Глава 9 (1/1)

— Важно понять, — сказал Сеймур, — как вы собираетесь себя позиционировать.— В настоящий момент я нахожу свою позицию вполне комфортной, — отшутился Лео, поднеся к губам бутылку пива.На самом деле он чувствовал себя крайне неудобно на обтекаемом пластиковом сиденье с хлипкой хромированной ножкой, поднятом на такую высоту, что Францу Леопольду приходилось то опускать ноги на пол, то ставить на специальную подставку. Может, такие штуковины и выглядят круто, но они сделаны для коротконогих итальянцев, а не для венца в шесть футов и четыре дюйма ростом, которому совсем не нравится сидеть скрючившись. Однако он не жаловался. Когда дело доходило до бесплатного ленча, он готов был мириться с мелкими неудобствами.Они сидели в сияющем хромом баре за стойкой в форме подковы. Клиентов обслуживали два красавца бармена: белый и негр. Оба вполне гармонировали с обстановкой — обитыми угольно-черной и бежевой кожей диванами, затейливо расставленными вокруг полосатых паласов. Агрессивность цветового оформления дополняли стены, изобилующие рисунками в стиле наскальной живописи, и груды ярко-желтых лимонов и оранжевых апельсинов в металлических корзинах на стойке. Из динамиков неслась медитативно-восточная музыка, сливавшаяся с гулом голосов собравшихся сюда на ленч — мужчин в костюмах, кожаных пиджаках, женщин с конскими хвостами в рискованно коротких платьях.Это был новый элитный бар, расположенный в красивом здании с литой чугунной решеткой, колоннами и прочими архитектурными излишествами в псевдо итальянском стиле, наподобие тех, что строили несколько веков назад латиноязычные завоеватели в Новом Свете. Лео читал об этом баре, о собиравшихся здесь знаменитых сценаристах, актерах, агентах, продюсерах, но внутри помещения находился впервые. Ему тут понравилось. Атмосфера была непринужденная, без классовых различий не такая, как в старомодных клубах при колледжах, с их пугающей акустикой, официантами, напоминающими ходячих мертвецов и как две капли воды похожими друг на друга. Он не заметил при входе объявления ?После сорока пяти вход воспрещен?, но в воздухе витало: никаких заядлых алкоголиков, никаких закатившихся звезд эпохи семидесятых, никаких ?бывших?. Если ты бывал здесь — значит, информирован. Ты даже можешь написать собственные правила. То, что Сеймур курил, а его все еще не выгнали, говорило само за себя.— Я серьезно, — настаивал Сейм. — У людей просто времени нет самим во всем разбираться. Они нуждаются в подсказке. Пусть мед сам к ним течет. Только подсоедини форсунку.— Ты всего лишь связующее звено, — пробормотал Лео. — Чьи это слова?Сеймур поправил галстук с вызывающим рисунком под змеиную кожу, резко контрастирующий с малиновой рубашкой.— Понятия не имею. Я в колледже не учился.Весьма смелое заявление для человека из литературных кругов. Францу Леопольду стало любопытно.— Как так?— Не было времени. И денег.— Разве ваши родители?..— Мой отец был боксером-неудачником, а мать — ирландской католичкой, которая бросила школу в четырнадцать лет. Оба пьяницы. Оба умерли. Я поздно научился читать. Сейчас наверстываю упущенное. — Сейм криво усмехнулся и затушил сигарету. — Пошли есть.Лео поднялся следом за ним по ступеням, переваривая полученную информацию. Оба знали друг друга не первый год, поскольку ходили вокруг одного и того же литературного пруда, выжидая момент, когда можно будет с шумом запрыгнуть в него — чем больше шума, тем лучше. Но друзьями они никогда не были. Над Сеймуром в свое время посмеивались, считая его бесстыдным коммерсантом и занудой, способным назвать по памяти сумму аванса, выданного любому из наиболее публикуемых авторов, как и размер тиража. Он знал по именам всех номинантов литературных премий за последние двадцать лет. О нем в шутку говорили, что вместо женщины он кладет рядом с собой в постель папку с цифрами. Пару недель назад Лео и Сеймур встретились на вечеринке, поговорили о какой-то книге и Лео пригласил Сеймура сыграть в покер, хотя до этого они едва ли здоровались при встрече. Однако Дракас хорошо знал, что ирландец резко взял вверх. Какими бы сомнительными ни были его методы, Сеймур в свои тридцать за последние пару лет превратился в едва ли не самого преуспевающего литературного агента. Не каждому нравилось, что он заполучал авторов, сманивая их с тихих пастбищ других агентов, — но никто не смог бы отрицать тот факт, что если уж он избрал мишенью какого-нибудь талантливого писателя, то заставлял его работать с полной отдачей. И не бесплатно. Лео спрашивал себя, не собирается ли Сейм взять и его в оборот, и испытывал приятное возбуждение.Ресторан располагался на втором этаже, простой, но стильный, с тремя высокими, в форме арок окнами, выходящими на улицу. Кухня не была загорожена дверью, и часть ее была видна из зала. Франц Леопольд заметил огромную дровяную печь, похожую на улей, занимавшую почти всю стену. Железная дверца ее была открыта, радуя глаз видом пылающих углей, а нос — соблазнительным ароматом жареного мяса. Они сели за один из столиков.— Кстати, что случилось с той бедной женщиной?— Какой бедной женщиной? — Улыбка Лео померкла.— Твоей забавной подругой-немкой, запустившей в тебя калькулятором. Она не на шутку разбушевалась!— С ней все в порядке.— Значит, избавился от нее? Одна наглая дама вот так же застряла у меня дома. В пять утра просыпаюсь — она уже рядом со мной в постели. Я ей сказал: ?Если ты достаточно протрезвела, чтобы перейти сюда с кушетки, сможешь и до дома добраться?. Посадил ее в такси и отправил, пока она ничего себе не вообразила.— Алиса не такая.— Брось, Лео. Те из них, кому перевалило за тридцать, все одинаковые. Гормоны в переизбытке, тело в свободном падении, карьера слегка шатается. Они берут тебя эдакими нежными лапками, и вдруг — ба! — в ход пошли когти.Фрац Леопольд вяло рассмеялся, подумав о том, что Алиса, вероятно, уже перевозит к нему свои вещи.— В этом возрасте они становятся требовательными! Поговори со мной. Выслушай меня. Не так, а вот так. Им не нравится, как ты выглядишь, что ты делаешь даже в постели!— Алиса просто мой друг.— Вот они-то самые опасные. Уверены, что ?понимают тебя?. — Сеймур скривился. — Добиваются своего тихой сапой: вдруг приготовит тебе ужин, или набьет продуктами холодильник, или отнесет твои вещи в починку. Вчера говорила, что готова быть рядом, когда это нужно, а сегодня уже рядом, не спрашивая, хочешь ты этого или нет.— Ха-ха. — Лео вдруг захотелось напиться.— Втайне, конечно, женщины в возрасте ненавидят мужчин. Они знают, что мы можем сколько угодно тянуть с женитьбой и детьми, в то время как им надо успеть до сорока, и им это жутко не нравится. Они понимают, какой это удар по их теории равенства. Все построения летят к чертям. Я лично предпочитаю иметь дело с теми, кому нет двадцати пяти. Для них главное — повеселиться.— И они смотрят на тебя, как на Бога, верно? — усмехнулся Лео, вспомнив Кьяру. — В настоящее время я встречаюсь с очень миленькой девицей двадцати двух лет.Сеймур перегнулся через стол, похлопав Лео по плечу:— Так что ты будешь пить?Симпатичная официантка приняла заказ и принесла бутылку вина. Лео с облегчением вздохнул — Сейм сменил тему и заговорил об издательском деле. Франц Леопольд смотрел в его умное, с резкими чертами лицо, наблюдал за выразительной жестикуляцией, но слушал вполуха. Между тем Сеймур энергично комментировал передачу новым владельцам средств масс-медиа, рассуждал о книжных ярмарках, о поездках в Лос-Анджелес, о сделках на суммы с шестью нулями, семью нулями. Время от времени Лео с умным видом кивал и хмыкал. Расслабься, говорил он себе. Сеймур не знает, что работа над романом застопорилась. Что ты проснулся однажды ночью, потный от страха, с уверенностью, что не напишешь больше ни слова, что ты — ничтожество и всегда был ничтожеством. Сеймуру понравилось ?Большое небо?. Он сам сказал.— И как только она решилась прийти сюда? — ирландец прервал свою лекцию о продаже через Интернет. — Видишь вон ту блондинку печального вида? Ее теперь нигде не принимают, потому что она каждое утро приходит в местный книжный магазин и кладет стопку своих книг ?Секрет Сюзанны? поверх ?Большого пальца Вандербильта?, надеясь, что люди купят ее книгу вместо книги Макгуайра. — Сеймур злобно усмехнулся. — Последний раз, когда я сверял рейтинг, она была девяносто пятая по суммам продаж.— Значит, книга плохая?Сейм нашел вопрос таким забавным, что даже поперхнулся.— Сбыт совершенно не зависит от качества книги. — Сеймур вытер крошки с губ. — Суть в том, что ее книга никогда не была позиционирована. Никто не знает, что это: девчачья возня или феминистский трактат. А может, это полное блюдо ?клубнички?.Лео был озадачен.— Но ее наверняка покупали бы в том случае…— Лео, Лео… — Сейм печально покачал головой, — народ думает, что если ты напишешь блестящую книгу, мир ее признает. Нет, дружище. Ни у кого нет времени читать настоящие книги, так что ты вместо книги продаешь идею, предпочтительно укладывая ее в десять слов. Дай-ка подумать… ?Несчастная находит любовь — и безумную на чердаке!? Узнаешь?— Джейн Эйр?— Поймал. ?Богатая дама изменила мужу и покончила с собой на рельсах Московской железной дороги?.— Анна Каренина.— ?Дилемма для студента: жениться на подружке или мстить убийце отца?.— Гамлет.— Видишь, как просто. Можно то же самое вытворять и с авторами. ?Мужчина в белом?.— Том Вулф. — Лео понравилась эта игра. Он чувствовал себя как какой-нибудь хлыщ, принимающий участие в телевикторине.— ?Провинциальный адвокат защищает маленького человека?.— Джон Гришэм.— ?Манхэттенский болван с кокаиновым уклоном ?снимает“ блондинок?. Черт! Не отвечай, он вон там.Лео набил полный рот, прожевал, проглотил и лишь после этого оглянулся, чтобы мельком взглянуть на самую последнюю скандальную сенсацию литературного мира. Да, место тут было крутое.— Видишь ли, раньше издатели полагались на старые добрые рецензии, чтобы продать книгу, но в наше время кому какое дело до рецензий в журналах? В восьмидесятые и девяностые книги рекламировались в чартах, но это становится все дороже. Сейчас надо быть умнее. Это как в фильмах — все решает подача. Книга должна звучать броско, чтобы ее хотелось купить. — ирландец отодвинул тарелку с почти нетронутой едой. — Ну, Лео, расскажи мне о своей новой книге.— Ну, все вроде нормально. Продвигается неплохо, медленно, но…— Как она называется?— Пока ?Долгое лето?. — Францу Леопольду пришлось сделать над собой усилие, чтобы произнести название вслух.— Хорошее название. Не меняй его. Объем большой?— В общем, да.— Время действия — современность?— Да, но там постоянно идут отсылки назад, в некую семейную, так сказать, историю.— Звучит интригующе.— Ну, это не совсем историческая книга с датами и всем прочим, но знаешь…— О прошлом?— Да, о прошлом. — Лео с благодарностью принял подсказку. — Еще там есть любовная история, правда, не в общепринятом понимании. Знаешь, я не очень хорошо пересказываю собственные сюжеты. — Скромник года! Надо было отрепетировать речь, прежде чем являться на встречу. Лео схватил бокал и с жадностью осушил его.— Дело происходит на Юге?— Да.— Что-то о рабах?— Нет.— Великолепно, жду не дождусь, когда наконец смогу прочесть роман.Сейму сменил тему:— Как тебе нравится в клубе?— Классное место. А как насчет членства?— Почти невозможно. Но я знаю владельца. Могу замолвить за тебя словечко. Однако надо поторопиться, пока снова не подняли сумму взноса.— А сейчас какой взнос?— Четыре тысячи долларов.— Ого! Придется, видно, ждать получения наследства.— С твоим талантом? Я могу дать тебе аванс хоть завтра, чтобы ты не беспокоился о подобных мелочах.Лео во все глаза смотрел на Сейма. Блефует или правду говорит?— Я знаю, у тебя есть агент, — сказал Сеймур.— Ну…— Элла Фрогарти, кажется?— Она… Я… Мы давно вместе.— Приятная женщина. Я восхищаюсь такой верностью, Лео. А сейчас как насчет десерта?Франц Леопольд кивнул и удрученно замолк. Похоже, Сейм в нем совершенно не заинтересован.После ленча Сеймур предложил спуститься вниз, в бильярдную, разыграть партию.Сеймур подкинул монетку — кому бить первому. Лео выиграл. Поглощенный своими невеселыми мыслями, он ударил так сильно, что шары разлетелись в разные стороны и ни один не попал в лузу.Сейм неодобрительно хмыкнул, натер мелом кий и сдул лишнюю пыль. Затем обошел стол, прикидывая, откуда лучше ударить. Белый мяч, ударившись о красный, залетел в угловую лузу.— Вот видишь, позиционирование — это все, — с усмешкой заметил он. — Тебе вершки, мне корешки.— Скажи мне, Сеймур, что делает автора знаменитым?— Четыре вещи. — ирландец загнал в лузу второй шар. — Первое — молодость. Молодость — это хорошо, о молодых слагают легенды. Если тебе удалось издать книгу до двадцати пяти, считай, что это — половина успеха. И еще, если автор молод, то скорее всего одинок, значит, его фото можно поместить в любом журнале, рядом с моделями, киноактерами и медиа-магнатами, и никаких мужей и жен, от которых только и жди неприятностей. Черт! — Следующий шар обогнул лузу и отскочил от борта на середину. — Впрочем, неприятности тоже могут способствовать успеху.Теперь настала очередь Франца Леопольда. Он загнал в лузу легкий шар. Между тем Сейм, опершись на свой кий, как воин на копье, продолжал разглагольствовать:— Второе — внешние данные. Лучше всего, когда автор хорош от природы, но многое зависит и от аксессуаров, а также под каким углом снимают. Если автор — женщина и ты можешь уговорить ее сняться обнаженной, отлично. Разумеется, в рамках приличий.Сейм вновь занял место у бильярдного стола. Еще один шар в лузе.— Третье — связи. Желательно с богатыми, знаменитыми или влиятельными. Автору лучше не относиться ни к одной из этих категорий. Везунчиков не любят.Ирландец предпринял попытку ударить рикошетом сбоку, но промахнулся и чуть не загнал в лузу белый. Лео обошел стол, выбирая, по какому шару ударить, но никак не мог сосредоточиться.— И наконец, какое-нибудь удачное украшение, лейбл, — сказал Сеймур. — Подойдет любое, но лучше что-нибудь печальное или плохое. Например, увлечение наркотиками в юности, членство в секте, пережитое сексуальное насилие, впрочем, мода на него уже уходит. Лесбиянство иногда срабатывает, гомосексуализм — тоже ничего, но здесь надо знать меру. Болезни тоже годятся, но только не заразные или — как это называется? — Он щелкнул пальцами.— Смертельные?— Обезображивающие. Как ни забавно, лучше всего смертельная болезнь, особенно если смерть автора по времени совпадет с выпуском его книги. И конечно же, никаких каталогов книг, имеющихся в продаже, но выпущенных раньше.Агент, критически прищурившись, наблюдал за Дракас, который так сильно перегнулся через стол, что едва не лег на него.— Если ты захандрил, отдохни, и все пройдет. — Он снял со стены кий и подал Лео, после чего продолжил лекцию: — Для женщины признание в том, что она была толста, как бочка, — верный шанс, если, конечно, сейчас она стройна, как тростинка. Необходимо, чтобы ее старые фото соседствовали с новым — для рекламы. Вот и все, четыре составные части, четыре ключевых момента успеха, моя золотая четверка: молодость, внешность, связи, лейбл. Я придумал стишок, чтобы не забыть… О, да ты, я вижу, на грани проигрыша.Как насчет таланта? Стиля? Страсти, остроумия, человечности? Франц Леопольд не стал задавать эти вопросы, не хотел выглядеть дураком, задал другой вопрос:— Что, если автор — посредственность и с точки зрения внешности тоже, ему уже за двадцать пять, у него нет полезных связей и скандального прошлого?— Всегда есть возможность это исправить. — Волк(как его называют многие) выбил шар так, чтобы Лео его не достал. — Вот тебе пример. ?Простой фермер из Кентукки написал роман о любви и предательстве и попал в соискатели Пулитцеровской премии?.— Это ты про Макгуайра?— И да и нет. На самом деле Карсон хорошо образован, к тому же он не ковбой, а землевладелец. На каких только курсах писательского мастерства он ни учился, именно там я его и нашел. Я понял, что рынок беллетристики перенасыщен урбанизированной заумью и прочей связанной с городом атрибутикой — наркотиками, моделями, изломанными характерами, — и стал искать автора с незатейливым реалистичным пером и мужественностью в стиле ?мачо?. Карсон как никто другой подходил на эту роль, но мне пришлось потрудиться, чтобы его продать. Он уже не молод и далеко не Адонис, к тому же его настоящее имя — Карсон Блоссом.— Блоссом? — Лео прыснул.— Я знаю, убийственная фамилия. С такой фамилией в жизни ничего не выиграешь, разве что соревнование на самую дойную корову. Но я обнаружил, что его среднее имя — Макгуайр и — бинго! Посмотри на писателей, которые добились успеха за последнее время, — Кормак Маккарти, Том Макгуэйн, Джей Макинерни, Франк Маккорт. Так что мы выбросили Блоссом, откопали старую бабушку Карсона — юродивую из Кентукки, весьма колоритную фигуру, послали к нему высококлассного фотографа и дали все это на откуп прессе. Мы никогда не заявляли, что Карсон — работник на ранчо, люди дополнили недостаток информации, глядя на ковбойскую шляпу, которую мы надели на Карсона затем лишь, чтобы скрыть лысину. Раз-два — и дело в шляпе. Уметь надо.— Это верно. — У Лео слегка кружилась голова от такой разоблачающей откровенности. — Но разве это не надувательство?— Еще какое! Просто дерьмо. Но так уж устроен мир. Нельзя добыть клад, не испачкав руки. Здесь все средства хороши.— Даже ложь?— Ложь — своего рода способ сказать правду. Иносказание — вот. — Сеймур улыбался загадочно, как сатир. — Кстати, моя игра.Волк в самом деле выиграл — здесь все было по-честному.— Главное, чтобы материал был добротный. А ты… — ирландец наставил свой кий на Дракас, — просто классный материал.— Я? — Франц Леопольд не сдержал благодарной и чуть глуповатой улыбки.— Угу. Потому что ты — настоящий. И по правде говоря, лучше Карсона.— Не знаю…— Зато я знаю. Что скажешь насчет еще одной партии?Когда Лео вышел из клуба, был уже четвертый час. На его губах блуждала улыбка. Прохожие смотрели на него как на юродивого. Грудь его распирало от гордости — он будет звездой, ему не грозит судьба неудачника, такого как Хауи. Он разбогатеет! Но благодаря самому себе, а не папочке. Все у него будет: презентации и автографы. Поездки по стране и интервью. Письма от поклонников. Он приобретет известность. Никто больше не спросит, чем он занимается. Все будут знать, что перед ними талант. Нет, гений. Он вступит в клуб в Сохо и станет там своим человеком. Персонал будет его узнавать. ?Привет, Лео!? Он не возражал против фамильярности. Бармен, не спрашивая, приготовит ему его любимый коктейль, пока он будет протискиваться сквозь толпу к своему любимому месту у стойки, похлопывая по плечам знакомых. В ожидании некой ослепительной особы, пригласившей его (или приглашенной им) на ленч, Лео поговорит с другими писателями о том, какая чертовски трудная эта творческая борьба. Поравнявшаяся с ним женщина шарахнулась в сторону, посмотрев на него как на чокнутого.Откуда ей знать, что он — художник, человек искусства? А людям искусства позволительны странности в поведении. Франц Леопольд улыбнулся, посмотрел на голубое небо и врезался в дерево, после чего вернулся к реальности. Он никогда не оставит Эллу, конечно же, нет. Он закончит роман, и Элла продаст его за ту цену, которую он стоит. А сколько стоит его роман? И чего стоит он сам, Франц Леопольд Дракас, как писатель? Без Сеймура, который способен его раскрутить до ошеломляющего успеха? Позиционирование — это все. Действительно ли это так? Он нахмурился. Конечно же, нет.Но, блуждая по улицам, вдыхая теплый летний воздух, слегка захмелевший от вина и лести, Джек повторял про себя: ?И наконец, победитель Пулитцеровской премии этого года — Франц Леопольд Дракас…?