23. Соперник (1/1)

Поначалу у него было мало веры. Юра быстро понял, в каком именно времени фигурного катания ему выдалось жить, когда видел, что других детей натаскивают в прыжках и ставят вровень со взрослыми, как только они перерастут отметку в пятнадцать лет. Фигуристы постарше — другой школы, и он охотно подмечал, как новое поколение подминает их под себя высокими баллами за технику. Его тренер был не такой. Яков запрещал ему многое, и лет до двенадцати Юра шел у него на поводу, а затем вырвался из цепких рук наставника с твердым намерением: он сокрушит этот лед, разобьет вдребезги, заберется на пьедестал — так высоко, как только сможет. Зубы сводило от жажды испробовать золото на твердость.Группа Якова дышала ему в спину и какое-то время он боялся оборачиваться, чтобы не замедлиться. От волнения ладони были мокрыми перед каждым соревнованием, будто он окунал их в воду. Под громовое объявление собственного имени Юра стоял на льду перед выступлением, шумно дыша и исподлобья сверля публику взглядом — улыбки, окрики, флаги. Первая уверенность в себе пришла после первой победы. Как бы горячо не кричали ему зрители с трибун, в какой бы жар не бросали его оценки, самой теплой наградой была любовь дедушки. Пока остальные вонзали в него ледяные копья искренней детской зависти, дедушка ласково прикрывал со спины: ?Какой ты стал сильный, Юрочка?. Да, думал он, сильнее его нет никого в России.— Приди посмотреть соревнования, — зашнуровывая коньки в раздевалке, услышал он на последней утренней тренировке, как Яков говорил с кем-то за дверью. — Хочу, чтобы ты кое-кого увидел.Юра прыгнул четверной, упал, почти кожей почувствовал на себе гневный взгляд тренера и ощутил накатывающую волну внутри — чувство, что он только в начале пути и, пусть сейчас он еще не так силен телом, крик его мощного духа чувствует всякий судья. Юра каждым своим удавшимся амбициозным элементом будет увеличивать разрыв между собой и остальными и, как только победит на чемпионате, ему больше не будет равных среди юниоров. Они больше ему не соперники, его соперники взрослая лига старой и новой закалки, и Юра — новорожденная звезда, которая ослепит их.Яков знал, что ученик совершенно отстранен от его слов, но не преминул встретить криками прямо у борта, продолжая извергать свою ярость и когда объявили оценки. Юра встрепенулся, когда сверху раздался голос Виктора. Ему тогда показалось, что за его спиной теперь будет стоять не только дедушка.На взрослом катке все было по-другому: он больше не чувствовал себя впереди. Но это лишь подстегивало его — больше не было страшно, что кто-то на него разозлится. Поначалу на тренировке все смотрели отрешенно, затем заинтересованно, потом с уважением, и Юра отвечал на каждый взгляд воинственно и хищно, точно хотел показать, что этот лед принадлежит только ему. Но если забрать весь его себе, то не будет шанса подняться еще выше. Так что он был готов терпеливо подождать своего часа.Боль в мышцах всегда была в фоне, иногда раскаляясь до рези. Он невозмутимо заклеивал пластырями мозоли, а от травм себя стал больше беречь только к дебюту во взрослых соревнованиях.Юра считал слезы допустимыми, только если это были слезы ярости. Но даже если плакал не он, ярость клокотала в нем всякий раз, когда он чувствовал, что теряет контроль даже над тем, что от него не зависело. Ярость — единственное, что он чувствовал, когда впервые встретился с Юри лицом к лицу. Как много чести делается проигравшим, не можешь — уйди.Это не было завистью — уж точно не той, что испытывали его соперники в детстве. Но только ярость — даже без тени испуга — в нем клокотала, когда Виктор просто уехал от него к Юри. Его злило и то, что он не понимал почему, его злило, что Виктор, такой невыносимо легкомысленный, не ставил его ни во что. Юра не мог даже помыслить, что будет отброшен в сторону, это гневило настолько, что вызывало смех от воспоминаний о травмах, падениях, проигрышах, но больше о наслаждении своей силой и триумфальной уверенностью в собственной уникальности, подтвержденной не юношеским тщеславием, а охапкой медалей: ?Виктор, ты, блядь, издеваешься??К проигрышу в Хасецу он готов был меньше, чем мог подумать, хотя это не было совершенно незнакомым ощущением. Только тогда он впервые успокоился, долго раздумывая после, почему это произошло. Чужую победу он воспринимал невозмутимо и уважительно, зная: в следующий раз ее уже не будет. Юра чувствовал, что только теперь по-настоящему соберется и с холодным предвкушением сделает себя лучше, даже если понадобится выстроиться заново. Яков учит его одному, а соревнования — другому. Все становилось на свои места, потому что Юри — соперник. Тот самый, который не уйдет, пока не победит, даже если сам этого не знает; тот самый, который заставит научиться многому. И именно Юри он покажет свою борьбу и силу.