Глава 9. Стирбьерн конунг (1/1)

Как оказалось, в Сванехольме тоже разбили нечисть, и уцелевшие изгнанники в Священной Роще понемногу начинали налаживать жизнь. Кругом стучали топоры; по пояс в стылой воде люди копали торф, сушили у огня, и сами сушились. Казалось, вернулись времена Асгейра Смертельное Копье, приведшего викингов в пустовавший тогда Сванехольм-фьорд.Только теперь у них не было законно избранного вождя. Харальд конунг погиб в бою, как и все его законнорожденные сыновья, и множество других воинов. Пока что всем распоряжалась королева Ингрид, высохшая и потускневшая, но, казалось, еще более решительная, чем прежде. Ей помогал Ульв Черный, за время войны неожиданно для всех проявивший себя не только в бою, но и как храбрый и вместе с тем рассудительный предводитель. Никто и не ожидал такого от молчавшего по целым дням сына пленницы! Но самому Ульву внезапно свалившаяся ответственность, по-видимому, не доставляла удовольствия, и он не меньше других обрадовался возвращению Стирбьерна, которого никто уже не ожидал встретить живым. И впрямь чудом из чудес было его прибытие на рыбачьей лодке, вместо гордого драккара. Но зато Стирбьерн, твердо настояв на своем, сам спустился на берег, опираясь на палку. Его раны постепенно заживали, оставив лишь белые шрамы по всему телу, и он наотрез отказался от какой-либо помощи. За его спиной полукругом выдавалось лезвие рунной секиры, сразившей Золотую Змею. Под ее тяжестью викинг немного пошатнулся, но тут же выпрямился и уверенно подошел к встречавшим на берегу людям. На их лицах недоумение постепенно сменялось радостью. За Стирбьерном следовала Ютурна и Свен с Кари.Ульв первым шагнул навстречу двоюродному брату, и они крепко обнялись, застыли так на несколько мгновений, ничего не говоря. Обоим трудно было найти слова. Потом уже вперед пролезла Фрейдис с немногими уцелевшими сводными братьями, за ними - и другие, собравшиеся плотной толпой. Все догадывались, что произошло нечто экстраординарное, и каждому хотелось прикоснуться к "воскресшему из мертвых" Стирбьерну.Королева Ингрид, стоявшая немного подальше остальных, в глухом вдовьем уборе, произнесла громко, заглушая поднявшийся гомон:- Боги в добрый час вернули нам тебя, Стирбьерн конунг, победитель Золотой Змеи! Не дай обезглавить Землю Фьордов в тяжелое время, прими власть, сын Арнульфа!Стирбьерн побледнел еще сильнее, так что Ютурна поспешила незаметно обнять его за плечи под плащом. Но он выпрямился и медленно проговорил: - Никогда я не стремился быть конунгом ни для кого, кроме воинов своего хирда! Сидеть у очага, как старик, посылать в бой других вместо себя, да дружески беседовать с такими людьми, которым порядочный викинг не подаст руки - вот удел конунга.Но никто, похоже, не принял всерьез его возражений. Только королева Ингрид усмехнулась уголками губ, да у Ютурны при этих словах мужа потеплело на душе. Народ же, в мгновение ока собравшийся на тинг прямо на морском берегу, ни о чем не желал и слышать. Кого же еще им, чудом выдержавшим такую страшную войну, было избрать своим конунгом? Кто лучше Стирбьерна способен был понять упрямый и неукротимый дух своего народа, возродить обескровленную Землю Фьордов?Словно второе море, взревел тинг множеством голосов, загремел мечами о щиты, в самые небеса выкрикнул имя Стирбьерна. Подхватили вновь избранного вождя на щит, трижды подняли над головами, чтобы видели и люди, и боги. - Слава великому Стирбьерну, победителю Золотой Змеи! Когда он, наконец, встал на ноги, заметно пошатывался, но никому не позволил себе помочь и на сей раз. Нельзя было, чтобы люли усомнились в нем в первый же день. Обернувшись к Ютурне, порывисто обнял ее и поцеловал при всех. - Вот, теперь ты и королева, жена моя! Взгляните, перед вами Ютурна Вещая! И я, и эти мальчики спаслись благодаря ей.Народ приветствовал Ютурну так же горячо, как когда-то команда "Молота Тора".Торжественного пира не было; для этого осталось слишком мало припасов. Все, от рода Асгейра до последнего нищего, сейчас были беднее, чем прежде их рабы. Но потому их похвалы в адрес вновь избранного конунга звучали особенно искренне.Поначалу он еще не мог сам руководить восстановлением Сванехольма, и поручил вдовствующей королеве Ингрид и Ульву Черному распоряжаться от его имени, пока он окончательно не оправится от ран. И не ошибся: работа закипела ключом, чуть ли не каждый день заметно подрастали новые постройки, а у огня сушились новые пласты торфа. Стирбьерн велел, чтобы восстанавливали не только главную усадьбу, но и дома простых жителей, к радости горожан, которым давно надоело мерзнуть в Священной Роще.Как ни длинна была зима, едва не ставшая последней для Земли Фьордов, а все-таки, она стала уже сдавать под напором вновь светившего во всю мощь солнца, когда к Стирбьерну полностью вернулись силы. Он много тренировался с Ульвом и другими двоюродными братьями, пока, наконец, не счел, что все в порядке. А тогда отправился в лес и лично срубил секирой могучий столетний ясень, вырубил из его ствола четыре опорных столба будущего дома и начертил на них руны и знаки рода Асгейра - орла с распахнутыми крыльями и медвежью голову. Этим столбам предстояло держать крышу восстановленного из пепла дома, они обозначали Мировой Ясень Иггдрасиль. Устанавливая их, все надеялись, что они простоят так же долго, как их предшественники, поставленные еще Асгейром. Трудное это было время, но обитатели Земли Фьордов выдержали его. Едва настала весна, Стирбьерн отпустил по домам уцелевших ярлов с остатками их хирдов, а в другие владения, оставшиеся без господина, послал самых отличившихся воинов. Тем предстояло проверить, что случилось за время Зимы Йотунов в их землях, навести порядок там, где было еще возможно что-то сделать. Осенью Стирбьерн собирался и сам объехать внезапно унаследованную страну, доподлинно выяснить все, но поначалу он слишком нужен был дома, в Сванехольме. На какое-то время и ему, вечному страннику, сделался необыкновенно дорог с таким трудом отвоеванный дом. Да иначе и не могло быть: ведь в начале лета Ютурна родила сына! Она с самого начала знала, что будет сын, и ни муж, ни окружающие не сомневались, что ей виднее. Когда ей показали родившегося ребенка, она усмехнулась искусанными во время родов губами:- Настоящий маленький викинг... Глаза с первого же часа как у Стирбьерна, и рыжие волосы! Но я обещаю, что в следующий раз рожу черноволосого.И верно: сын Стирбьерна совсем не походил на других младенцев, лысых и сморщенных. У него при рождении уже были густые рыжие волосы и прорезались зубки. Старуха, некогда помогавшая родиться детям королевы Ингрид и других женщин при дворе, сообщила, что такое бывает в роду Асгейра; недаром их прародительница Рагнхильд происходила из йотунов.Стирбьерн отпраздновал рождение первого сына, заколов копьем горного зубра. Голову мохнатого дикого быка затем повесили на стену восстановленной усадьбы, а мясо разделили между жителями Сванехольма, до единого человека созванными на церемонию имянаречения. Он назвал сына Торстейном; это было наследственное имя в роду Асгейра, его носили трое конунгов, а кроме того, Стирбьерн воспользовался случаем таким образом почтить своего божественного покровителя. Все приняли это имя как должное, и даже не представляли, что мальчика можно было бы назвать иначе. Только Ютурне, в глубине души все-таки немного огорченной, что сыну ничего не досталось от ее рода, слышался в нем и отзвук имени ее отца - о чем она, впрочем, никому не говорила. Той же осенью она, оставив сына на попечение няньки, сопровождала мужа в поездке по стране. На одном из уцелевших драккаров конунг с супругой в сопровождении двух десятков викингов побывали в каждом населенном фьорде, поднялись по рекам вглубь земли, туда, где тоже жили расселившиеся с побережья люди. Всюду была одна и та же картина: разоренные нашествием йотунов поселения и отдельные усадьбы только-только начинали восстанавливаться. Кое-где так и чернели головешки, а восстанавливать сожженное было уже некому. В торговом Биркенау нечисть сожгла все корабли и склады с товарами, начисто разорив местных жителей и приезжих купцов. Где удалось в первое лето что-то вырастить, урожай собирали женщины и дети, так как всюду не хватало рабочих рук. Угрюмо глядя на страну, едва поднимающуюся с колен, Стирбьерн обещал десять лет не требовать со своих подданных вейцлу. Люди, еще недавно глядевшие на него со страхом, приободрились. Новый конунг позволял им встать на ноги, нарастить мясо на костях, едва не окончательно сломленных йотунами.Тяжелой была эта поездка, всюду виднелись следы прошедшей войны. Даже Ингвар ярл, нареченный жених Фрейдис, которого они навестили в Идре-фьорде, просил принести извинения невесте и отложить свадьбу на год. Он еще не отстроил заново дом вместо старого, который враги сожгли вместе с оставшейся дома матерью ярла. К тому же, ему нечем было сейчас платить выкуп за невесту. Ингвар теперь даже был рад, что его сестра Астрид незадолго до ужасных событий сбежала с изгнанником Лейвом куда-то вглубь лесов. Была надежда, что в те почти безлюдные края не заглядывали йотуны, им там нечего было искать. Заинтересовавшись этой историей, Стирбьерн обещал Ингвару со временем обязательно побывать в лесах, где скрылись беглецы, но лишь когда удастся повсюду наладить сносную жизнь. Сейчас нечего было и думать о путешествиях. И конунг с женой вернулись в Сванехольм как можно скорее. После страшных разрушений повсюду им было приятно вернуться в почти восстановленный из руин город, а главное - увидеть сына, который, как им показалось, подрос за время их отсутствия.Прошло три зимы, как Стирбьерн стал конунгом, и за эти годы удалось восстановить многое из разрушенного нашествием йотунов. Отстраивались селения, заново распахивалась оттаявшая земля. В море, уже не такое свирепое, как было, смело выходили рыбачьи лодки, а во фьордах после долгого перерыва вновь застучали топоры: там строились новые драккары взамен погибших. И уже немало юношей и зрелых мужей готовы были сесть на весла новых "пенителей волн", чтобы показать в дальних краях свою удаль и привезти добычу, что поможет восполнить все потери.В третью зиму и в мастерских Сванехольма было построено два больших драккара. Лишь те, кто хорошо знал нового конунга, могли понять, какой жертвой для него было позаботиться о море и кораблях в последнюю очередь, когда будет восстановлен Сванехольм и другие владения. Но вот на катках замерли, ожидая своего часа, два драккара по тридцать пар весел - начало нового флота Земли Фьордов. Они чернели свежепросмоленными бортами, по-лебединому вздымали круто выгнутые "шеи", гордо возносили вверх резные носовые фигуры. Новый "Молот Тора", во всех подробностях повторяющий прежний, погибший вместе со всей командой. И не уступавшая ему великолепием "Ютурна", увенчанная фигурой женщины в полном боевом облачении. За спиной ее развевались искусно вырезанные лучшим мастером волосы, в глазницы деревянной статуи вставили темный янтарь, зубы блестели речным жемчугом. Мог ли Стирбьерн не почтить жену таким образом, когда через две зимы после рождения первого сына она подарили ему и второго, нареченного Хродгейром? Этот, как и предсказывала мать, был черноволосым и черноглазым, как она. И все же он, как и рыжеволосый крепыш Торстейн, был продолжателем рода Асгейра, живым доказательством милости богов к пережившей столько испытаний Земле Фьордов. К счастью, росли мальчики на редкость крепкими, и никогда не болели. Одно удовольствие было смотреть, как они вечерами играют в большом зале у ног родителей на шкуре медведя, добытого Стирбьерном. Или, подобно щенятам, пытаются вскарабкаться на сидения родительских кресел.Но к концу третьей зимы Стирбьерну, похоже, сделалось мало мирных домашних радостей. Он не мог дождаться, когда будут закончены корабли, проводил на строительстве больше времени, чем дома, порой сам, сменив рунную секиру на простой топор, обтесывал сосновые бревна, которым предстояло стать бортами и днищем новых драккаров. Когда они, наконец, были готовы, конунг ждал лишь наступления весны, чтобы выйти в море впервые за три года. Ютурна нашла его в одиночестве на вершине Дозорной Скалы. Мрачно нахмурившись, Стирбьерн глядел на море, где, как назло, снова поднялся шторм. Медленно обернулся ей навстречу. - И ты скажешь, что еще рано оставлять Землю Фьордов, что в мирное время конунг обязан сидеть в Сванехольме? - резко спросил он. - Я и так ждал долго. Ни от кого нельзя требовать слишком многого. Если надо будет, откажусь от власти, пусть конунгом будет кто угодно, а мне останется море, мои драккары... и ты.Королева поняла, что спорить с ним бесполезно, когда он так раздражен. Подойдя ближе, она положила руки на плечи мужу.- Я не так глупа, чтобы попытаться тебя разубеждать! Я прекрасно знаю, что тебе все равно не будет покоя, пока мы не выйдем в море. Тебе хочется поскорее испытать драккары и новых викингов, и вместе с тем кажется, будто они окажутся в сто раз хуже тех, прежних, - ее ладонь сползла на исчерченную шрамами руку Стирбьерна. - Раз тебе так нужно море - у кого есть сила помешать тебе?Рыжеволосый викинг порывисто вздохнул и прижал к губам руку жены. - Ты и впрямь вещая, разгадала мои мысли в точности! Я думаю, Земля Фьордов обойдется без меня хотя бы до осени.- Но куда ты собираешься плыть?- Хочу все же поглядеть северные моря, куда мы не смогли пройти в тот раз, когда нас забросило штормом на юг, а затем - в твой мир. Теперь уже не нужно искать Золотую Змею, но как знать, что она скрывала своими кольцами? Может быть, там лежат новые земли, где еще никто не бывал, и мы, викинги, расширим свои владения! Но даже если нет, достичь края мира - дело, достойное мужчины.Когда он говорил, в глазах его разгорелся прежний блеск, и Ютурна поддалась исходившей от него силе, как все, кто имел дело со Стирбьерном. - Теперь я узнаю тебя, конунг Земли Фьордов! Вот таким же ты был в нашу первую встречу, и когда убедил меня уехать с тобой.- Ты меня успокоила, жена! Мне казалось, что я постарел за эти три года на суше больше, чем за всю жизнь, - усмехнулся он.На следующий день Стирбьерн объявил поход, и викинги едва не дрались за право вращать весла на его новых драккарах. Повсюду в главной усадьбе кипело оживление: готовиля прощальный пир, а заодно складывались припасы и все необходимое для плавания на север.Все знали, что королева Ютурна будет сопровождать мужа; каждому в Земле Фьордов было известно о клятве Стирбьерна. Но то, что он берет с собой и маленьких сыновей, изумило всех, хотя открыто возражать конунгу осмелилась одна лишь вдовствующая королева Ингрид. Она, все еще властная и твердая, оставалась править совместно с сыновьями покойного Харальда конунга - Лодином Одноруким и Карлом. - Тебе нужны подвиги, а Земле Фьордов нужно, чтобы род Асгейра не прерывался, - сурово выговаривала она Стирбьерну. - Берсерк ты безумный, хотя бы младшего оставил дома! Что детям делать в море?- Детям викингов никогда не бывает слишком рано познакомиться с морем, - усмехнулся Стирбьерн ей в ответ. - За ними есть кому присмотреть. А если я не вернусь, они все равно не получат права наследства, мне ли не знать? Выберите тогда конунгом кого угодно, лишь бы был достоин того. Вдовствующая королева ушла, кусая губы. Хотя отъезд конунга и возвращал ей, по крайней мере временно, былое влияние, сейчас она как никогда была согласна с покойным мужем, считавшим Стирбьерна сумасшедшим.Командовать вторым кораблем конунг поставил Ульва Черного. Тот принял назначение с благодарностью, хоть и не выражал свою радость вслух. Сам он не просил взять его в поход, и даже, казалось, удивился, когда Стирбьерн выбрал его и Халльдора. В последние годы Ульв показал себя полезным и рассудительным помощником при новом конунге; тот охотно давал ему важные поручения и всегда прислушивался к его мнению, зная, что Молчаливый не говорит попусту. Тот, со своей стороны, ожил, видя со стороны двоюродного брата доверие, каким был обделен прежде, и теперь держался заметнее, но лишь во время общих дел. В обычной жизни Ульв по-прежнему оставался замкнутым и мрачным, не преодолев многолетней привычки. Он, единственный из сводных братьев, так и не женился после войны. Можно было подумать, что норны назначили ему всю жизнь быть чьей-то черной тенью: сперва - могущественного и властного Харальда, теперь - Стирбьерна, победителя Золотой Змеи. Ютурна была одной из немногих, кто по-настоящему отдавал должное Ульву. Он чем-то напоминал ей оставшегося в ее родном мире Арпина, казался таким же неприкаянным и одиноким. И она охотно согласилась, чтобы Ульв вел названный ее именем корабль, в то время как сама она с сыновьями сопровождала Стирбьерна на "Молоте Тора". Для королевы и двух служанок, сопровождавших ее, поставили на верхней части палубы шатер из шкур белых медведей. Но она проводила там лишь ночи, а днем ее чаще можно было увидеть среди людей; она играла с сыновьями, следила, чтобы ничего не случилось, и развлекала их сказками своего народа и бытовавшими среди северян. А иногда она поручала детей служанкам, а сама становилась к мачте и пела, отбивая ритм ударами бубна. Ее голос с возрастом стал лишь более низким, но ничуть не утратил звучности, так что в тихую погоду ее слышали даже на втором корабле. В такие минуты оба "морских коня" становились борт о борт и мчались вдвое быстрее обычного, так как песня Ютурны прибавляла гребцам сил и дарила второе дыхание.Среди викингов на новом "Молоте Тора" были и Свен с Кари, теперь уже юноши, по-прежнему неразлучные, как братья. Они ни за что не согласились бы оставить Стирбьерна, и он охотно взял их с собой. Младшему, ныне четырнадцатилетнему Кари, еще не под силу было вращать весло драккара, но зато никто быстрее него не мог вскарабкаться на мачту, поднять парус или поправить запутавшиеся снасти. Свен же с гордостью сел впервые на гребную скамью, и справлялся не хуже более опытных викингов.Помимо того, Стирбьерн назначил юношей охранять его детей, и теперь те охотно играли с ними в свободное время, здорово облегчая жизнь матери. Никому лучше них не удавалось справиться с Торстейном Ужасным, стремящимся лично осмотреть и потрогать руками все-все на отцовском корабле.Сам же конунг отвлекся от семьи, от Сванехольма и от всего на свете, видя, как прозрачные морские волны убегают из-под киля его драккара. Он вновь был Морским Королем Стирбьерном, бездомным бродягой, способным без страха направить корабль куда глаза глядят, в неизведанное людьми море. Быть может, иногда его глаза затуманивались при воспоминании о команде первого "Молота Тора", о тех, кто до последнего человека поднялись в Вальхаллу, не дождавшись своего вождя... Можно построить новый корабль, чтобы был копией старого, но возможно ли найти людей, которые бы не уступали погибшим в мужестве, отваге и преданности? Будет ли с новыми викингами, как бывало прежде, когда весь хирд действовал вместе, поднимался против общего врага, как один человек?..Конечно, за эти три года у Стирбьерна было достаточно времени, чтобы приглядеться к своим новым викингам. Он выбрал лучших, тем более что все они успели проявить себя в Зиму Йотунов. Не их вина была, что он невольно сравнивал их с друзьями своей молодости. Впрочем, он старался не слишком часто прислушиваться к воспоминаниям. Они все равно не помогут никого вернуть, а у него впереди лежало небывалое.