Часть 2 (1/2)

…совсем по-человечески. Словно из под ног выбили наспех сколоченный ящик, и тело повисло в петле. Грубая скользкая веревка, перетянув шею, перекрыла доступ кислорода в легкие. И, кажется, уже никакой нет надежды, ноги оторвались от опоры, хрустнули, ломаясь, позвонки… но все равно продолжаешь сопротивляться. И смотреть на картину, открывшуюся перед ним, не похожую на то, что видит висельник в последние секунды. Уильям видел пленки повешенных, последнее, что они видят – это небо, перечеркнутое надвое деревянной перекладиной. Лучше это, чем контраст черных перчаток с белой кожей девичьих бедер, лучше это, чем осознание того, что эти руки могли бы…

Он старался не думать все эти секунды, что в ушах звучал визг испуганной девушки, он старался, как мог, абстрагироваться от увиденного. Это не было шоком или откровением – Уилл видел это тысячи раз, разные позы, разные ситуации, разные люди. Заплетенные страстью чужие тела – на всех пленках, исключая лишь совсем маленьких детей.

Этим все занимаются, ничего необычного. Секс – не то, что могло бы смутить Ти Спирса, ведь по близости всегда ошивается Сатклифф с самыми непристойными словами, мыслями, телодвижениями.

Но почему-то задело. Задело не то, что кто-то кого-то щупал, а то, что случилось после.

Нокс даже не попытался извиниться, не зашептал, потупив взгляд, какую-то бессмыслицу, смущенный тем, что его застали врасплох. Даже не испугался так, как девушка, при виде начальника. Рональд был, скорее, раздражен тем фактом, что кто-то посмел испортить ему ?свидание? в подсобке. Ни страха, ни уважения. Только злость неудовлетворенности во взгляде. Именно за это Уильям его и наказал.

Если бы словарного запаса Нокса хватило бы хотя бы на простое ?извините, это больше не повториться?, все было бы проще. По крайней мере, себе Уилл объяснял это именно так, даже не пытаясь задуматься об истинных причинах. Зачем вглядываться в темноту собственного подсознания, зачем выхватывать лучом фонарика чувств из этого мрака одно уродливое, неоформленное и очень крикливое чувство. Оно не должно захватить все мысли, не должно заставить мозг и тело работать только в одном направлении – поиске вариантов удовлетворения собственной потребности. С ним надо было бы бороться, но почему-то сейчас оно, снизив голос до шепота, диктовало условия игры.- Вот вам документы, - кончиком секатора Уильям указал Ноксу на заваленный стол, - их нужно все разложить по папкам. А я останусь и прослежу за этим. Улыбка на губах Рональда была торжествующей. Сделать плохо себе ради того, чтобы наказать другого – сколько мужества на это требуется? Спирс остался после работы только ради того, чтобы оставить после работы кого-то еще. Мелочь, но Рону было чертовски приятно осознавать, что это именно он сейчас наказывает своего начальника, собираясь делать эту работу как можно медленнее. В планах было – дотянуть до утра, поэтому документы, отчеты и приказы расфасовывались по папочкам крайне лениво и медленно.

Оставалось только наблюдать за тем, как все больше усталости появляется во взгляде начальника, как он с каждой минутой все сильнее жалеет о том, что остался наблюдать.

В любом случае работа будет заполнять все время, отведенное на нее. Сам Ти Спирс рассчитывал подержать Рональда пару часиков, а потом отпустить, услышав привычное нытье о недостатке свободного времени. Но почему-то юноша не планировал ныть, он медленно перекладывал бумажки, всем своим видом давая понять, что сейчас не Уилл тратит его время, а наоборот.

- Вы не могли бы делать это быстрее, Нокс?

Рональд медленно и очень осторожно просовывал в папочку очередной отчет, ликуя в душе, что терпение начальника, наконец, закончилось, а это – фактическая победа.- Нееееее, - наказуемый свел пальцы рук в замок и с хрустом потянулся, прогибая спину, - я так устал после тяжелого рабочего дня, что просто уже не могу заставить себя работать быстрее.

Ти Спирс отвернулся. Он будто чувствовал, что Рональд, капля за каплей, пьет его энергию, закусывая временем и пространством. ?Иногда нам кажется, что мы воспитываем детей, но мы даже не замечаем, что на самом деле это дети воспитывают нас? - сказал кто-то из великих. Размеренные движения, кончики пальцев, скользящие по острому краю бумаги, эти сладкие потягивания… завораживало все. В полусне, с открытыми глазами, он мог бы часами смотреть на все это.

Усталый мозг допустил до себя все запретные мысли, которые едким теплом растеклись по телу. Сознательное отступило, забрав с собой все правила, инструкции и установки. Отступило, оставив только какие-то странные неоформленные в слова мысли, похожие на картины мокрой акварелью – можно увидеть лишь размытые образы, которые становились тем ярче и четче, чем сильнее было желание закрыть глаза для того, чтобы их разглядеть в полной мере.

Стрелки наручных часов соединились под цифрой двенадцать, последний документ отправился в пухлую папочку, и теперь на столе не осталось ни одной бумаги или отчета, а значит…. На гладкий глянец налакированного дерева можно выбросить кости. Именно этот звук, звонкий и резкий, вырвал Уилла из полудремы.- Я закончил, могу я идти домой?

Рональд глянул на черные кубики, пересчитал количество белых точек на выпавших гранях. Пять-два. Семь. Максимальная вероятность.