппировалась, слишком сильно побледнела. У Арфистов настолько большие проблемы?

Кстати, неплохо бы свои запасы проверить. После непродолжительного рейда в карманах обнаружились остатки пера, часть чего-то сухого, на ощупь хлеба или печенья, какие-то листья. И, естественно, ничего более-менее острого. Впрочем, это же закон подлости – когда не нужно, вечно режешь руки об острую заначку, которая куда-то пропадает в самый неподходящий момент. Что ж, для порядка нужно хотя бы пульсар сплести.

Почему-то гость не вызывал у меня должной опаски. Не вызывал, и все. Не хотелось ставить даже минимальную защиту, не говоря уже о боевой. Видимо, недавние события сказываются на инстинкте самосохранения. Точнее, по словам некоторых, его полном отсутствии.

Звук усилился. Близко. Наконец, в назначенном месте проявилась светло-серая воронка высотой с невысокого взрослого или ребенка. Стоп. Ребенка? Церемония! – Стойте!

По земле вокруг точки выхода уже расползались, как змеи, тонкие строки какого-то заклинания. Жестоко. Парализация, нет? – Уберите блок. Я знаю, кто это.

Аяла скептично изогнула бровь, но плести не перестала.

– Ты уверена?

Я едва не фыркнула: надо же, минуту назад вербовала и вот уже не доверяет.

– Уверена. Уберите блок.