3. Левушка. (1/1)
Прошло полтора года.Томасина работала и записывала свои дела в дневник. Иногда она перечитывала его, вновь встречаясь с теми, кого уже проводила туда, откуда не возвращаются. Молодой строитель, сорвавшийся с пятого этажа строящегося здания. Она явилась к нему в образе его жены, легла рядом, обняла и сказала, что любит его. И что через полгода у них будет ребенок. Счастливая улыбка не сошла с его лица даже после смерти.Девушка, лежащая в ванне с перерезанными венами. Она уже потеряла много крови, и вдруг ей стало страшно и она начала звать тех, кого не было рядом - мать, отца, сестру, подругу, парня, из-за которого решила покончить с собой. Томаса вошла к ней в образе этого парня, опустилась на колени возле ванны, полной густо-красной от крови воды, повернула к себе ее обескровленное лицо, попросила прощения и нежно поцеловала ее в губы. “Я люблю тебя”, - сказала Томаса ей на ушко, которое уже почти перестало слышать. Из последних сил умирающая девушка выпростала из воды сочащиеся кровью руки, обняла любимого, и меньше чем через минуту ее не стало в этом мире. Но на лице ее застыло посмертной маской выражение счастья. Парень, траванувшийся метиловым спиртом. Он тоже был счастлив, увидев свою смерть в образе жены, которая ушла от него за полгода до этого случая из-за его пьянства.И их было много - самоубийц и жертв несчастных случаев. Много было горя в этом городе с красивыми зданиями. И Томасине нередко приходилось являться в канцелярию и отчитываться о проделанной ею работе. С Татьяной Неубивко ей доводилось видеться нечасто - обе они были заняты очень плотно. Кризис да эпидемии - народ мер пугающе стабильно. Татьяне постоянно приходилось выезжать в командировки. Томасине хватало работы и в городе. Но когда встречались - обе бывали рады друг дружке совершенно искренне. Шли куда-нибудь посидеть, поболтать. Томасина за эти полторагода стала рафинированной, изысканной, в стиле декадентской красоты. Ее трансформированное, очищенное от токсинов тело стало красиво тонким, особенно в талии. Разгладившееся лицо утратило желтизну из-за пораженной большими дозами препаратов печени и стало фарфорово-белым. Волосы, подстриженные под короткое “каре на ножке” облегали голову темной гладкой шапочкой. - Ой, какой ты стала красавицей! - воскликнула Татьяна из-за столика кафе, куда пришла Томасина на встречу с наставницей.- Да и ты все цветешь, Танечка! - обе ангелицы обнялись и расцеловались. - Смерть нам к лицу, да?- Ну о чем ты, Томасиночка, - вздохнула Татьяна, берясь за меню. - Скажи еще, что наша работа - не бей лежачего. Я такого насмотрелась - ой!- Я тоже, - кивнула Томасина. - Шампанское будешь?- Терпеть не могу шампанское!- Почему? - Татьяна изумилась так, как будто ее напарница призналась, что предпочитает в качестве апперитива кошачью мочу- Пока пьешь, от него щиплет в носу, а отходит оно через десять минут, пояснила Томасина. - После него не голова, а жопа.- Фу, как грубо, Томочка, - поморщилась Татьяна. - А чего ты хочешь?- Коньяк у них есть?- Есть. Армянский. Будешь?- Будешь!Пока Татьяна разбиралась с закусками, к их столику подошли двое молодых людей - на вид лет на десять моложе ангелиц. - Леди, - галантно произнес один из них, коротко стриженый брюнет, - позвольте отрекомендовать вам моего товарища - Льва Николаевича Мышкина (он указал на стоящего рядом худощавого блондина с волосами до плеч). Ибо сам он оробел при виде красоты этой дамы, - молодой человек кивнул в сторону Томасины.- А вы сами ни от чего не оробели? - усмехнулась та. “Артисты Драмтеатра, наверное, - подумала она. - Приняли на грудь и теперь снимают себе баб”.- Оробел, грешен, каюсь, - он молитвенно сложил руки. - Мой взор пал на вашу очаровательную подругу. О, дамы, не будьте жестоки и приютите наши сердца за вашим столиком!Томасина расхохоталась.Татьяна томно обозрела симпатичного брюнета.- Не возражаю, - с придыханием произнесла она. - Томаса, а что ты насчет князя Мышкина?- С титулованными особами еще ни разу не имела дел, - ответила та. - Но пообщаться с князем не возражаю.- Не могу удовлетворить ваше желание, мадам, в чем глубоко раскаиваюсь, - блондин прижал правую руку к сердцу, - ибо носителем никаких титулов не являюсь. А просто полный тезка литературного героя.- Расслабьтесь, Лев Николаевич, - Томасина улыбнулась ему. - Вы приняты в компанию. Как и ваш друг (она подмигнула Татьяне). Он не хочет представиться?- С удовольствием! - просиял брюнет. - Мое имя - Александр.- О, это мое любимое имя! Как Македонский! - экзальтированно произнесла Татьяна. - Только учтите - я влюбляюсь необратимо.- Меня устраивает, - кивнул Александр, моментально присев за столик рядом с Татьяной. - Левка, а ты чего стоишь, как хрен на морозе? Пардон, медам… Давай к нам. И да, возможно, дамы тоже представятся?- Татьяна, - Неубивко протянула руку Александру, которую тот тут же с готовностью поцеловал. - - А я - Томасина.- Как, как? - Лев, как и Александр к Татьяне, ловко присел около только что представившейся и принялся с интересом рассматривать ее.- Каком кверху, - откомментировал его остряк-приятель, разливая напитки. - Мой уши чаще. Девушка же сказала, что ее зовут Томасина. Как только людей не зовут, не падать же в обморок из-за каждого чела с чудным именем. - Это просто интересно, - смутился этот скромняга с именем царя зверей. - Вы крещеная?- Ну, началась в колхозе жатва, - вздохнул его друг. - Нет, - ответила Томаса.- Вот и я подумал, - радостно улыбнулся Лева. - В православии есть вариант вашего имени - Фомаида. Греческий. Как правило, он всегда и использовался в нашей республике, особенно в горной ее части. Сестру моей бабушки зовут Фомаида. И мать одного школьного приятеля так же зовут. А ваши родители, значит, предпочли латинский вариант?Томаса и Татьяна быстро переглянулись.- Да, так и выходит, - ответила носительница спорного имени. - Можете звать меня Томаса.- Вас так мама называла? - поинтересовался Лева. - Я угадал?- Нет, - ответила Томасина с тончайшей резкостью в голосе. - Не угадали. И давайте закроем тему родителей, хорошо?- Хорошо, - Лева зарумянился от ощущения неловкости. Неужто он сказал какую-то глупость или допустил бестактность? - Извините, пожалуйста.- Вот всякий раз ты, Левка, брякнешь - как в лужу пернешь, - пожурил его друг. - Конфуз тебе устроить - это как два пальца обос… кхм!.. об асфальт. Опять же пардон, медам. Давайте лучше выпьем и закурим трубку мира. Все согласны?Согласны оказались все, и Александр заказал на всю компанию большой кальян. После распития алкоголя и раскуривания кальяна Татьяна и ее новый приятель быстро нашли общий язык и, извинившись, покинули друзей.- У него рак в неоперабельной стадии, - тихонько сказала Томасине наставница перед уходом. - Так что, смотри сама.- У кого? - переспросила ошеломленная Томасина. - У Левы?- Нет, у Папы Римского!- А что делать?- Врачам - уже ничего. А вот ты вполне можешь повысить свои рейтинги как куратор. - Но, Таня…- Я постараюсь похлопотать в кабинете лордов и перед самим канцлером, чтобы тебе отдали его душу на курирование. Если справишься - получишь первую категорию.- А… сколько ему еще?..- Недели две-три, не больше. Ну, давай. И не грузись так.Tатьяна мимолетно обняла Томасину, обдав ее легким запахом каких-то травянисто-цветочных духов, и убежала вслед за дружком.-Томаса, почему вы вдруг так погрустнели? Вам жаль, что ваша подруга так быстро оставила вас? - участливо поинтересовался Лева, заглядывая ей в лицо. Глаза у него были серые, а их выражение - как у растерянного ребенка.- Нет, нет, что вы, - как можно беспечнее ответила Томасина. - Лева, скажите, а вы любите караоке?- Люблю, - радостно кивнул он. - Но в основном слушать. И когда поют хорошо, а не ревут, как раненые носороги с оттоптанными стадом медведей ушами.В другое время Томасина непременно посмеялась бы вместе с ним, но сейчас все не так. Все не так.- Хотите, я спою для вас?- Для меня? Правда? - его лицо осветилось улыбкой и из невзрачного обратилось прекрасным.- Правда.- Очень хочу!- Тогда я спою.Томасина сходила к бармену за караоке-меню и принялась листать его.- Лева, вы сами выберите, или предоставите выбор мне?- Конечно, выбирайте. Я доверяю вашему вкусу. Мне кажется, вы хорошо разбираетесь в музыке.- Вот тут вы угадали, - Томасина наконец-то нашла в себе силы улыбнуться. - В детстве я закончила музыкальную школу. - Вы еще уникальнее, чем я представлял себе, - очень серьезно произнес Лева.“Я спасу тебя. Татьяна могла ошибиться. Все ошибаются… Может, стадия все же операбельная. А может, и нет ничего…”- Томаса, вы плачете, - Лева коснулся ее руки, и это прикосновение пронзило ее, как копьем. - Что-то все-таки произошло? - Да. Но не спрашивайте, хорошо?- Точно?- Точно.- Ну тогда как скажете.Томасина наконец-то обнаружила в караоке-меню что-то интересное.- “Боле сих любы” - знаете такое? - поинтересовалась она у Левы, которыйвсе так же внимательно продолжал разглядывать ее. - А что это?- Это современная адаптация части библейского текста - первого послания Святого Апостола Павла к коринфянам. Стихотворная адаптация и музыка российского композитора Александра Шульгина. Впервые исполнила на “Фабрике звезд” Юлия Михальчик. И это было несравненно! - Томасина в волнении прижала руки к груди. - Девушка-ангел в белом кринолине!- Вы для меня хотите спеть это? - затаив дыхание, поинтересовался Лева.- Да.- Вы богиня.- Всего лишь ангел, - беспечным тоном бросила Томасина ему прямо в прекрасное лицо чистую правду. - Значит, вы мой добрый ангел-хранитель, - снова очень и очень серьезно произнес Лева.Томасина вздрогнула. Неужели он что-то почувствовал или, хуже того, уже знает? Да нет же, не может этого быть!- Лев Николаевич, я иду петь.- А что такое “любы”? - Любовь. На старославянском. Томасина одним глотком опорожнила рюмку коньяка и отправилась к микрофону. Полилась музыка, и она запела: Аже языки глаголю о тебе,А любы же не имам,Яки горы преставляти не всуе,А любы не имам,Любы не имамВ душе.Лева не знал, что земные женщины умеют так петь.Голос ее был как перезвон серебряных колокольчиков, как журчание первого весеннего ручья, как пение ангелов… Что-то вдруг сдавило ему грудь, аж до слез…Боле сих любы,Боле сих надежи, веры,Боле сих любыПребывати в моем мире.Боле сих любыМое око уповает,Боле сих любы,Боле сих любы,Любы моей…- Я понял, о чем ты пела, - в волнении воскликнул Лева, когда Томасина вернулась за столик. Ее лицо было залито слезами. Он бережно, но настойчиво взял ее руки в свои. - Хочешь, я буду любить тебя? Я сумею. Ты только не сомневайся во мне, хорошо?- Левушка, ну… о чем вы?.. - Томасина растерялась, но постаралась выкрутиться: - Ой, как щиплет глаза, черт! Вот за что не люблю питерскую тушь! Мне нужно срочно умыться.- Конечно, конечно…- Я скоро. “Как хорошо, что мужчин можно обмануть, набрехав, что тушь разъела глаза”, - думала Томасина, закрываясь в женском туалете. Тут же вторая волна слез так и хлынула из ее глаз. Томасина спешно принялась умываться. Но они все текли и текли, разъедая своей жгучей солью нежную кожу лица. Она пришла в себя лишь тогда, когда в дверь туалета панически заколотили жаждущие отлить. Быстро ополоснула опухшее лицо и выскочила из туалета, убегая со всех ног, пока ее не схватили и не поколотили пресловутые страдальцы.Они шли по освещенному красивыми фонарями бульвару. Ночь была тепла и звездна.- Лева, а кто вы по профессии? - поинтересовалась Томасина.- Вы не поверите, - засмеялся он, - я актер русского драматического театра.Томасина ахнула. Он понял по-своему:- Ну да, не похож на артиста, наверное. - Ну, почему же. Артисты тоже бывают разные… А кого вы сыграли? Или играете?- Да так… дают роли разных то раздолбаев, то мальчиков-колокольчиков. Я, честно говоря, не гений. Но театр и свою профессию люблю.. - Это главное, - серьезно сказала Томасина. - А сколько вам лет?- Двадцать пять. Вас это смущает?- Ни в одном глазу.- Тогда здорово! - он взял ее за руку, и дальше они так и пошли - как два пионера, выразилась бы Катерина Скуратова. - А вы, Томаса, кто по профессии?- Ну… я работаю в социальной сфере, - уклончиво ответила она.- Вам это, наверное, нелегко, - с сочувствием констатировал Лева.- Почему вы так решили?- Вы очень хрупкая душевно, - и добавил, - и вы плакали от тоски по любви.- Знаете, князь, ваши фантазии безграничны, как космос! - Томасина картинно воздела руки к небу.- Мои слова… там, в кафе… они все еще в силе, - не обращая внимания на ее ерничество, тихо сказал Лева.- Ой, Лев Николаевич, смотрите - звезда упала! - она старалась перекричать его слова.- Это метеорит, - ответил он. - Так как, Томаса? Вы не будете возражать?Ни Катерине Скуратовой, ни тем более Томасине Кромвель, никто прежде не делал таких предложений, поэтому она молчала, обдумывая эту невиданную и неслыханную ситуацию. “Недели две-три, не больше”, - колоколом ударили в голову слова Татьяны.- Я согласна, - решительно сказала она.Он бережно заключил ее лицо в свои теплые ладони, и нежно, как никто и никогда в ее жизни, принялся целовать ее в губы, щеки, глаза, лоб…Он словно лечил поцелуями опухлость и красноту ее лица после слез. Томасина сама нашла его губы, и ей на мгновение показалось, что ночь взорвалась яркими, ослепительными фейерверками.- Левушка, а у тебя ничего не болит? Ее голова уютно покоилась на его плече. Два обнаженных тела, переплетенные объятиями, мягко светились в темноте комнаты. Наверное, это была общая аура влюбленных - теплая, чуть мерцающая.- А почему у меня должно что-то болеть? - удивился Лева. - Наоборот - то, что ты делала, мне скорее понравилось.- Скорее понравилось или очень понравилось? - она вспомнила свою последнюю профессию оператора-интервьюера в колл-центре.- Скорее очень понравилось! - тихо засмеялся он. Томасина улыбнулась в темноте:- А ты такой нежный и страстный одновременно… и…- И?- Любопытный до чрезвычайности! - она шутливо хлопнула его по ягодице. Потом погладила. Какое это изумительное ощущение - упругая и благоухающая собою теплая плоть под твоими пальцами!Она все гладила и гладила - все его тело и сокровенные его места, и не могла остановиться. Он тоже включился в эту эротическую игру. Но для Томасины это было другое - она хотела получше запомнить его.