Часть 1 (1/1)

—?Знаю, ты?— для всех, ты не можешь быть?— для одного. Но я люблю тебя, и перед всеми готова сказать это. Что мне до того, что ты никогда не сможешь полюбить меня? —?я живу во имя твое, и за тебя умру, когда придет час. Я знаю, что будет, и прошу тебя лишь об одном: позволь остаться здесь, не отнимай у меня хотя бы этого последнего счастья?— умереть за тебя. Ведь большего ты не можешь мне дать. Знаю все, что будешь говорить, все, что подумаешь?— все равно. Я прошу тебя.?Нет. Нет! Никто больше не умрет за меня?— так. Никогда я не смел заставлять. Теперь так будет… Ты не умрешь. Ты не будешь меня любить. Великая Тьма, у тебя такие же глаза… как же я раньше не понял… ведь просто не позволял себе понять, поверить… Ты?— та же? Другая? Не надо, не надо, зачем тебе, это страшная кара…?…И, проснувшись в зачарованной пещере от колдовского сна, увидела она того, кто разбудил ее, и полюбила его…—?Ты… пришел?Он хотел ответить?— да, но слово застряло в горле.—?Ты вернулся… Я верила, я ждала… Зачем ты заставил меня уйти? Неужели ты думал, что можно заставить забыть? Что я забуду?Она снова улыбалась?— печально, еле заметно.—?Пожалуйста… не уходи сейчас. Уже недолго.Он поспешно сел.—?Дай мне руку… нет, не надо: тебе будет больно. Так я и не сумела…Он не понимал, что происходит. Надо было, наверно, сказать что-то, чтобы разбить наваждение, но он не находил слов.Она приподняла руку?— тень жеста:—?У тебя звезды в волосах, смотри… а волосы?— как снег…Он начал осознавать. И лицо?— лицо ее?— нет, не ее, другое, юное, незнакомое?— почти как тогда, у спящей…—?Мне почему-то кажется?— я тоже стала крылатой… Распахну крылья?— и поднимусь в небо… Мне всегда хотелось?— самой… и буду лететь… лететь…Голос угасал.—?А сейчас так хочется спать… Ты только не уходи?— ведь правда, ты не уйдешь?..Опустила ресницы.—?Пожалей меня, я не смогу без тебя больше… Не уходи… —?уже засыпая. —?Я вернусь…Тяжела земля, она давит на грудь… Не в земле ты будешь лежать, а огонь так жжет… Говорят, там, далеко за морем, есть дорога к звездам, к нашей Звезде… На закате ладья унесет нас в море, на закате волны поднимут нас в небо…?Васильева Н. Некрасова Н., Черная книга Арды***—?Слушайте слово Валар!Белый всадник на белом коне?— мчится сквозь ночь серебряная стрела. По сирым землям, разоренным войной, по лесам и горам Белерианда, не зная устали?— ибо не эльф и не человек этот всадник. Сам Эонвэ, Глашатай Владыки Арды, несет слово его тем, кто отважно сражался за Свет.И конь его?— звонкие подковы, упряжь украшена золотом, летит по ветру шелковая грива?— не конь, но дух, лучший из табунов Оромэ.—?Собирайтесь в дорогу, ибо море поглотит земли, оскверненные злом!По самым глухим местам, по затерянным поселениям, по лесным хуторам и заимкам несет он весть. Он не уговаривает, ничего не доказывает людям?— он лишь Глашатай, голос, произносящий чужие слова, возвещающий чужую волю. Ему нет дела до того, поверят ли ему люди, и это лучше любых доказательств убеждает тех, кто слышит его. Не радостно им бросать свои земли, пусть и не многие остались нетронутыми войной. Но и не впервой людям Трех Племен отправляться в скитания, а коли Вестник Богов говорит, что будет потоп?— значит, пора уносить ноги, а не упираться, как дурная коза.—?В Серебристых Гаванях вас ждут корабли!Корабли? И удивление озаряет лица, хмурые, суровые, темные, с тяжелыми взглядами, острыми, как мечи, равно у мужчин, и у женщин, и даже у детей, успевших в своем малолетстве повидать беду и войну. И те, кто приготовился уже браниться, проклиная судьбу и Врага, от которого в мире все беды?— замолкают, внимая Глашатаю.Корабли… что это означает?—?В награду за верную службу волей Валар будет дарована вам земля!Земля? Славно, славно?— говорят люди и улыбаются, суровые люди с мечами на поясах. Земля?— это хорошо. Совсем наша земля, не эльфийская? Не орочья и не гномья? В награду, в подарок?— и никому за нее служить не надо?Хэй, братья, Беоринги, Хадоринги, Халадины, собираемся в путь, да не мешкая!Слава добрым богам! Слава и благодарность!Хорошие боги.Идут по земле караваны, бегут, не страшась людей, звери лесные, шагают люди навстречу новой судьбе?— не вассалов уже, но союзников. И пусть одежда бедна, пусть многих пока донимают годы, болезни и раны, но гордо расправлены плечи, сверкают взоры?— легко шагать навстречу радости и надежде.Конечно, на этой новой земле придется им потрудиться. Но, слава Валар! —?трудиться придется, не держа под рукою меч. Да и кто тут работы боится? Небось, постараемся, заживем не хуже, чем в эльфийских дворцах!Так рассуждают они, и спешат?— к морю, к западу, вслед за Звездой, где волны качают в ладонях белопарусные корабли, покидая Белерианд в светлой тоске и встречая новые дни в светлой радости праздника…Слава великим Валар! Слава Единому!Но радость порой омрачается. Ладно?— орочья ватага, или там, хищный зверь наскочит на лагерь в лесу. То?— мелочь. Другое хуже…Люди.Добровольные рабы Моргота.И хоть и нечасты подобные встречи, но способны отравить жизнь и омрачить небо на долгие часы.Они встречаются порой на пути эдайн, идущих к своей цели?— красивые люди с застывшими лицами и пустыми глазами, со спутанными волосами и в рваных одеждах. Эдайн хорошо знают, что с ними делать?— сперва детей отогнать подальше, а после твердый духом человек подойдет к слуге Врага, и задаст вопросы: кто таков, кому служит, и?— готов ли отречься от Моргота. Конечно, чаще на последний вопрос следовало гордое ?нет!?, заканчивающееся ударом меча, но порой бывало иначе. Порой морготов рыцарь не мог вспомнить ни своего имени, ни?— кому он служит, и вот таких-то эдайн часто забирали с собой. Пускай работой отслужат за все пакости своего господина!Ну, и еще?— морготовы рыцари в большинстве своем были изрядно красивы…***—?Дура! —?только и сказал старый Хельмир, староста небольшой рыбачьей деревушки на побережье Форростара, узнав, что его внучка?— единственная живая родня?— залетела от бродячего менестреля. —?И не вздумай мне тут рыдать! —?пригрозил он, видя, что глупая девка собралась удариться в слезы. —?Не то рот заткну, свяжу и посажу в подвал. Нечего перед соседями позориться.Девица… хотя, какая она, к Морготу, девица? Закрыла лицо руками и заплакала молча. Вся в матушку?— та тоже это умела. Скорбно молчать, и только слезы?— кап, кап, кап… сынок, болван, от такого вьюном завивался.Моргот бы побрал их всех, что ж им было не передохнуть в Белерианде? Хельмир мрачно засопел, припоминая, как по дороге к морю сын нашел свою жену?— совсем молоденькую девушку в обтрепанном черном платье морготовых слуг. И чем-то эта бледная немочь его заворожила?— забрал с собой в Андор, отца не слушая… и ведь сколько нормальных баб вокруг, после войны-то, выбирай?— не хочу. Так нет же, нашел такую, с которой ни работы, ни радости?— сидела днями, вышивала, да слезки роняла… неплохо вышивала, надо сказать, но и не так, чтоб прекрасно. И больше ее ни на что не хватало, ни огородом заняться, ни садом, ни морем, ни скотиной?— а как разродилась потомством, так и вовсе померла. Сын ее ненадолго пережил?— утонул в море, и остался Хельмир один с малолетней внучкой на руках.Нет, баб-то в деревеньке хватало?— и в постели порадоваться, и за ребенком приглядеть. Только все одно девица выросла балованной, и вот он?— итог. Кто ж ее теперь в жены возьмет-то? Сказала бы деду на пару месяцев раньше, сумели бы что-нибудь сообразить, так нет?— призналась, дурочка, когда пузо на нос полезло.Я, говорит, своего любимого дождусь. Ага, как же! Дождется она, когда рыба запоет… у этого шлендры, небось, в каждой деревне по такой вот влюбленной.—?Вот что, внучка,?— сказал, наконец, старик. —?Собирайся?— со мной пойдешь. Да плащ накинь?— благо нынче ветер холодный.За двадцать лет поднялись на благословенной земле Андора молодые леса?— к одной из таких вот рощ и держали путь старый воин и молодая девица. Светлый березовый лес сверкал, как изумруд, молодой зеленой листвой, звенел птичьей песней?— здесь всем хотелось улыбаться, хоть и шли сюда люди обычно не с радостью.Здесь жила Морэндис?— мудрая женщина из рода Беора. В молодости она обучалась у эльфов и слыла искусной целительницей.Дом ее был, впрочем, не эльфийским, изящным и легким, а приземистой и неказистой человеческой избой, построенной как бы не из глины и хвороста пополам с остатками тележных досок. Таким, какими были и дома в деревне Хельмира?— и это в чем-то успокоило старика. Эльфы, они, конечно, мудрые и светлые, но лучше все же по такому деликатному вопросу к человеку понимающему подходить.Вышла она навстречу?— настоящая беоринка, и не скажешь, что пятый десяток идет. Как в сказке говорится: статью крепка, как молодая кобыла, ликом бела, как жирные сливки, волосом черна, как уголья в печи… платье на ней простое, платком подпоясанное, руки сильные… в руках лопата.—?Здравствовать тебе, почтенный,?— говорит. —?И тебе… хм… девица.Хельмир хмыкнул тихонько: видать, заметила пузо, а косы-то у девки по-девичьи и заплетены.—?Здравствовать и тебе, госпожа,?— хотел поклониться, да она руками замахала, лопату в землю воткнув.—?Не надо тебе, воин, спину гнуть, я, чай, не королева. Заходите оба, квасу холодного выпьем, и расскажете мне, что за дело вас привело.Дом у целительницы был хоть с виду неказист, но внутри светел и просторен, на лавке?— старая шкура, на столе, в кувшине?— ароматный квас. И видно было в нем какое-то волшебство?— как отхлебнул, так и спокойно на душе стало, и слова, что по пути так и сяк крутил, сами собой полились стройным рассказом. И просьбой: не даст ли госпожа какого зелья, чтоб от позора помогло?—?Что ж, понимаю тебя, почтенный. А внучка твоя что скажет?Внучка его ничего умного сказать не смогла?— любит бродягу, и все тут. А если они оба, злыдни, решат ее неволить и ребеночка травить?— жизни себя лишит.Посмеялась целительница, головой покачала, да рукой махнула.—?Есть на свете всякие зелья?— и от позора, и от болезни, и от тоски, и много еще от чего. Одного только нет, не придумано было и впредь не будет?— от глупости. Приходили ко мне два дня тому из другой деревни да с занятной историей: какой-то бродяга девицу там соблазнил, а жених той девицы его поленом по голове ударил и насмерть зашиб.—?Врете вы все!—?А ты погляди-ка! —?и лег на стол серебряный браслет тонкой работы. —?Этим со мной за зелье от позора для той девицы расплатились?— покойнику принадлежало.Заревела дурочка.—?Цыц! —?прикрикнула госпожа. —?Коли ума нет, так хоть гордость имей! А тебе, почтенный, я вот что скажу: огорчительно мне это, но последнее зелье, что нам нужно, два дня назад ушло, а новое к осени только поспеет, да к тому сроку она сама родит. Пускай у меня пока поживет, заодно и ремеслу моему поучится, а потом я ребенка себе заберу?— мне как раз ученик нужен. А внучке твоей хорошего мужа подыщу.—?Храни тебя боги, госпожа! Чем же расплатиться с тобой?Призадумалась целительница, и сказала:—?Вот что, почтенный. Денег с тебя не возьму?— лишних денег сейчас и у князей нету. Поэтому, как домой вернешься, оглядись внимательно, да подумай, чего ты в доме видеть не хочешь. Вот это и принесешь. Да еще копченой рыбки сколько не жалко будет.С тем и расстались.Вернулся Хельмир домой озадаченный. Хоть и рад был, что дело его решилось, да смущала цена. Как это?— то, чего видеть не хочешь? Разве ж можно госпоже заваль какую подсовывать? Рыбы-то он хоть телегу привести готов был…И тут попалась ему на глаза занавесь, что сноха вышивала. Запылилась за семнадцать лет, так, что и не разобрать вышивки, но Хельмир и так помнил: по темному полотну светлыми нитками вышиты горы?— не Тангородрим, хвала богам, над горами звезды, и прямая дорога, словно бы к ним уходящая.Были и другие вышивки?— драконы, тьфу на них, цветы, узоры какие-то… не нравились они Хельмиру, да только примелькались, привык и менять ничего не стал…Вот сейчас и поменяет. Вышиванки хоть и старые, да крепкие, и не слиняли почти?— не стыдно будет их в дар поднести. А еще остались от снохи ожерелье из серебра да тонкий, узкий кинжальчик?— игрушечка, только ребенку с таким и ходить. Тоже отнесет.Хороший подарок нашел! Теперь не стыдно будет.***Тем временем госпожа Морэндис, устроив все еще хлюпающую носом девицу в закутке за занавеской, села к столу, выпила квасу, и крепко задумалась. Верно ли поступила?О зелье она соврала легко?— был запасец, да и девицы нынче стремились эльфийкам подражать и вели себя прилично, за исключением совсем уж глупых. Причина, заставившая ведьму?— а была она именно ведьмой, как бы ни называлась?— так поступить, лежала в ее даре. Всякая ведьма умеет немножко видеть?— потерянное найти, погоду предсказать, большой беды избежать или поймать удачу. Вот этот дар-то и заговорил, когда Морэндис увидела глупую девку.Словно вихрь осенних листьев, промелькнул водоворот видений?— войны, пожары, смерти… величественные храмы и дворцы… картины неведомых дальних земель… и?— бездонное ночное небо, полное сияющих звезд. К одной из них?— ярчайшей?— вел луч, узкий, как клинок, и по этому лучу уходили люди, крылатые люди, ведомые человеком, внутри которого горело солнце.Немного времени потребовалось, чтобы понять?— дело в ребенке.К госпоже Морэндис на миг пришло сильное искушение все-таки выдать девице самого крепкого зелья, но?— ее наставница, светлая госпожа Айвиэль, всегда говорила ей не совершать серьезных дел, не подумав, что из этого выйдет?— ?вы, люди, слишком мало живете, чтоб тратить время на ошибки и их исправление?. А ее почтенная матушка любила повторять нехитрую мудрость: ?кто хочет убежать от смерти, тот уставшим умрет, кто хочет убежать от судьбы?— бежит ей навстречу?. И вспоминала известный пример?— короля Тингола.Ей, ведающей?— поступить так же, как глупый, спесивый король? Рубить сплеча, не разобравшись, испугавшись всплеска своего слабого дара? Да и видение это не было зловещим?— сердце не сжалось в предчувствии беды, а затрепетало в радости. Женщина не чуяла зла.Оставить дурочку при себе она решила, рассудив, что лучше присмотрит за тем, кто у нее родится, чем рыбаки в малой деревеньке. Да и… казалось ей, что у ребенка будет талант к ее ремеслу…Но все же надо будет написать матери и наставнице, поселившимся в разных местах: одна?в городе, в двух днях пути, а другая — почти в центре острова, у огромной горы, названной Менельтармой.Может быть, они приедут к осени и вместе обсудят и необычное видение, и его причину.