14. (1/1)

Мои родители маленькому Итиро очень понравились, и я стал устраивать совместные встречи так часто, как мог, а заодно познакомил маму и папу с бабулей. Бабуля уже знала мой план относительно Ити и родителей и очень его поддерживала.– У тебя замечательные мама и папа, Зеро, – заметила она после первого же знакомства. – Почему у них всего один ребёнок?Я вздохнул и пожал плечами. Мне не хотелось рассказывать о том, что, когда я был маленький, мы жили очень бедно, и денег на второго ребёнка просто не было, да и не очень-то поощрялись правительством многодетные семьи…Здоровье моё тем временем постепенно становилось хуже и хуже. Всё меньше оставалось сил, всё больше приходилось принимать лекарств. У меня был целый список, что и во сколько нужно принять, и если я забывал про какой-нибудь из пунктов списка, то мне резко становилось плохо. Охаяси, я знал, тоже получил из лаборатории коробку препаратов, замедляющих действие яда, но ему они помогали ещё меньше, чем мне, и Охаяси время от времени караулил меня возле дома, чтобы в очередной раз обвинить в жульничестве и в том, что ему, якобы, выдают поддельные лекарства.Адрес бабули сообщила Охаяси мафия. Люди босса, по приказу которого нам вкололи яд, постоянно шпионили за нами обоими. Я подозревал, что в доме давно уже стоят ?жучки?, но мне было слишком жаль тратить остатки сил на их поиски.?Пусть босс знает, как я весело провожу с Ити последние денёчки своей жизни, – решил я. – Пусть увидит, что я могу быть весёлым, даже перед лицом смерти!??Фаза атаки? медленно, но верно приближалась. У меня начало ломить всё тело – сначала только по утрам, потом всё чаще и сильнее; начала неметь левая рука. Каждое утро, просыпаясь, я боялся пошевелиться и узнать, что в организме вышло из строя ещё что-нибудь.Итиро чувствовал мою тревогу и реагировал на неё по-своему: больше капризничал, плакал без повода, заставлял меня по десять раз на дню повторять, что всё хорошо и что я его не брошу.Общаться с родителями становилось всё сложнее. Мама видела, как я таю на глазах, и настойчиво советовала сходить к врачу. Папа угрюмо молчал: кажется, он догадывался, что происходит, но боялся спросить напрямую.Наконец я понял, что молчать дальше бессмысленно, позвонил папе и сказал, что нам нужно поговорить без свидетелей.Полупустое кафе на окраине города подходило для серьёзных разговоров как нельзя лучше. Здесь было уютно, но не по-домашнему, а как-то по-деловому. За окном падал редкий снег. Отец сидел напротив меня, ссутулившийся и усталый. Мне на секунду стало так жаль его, что перехотелось во всём признаваться, но я сжал кулаки: раз уж решил, надо довести дело до конца.– Я смертельно болен, папа, – сказал я без всяких предисловий и глядя в стол. – Есть шанс, что врачи изобретут лекарство, но не очень большой. Я вложил свои деньги в разработку препарата – их довольно много, должно хватить. Если я умру, пусть Итиро станет для вас младшим сыном. Он очень к вам привязался, и у него, как и у вас, с моей смертью почти никого не останется. Позаботьтесь о нём, очень прошу.Окончив монолог, я пару секунд посидел неподвижно, после чего решился поднять глаза.Отец не шевелился, лишь сгорбился сильнее прежнего. Он выглядел очень жалким и несчастным, однако ни одной слезинки не было в его глазах. Он пока не полностью поверил в то, что услышал, и ещё мог сдерживаться. Позже – я знал – его боль начнёт свою страшную ?фазу атаки?, и я даже представить боялся, ЧТО он в этот момент почувствует.Я тихо встал, подошёл к отцу и обнял его, стремясь передать остатки своих сил. У меня кружилась голова, всё казалось нереальным, будто происходило во сне.– Как случилось, что ты заболел? – спросил отец хрипло. Его голос прозвучал беззащитным, растерянным.Я крепче прижался к отцу, словно это могло хоть как-то ему помочь.– Несчастный случай, папа… Или отчаянная глупость. Я пытался защитить одну семью… и поплатился. Мой организм отравлен и постепенно разрушается. Позволь мне не вдаваться в подробности. Давай верить, что всё закончится хорошо.Отец всхлипнул: моё тепло отогрело его заледеневшее от новости сердце.– Поплачь, папа, – сказал я тихо. – Так будет легче. Не держи в себе. Тебе надо принять всё, как есть, и успокоиться. А потом – наверное, уже не сегодня – мы обсудим, как рассказать маме. Я не смогу долго строить из себя здорового.