19. Предчувствие (1/1)

Юнги тыльной стороной ладони утирает красные брызги со своего лица и перешагивает через громоздкое, но уже бездыханное тело поверженного оборотня, чей звериный облик начинает развоплощаться. Грязно-рыжего цвета шерсть, мутная от размытой дождем земли, стремительно слезает с трупа, меняющегося на глазах, и уже вскоре за спиной демона лежит полностью обнаженное создание, которое от человека отличают выглядывающие из рта клыки и удлиненные, острые когти на руках и ногах.Альфа морщится, чувствуя, как острая боль отдаётся в правом боку и, едва касаясь пальцами доспеха, осязает на кончиках тёплые густые капли.—?Юнги,?— слышит демон голос позади себя и оборачивается, кивая Хосоку, который выглядит не лучше, чем он сам: заляпанный чужой и собственной кровью после долгой битвы младший альфа стоит в нескольких шагах от него, в обеих руках держа верные клинки. —?Они отступают.—?А ты сомневался? —?усмехается мрачно Мин, оглядывая землю, усыпанную множеством трупов оборотней, чьим сородичам не оставалось ничего иного, кроме как скрыться в глубинах виднеющегося далеко впереди леса.—?Нас тоже потрепало,?— Чон не обращает внимания на его насмешливый тон, и Юнги, как бы не хотелось признавать, не может отрицать слова друга.—?Признаю, слухи об их численности не врали,?— передергивает плечом Мин, чувствуя, как ноет от ожесточенной и интенсивной схватки тело. —?Весьма изматывающе.—?Пусть они и проиграли эту битву, война еще не закончена,?— очищая мечи от крови и убирая их в ножны, задумчиво продолжает Хосок. —?Гон Ван определенно что-то задумал.—?Как бы то ни было, его ждёт смерть,?— Юнги понижает голос. —?Он зашел слишком далеко, чтобы я мог закрыть на это глаза.Демон и подумать не мог, что оборотни, с которыми он когда-то сражался и победил, заставив забиться в свои норы и бояться его силы, вновь осмелятся посягнуть на чужие земли, будто забыв о том, какой мощью обладает их хозяин. Однако осмелевшее зверье билось с ними наравне с первых дней войны, и лишь в этом сражении?— кровопролитном и жестоком, однозначную победу одержали Мин и его воины. Своим напором они наконец-то оттеснили оборотней далеко в их владения, заставив врага бежать, зализывать раны.Юнги сплевывает кровь, с ненавистью глядя на стену исполинских деревьев, которые подобно щиту, не поддающемуся магии, укрывали территории оборотней. Если бы не древние первородные чары, что хранила эта земля, Юнги бы давно сжег всё дотла, чтобы добраться до волчьих кланов. Однако сейчас альфе только и оставалось, что наблюдать за отступающим врагом.—?Они на этом не остановятся,?— медленно произносит Хосок, не отрывая взгляда от лесного горизонта. —?Слишком многое стоит на кону. Пока жив Гон Ван и главы присоединившихся к нему кланов, они не оставят попытки.—?Знаю,?— сжав зубы, отвечает Мин. —?Поэтому мы должны найти способ достать их раз и навсегда.Он прекрасно осознавал, что нападать на оборотней на их родных территориях без хорошо обдуманного плана?— бессмысленная и к тому же смертельная затея. Волки, знающие свои леса как пять пальцев, становились гораздо более опасным противником в родной среде. А их селения были укрыты настолько хорошо, что даже драконы, преимуществом которых было наблюдение с воздуха, возвращались практически ни с чем после разведывательных операций.—?Владыка Мин,?— голос Хаада пробивает установившуюся звенящую тишину, и мужчина оборачивается в сторону своего военачальника, который преклоняет перед ним одно колено. —?Наши воины сейчас зачищают оставшиеся земли. Каков будет ваш следующий приказ?—?Пока что я хочу, чтобы с завтрашнего дня было установлено непрерывное наблюдение на всех границах. —?Мне нужно знать обо всём, что здесь происходит.—?Будет исполнено,?— кивает низший демон. —?Что-то еще?—?Да,?— Юнги на мгновение прикрывает глаза, а после обращает их уже в сторону Запада. —?Нужно отправить послание в столицу.И уже мысленно добавляет, не обращая внимания на вопросительный взгляд Хосока:?Пора сдержать своё обещание?.***Перед глазами Чимина?— дальняя гладь озера, а над головой простирается небо, окрашенное полыхающими цветами заката. Омега стоит в открытой беседке, пальцами одной руки обхватив запястье другой и наблюдая за тем, как ветер гонит за собой облака. Он ощущает на себе его легкое теплое дуновение, слышит тихое пение птиц и умиротворенное журчание воды, но разум его далек от спокойствия.Два месяца.Почти два месяца прошло с того момента, как Юнги покинул дворец, а глухая тоска и сомнения в сердце Чимина всё никак не угасают и с каждым днём разгораются сильнее. Омега сам себя не понимает, он глубоко увяз в мыслях, заплутал в лабиринте чувств, от которых не скрыться, не сбежать. И дня не проходит, чтобы он не вспоминал об альфе?— о мягком, непривычном выражении его темных глаз, о хриплом голосе и нежном прикосновении сухих теплых губ, оставленном мужчиной на прощание.Это влечение без возможности ощутить всё наяву… сводит с ума. Омега не понимает, почему, несмотря на всё то, что между ними было, в его груди ноет незакрытая рана, дающая о себе знать в бессонные ночи, когда в одиночестве лежа в своей холодной постели, он обнимает руками подушку и отчаянно, инстинктивно пытается уловить след пряного запаха Мина в своих чистых простынях.Чимин правда не знает. Он будто маленький ребенок, не понимающий, что ему делать и как быть дальше. Ведь каждый день в нем сходятся в битве двое.Преследующее его прошлое и настоящее.Яростный демон, раз и навсегда изменивший его жизнь,?— и Мин Юнги, сумевший раскрыть перед ним границы нового мира.Холодный разум?— и сердце, которое вопреки всему тянется к мужчине и глухо ноет в груди, стоит омеге вспомнить его потеплевший взгляд и сказанные на прощание слова.Чимин боится признать победителя, но кое-что он знает наверняка: единственный альфа, что занимает все его мысли?— тревожащие ли, будоражащие ли?— лишь Юнги.Не Вонхо. Уже давно не Вонхо.Чимин изменился, повзрослел за эти долгие месяцы, проведенные вдали от дома, и сейчас, наедине с самим собой, он осознаёт кое-что предельно четко: неспроста чувство неправильности происходящего начало преследовать его задолго до свадебной церемонии. Неспроста сомнения, природа которых тогда была ему неизвестна, помешали завершить ему ритуал и ступить вниз с деревянного помоста в ожидающие руки Вонхо.Ведь, как оказалось, внезапно открывшаяся перед ним истина была проста: то, что он испытывал к нему?— не было любовью. Влюбленностью, детским восхищением, теплой привязанностью?— да.Любовью?— нет.Он помнит секунду осознания?— ту ошеломительную вспышку облегчения, сопровождающуюся грохотом упавшего с сердца камня. Он словно ощутил, как стягивающие его нити с треском, одна за другой разорвались, перестав связывать его с Вонхо и позволив ему вздохнуть полной грудью?Но почему я…??— задает вопрос в пустоту омега, глядя на своё отражение в кристально-чистых водах озера. —??Почему я ничего не чувствую??Ему бы и правда ощутить вину, тоску, угрызения совести в конце концов, но… Их попросту нет. К Вонхо он и правда не чувствует ничего, кроме светлых отголосков ностальгии, мимолетно вспыхивающих где-то в глубине души и так же быстро угасающих. Затмеваемых чем-то неизведанным, чем-то куда более глубоким и правильным. Тем, что уже давно начал вызывать в нём Мин Юнги.Кто он для него?Юноша пока что не знает ответа на этот вопрос, но с каждым днём он становится все ближе, а воспоминания о прошлом?— что когда-то утягивали в водоворот боли, ненависти и страха, отступают, словно ночные тени перед первыми лучами восходящего солнца.?Надеюсь, с тобой всё в порядке?,?— одними губами шепчет Чимин, обращаясь к тому, кто от него за многие мили, и ощущая, как тревога знакомо колет сердце.О Юнги омега слышит лишь из уст Шу, который передаёт ему краткие новости с границ, и все же… Этого недостаточно. Потому что этих ничтожных капель информации недостаточно для того, чтобы унять волнение, которое Чимин ощущает из-за альфы.?Возвращайся?.Единственное, за что продолжает цепляться юноша, с каждым днём теряющий нить связи с Мином?— его обещание вернуться. И потому Пак минуты считает, смотрит подолгу на горизонт, как и сейчас, ожидая, пока за ним не скроется солнечный диск.—?Чимин! —?бодрый голос раздаётся за спиной, и омега приходит в себя, оборачиваясь.—?Чонгук-а,?— легко улыбается омега, навстречу которому направляется юноша в темных одеяниях с выражением тревоги на смуглом лице.—?Как долго ты уже здесь? —?Чон сводит брови, хмуро наблюдая за притихшим Паком.В ответ омега лишь пожимает плечами.—?Пойдём,?— вздохнув, младший робко тянет его за край рукава. —?А то Шу уже весь дворец на уши поставил,?— при имени беты Чон по-ребячески кривит губы и передергивает плечами.Чимин, глядя на это, тихо прыскает, ощущая, как внутри все разливается теплом.Чонгук, этот яркий, бойкий и в то же время невероятно чуткий мальчишка, был единственным, кто всё это время вытягивал его из глубокой меланхолии, не отпускающей Пака последние месяцы. Чимин как сейчас помнит их долгий, тяжелый разговор, в котором они делились пережитым. Помнит свою нерешительность, вскользь пересказанные события своей жизни и перешедший на шепот застывший голос, когда история едва коснулась, но так и не поведала о той ночи, разделившей его жизнь на до и после. Он помнит молчание?— но не тяжелое, а наполненное пониманием, помнит собственные слезы облегчения, крепкие объятия и благодарность за дрожащий голос Чонгука, который тогда произнес, терпеливо и мягко: ?не нужно, хён, я подожду, пока ты не будешь готов?.Его ни разу не посетила мысль о том, что они с Чонгуком друг другу чужие?— ведь объединенные общим прошлым, объединенные кровью и пережившие смерть, они ощущали связь на уровне душ. А другое и не имело значения. Обретя того, кто мог понять его без слов, обретя первого в жизни настоящего друга, такого же омегу, как и он сам, Пак почувствовал, как один из многочисленных старых шрамов начал затягиваться, пока не пропал бесследно.—?Если не прекратишь витать в облаках, то споткнешься,?— мимолетно замечает Чонгук, и, как назло, Пак действительно оступается, чувствуя, как от стремительного падения его спасает младший, подхвативший его за локоть. —?А я о чем.—?Накаркал,?— дует щеки Чимин, слыша, как посмеивается темноволосый омега. —?А где был ты?—?Сначала работал с целителем Дже Хе,?— едва потягиваясь, произносит Чонгук. —?А потом тренировался.Чимина до сих пор это поражало. Когда Чонгук впервые поделился с ним тем, что учился драться наравне с альфами и бетами, Пак не поверил. Сомневался, скептически глядя на младшего, пока тот с усмешкой не продемонстрировал ему свои отточенные движения и гибкую форму боя, стерев недоверие с лица Чимина и сменив его на шок, а мгновение спустя?— полнейшее восхищение.—?Я всё жду, когда ты научишь меня паре движений,?— Пак искоса смотрит на младшего, замечая, как тот едва сводит брови.—?Ох, Чимин-хён,?— стонет Чон. —?Я бы с радостью, но Шу… Этот слуга Дьявола убьёт меня, если узнает! Разве ты не помнишь, что он сказал в нашу первую встречу? —?Чонгук останавливается, мастерски цепляет на лицо маску возмущения и брезгливости и напоследок сгибает колени, чтобы казаться ниже. —??Тебя позвали лечить господина, а не калечить?!Младший омега настолько точно передаёт поучительные интонации Шу, что пораженный этой правдивой пародией Чимин начинает в голос смеяться, слыша, как его веселье подхватывает и сам Чонгук. Порыв детского озорства захватывает их настолько, что поначалу они не слышат звуков тихих приближающихся шагов.А потом уже становится поздно.—?Кхм-кхм,?— раздаётся мертвенно-спокойный, пробирающий до костей голос у них за спиной, и смех мгновенно застывает в горле у двоих омег, которые чувствуют, как волоски на шее встают дыбом. —?Вижу, господин Пак, что мои беспокойства насчет вашего состояния были беспочвенны.Чимин разворачивается на пятках, нос к носу сталкиваясь с ни кем иным, как Шу, от вида беспристрастного лица которого по спине все равно пробегает дрожь. Бета переводит взгляд своих дымчатых глаз на Чонгука, который фыркает в ладонь.—?Ш-шу,?— нервно посмеивается Пак. —?А мы тут как раз о тебе вспоминали…—?Несомненно,?— вздыхает названный дух, во взгляде которого так и сквозит подозрение, смешанное со скептицизмом. —?Вас слышно за милю.—?Ой, ну простите,?— закатывает глаза Чонгук, не обращая внимания на воспитательные беседы беты. Тот, надо сказать, не обращает на младшего внимания, пропуская его подколку мимо ушей.—?Шу, ты что-то хотел? —?вежливо интересуется Чимин, который уже привык находиться меж этих двух огней.С самой первой встречи Чонгук и Шу не поладили и неустанно вели холодную войну, хотя это, конечно, было тем еще громким словом. Скорее, Чонгук больше походил на щенка, время от времени лающего на духа, в то время как сам бета вёл себя с ним, будто взрослый кот, относящийся к младшему с легким раздражением и снисходительностью.Однако, пусть Шу не стеснялся выражать своего показного презрения, Чимин подозревал, что тот втайне даже восхищался Чонгуком и просто не желал это признать. Пак видел однажды, как сероглазый дух сквозь чуть приоткрытую дверь внимательно наблюдал за тем, как в тренировочном зале отрабатывает движения Чонгук. И оставшийся незамеченным омега смог разглядеть, как в обычно ровном взгляде беты отчетливо плескалось удивление, смешанное с затаенным восторгом.—?Я всего лишь хотел передать вам новость,?— выдыхает шатен, и на его лице появляется отдаленная тень улыбки. —?Господин возвращается в Туманный Предел.Чимин задерживает дыхание, ощущая, как моментально пересыхает в горле, а из головы вылетают все посторонние мысли.?Что??Кажется, он произнёс это вслух, потому что под звук лихорадочно отдавшегося в его груди сердца, Шу повторяет новость, прогоняя тем самым все сомнения омеги. И заставляя его широко, подобно солнцу, улыбнуться и впервые за два месяца почувствовать нечто, отдаленно напоминающее эйфорию.Он возвращается. Юнги возвращается домой.***Чонгуку кажется, что он сгорает.Широкие, мозолистые ладони проникают под одежду, смыкаются вокруг талии, держа уверенно, крепко, позволяя ощутить силу их обладателя. Омега сдавленно стонет, откидывает шею назад, чувствуя, как горячее дыхание опаляет мочку уха и разносит по шее мурашки.Сухие губы едва касаются плеча, перемещаются вверх к пульсирующей вене, где набухшие ароматные железы источают сильный запах мяты и пряной рябины. Дорожка влажных поцелуев тянется до изгиба шеи, и омега дрожащими руками цепляется за сильные руки альфы, чьи ласки сводят с ума, с каждой секундой заставляют желать большего.—?Хосок, Хосок,?— словно мантру повторяет омега, привлекая старшего ближе к себе и смотря в его янтарные, полыхающие золотом глаза.Альфа одобрительно усмехается, когда Чон первым целует его, по-юношески напористо и жадно, влажно, сплетая вместе их языки и теряясь в обуревающем его круговороте чувств.—?Чертенок,?— низко выдыхает старший, припечатывая смеющегося омегу к себе и чуть ли не до синяков, сжимая пальцы на его тонкой талии. —?Не провоцируй меня.—?А если я хочу? —?лукаво спрашивает омега, целуя старшего в плечо и наслаждаясь густым запахом белого кедра с острыми нотками полыни. —?Мне нужно больше тебя.—?Тогда держись,?— шепчет в его губы мужчина, в один рывок подхватывая Чонгука на руки, вынуждая младшего сцепить ноги у него на пояснице и застонать от возбуждения, обоюдным доказательством которого становится их трущаяся сквозь слои одежды плоть. Хосок не перестаёт целовать его, проникая влажным горячим языком вглубь чужого рта, покусывая полные губы и тихо рыча, когда омега, не желая отставать, игриво кусает альфу в ответ.Возбуждение накатывает непрекращающимися волнами, в ушах Чонгука пульсирует и он не уверен, что слышит звуки лишь своего сердца?— потому что Хосок настолько близко, что границы расплываются и не ясно, где заканчивается он и где начинается альфа.—?Мой,?— омеге кажется, что совсем немного?— и его тело распадётся на атомы. Потому что слышать голос Хосока… Хриплый, низкий, в котором отчетливо слышны одновременно и собственнические нотки, и затапливающая нежность?— невыносимо. Чонгук послушно заглядывает в глаза цвета тёмного янтаря напротив, и понимает, что терпеть завязывающееся узлом внизу живота возбуждение больше нет сил. Он крепче оплетает руками широкие плечи старшего, толкается альфе в ответ, ощущая на языке чужой непередаваемый аромат. И, когда от яркой, сотрясающей вспышки наслаждения, его отделяет секунда, он…Просыпается.Распахивает ошеломленные глаза, поднимаясь на кровати, чувствуя, как болезненно ноет член, упираясь в насквозь промокшую от смазки ткань тонкого белья. Юноша, до конца не понимая, что делает, обхватывает одной ладонью твердую плоть, в то время как пальцами второй раздвигает податливые мышцы ануса и толкается подушечками внутрь влажной глубины, преследуя до боли отчетливый, реальный, но всё же сон.—?Хосок,?— сквозь плотно сжатые зубы стонет Чонгук, как никогда сильно желая, чтобы альфа оказался рядом. Он шире раздвигает ноги, пытаясь напрасно дотянуться до пульсирующей точки внутри. —?Хосок…Ему хватает нескольких секунд для того, чтобы кончить. Мощный, стремительный оргазм настигает юношу, вынуждая его повернуть голову и с силой закусить зубами край подушки, чтобы приглушить стоны.—?Хосок… —?уже на выдохе шепчет Чон, чувствуя, как наслаждение скоро сменяется глубоким опустошением. Следы которого мокрыми, солеными дорожками скатываются по щекам и падают на простыни.Пальцы омеги выскальзывают из дрожащего тела, и Чонгук обессиленно откидывает голову на подушки, пустым взглядом смотря в потолок.Он скучает. Безумно.Внутри него ворочается тоска. Острая, подобно терновым шипам, она терзает сердце, которому покоя нет с тех пор, как Чон Хосок покинул порог его дома. Любовь к альфе в нём так же сильна, как и отчаяние?— ведь юноша понятия не имеет, что с ним, как он, вернулся ли назад и, главное, ищет ли его, Чонгука, запертого в неволе без возможности попасть домой.Юноша во дворце демона вот уже как два месяца, но на волю, за его пределы, где от беспокойства наверняка с ума сходит его наставник и в неизвестности находится возлюбленный, Чонгуку так просто не выбраться. Он такой же пленник в этой обители духов и демонов, как и другой человеческий омега, участи которого не позавидуешь.Он до сих пор не был уверен в том, что именно связывало Чимина с демоном, этим Мин Юнги. Омега не возвращался к теме своих чувств, а Чон и не настаивал?— один случайно упавший взгляд на едва заметную под одеждой метку на чужом плече навёл на мысли о том, что могло приключиться с омегой. Но копать глубже Чонгук не осмелился?— и лишь пообещал себе, что сделает все возможное, чтобы помочь Паку избавиться от терзающих его демонов.В то время как от своих сбежать он так и не смог.С каждым днём, проведённым вдали от Хосока, ноющая боль в его груди становится сильнее. Накатывает временами, не даёт покоя?— прямо как сейчас. Чонгук ненавидит своё бессилие, ненавидит слёзы, которые обычно никогда и никому не показывает, но в подобные моменты?— моменты глубокого одиночества и отчаяния другого не остаётся.?Скоро?,?— сжимая зубы, думает он, чувствуя, как неприятно подсохшие слёзы стягивают кожу. —??Я придумаю, что мне делать. Найду выход и вновь увижусь с тобой?.Он засыпает с этими мыслями, не ведая о том, что порой они имеют обыкновение притворяться в жизнь.***Ненависть Лаэра к человеческому омеге столь же ярка, как и его алые волосы.?Немыслимо?.Чертов раздражающий мальчишка, бесхарактерный, бледный, словно моль, своим смазливым личиком медленно, но верно уничтожал его многолетние старания.?Отродье?.Вызывая в голове облик пухлощёкого, приторно-сахарного омеги со своим по-детски невинным взглядом, Лаэр так крепко сжимает в руках бокал с вином, что его костяшки?— белеют, а вокруг начинает с новой силой разгораться обеспокоенный шёпот других омег, собравшихся в этом зале, предназначенном лишь для фаворитов Мин Юнги.?Уже нет?,?— хмурит брови аловолосый, кусая пухлые губы до крови и с негодованием убирая свободной рукой назад длинные пряди. —??Если все продолжится так, как есть, никого из нас в этом дворце не останется. Господин выкинет нас за ненадобностью?.А этого он позволить не может.Не для этого он прошёл весь свой путь, пережил то, что другим и во снах не снилось. Не для этого оставил за спиной все, что знал, похоронив прошлое в гробу, запечатанном на сотню замков, ключи от которых развеяны пеплом по воздуху.Лаэр резко поднимается с места, впихивая бокал в руки смиренной прислуги и обводя холодным взглядом свое окружение.Все эти разряженные, мягкотелые омеги, довольствующиеся малым?— теплом и кровом, безбедной жизнью… Они его раздражали. В отличие от него они, превратившись в ненужные никому, бесполезные игрушки, будто смирились со своей судьбой и отдали себя во власть обстоятельств, дожидаясь чёрного часа.Никого из них Юнги не вызывал к себе уже очень давно. А именно, с тех пор, как Туманном Пределе, куда долгие годы не смела ступить нога человека, появилось сущее проклятье Лаэра?— смертный мальчишка, который должен был сгодиться на одну ночь, но… Вместо этого каким-то немыслимым образом посмевший околдовать собой могущественного демона запада.?Как?!??— выходит на небольшую, находящуюся вдали от чужих глаз, веранду взбешённый омега, устремляя взгляд, полный ненависти, в сторону особо охраняемого крыла дворца, которое было отведено одному лишь Пак Чимину! В то время как он, лучший фаворит демона, делил покои с другими омегами на протяжении долгих лет, ни разу не добившись такой привилегии. —??Как он смог сделать это? Как… Как посмел занять моё место?!?Он ведь все продумал. Знал, что Юнги быстро теряет интерес к подобным невинным созданиям, стоит им оказаться в его постели. Он даже и не думал волноваться, предполагая, что его господин, наиграясь с этим хрупким человеческим ребёнком, забудет о нем и вновь, как и в последние восемь лет до этого, будет находить утешение в руках его, Лаэра. Того, кто знал предпочтения демона лучше всех, того, кто обладал не только необычной, цепляющей внешностью, но и острым умом, того, кто был достоин, чтобы стать официальной парой великого правителя, однако…Он просчитался.Мин Юнги, ведомый лишь своими мотивами, почему-то и не думал предпринимать решительных шагов по отношению к мальчишке. И Лаэр заметил это, когда было уже слишком поздно.Даже его маленькая затея, заключавшаяся в тайно подсыпанной в чужую еду дозе целебных трав для вызова преждевременной течки не принесла омеге желаемого. Да, он знал, что той ночью Юнги овладел мальчишкой?— два сильных аромата с отчётливым оттенком крови наводнили дворец так, что их переплетенные отголоски были слышны Лаэру, который предвкушал скорейшее избавление от человека: обычно смертные не могли пережить ночь с господином из-за его неутолимой бесконтрольной жажды, но Пак Чимин остался не только жив. Он умудрился накрепко привязать к себе их господина, заполучив его метку! Заставил Мин Юнги?— жестокого, бесчувственного, не ведающего жалости, обращаться с ним с так, как будто этот омега был ему важен.Лаэр ушам своим не поверил, когда услышал шепотки слуг о том, что господин начал проводить каждую ночь в спальне смертного, охраняя его покой.Он отказывался принимать это, списывал все на жалкую ложь, правда… до тех пор, пока лично не убедился в гулявших слухах, застав сцену, до сих пор выжженную на сетчатке глаз.Ведь в ту ночь, когда страдающий от бессонницы Лаэр вышел в дворцовый сад, в котором впервые за долгие годы распустилась сакура, на высоком балконе Мин Юнги оборачивал свою накидку вокруг чужих продрогших плеч, глядя на светловолосого омегу таким взглядом, от которого стоящего в тени деревьев Лаэра словно ударило плетью.Ведь он не был глуп и сразу понял, что это означало. В тот момент, сопровождаемый отчётливым хрустом своих растоптанных надежд, слыша звон в ушах и чувствующий окутывающую со всех сторон чёрную зависть, он поклялся себе: так просто он не сдастся. И даже если после ему придётся пойти на дно, то он утащит с собой стольких, сколько сможет. Будь то даже возлюбленный его господина.Лаэр ни на секунду не забывал о своём обещании. Все это время оно тлело в груди, напоминая о себе, ожидая своего исполнения в подходящий момент.И вот он настал.Лаэр криво усмехается, беззвучно смеясь и наблюдая за связанной с возращением Мин Юнги шумихой, охватившей весь дворец целиком. И на этот короткий, но чрезвычайно важный момент оставляя кое-кого без должного присмотра.?Скоро?,?— с предвкушением, будто празднуя неизбежное, думает Лаэр. —??Скоро ты поймёшь, какого это?— быть уничтоженным, Пак Чимин?.—?Господин Лаэр? —?окликает его голос за спиной, и омега оборачивается, глядя на миловидного темноволосого духа перед собой, чей невинный облик и большие небесно-голубые глаза могли одурачить любого, кто не знал, каков этот мальчишка изнутри.?Почти такой же прогнивший, как и я сам?.—?Гин-а,?— мягко, а главное, искренне улыбается Лаэр, подходя к одетому в темно-синие одеяния младшему омеге. —?Ты ведь помнишь, о чем мы с тобой говорили?Гин быстро кивает, и в чужих глазах Лаэр видит волнение, смешанное с чистейшим обожанием.—?Время пришло,?— наклоняясь к Гину, шепчет старший тому в губы, мягко вовлекая брюнета в чувственный, тёплый поцелуй, на который податливый омега незамедлительно и пылко отвечает. —?Ты ведь поможешь своему хёну?—?Да, да, да… Я все сделаю ради хена… —?шепчет судорожно омега, жадно приникая к чужим губам и опуская руки на плечи Лаэра.Гин мог бы быть опасным. Мог бы добиться куда большего со своей хваткой, целеустремленностью, вводящей в заблуждение красотой, а главное?— редкой способностью, доставшейся ему от предков. Если бы не его чувства?— порочные, ненормальные, отдающие нотками настоящей одержимости и безумства.Если бы не его такая неправильная любовь к нему, Лаэру, из всех существующих на свете.—?Хороший мальчик,?— едва отрываясь от чужих губ со вкусом пряной сливы, произносит старший, пропуская сквозь пальцы темные локоны и видя, как пелена накрывает чужие, когда-то ясные глаза.?Он был бы куда более опасным соперником?.Думает Лаэр, не ощущая при этом ничего.?Вот только такими, как он, так легко манипулировать?.А в этом их самая сильная слабость, которой Лаэр воспользуется, не задумываясь.***С тех пор, как до Туманного Предела дошли вести о возращении Юнги, суматоха и не думала покидать обычно спокойную и размеренную жизнь дворца.Чимин впервые видел, чтобы слуги, под командованием ответственных за подготовку к приветствию своего господина, так волновались, вечно куда-то спеша, выполняя поручения. Однако омега не мог сказать, что уделял царящей вокруг сумятице много внимания?— его больше беспокоили собственные чувства, которые сразу же после слов Шу о скором возвращении Мина, всколыхнулись в душе подобно шторму.Вскоре он увидится с Юнги. Спустя долгие месяцы вновь посмотрит в темные лисьи глаза, вдохнёт чужой природный запах, услышит низкий, вызывающий тремор, голос.Что он ощутит? Что скажет? А как поступит Мин? Захочет ли встретиться с ним сразу же после прибытия?Чимин не представлял и загадывать не хотел. Но почему-то все равно, после длительных сомнений и внутреннего диалога с самим собой, вытянул из глубин шкафа самый красивый наряд, пылящийся там со времён нахождения Пака во дворце.Омега задумчиво зарывается пальцами в мягкую шелковистую ткань одеяний, оттенок которых из кристально-белого плавно перетекает в нежно-сиреневый. Перехваченный широким поясом на талии, материал туники струится вниз, в то время как по рукавам и вороту тянется тонкая россыпь камней, напоминающих собой узор звёзд на темном небе. Узкие штаны облегают ноги словно вторая кожа, а завершают образ легкие туфли-лодочки наряду под цвет.?Так необычно?,?— думает Пак, до сих пор не в силах привыкнуть к ощущению столь приятной и наверняка баснословно дорогой ткани на своей коже. —??Но мне нравится?.Чимин улыбается, сам не зная почему, и подходит к окну, глядя на то, как в саду слуги зажигают фонарики с крошечными, напоминающими светлячков, огоньками внутри.—?Господин? —?голос за дверью комнаты отвлекает Чимина, который поворачивается с отчётливым ?да?, замечая входящего в покои слугу, омегу, с приятным сладким запахом сливы.У незнакомого юноши длинные смоляные волосы заплетены в две косы и собраны на затылке, большие синие глаза горят подобно сапфирам, а на губах играет мягкая улыбка. Вот только, несмотря на то, что Пак видит этого парня впервые, внутри тревожным уколом отдаётся тревога, а какое-то странное, нехорошее предчувствие вызывает внутри омеги желание отступить назад.—?Что-то случилось? —?отгоняя непрошеные мысли, спрашивает Пак, чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом незнакомца.—?Нет,?— медленно подходит ближе омега, будто распевая свои чарующим, пленительным голосом. —?Пока нет.И когда в это мгновение тело Чимина окутывает непривычной, ненормальной слабостью, он понимает: предчувствия его не обманывали. Что-то не так. Этот омега, пусть и выглядящий как слуга, определенно не тот, за кого себя выдаёт, ведь…—?Хм, а это было просто,?— как-то разочарованно тянет брюнет, поджимая губы. Чимин видит, как тот становится напротив?— буквально в шаге от него, но сам Пак не может ни сдвинуться с места, ни вымолвить ни слова. Горло будто сдавило леской, и при малейшей попытке сказать что-то в легких начинает гореть.—?Можешь не стараться,?— вместо предыдущей мягкой улыбки лицо омеги искажает злая усмешка. —?Даже духам сложно совладать с моей способностью, не то что простому смертному.Смертельная паника охватывает Чимина, который не знает, что происходит.?Что ему нужно???— Пак пытается унять дрожь в ногах, наблюдая за тем, как в ласкающем жесте омега треплет его серебристые волосы.—?А ты и правда красивый,?— смотрит ему в глаза брюнет, и от синих омутов напротив веет самым настоящим безумством. —?Если бы не четкий приказ господина, я бы с тобой развлекся.Пак изнутри покрывается инеем, осознавая, в какой опасности находится. Что бы ни задумал этот сумасшедший и тот, кому он служит, в их планах Чимину уготовано далеко не последнее место.—?Что ж, не будем терять время,?— тихо смеётся брюнет. —?Следуй за мной.Чимин хочет сопротивляться. Хочет сбросить с себя эти неведомые чары, которые делают из него послушную марионетку. Но он не может. Ноги его, подчиняясь чужому голосу, идут вперёд, и потеря контроля над собственным телом внушает ужас.?Что мне делать??Судорожно размышляет Пак, понимая, что незнакомый омега ведёт его какими-то извилистыми путями, избегая скопления стражей и слуг, занятых подготовкой к возвращению своего господина.?Шу, Чонгук?,?— мысленно взывает Пак, не желая признавать то, насколько напрасны его попытки. Ведь Шу буквально недавно взывали в другое крыло из-за случившегося там происшествия, а Чонгук в это время всегда работал с целителем Дже Хе.?Они были хорошо осведомлены об этом?,?— Пак ощущает горечь на языке. —??Но зачем? Что им нужно от меня??Предположения, одно хуже другого, вьются в его голове, заставляют волны паники накатывать сильнее с каждым мгновением. Но Чимин не сдаётся. Сквозь страх и чудовищную неизвестность он вкладывает всю свою волю в попытку освободиться из неведомых пут, скинуть чары и позвать хоть кого-нибудь на помощь.—?Да хватит тебе уже,?— резко дергает его за руку омега, до боли сжимая запястье Пака. —?Сказал же, это бесполезно.Брюнет его не отпускает и лишь ещё крепче впивается ногтями в нежную кожу, вынуждая Чимина тихо засипеть.Чимин не знает точно, сколько они уже идут, но понимает, что они зашли слишком далеко вглубь сада?— а точнее, за его пределы, где начинается роща высоких, диких деревьев. Пак судорожно глотает ртом воздух, когда осознаёт, что место ему незнакомо. Здесь царят полумрак и холод, а меж растений жемчужно-серой дымкой стелится туман, напоминающий собой разлитое молоко.—?З… зачем? —?едва выдавливая из себя, произносит Пак, когда давление тьмы и ощущение могильного холода вокруг становится невыносимым.—?А ты не сдаёшься, как я погляжу? —?хмыкает омега, не сбавляя шага. —?Что ж, скажу тебе одно?— ты встал на пути того, кто мне дорог. А это непростительно.Чимину страшно. Действительно страшно, когда он слышит холодную неумолимую уверенность в чужих словах и видит, как серьёзны глаза духа.?Нет, нет, нет?.Чимин кусает внутреннюю сторону щеки, пытаясь прийти в себя.?Меня уже должны были хватиться. Нужно тянуть время?.—?Юнги… —?он вновь говорит через боль, натыкаясь на удивлённый взгляд омеги. —?Он узнает об этом, он…—?Возможно,?— покорно произносит омега, наконец, отпуская его. Брюнет поворачивается к Чимину спиной, отходит к двум искривлённым соснам впереди и опускается на колени, будто что-то ища в покрытой густым туманом земле. —?От владыки сложно скрыть правду, но я постараюсь.Чимин, прикованный к месту чужой магией, только и слышит тихий звон, а после странный скрежет. Он все ещё не осознает странных действий омеги, когда тот разворачивается и, отходя в сторону, произносит:—?А теперь иди вперёд.Чимину хочется закричать, когда теперь, приблизившись, в нескольких шагах от себя он видит глубокую яму. Концентрация тьмы, окружающая её, настолько велика, что от зловещего предчувствия подкашиваются ноги.Что бы там ни было?— оно убьёт Пака, стоит ему оказаться внутри.—?Ты не должен делать этого,?— хрипит Чимин, сопротивляясь чужому приказу. Он замечает в руках духа связку ключей, понимая, что тот с их помощью открыл решетку, скрывающую зловещий провал. —??Держись. Держись. Держись?. —?Ты все еще можешь спасти нас обоих.—?Разве ты не понял? —?хватает его за рукав безумный омега. —?Мне нет дела ни до кого, кроме своего господина. А он приказал мне избавиться от тебя. Иди. Паку кажется, что все внутри сдавливает клещами, и эта боль отдаётся пульсирующим комком в голове, которая будто наливается свинцом. Омега внутри оглушительно воет, но Чимин сопротивляется чужой магии, остаётся на месте, несмотря на смертельный приказ.—?Раз так, я сам тебя скину,?— яростно хватает его за локоть вышедший из себя брюнет, волоча сопротивляющегося из последних сил Чимина за собой.?Нет, нет, я не могу, я не хочу…??— судорожно думает Пак, глядя на то, как приближается чудовищная яма, дна которой не видно. Он до хруста сжимает зубы, пытаясь освободиться, но чужая рука настойчиво подталкивает его к краю, не оставляя и шанса на спасение.?Нет!?Чимин с силой кусает внутреннюю сторону щеки и отрезвляющая боль, сопровождаемая металлическим привкусом, разлившимся во рту, приводит юношу в себя, на несколько мгновений возвращая ему контроль над собственным телом. Под шокированным взглядом омеги напротив Пак резко бьет его свободной рукой в грудь, пытаясь освободиться, но не успевает.Из-под ног Чимина уходит земля, и вместе с этим в воздухе раздаётся оглушительный визг темноволосого духа, когда в последнее мгновение Паку удается вцепиться пальцами в его одеяния и утащить за собой.Секунды падения длятся, кажется, целую вечность, за которую Чимин успевает переосмыслить многое. В начале он чувствует, как тело окутывает холодом, затем опаляет теплом, а после захватывает в невероятный круговорот, от которого в легких замирает дыхание.Чимин не успевает осознать момент падения, но отчего-то ожидаемой боли не ощущает. Вместо этого он находит себя абсолютно невредимым, лежащим на сухом полу просторной пещеры, стены которой освещают прибитые к ней факелы. Омега приподнимается на локтях, запрокидывая голову вверх и пытаясь увидеть там предзакатное небо, однако глазам его предстаёт лишь серый каменный свод.—?Что ты наделал?!Пак слышит рядом отчаянный вопль брюнета, который, поднявшись, бьет кулаками по каменным стенам, будто пытаясь найти выход. Напрасно. Омега выглядит ещё более безумным, чем раньше. Но теперь в его глазах отчетливо виден страх.Чимин ничего не отвечает. Ему не жаль. Этот дух пытался убить его, и он не корит себя за то, что смог утянуть его за собой. Чем бы ни было это странное место.—?Они придут за мной… нет… нет… —?Пак слышит тихие всхлипы омеги, который опускается на колени и теперь скребёт ногтями по полу. —?Что же делать, что же делать…—?О чем ты говоришь? —?тихо шепчет Чимин, чувствуя, как становится трудней дышать из-за затхлого воздуха. —?Кто при…Он не успевает закончить. Пространство окутывает зловещим эхом тихий лязгающий звук, сопровождаемый низким, отчетливым рычанием. Массивные силуэты один за другим выходят из тени, и Чимин невольно прижимается к стене, закрывая ладонью рот, чтобы не закричать.Этих громадных ужасающих зверей, отдаленно напоминающих собак, Паку не забыть. Кроваво-рыжая густая шерсть, длинные, выглядывающие из пасти клыки и горящие багряные глаза не раз снились ему в кошмарах, заставляя под утро задыхаться от страха. Он помнил, как много лет назад чудовищные псы безжалостно разрывали на части работорговцев, пожирая их плоть, и сейчас ничто не отделяло его от этих монстров, нетерпеливо порыкивающих и жадно принюхивающихся к своей добыче.Всевышний. Так вот что ему уготовили. Быть сожранным заживо этими…Чимин, кажется, не дышит, когда из глотки первого зверя вырывается леденящий душу вой, дающий сигнал остальным. Подобно молнии, пятеро псов, чье внимание первым падает на темноволосого омегу, бросаются на него со спины, погребая оглушительно вопящего духа под собой.Чимин отворачивается, закрывая глаза и крепко зажимая уши ладонями, лишь бы не слышать ужасающих криков и чавкающих звуков разрывающейся под острыми клыками и когтями плоти. Железный запах наводняет пещеру, втирается в кожу, вызывая у омеги острый приступ тошноты, а от ужаса сердце бьется в груди так отчаянно быстро, что, кажется, еще чуть-чуть?— и оно разорвется на части.?Чимин?.Незнакомый голос, мягкий, настолько добрый и родной, внезапно раздаётся в мыслях, заглушая собой всё остальное. Порыв ветра трогает щеку, напоминая прикосновение чьей-то тёплой руки.?Не нужно бояться?. Чимин не понимает, почему страх внезапно покидает тело, оставляя странное, обволакивающее со всех сторон спокойствие, напоминающее ласкающие, тихие воды спокойного озера.?Тише. Дыши. Просто дыши?. Чимин не замечает, как псы, расправившись с чужим телом, медленно подступают к нему, оскалив окровавленные пасти. Не замечает и то, как их вожак?— внезапно навострив уши, принюхивается и с рычанием срывается с места, преграждая остальной стаи дорогу и заставляя её отступить. Омега всё еще сидит, не шелохнувшись, с закрытыми глазами, когда шершавый язык?— теплый и влажный от чужой крови касается его дрожащей руки, вынуждая прийти в себя.Чимин осторожно раскрывает глаза, первым делом замечая перед собой огромный, располосованный шрамами, шерстяной бок. Не успевая осознать происходящего, юноша медленно поворачивает голову туда, где чувствуется теплое дыхание, и натыкается на алые горящие глаза зверя, пристально и будто с любопытством смотрящие на него в ответ.?Я умер???— не отрывая взгляда от огромной, страшной морды вожака в сантиметрах от своего лица, задаёт вопрос сам себе Чимин, находя лишь одно объяснение тому, почему он всё еще жив. —??Конечно же, я умер?.Однако омеге не дают убедиться в этом. Шершавый язык широко проходится уже по его онемевшей щеке, вынуждая юношу со сдавленным стоном отпрянуть в сторону и с ужасом в глазах уставиться на пса, который часто дышит, приоткрыв свою измазанную в чужой крови пасть.?Быть того не может?.Чимин несколько мгновений пустым взглядом смотрит на то, как с довольным урчанием кровожадное создание принимается обнюхивать его тело, и, когда оно тычется своей мохнатой головой омеге под локоть, машинально зарывается пальцами в густую шерсть и от испытанного потрясения?— отключается. Напоследок подумав о том, кому принадлежал услышанный незнакомый голос. И не был ли он выдуман его воспаленным, помутившимся от пережитого, сознанием.