Шаг второй. (2/2)

Эдак тяжко вздохнув, пруссак зашел к себе, захлопнув дверь. Присутствие Беларуси в доме вчера ничего не решило, так что глупо было бы даже пытаться просить ее остаться. Что-то подумав, подтащил столик к двери. Терзали сомнения, что это может хоть чем-то помочь, но так по крайней мере можно было заснуть относительно спокойно, чем он и занялся. День был на удивление приятным, лежа на кровати, он некоторое время улыбался своим мыслям. Иван ведь говорил, что он нравится Наташе.

Только небольшое воспоминание о том, в какой именно момент русский это говорил, немного омрачило настроение Гилберта. Может, даже и не немного. Но теперь уже вступилась гордость, не позволяющая жалеть себя на эту тему. Тем более, он был пьян.

Заснул он быстро и довольно крепко. Но не настолько, чтобы не услышать грохот опрокинутого почти к кровати стола. Он сам едва не упал с кровати, спрыгнув на пол, не слишком соображающими ото сна глазами мельком глянув на часы, затем на стоящего в проеме Ивана.

Если вчера тот преувеличил свое опьянение, то теперь русского правда не держали ноги.

-Я тебя не разбудил, Калининград?-Разумеется, нет! – прошипел Пруссия, еще не решив, злиться на Россию, или уже начинать бояться, — Три ночи, с чего же мне спать?!-Правильно, — русский обвел неосмысленным взглядом комнату, нахмурившись, — Зачем стол? Я могу заходить к тебе, когда захочу. Ты мой.

-Лучше бы ты захотел сейчас спать, тебе бы не помешало прилечь, — лицо пруссака отразило искреннее отвращение, когда Россия снова пошатнулся, но удержался.

-Мой, мой, ты понял? Ох, черт…Русский медленно опустился на пол у двери, прижав руку ко лбу. Не выдержав, Пруссия подошел к нему.

-Вставай. ?Твой? совсем не желает видеть твое тело здесь, так что изволь донести его хотя бы до своей кровати, — он протянул руку.

Улыбка русского на миг показалась совсем маниакальной, Пруссия готов был уже отпрыгнуть в сторону, но Иван взял его за руку, поднявшись.

-Да, ты прав. Здесь все мое, верно?Гилберт не стал отвечать, просто потянул русского по направлению к его двери, стараясь не смотреть в его глаза. Даже в таком состоянии, его не слишком понимающий взгляд был слишком холодным, в купе с улыбкой— жестоким. Но разве будучи раньше столь великим государством, мог Пруссия сейчас хоть чуть выразить страх пред этим пьяницей?-А ты останешься со мной? – Иван словно лишь констатировал факт, из вежливости изобразив вопросительную интонацию.

-Даже думать забудь, — прорычал пруссак, немного замешкавшись с дверной ручкой.

-Почему же?!Гилберт взвыл, развернувшись, вскользь прошелся локтем практически по лицу Ивана, который совсем в недвусмысленной манере прижал его к двери.

-Сходи проветрись, а?! – лицом к лицу, Гилберт злобно сверкнул глазами.

Сейчас он совсем не боялся. Даже будучи сильней его физически, ничего сделать Брагинский в таком состоянии бы не мог. Но искренне взбесил этот жест, и теперь, стараясь поясней выразить свои эмоции выражением лица, он с силой уперся в плечи русского, пытаясь его отстранить.

-Не правильно, — Россия отрицательно покачал головой, вздохнув, — Почему ты не запомнишь, что тебе нужно слушать меня?Уверенности у пруссака поубавилось, когда, отстранившись, неожиданно сильным движением русский рванул его за плечо, прижав к стене лицом. Пара ударов локтями – Иван словно не чувствовал боли, игнорируя вопли Пруссии.

-Да что с тобой такое?! Найди себе девчонку, если так уж приперло, но в любом случае не трогай меня! – положение позволило пару раз ударить по ногам, но потом он захрипел от боли, ибо русский навалился сильно, не позволяя двинуться даже чуть, — Ублюдок, да какого черта?!

-Слушайся меня, раз уж ты принадлежишь мне, — упрямо повторил Иван.

Его дыхание отдавало алкоголем так, что становилось дурно. Пруссия хотел еще что-то выкрикнуть, но следом резко дернулся – уже действительно не понимая, что делать, когда горячий язык скользнул по уху. От подобных действий его всегда бросало в дрожь, но сейчас такая реакция заставляла злиться на себя и лишь сильней выдираться, пытаясь хоть немного задеть русского.

-Да зачем тебе это надо, гребанный извращенец?! – он прокричал уже умоляюще, чувствуя беззвучный смех России, — Черт возьми, пусти, мне это противно!-И не ври мне, хорошо?Хотел что-то возразить, но от непрекращающихся действий Ивана дыхание словно оборвалось, закрутив головой, чтобы не позволить тому больше коснуться, с силой толкнулся ногами от стены. Тут уже не устоял бы даже Брагинский – коридор довольно узкий, так что, все еще крепко держа пруссака, ударился спиной о противоположенную стену, коротко охнув, повалился на пол. Гилберт на мгновения замер, оказавшись придавленным телом русского. Тот не двигался – через несколько секунд Пруссия скинул его с себя, отпрянув к другой стене и затравленно глядя на лежащего на полу Ивана.

-Ч-чертова пьянь… — кусая дрожащие губы, он судорожно тер рукавом рубашки еще влажные от поцелуев уши и шею, — Больше никогда и не подумаю тебе помочь, ты понял?Прокричал тоном обиженного ребенка, сам оскорбившись своей интонации. Брагинский, если и слышал, с ответом утруждать себя не стал. Пруссия поднялся, сердце еще молотило изнутри слишком быстро. Чуть успокоившись и уняв дрожь, он от души выругался, наклонившись, подхватил русского под руки, совсем не заботясь о его комфорте, затащил в его комнату.

-И только потому, что я не хочу утром о тебя спотыкнуться, — тихо пробормотал, что никто не услышал бы даже при желании, сам себе, — Только поэтому.

Быстро вышел, захлопнув обе двери и поставив опрокинутый стол. Сел на кровать, обняв себя самого за плечи, закрыл глаза, судорожно выдохнув.

-Да зачем же творить такое, — тихо прошептал, — Ублюдок, я точно его убью.

Дернулся, широко распахнув глаза. Почему, почему только сейчас? Почему он не мог подумать об этом чуть раньше, когда тот лежал перед ним почти без сознания? И каким сквозняком вообще надуло в его голову помочь ему?-Кажется, я уж схожу с ума, — с мрачной улыбкой вслух констатировал Гилберт, — Это даже обидно.

Усмехнувшись своим мыслям, откинулся на спину. Легкая дрожь еще не прошла, но совсем не от страха или злости. Благо, что сегодня он слишком усталый, что бы завестись по-настоящему от такого.Так что заснуть было можно, да и глаза уже закрывались сами.-Н-нет, пожалуйста…!Уже не помнилось, как оказался на этих простынях, в этой комнате. Последующие слова тонули в поцелуях, жадных и грубых на долю, пока он не начинал задыхаться. Россия двинулся еще более амплитудно, заставив пруссака хрипло закричать прямо в его губы. Тот запрокинул губы, подставляя шею под последующие поцелуи, захлебываясь вскриками с каждым движением.

-Всегда бы ты был таким, Калининград, — шепот горячий, словно слишком далекий.

Рука докасается щеки в излишне нежной манере, но словно решив оценить этот жест, пруссак мягко кладет свою ладонь поверх широкой ладони русского, пропуская свои пальцы между его.

-Ваня, — тихо, шепотом и на выдохе, сжимая его руку.

-Доброе утро, милый.

Брагинский наклонился над кроватью Пруссии, поцеловав того в щеку. Тот распахнул глаза изумленно, замерев. Еще несколько раз моргнул, когда русский присел на край кровати рядом.

-Это сейчас какого черта было?! – приподнялся на кровати, злобно сверкнув глазами на Брагинского.

-Ты о чем? Я подумал, ты не против, — Россия улыбнулся, мягко высвободив свою ладонь из ладони Гилберта.

Несколько удивленно пруссак посмотрел на свою же руку, обрывки сна еще навязчиво долбили по сознанию. Быстро закрыл лицо руками, прошипев через ладони.

-Держись от меня чуть подальше, я тебя умоляю. Беларусь велела мне тебя покалечить, помнишь?-Начинай, — Иван усмехнулся, — Я вчера не беспокоил тебя?-Ты ничего не помнишь? – немного отнял руки от лица, изогнув одну бровь.

-Не делай такое лицо. Вряд ли после того, сколько я вчера выпил, здесь я мог что-нибудь сделать, да? – русский проговорил так безобидно, что Пруссию передернуло.

Ведь только из-за этого гребанного ?чего-нибудь? могла присниться такая муть.

-Сгинь, а?!В Брагинского красиво так прилетела подушка, оказавшаяся под рукой Гилберта. Тот посмотрел искренне изумленно, не выдержав, засмеялся.

-Будем считать, что ты уже исполнил обещание, данное Беларуси. Сегодня ты в состоянии завтракать на кухне, надеюсь? – русский поднялся и пошел в сторону двери.

-Я спущусь через десять минут.

Уже собираясь захлопнуть дверь, Иван ненадолго задержался.

-Ах, да. Беларусь звонила полчаса назад и сказала, что ближайшую неделю она нас не навестит. Грустно. Я буду скучать по сестренке.

-Неделю?!Дверь уже захлопнулась, и на сей вопль отчаяния Брагинский не ответил. А Гилберту оставалось только гадать, либо на нервной почве воображение уже рисует пред ним все самое нежелательное, либо Иван напоследок улыбнулся особенно довольно.

?Наверное, это конец?, — Пруссия нервно засмеялся, спрыгивая с кровати. С искренним удивлением отметил, что это, вероятно, будет даже интересно. Ведь обнаружилось, что с Россией весьма можно ладить, когда он трезв.

-Стокгольмский синдром…? – переспросил сам у себя вслух, стоя возле зеркала, — Забавно.

Вниз спустился почти бегом, улыбаясь сделанным выводам.