Часть 3 (1/1)

Припадает горячим поцелуем к устам алым ясыньки своей, оглаживает грубыми руками узкую талию. Хорошо, любо ему с ней, ненаглядной его.Выгибается навстречу жарким отцовским поцелуям, красивая в холодном свете луны. Век бы любоваться этой сверкающей красотой, век бы быть рядом, угождать своей голубке, как сейчас.Спускается губами, чуть царапая усами нежную кожу её шейки, на которой теперь расцветают багровые цветы. Чувствует, хорошо ей, чувствует, как дрожит она в его руках.?Батько...? жарко выдыхает голубка, запускает руку в его седые кудри, сама тянет на лежанку. Теперь уж она яростно зацеловывает лицо, словно полуночное видение. Кафтан тяжело падает на пол вместе с шароварами и её сорочкой. Ох, ловка.Желание маревом застилает глаза, кажется, воздух вокруг накаляется. Тонкая, словно выточена из хрусталя, хорошо её чувствовать под собой, держать в своих руках, опалять поцелуями разлет ключиц и грудь.Он готов вечность воспевать ясную красу своей доченьки-голубки. А она улыбается, смотрит из-под ресниц, щёки жаром окрашены, черные кудри волной разливаются по постели. Хороша, красива, прекрасна.Вскрикивает от резкой боли, так что отцовское сердце сжимается, не хотел боли голубке своей причинить. Хрустальные слезинки скатываются по щекам, он собирает их поцелуями, извиняясь. Больно самому, что посмел допустить слёзы ясыньки своей.Постепенно голубка стонет, да так, что его пробирает сладкой дрожью. Хорошо ей, нет боли, только ошеломляющее удовольствие. Сама поддается к нему, целует губы, касается плеч, покрытых узором шрамов, своими нежными пальчиками, словно перышком.Как сладка сейчас дочки ласка, как грешно целовать уста родные, как любит он голубушку ясноокую, ведьму. Приворожила ведь, заколдовала.