Глава 34 (1/1)

Хардин— Сейчас твоя обожаемая Тесса с невинным выражением лица сообщила мне, что до сих пор является целкой. Как ты это объяснишь? Ты, блять, понимаешь, насколько это серьезно? — мои связки готовы разорваться от натиска громкости звуков, которые я издаю. — Тревор, ты понимаешь?!Мэттьюс сухо молчит в трубку, так, что мои барабанные перепонки готовы лопнуть. Кажется, на другом конце линии связи сейчас мирно катится перекати-поле по дороге, и намека на человеческое присутствие совсем нет.После его минутной игры в молчанку, он просто сбрасывает трубку и я слышу короткие громкие гудки, заставляющие меня издать злобный крик. Я едва удерживаю себя от того, чтобы бросить чертов смартфон о стену и смотреть, как он вдребезги разбивается, разбрасывая осколки на лестнице. И все же, хоть и не в виде куска металла, на стену обрушивается удар, разносящийся эхом по всему дому, и мой кулак начинает жечь от боли.Снова то чувство, когда я готов рвать и метать, убивать все, что попадется мне на пути, включая невинных девушек, которые сейчас находятся наверху в моей спальне. Девушку. Гнев просто выжигает меня изнутри, несмотря на то, что от моей нервной системы и так остались одни тлеющие угольки, которые каждый гребанный раз воспламеняются с новой и новой силой. Я стискиваю челюсть, стрелой направляясь к выходу, забыв о холоде на улице, который обдает мое тело, пока пальто остается висеть в прихожей на вешалке. Стекло должно потрескаться от того, с какой силой я захлопываю дверь машины, а двигатель сгореть от того, с какой резкостью я давлю на газ, не давая автомобилю время на прогревку. Но сейчас все это ничтожно, похоже на снег, таяющий в секунду на трассе и колеблющий меня не больше, чем состояние своей машины.Рев мотора разогревает во мне пыл, который вместе с общим пламенем поражает каждую клеточку моего тела сейчас. Каким образом можно было выдать правду за ошибку и ошибку за правду?! Как по-другому мне выразиться, чтобы объяснить то, на что Тесса только что открыла мне глаза. Что этот чертов идиот снова напутал в своих бумажках?! Неужели он ослеп и ему вдруг понадобились очки, чтобы увидеть элементарную галочку или крестик? Уж я подарю ему купон на лазерную коррекцию, как только доберусь до борделя.Постоянно набирая номер Тревора, я уже не прикладываю телефон к уху, потому что длинные гудки раздражают мои горящие нервы. Если бы весь гнев, сидящий во мне, просочился сквозь кожу, я был бы похож на огненного всадника с обдаваемым пламенем черепом.Небрежно бросив автомобиль на тротуаре в узком переулке, я буквально ногами распахиваю двери главного входа и, меча громом и молниями, направляюсь на второй этаж, чтобы с этой же злостью выбить дверь кабинета Мэттьюса.Но она оказывается закрыта. Просто, блять, заперта на замок специально, препятствуя моему входу.— Мэттьюс! Открой эту чертову дверь или я вышибу ее! — я обрушиваю удары на хлипкую деревянную спрессовку, пока она с треском не слетает с петель. Быстро оглядываю кабинет, раскидывая обломки ступнями, но он словно внезапно опустел от моего присутствия, оставив при себе все признаки недавнего обитания. Даже свет горит, накалив лампу но предела, бумаги разбросаны на столе, экран ноутбука горит с открытым незаконченным документом.Я подхожу к письменному столу и яростно захлопываю крышку компьютера, так, что слышится звук разбитого стекла. Кажется, кто-то останется без проделанной работы и зарплаты за этот месяц. И без зубов. И без лица. И без всех конечностей тела.— Мистер Скотт? — Джонатан стоит в разнесенном дверном проеме и с искренним удивлением смотрит на меня.— Где Мэттьюс? — только и могу выговорить я без крика и крушения всего окружающего.— Он ушел минут десять назад. Как-то спешно выбежал из черного входа, выронив бумаги на пути. А ведь рабочий день еще не закончен, — не упуская возможности поябедничать, с презрением говорит Боннс. Я закатываю глаза, толкая его плечом, освобождая себе путь и направляюсь в дом Тревора, готовый поджечь его по прибытию.***Дверной звонок разрывается от натиска моих пальцев звучной, но тошнотворной мелодией. Я нетвердо стою на ногах, мои брови сведены и образовывают морщины на лбу, я думаю только о том, как мой кулак врежется в рожу влюбленного мудака. Или как его по-другому там можно еще обозвать!..Если сопоставить все, что он успел наговорить за последние четыре дня, получается какая-то бессмыслица, скрывающая в себе гениальный план по спасению. Он прекрасно знал, что Винсенту нужны только девственницы. Он прекрасно знал, что Тесса ей, бесспорно, являлась. Он прекрасно знал, что сказав мне любую чушь перед самым отъездом, я поверю в нее, лишь бы скорее устранить все неполадки и сделать дело идеально. Он прекрасно знал, что рано или поздно я узнаю…— Мэттьюс, открывай, безмозглый черт! Ты понимаешь, что наделал? Ты сорвал все блядские планы, которые мы вместе с тобой строили с самого начала зимы! Ты просто бросил эту чертовку мне в руки и убежал со своей гребанной симпатией в закат! Ты сделал все, чтобы создать самую большую проблему в нашей карьере! В моей карьере! — я знаю, что он слышит мой монолог, который я веду с автоответчиком в его домофоне.В ближнем ко входной двери окне горит желтоватый свет, означающий присутствие хозяина в доме. Он просто отсиживается там и ждет, пока я усмирю огнедышащего дракона внутри себя и просто накричу на него, вместо того, чтобы нанести смертельные увечия. Чертов трус ждет, пока я сдамся и уеду отсюда, вымещать гнев на ком-то другом. На том, кого он тщетно и убогим способом пытался спасти.— Ты ведь слышишь меня, Мэттьюс. Просто сидишь там, как последний трус и выжидаешь. А знаешь, что я сделаю сейчас? Я поеду домой и сделаю твоей обожаемой настолько больно, чтобы она ответила за все твои грехи, — выплевываю слова на асфальт, тыча пальцем в камеру домофона и с выражением полнейшей победы на лице наблюдаю, как в окнах начинает выключаться свет.Сумерки окутывают мою машину, когда я поворачиваю ключ зажигания и давлю на газ. В зеркале заднего вида мелькает фигура русого Тревора, размытая в сгущающейся темноте. Он выскакивает из дома, перепрыгивая через ступеньки и садится в машину в надежде догнать меня, но нет.Я на всей скорости мчу домой, собираюсь закрыться в нем, как и наш маленький трусишка, только уже с совсем другими целями. Он будет колотить в мою входную дверь, осознавая, что та, которую он так стремился спасти, будет страдать от ударов и адской боли в моей спальне. Страдать за него, раз уж он струсил попасться мне под руку. За его оплошности. За его влюбленность. А когда она узнает, за что ей так досталось, она возненавидит милого медика всем сердцем, позабыв о том, как он пытался ей помочь. Не будет больше искорок в ее глазах, когда он входит в комнату, не будет их ?душевных? разговоров, не будет моей хреновой ревности. Она будет ненавидеть нас обоих одинаково. ?Ты знаешь, на что я способен, когда дело касается мести, сученок.? — на ходу отправляю, возможно, последнюю в своей жизни смс Мэттьюсу и сворачиваю на трассе к своему дому.