Хаотичная стойкость (1/1)

Пробуждение происходило медленно?— сознание возвращалось в тело нехотя, вяло, точно шестое чувство уже успело неведомо как проанализировать случившееся и приняло решение оставаться в отключке как можно большее количество времени.Так профессору казалось первые пятнадцать минут, пока он тихо и неподвижно приходил в себя. Но потом Реджинальд вспомнил, что с ним случилось?— и как только осознание этого ясно и четко вывело его из мысленного тумана, он попытался вскочить и броситься наутек, что ему помешала сделать внезапная (и очень резкая) боль в затылке.?Удар был сильнее, чем я полагал??— повреждение на голове, по счастью, не вызвало у него никаких черепных сколов, коль он вообще оказался в состоянии очнуться, однако мир перед глазами профессора плыл и шатался, как будто бы он долгое время был пьян, а это уже, в свою очередь, вынудило его подниматься на ноги неспешно, не забывая при этом опираться на стенку.На стенку?— Рамфоринхус перевел более осмысленный взгляд на железный лист перед собой, который при просмотре вправо-влево оказался частью какого-то кубического помещения, навроде темницы. Сделав шаг назад, волшебник дал ему навскидку метров шестнадцать в квадрате, отметив при этом, что ни окон, ни дверей внутри не было?— как отсутствовали и нары, что уже ставило под сомнение теорию о тюремном помещении. С другой стороны, в дальнем углу находилось подобие унитаза и умывальника, а это значит, что это место все же могло предназначаться для людей.Но для каких людей? Для заключенных?Кисти рук машинально потерли запястья, на которые профессор обратил внимание, только когда почувствовал неприятное покалывание: очевидно, что его связывали?— это было видно по грубым следам от веревки?— но не совсем ясно, зачем, если очнуться от удара он все равно успел только сейчас. Вдобавок ко всему, его, оставив здесь, еще и зачем-то освободили: неужели похитители решили, что развязанные руки ему ничем не помогут?Похитители?— до каждой ключевой мысли, которая пробуждала в сознании Реджинальда механику построения причинно-следственных связей, он доходил с неожиданно большим трудом; внимание молодого человека рассеивалось, застывало в каком-то полусонном оцепенении и любые поворотные идеи приходили к нему будто бы меж дела, словно внутреннее ?я? не могло напомнить ему о произошедших событиях иначе, кроме как через демонстрацию их последствий.А начальной точкой случившегося память волшебника выбрала именно обнаружение нападения на его корабль: Рамфоринхус подозревал, что, вероятнее всего, его огрели не простой дубинкой, но дубинкой из зачарованного серебра или какого-нибудь другого магического сплава, потому что удара обычной навряд ли хватило бы, чтобы ?выключить? его так надолго. Этот момент, правда, был неточным: он вдруг внезапно осознал, что понятия не имеет, где находится, и даже примерно не может определить, как и когда попал сюда.Судя по жутко затекшим конечностям?— достаточно продолжительное время назад. Судя по часам на телефоне…?Ох, ну разумеется??— губы профессора сжались в тонкую полоску, когда он понял, что мобильный у него, конечно же, отобрали. Справедливости ради, конфисковали у него и всю остальную технику?— от рации до наушников?— зато по какой-то причине проигнорировали волшебную палочку во внутреннем кармане пиджака (и книжку по технике безопасности на космических кораблях там же)?— так, будто бы волшебные способности не были его основным оружием.К тому моменту разум Реджинальда уже пришел в относительную норму, несмотря на все еще присутствующий легкий туман в голове?— а поэтому, руководствуясь доводами самой банальной логики, он решил не демонстрировать предположительным скрытым камерам куба наличие у него вспомогательного артефакта колдовства: мало ли, кто его видит.Не то, чтобы у чародея его уровня была какая-то необходимость в палочке?— чтобы отнять у Рамфоринхуса магию и способность использовать ее без волшебных предметов, нужно быть на том же уровне, что и сам Рамфоринхус, если не выше, а присутствия более сильной ауры он не чувствовал?— просто было бы неприятно снова переплачивать дома за новую: он ведь совсем недавно сломал предыдущую, круглую сумму выложил…Следом за этим умозаключением последовало еще одно: он совершенно не имел понятия, откуда ему следует телепортироваться, что изрядно помотает ему баланс истощенности и прибавит головной боли. Реджинальд снова принялся осматривать помещение, на этот раз ощупывая стены самостоятельно?— но ничего не обнаружилось; один только грубый массивный контур дверей на одной из стен свидетельствовал о том, что там некогда и был выход отсюда, но, судя по всему, заварены эти гипотетические двери были давно и очень крепко. А даже если бы ему и пришло в голову каким-то образом создавать здесь проход, неизвестно было, в какой именно точке вселенной он находился?— нет никаких гарантий, что куб не окажется размещен где-нибудь в открытом космосе на планете без атмосферы. Подрывать будет себе дороже.Другого выхода, кроме как магическое перемещение, у профессора, похоже, не было: поэтому, когда он произнес ?Телепортум!?.Ничего не произошло.Реджинальд такого не понял: когда-то он мог часто ошибаться в произношении заклинаний или направлял энергию не совсем туда, куда хотел, но он никогда не проваливался в таком простецом трюке.Поэтому он повторил его еще раз. И еще раз?— ничего. Все без толку.Даже больше: при попытках сконцентрировать свою силу на проявлении хоть какого-нибудь магического вмешательства, его волшебная аура как будто ?истончалась?, словно само это помещение поглощало ее?— но страшнее было то, что она не восстанавливалась. Профессору напрашивались уж очень явственные аналогии с черными дырами, которые обладают точно таким же свойством и которые, по всей видимости, действительно могли бы быть поблизости с этой странной постройкой?— однако, будь это так, его бы, возможно, давно уже размазало на атомы.А это значит, что более вероятным будет наличие блокирующего заклятия?— и слабые искорки из-под его пальцев, вылетающие вместо желаемого пламенного потока, как нельзя хорошо подтверждали эту теорию.Реджинальд выбрал наколдовать именно иллюзорный огонь совершенно спонтанно, не задумываясь над выбором стихии, однако стоило ему поднять голову, как он вдруг понял, почему именно эта мысль посетила его разум первой: сверху помещение освещала противная лампа накаливания, давящая своим жутким светом на глаза и создающая здесь тяжелую, раздражающую атмосферу.Казалось бы, лампа как лампа; однако волшебнику, во-первых, никогда такие не нравились?— в примерочных, например, подобные осветительные устройства производили ощущение мертвенной бледности кожи и даже как будто бы вскрывали внешние недостатки?— а во-вторых, его в этой странной камере нервировало абсолютно все: от отсутствия выхода и невозможности воспользоваться магией, до абсолютного неведения насчет своей дальнейшей судьбы. Полноценно запаниковать ему не позволяла закалка, невольно приобретенная за годы и годы приключений?— поэтому, выбрав позицию ?действовать по ситуации?, профессор воздухоплаванья запретил себе думать о вероятных страшных исходах, хотя и получалось у него, откровенно говоря, слабо. Рамфоринхус хотел уже было присесть и ждать дальнейших действий со стороны кого бы то ни было, кто мог бы его сюда притащить (тем более, что легкая неустойчивость все же никуда не пропадала), однако помешал ему это сделать очень громкий и искаженный помехами звук, доносящийся словно из испорченного динамика; определить его нахождение в кубе у него не вышло?— зато вышло сложить звуки в слова, а слова?— в предложения, смысл которых дал понять волшебнику, что, несмотря на все его прогнозы, ждут его здесь не самые приятные вещи:—?Приветствую тебя, мой безоружный друг. Тебе не стоит тушеваться?— я уже и так все о тебе знаю. Кто я и зачем ты здесь? Ответа на первый вопрос ты, я боюсь, не заслуживаешь, зато второй ты скоро прочувствуешь на все сто процентов, это я могу тебе уверенно пообещать.Место, где предположительно был вмонтирован динамик, все-таки удалось локализировать?— и как только Реджинальд повернул голову к правому верхнему углу, оттуда тотчас же донеслась речь говорившего:—?Ба, какой сообразительный, обычно камеру видеонаблюдения находят в лучшем случае через пару дней.—?Что здесь происходит? Где я?—?…я не могу тебя слышать, но даже без звука знаю, что ты говоришь?— и, раз уж тебе так не терпится, отвечу, что тебя привели сюда, потому что ты этого заслужил.—?Я не понимаю… —?Затуманенный разум сбитого с толку профессора уже секунду спустя забыл, что он беззвучен для камеры. —?Чего я заслужил? Я в какой-то тюрьме?—?Это место когда-то было национальной эфирской тюрьмой, недалекий ты глупец, однако сейчас я предпочитаю называть его своей комнатой радости,?— говоривший определенно был мужчиной, и в его тоне не было свирепства, которые выбранные формулировки должны были подчеркивать. Зато он выдал, что Рамфоринхус находился на Эфире, и это его немного успокоило?— но не надолго, так как к нему быстро пришло осознание, что в опасности могла находиться и Эйра. —?И прежде, чем ты снова задашь какой-нибудь вопрос в духе ?за что мне это?, я подтвержу твою первую и единственно верную догадку: из-за нее. Да, из-за принцессы этой планеты, по ее вине?— а, вернее, потому что ты позволил себе слишком много?— ты находишься здесь.Мысли, смешанные в бессвязную массу, все никак не хотели подчиняться и выстраиваться в логическую цепь: профессор чувствовал гул в голове и слышал противный писк в ушах?— вероятно, от повысившегося давления?— которые мешали внятно рассуждать и думать над сказанными ему словами; в попытках установить природу этого давящего дискомфорта, он даже не заметил, как оказался на полу, упираясь руками в железный пол.?Из-за принцессы Эфира??— его привели сюда по ее вине? По ее просьбе? Настоянию?Или вопреки ее желанию? Она вообще осведомлена?Узнать это?— во всяком случае, сейчас?— у Реджинальда, очевидно, не получилось бы; да сейчас это и не важно было?— важно было то, что откуда-то сверху послышалось подозрительное шипение, которое спустя пару секунд оказалось звуком запуска в камеру какого-то… дыма.Рамфоринхус обнаружил это не сразу: дым поначалу был невидимым?— столь прозрачным, что он думал, не показался ли он ему вообще?— и только спустя пару минут начал приобретать все большую плотность в заполняемом воздухе. Белый свет лампы был достаточно тусклым, чтобы скрыть его истинный цвет?— а он имел серовато-зеленый окрас, как ядовитые пары гоблинских болот?— поэтому и распознать в них токсичный газ волшебник не смог. Вернее, не смог сразу: зато когда он добрался до нижней части помещения, тот превосходно ощутил на себе всю его несовместимость с человеческими легкими.Теперь, когда последний глоток воздуха вызывал у Реджинальда приступы покашливания, апатия и стоическая невозмутимость отошли на задний план, как тупиковая стратегия выживания?— с того момента, как он осознал, что, вероятно, доступа к нормальному кислороду у него может не стать, внутри проснулся инстинкт, в обыденных ситуациях подавляемый за ненадобностью, но раз за разом спасавший ему жизнь до этого.Этот самый инстинкт всегда запускал в кровь приток адреналина, и стимулировал мозг находить выходы?— и один ему, кажется, удалось найти, стоило взгляду профессора снова зацепиться за раковину недалеко от себя.Прижимая куртку к носу, он в один прыжок оказался рядом с краном, из которого намеревался добыть воду, чтобы создать минимальный фильтр воздуха. Да, таинственному экзекутору ничего не помешает продолжать его душить, пока он полностью не умрет, но попытки хотя бы отсрочить этот момент в сознании профессора даже не обсуждались?— так диктовала первобытная тяга к жизни, отключающая в критические моменты критическое же мышление. Из крана, тем не менее, секунд десять слышался всего лишь скрежет давно заржавелых труб?— ему, конечно, следовало догадаться и раньше, что воду здесь давно никто не давал, если ее давали вообще когда-либо?— но вот, случилось чудо, и в железную раковину полилась соответственного цвета жидкость, наличию которой Реджинальд радовался как никогда в своей жизни.За попытками смочить рукав и приложить его к носу так, чтобы не задыхаться еще больше, он даже не заметил слабого свечения позади своей спины, и только когда женский вдох, тут же заменяемый кашлем, прервал все его хаотичные и мысли и планы?— только тогда ошарашенный волшебник повернулся к его источнику лицом.А принцесса Эйра?— дезориентированная, напуганная и явно не понимающая, на что здесь сменился воздух, которым она привыкла дышать?— материализовалась перед ним, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на каком-нибудь объекте, и выбила своим появлением еще больше воздуха из его легких. Заклинание увеличения, непроизвольно совершенное, когда ее фейская сила окончательно здесь иссякла, свершилось аккурат когда ее нечаянно ?вывалили? из кармана пиджака Рамфоринхуса, и падение с неплохой (для ее уменьшенной версии) высоты вызвало у феи… смешанные ощущения?— однако, благо, у нее хотя бы получилось ничего себе не сломать.—?Эйра?!Девушка, держащаяся одной рукой за горло, а другой?— за голову, моментально отреагировала на знакомый голос, и на ее лице в этот момент промелькнуло такое количество эмоций, что Реджинальду не удалось считать ни одну из них; однако отчетливый страх в ее глазах, конечно, никуда не девался?— и Эйре даже ничего не надо было говорить, чтобы чародей прекрасно понял: она в таком же ужасе.—?Р-реджинальд…—?Что за дичь?! —?Металлический голос из спрятанных колонок зазвучал в темнице, казалось бы, спустя целую вечность, и показался волшебнику и воздушной фее самым настоящим спасением.Мог бы показаться?— если бы они вообще могли его различить по словам. Мокрый рукав, очевидно, ничем не помог: испарения с болот были не огненным дымом, а куда более сильной и резкой отравой, из-за чего вдохи-выдохи перестали у них получаться уже на вторую минуту после заполнения камеры газом.В глазах у профессора было темно; с тем, как терялось его сознание, белая ручка принцессы сжималась его ладонью все слабее и слабее. Эйра еще продолжала откашливаться, но тоже в позиции лежа?— горло словно закупорила невидимая стена, разрывающая ей связки, и отчаянные попытки вдохнуть ртом хоть глоток кислорода не приводили ни к чему. Мысли отказывались соединяться во что-то единое: разумеется?— само помещение куба было ?пропитано? отрицательно-изымающей энергетикой, которая, резонируя с ядом, создавала идеальное оружие по скоростному обезвреживанию жертвы; давление скачет?— внимание рассеивается?— голова не работает. Воздуха?— нет.Пульс отчаянной дробью колотился об ее виски, хотя с каждой секундой девушка осознавала это все хуже и хуже.Разум Эйры понемногу угасал вместе с ее силами, и на то, чтобы пододвинуться к Реджинальду поближе, их категорически не хватало?— что уж, она с трудом смогла различить чей-то гневный возглас, очевидно, на понятном ей языке, который что-то им обоим сказал…***—?Эйра! Эйра! Очнись, твою мать, Эйра, ну же!Обычно, когда писатели пытались описать слабую звуковую проходимость, Эйра видела в книгах обороты вроде ?звук через вату? или ?слышимость будто свозь толщу воды?. В случае же с ней самой, описание пришло совершенно другое: крики похитителя, разрывающего глотку по ту сторону динамика, доходили до ее мозга так, как будто она пыталась различить их в гудящей толпе неумолкающих людей.Тем не менее, она справилась?— и не без помощи возлюбленного, чьи попытки ее растормошить сильно ускорили процесс пробуждения; экзекутор все продолжал сыпать совсем неизящными оборотами (очевидно, надеясь на то, что так сможет быстрее привести ее в чувства), пока молодой человек охрипшим голосом пытался справиться о ее самочувствии.—?Реджи… —?Девушка кашляла через каждый слог, однако кислород в помещении, разумеется, давно уже преобладал над токсином. —?Я в порядке… Правда.—?Откуда ты здесь вообще?! —?Несмотря на тихую от слабости интонацию, чародей не сумел скрыть надрыв в своем голосе: психопат, заперший его здесь, теперь с точностью убьет их обоих, хотя и дураку понятно, что Эйры изначально не должно было быть здесь. А теперь эта девочка здесь?— и он убьет ее, обязательно убьет, не одного, так хоть двух.—?Я сидела в твоем кармане все это время, хотела полететь с тобой,?— принцесса была точно так же беспомощна, как и он сам, но паника во взгляде отошла, как ему показалось, на задний план?— и подтверждением этому была сила, с которой она держалась руками за его спину. —?Только… А в чем твои волосы?Пальцы волшебника прикоснулись к месту, которое ощупывала девушка и наткнулись на теплое, но немного липкое нечто?— в месте, где магическая дубинка встретилась с его многострадальной головой, красовалась небольшая рана, из которой при повторном падении на пол начала немного просачиваться кровь.—?Странно… И как это я не заметил? —?Рамфоринхус помнил, как ощупывал череп, но делал он это по большей части в висках; у волшебников именно они всегда были самым уязвимым местом, и поэтому остальному он вполне мог не придать значения.—?Ладно, не важно. Надо будет позже смочить водой. —?Пальцы Эйры, на кончиках слегка окрасившиеся в бордовый, удивительным образом контрастировали с белым и бесцветным помещением железной коробки; они в целом?— два красных пятна, две детали, выбившиеся из стерильной холодности общего интерьера?— сюда максимально не вписывались.Они принадлежали другому миру: Эйра, как фея, и Реджинальд, воздухоплаватель,?ни разу в жизни не задыхались в темнице без доступа к воздуху?— к ключевому элементу их жизни и магии. Кто бы их сюда ни поместил?— он совершил противоестественную ошибку, непростительную, ужасную дикость.И тем не менее, они были здесь.—?Эйра! О, вижу, ты уже пришла в себя…Теперь разум более-менее пришедшей в сознание девушки уже был в состоянии распознать интонации их палача, и сопоставить их с уже знакомыми ей голосами.—?Михель? Это ты нас здесь запер?—?Я не могу тебя слышать, принцесса, но могу видеть, и знаю, что смогу помочь тебе выбраться отсюда: видишь ли, эта камера?— одиночный карцер, он предназначается только для одного преступника, и поскольку вас двое, она без проблем сможет выпустить другого.—?Какого беса, Михель, ты устроил?! —?Несмотря на огромную боль в голове, Эйра молниеносно сумела подняться на ноги и (с вежливой подсказки Реджинальда, где находится скрытая камера) принялась выливать гнев на говорившего, попутно держась за локоть подоспевшего сокамерника. —?Да тебя за такое казнить мало, ублюдок, да как ты вообще такое…—?Я же сказал: я не слышу,?— Михелю, очевидно, даже с отсутствием звука с головой хватало одной ее лицевой экспрессии, из-за чего даже сквозь помехи можно было услышать его смятение. —?И я повторяюсь, то, что ты здесь очутилась?— большая ошибка…—?А он?!—?А он,?— ее главный вопрос молодой король сумел прочесть по губам. —?Не случайно. Но мы тебя вытащим, не переживай?— я сейчас же открою портал.В глазах принцессы снова вспыхнуло отчаяние?— она перевела свой взгляд на Реджинальда, который уже понял правила игры, и был, казалось, совершенно не готов их принимать.—?Придумаем все уже постфактум. На счет три. —?Даже без уточнения деталей Эйра поняла, что волшебник намеревается сделать: как только откроется портал, им обоим придется одновременно в него забежать, и желательно, чтобы принцесса оказалась по ту сторону не раньше спутника, иначе им обоим конец.Михель что-то бормотал за микрофоном, возясь с телепортатором; на всякий случай, они взялись за руки, пускай это и выдавало их план с головой.—?Я начну. Раз…Экзекутор защелкал чем-то с другой стороны.—?Два…Из колонок послышалось тихое ?вот оно!?; Эйра сжала ладонь чародея до побелевших костяшек.—?Три?..Ничего не случилось; ни через секунду, ни через две, ни через пятнадцать?— все было тихо. Из динамика вдруг посыпался ворох громких ругательств, которыми Михель обозначил то, что что-то пошло не по плану.—?Эй?! —?Принцесса замахала в камеру руками, вынуждая обратить внимание их тюремщика на себя.Минуты две в кубе висело гробовое молчание; Реджинальд, переглядываясь с феей, мог лишь догадываться, о чем размышлял король за панелью управления камерой, однако вопрос, который он все-таки в конце озвучил, поставил под удар весь его план:—?Эйра, у тебя есть силы?Он имел ввиду, конечно, волшебные, однако само перевоплощение принцессы из уменьшенного варианта обратно в оригинальный свидетельствовало о том, что отныне куб будет пожирать у нее уже не магическую энергию, а жизненную.—?…ясно. А у тебя?Реджинальд сконцентрировался на попытке создать пламя; и снова, даже при невероятном напряжении на вены, магическая кровь, блокируемая кубом, позволила выпустить из-под его рук только слабый ворох искринок?— на этот раз, правда, поменьше, чем в первый.—?Лучше. —?Тон Михеля все так же был мрачен, но от увиденного он явно пободрел. —?Чтобы телепорт заработал, мне потребуется психо-магический канал оттуда: ты должен настроиться на то, чтобы поймать ?волну?, идущую от моих координат, и с помощью остатков своей энергии запустить вторую часть портала в кубе.—?А что с твоим телепортом, Михель? —?Если бы девушка не ткнула в камеру пальцем, король бы не догадался, о чем она его спрашивала?— но так как он понял, негодование вкупе со стыдом начало перевешивать в нем хладнокровие.—?Я… Я все объясню, если ты о моем портале, здесь просто… Технические неполадки…Принцесса, может, и хотела бы додавить до конца?— но, во-первых, без звука у нее вряд ли бы что-то вышло, а во-вторых, Реджинальд, похоже, впервые показал при ней сомнение.—?Эй… Реджи,?— король-палач моментально оказался ею забыт, и внимание девушки полностью переключилось на молодого человека рядом. —?Ты же не думаешь соглашаться на это?Секунда смятения.—?А как иначе? —?Пускай экзекутору недоступны были их слова, Рамфоринхус все равно говорил так, словно боялся, что их услышат. —?Я не знаю…—?Мы найдем другой выход! Он всегда найдется! —?Принцесса взяла его за руки, и этот обыденный жест прошелся по его рукам фантомным током. —?У медали всегда две стороны, правда же?Она обняла его; фея воздуха специально встала так, чтобы быть лицом к камере, которой она без зазрения совести показала средний палец, хотя Михель ничего ей на это не ответил.Она обняла его, а Реджинальд почувствовал, как его ватные ноги снова приобрели часть его силы до пробуждения здесь?— и когда чародей сильнее вжал в себя девочку, зажмуриваясь в попытках вернуть своему зрению четкость, внезапно ему вспомнилась странная фраза, которую фея, неясно каким чудом, повторила вслед за его мыслями.—?У медали две стороны, Реджи. А мы?— металл между ними.