1. (1/1)

Нужно было соображать, причём быстро. Тридцать шесть карт в колоде – и четыре жизни на кону. Одна моя, три чужие. Я должен был выиграть – во что бы то ни стало. Я взял одну карту, перевернул достоинством вверх. ?Отлично!?Крестовый туз. Мне всегда везло на эту карту.Соперники – два якудза – обменялись многозначительными взглядами. Их босс с ухмылкой смотрел на нас со своего кресла.?Что может сделать какой-то мальчишка против двух моих лучших игроков?? – наверняка думал он. ?Что ж, я вам покажу, что никакой я не мальчишка, и в свои 22 года играю лучше, чем многие профессиональные картёжники Японии!?Ставка ценою в жизнь не пугала меня: я привык рисковать собой, и к тому же верил, что острый ум и природная удачливость не дадут мне проиграть. Зато люди, сжавшиеся в клубочек за моей спиной, явно были на грани истерики.Семья, которая умудрилась перейти мафии дорогу. Отец, мать и их сын-подросток, друзья моего приятеля Такаси. Такаси умолял вступиться за них, они ведь ни в чём невиноваты, так уж вышло… И я вступился. Потому что было их жаль.Карты мягко ложились на стол. Я и двое якудза мерялись силами, искали, как друг к другу подступиться. Первый раунд принёс мне победу. Второй мы сыграли вничью. Потом дважды победили якудза, потом я. Остался последний, шестой раунд. Он-то и должен был всё решить.Карт в наших руках и в колоде оставалось всё меньше. Улетали в ?отбой? десятки, дамы, короли. ?Клинок? – игра, требующая не только умения строить комбинации, но и банальной удачи. Я верил, что фортуна не отвернётся от меня сегодня, ведь я делаю доброе дело, к тому же я всё так хорошо просчитал!– “Удар катаны”, 500 очков. – Один из противников выложил на стол комбинацию из пяти карт и злорадно усмехнулся. – Тебе есть, чем отбиться, Зеро? Или признаешь своё поражение прямо сейчас?Я осмотрел карты в своих руках, и от пальцев к сердцу потёк холодный ужас: отбиться было нечем.?Без паники! – приказал себе я. – Наверняка есть какой-то способ поменять исход игры. Если я возьму сейчас из колоды любую чёрную карту, то получу ещё один ход для обороны, а если пиковую семёрку – то “катана” якудза сломается о мою “стальную пику”!?Мысленно попросив удачи, я потянулся к колоде и медленно перевернул верхнюю карту. Пальцы дрогнули, а сердце предательски пропустило удар.Бубновая шестёрка. Самая глупая и неподходящая в данной ситуации карта.Бубновая. Почему не пиковая? Мне подошли бы даже крести, но бубны – это был приговор.– Бить, как видим, тебе нечем. Ты уже не сможешь набрать столько очков, сколько нужно, чтобы выиграть раунд. Победа за нами! Игра подошла к концу, твоя жизнь – тоже. Как и жизни тех троих неудачников.Слова якудза показались мне фразой из пафосной пьесы. Жизнь подошла к концу… Чья жизнь? Моя? Но ведь мне всего двадцать два… Я молод, здоров и талантлив, мне ещё столько хочется сделать!Я сидел, не шевелясь и глупо глядя на карты. Это что же, меня сейчас привяжут к стулу и начнут пытать, как в жутких фильмах, а я буду орать и вырываться? Или просто возьмут меч и снесут бедовую голову?Я не верил. Не верил в свой проигрыш. Как могло получиться, что фортуна изменила мне? Я так хорошо играл в эту игру, правила которой узнал только сегодня! Слишком хорошо для новичка.Я всегда на высоте, за что бы ни брался. Я – гений азартных игр, и вдруг – такое глупое поражение?! Если меня убьют – то кто же будет защищать слабых? А что эти типы скажут моим родителям? ?Простите, но ваш сын проиграл нам в карты свою жизнь?? Что скажут мама и папа? Они ведь до сих пор не знают, чем я занимаюсь на досуге, и думают, что после работы я катаюсь на велосипеде и смотрю телевизор!Удар обрушился на меня неожиданно. Задумавшись и ослабив внимание, я не успел его отразить. Я полетел вместе со стулом на пол, после чего получил пинок в лицо. От этого пинка я сумел частично увернуться, но из носа всё-таки потекла кровь. Перегруппировавшись, я вскинул голову, готовый в любой момент дёрнуться в сторону от чужого кулака или ботинка.Надо мной стоял отец того самого семейства, которое я только что не смог спасти, по фамилии Охаяси.– Такаси мне сказал, что ты нас выручишь, а ты… ты… жалкий…Эмоции душили мужчину, и он ловил ртом воздух, не продолжая ни речь, ни драку. Воспользовавшись этим, я перекатился подальше от него и сел на полу, уткнувшись носом в и так уже окровавленный рукав.Сейчас у мафии будет отличная забава: обречённая на смерть семейка теряет всякую человечность и пытается забить до смерти своего неудавшегося спасителя.Нет ничего короче людской благодарности – стоит герою немного ошибиться, и его вздёрнут на виселице рядом со злейшими врагами. Я знал это, знал с самой первой своей игры против мафии. Знал… и всё равно рисковал. Похоже, этот раз – последний. Но как же крестовый туз? Неужели он предвещал мне не победу, а смерть?..?Я что-нибудь придумаю?.Кровь из носа никак не останавливалась, но я боялся запрокидывать голову и терять из вида противников. Как знать, кто из присутствующих в комнате людей следующим на меня набросится?!– Эй, Зеро, садись обратно за стол. Сейчас мы будем тебя казнить, – осклабился главарь якудза.Предложение не казалось мне заманчивым, но сидеть с жалким видом на полу было ещё хуже, и я, с трудом поднявшись, прохромал к столу.– Вытяни перед собой левую руку. Вот так, хорошо, закатай рукав.Я сделал то, что велели, стараясь выглядеть как можно спокойнее. Это должно было случиться – рано или поздно. Я не мог бесконечно выигрывать. Но осознавал ли я, что действительно могу умереть? Только сейчас я в полной мере понял, ЧТО именно я ставил на кон.Свою жизнь. Своё будущее. Всё, что у меня было. Немалую часть того, что было у моих друзей. Несколько десятилетий познания мира, солнечного и лунного света, работы, отдыха, добрых дел…Мне стало страшно, как никогда в жизни. Руки помимо воли задрожали, в глазах потемнело, воздух стал разреженным и колючим.Этот мерзкий мужчина, который только что пытался избить меня – разве стоил он того, что со мной сейчас сделают?.. Такаси попросил вступиться за эту семью, и я вступился… Зачем?Мою руку обхватили холодные пальцы одного из якудза. Я вздрогнул, шмыгнул носом, втягивая кровь, и, наконец, запрокинул голову. Лучше не смотреть, что они будут делать с рукой: отрубят сразу или по кусочкам, а может – станут поливать кислотой. Моя песенка спета, и я сам виноват, что отобрал у себя сорок или шестьдесят лет жизни.Это ужасно сложно – не плакать, когда душа сжимается от боли и обиды. Сложно не плакать, но можно спрятать слёзы, если закрыть глаза и запрокинуть голову. Будь что будет – теперь ничего не изменишь. Я должен принять смерть, как мужчина. И выдержать всё, что со мной сделают как можно достойнее. Просить о пощаде бессмысленно. …Стоила ли несчастная игра в карты, скучные бумажки, нескольких ярких и замечательных жизней? Кто вообще придумал ставить жизни на кон? И я ведь сам согласился в этом участвовать… Если б никто не соглашался – то и инцидентов бы не было!– Мы вколем тебе наш новый яд, – услышал я как через вату голос главаря. – Если у тебя начнётся на него аллергия – умрёшь ближе к ночи. Если нет – протянешь месяцев шесть-восемь, пока отрава полностью не разрушит организм. Мои люди будут наблюдать за тобой. Я считаю, что яд замедленного действия гораздо интереснее, чем глупая и банальная казнь на месте. Мы хотим посмотреть, как ты мечешься, как из последних сил сражаешься за жизнь!Медленная смерть. Раньше я считал, что она намного хуже быстрой, но теперь слова главаря неожиданно пробудили во мне надежду.Если я не умру сегодня вечером, то у меня есть неплохой шанс вернуть себе жизнь и хотя бы часть здоровья! Я ведь накопил довольно много денег – их должно хватить на разработку лекарства! Только бы успеть изобрести антидот за полгода…Я внезапно почувствовал себя намного лучше, даже кровь перестала течь из разбитого носа.Всё будет хорошо. Я сумею выздороветь и начну жить, ценя каждый день и каждый час. Я… не знаю, кем я стану, но выжить я точно выживу… Хотя бы ради своих близких.Острая игла вошла в вену неожиданно, и я, вздрогнув, уставился на свою руку. В шприце была какая-то зелёная жидкость, и сейчас она медленно заливалась в мой организм. Руку начало жечь, а ещё никто не протёр спиртом то место, куда кололи иглу, но, обретя надежду, я не собирался её так просто отпускать.Если в вену попали на игле вредные бактерии – то это не так страшно, заражение крови лечится. То, что эта зелёная гадость ужасно жжёт – это ведь не аллергия, верно? Это просто реакция организма на то, что в него что-то заливают. Сейчас кровь разгонит яд по всему телу, и он не будет сконцентрирован в одном месте, а значит, не будет и так больно.Опустошив шприц, якудза таки дали мне смоченную в дезинфицирующем растворе ватку.– На, приложи к месту укола и поднимайся. Пора думать, как казнить троих оставшихся неудачников.Я медленно встал и, пошатываясь, побрёл к двери. Хотелось, как раненому зверю, забиться в своё логово и отлежаться, пока не пройдёт первый шок, а потом уж действовать. Однако отправиться в логово мне не дали.– Эй, ты куда? Сядь и смотри, как мучаются твои подопечные. Думаешь, мы тебя так легко и милосердно отпустим?Я обречённо вернулся и сел – но не на пыточный стул, а на диван. Руку по-прежнему жгло, но уже не так сильно, зато начала болеть голова. Я со страхом прислушивался к своему организму. Что, если эта зелёная жидкость убьёт меня раньше, чем я успею обратиться к врачам? Хорошо бы сделать переливание крови. Но, пока я трачу здесь драгоценное время, яд всё больше и больше проникает в ткани…Отец семейства тем временем в панике метался по комнате, стараясь не даться в руки мафии. Якудза бегали за ним, но не очень быстро, чтобы растянуть развлечение на подольше. Единственное, за чем они следили – чтобы мужчина не выскочил за дверь.Наконец боссу мафии надоело, и он нетерпеливо махнул рукой.– Усадите его, хватит играть в кошки-мышки. Яда осталось ещё довольно много – хватит на всю семейку.Якудза подтолкнули мужчину к стулу и ловко усадили его, после чего местный медбрат медленно отвинтил крышку от сосуда со смертоносной жидкостью и стал набирать шприц.Мой подопечный – тот, кому предстояло теперь умирать вместе со мной – сидел на стуле, громко и часто дыша. Его била крупная дрожь, по бледному лицу стекали капли пота.Медбрат потянулся к руке обречённого… И у того словно слетели тормоза.Мужчина дико заорал и начал брыкаться, отчаянно дёргая руками и ногами. Его жена громко завизжала, а сын застыл, как неживой, широко раскрыв глаза и вцепившись в руку матери.– Мог бы не позориться перед своей семьёй и парнем, который отдал за тебя жизнь, – презрительно сплюнул босс якудза. – Веди ты себя нормально – может, и пощадили бы тебя, а теперь…Я закрыл глаза, чтобы не видеть сцену экзекуции. Босс сказал что, веди Охаяси себя нормально, его могли б пощадить. Почему же не пощадили меня? Ведь я не орал и не бегал по комнате. Я проиграл – и честно принял поражение. Зачем эти речи?– Впрочем, Охаяси, у тебя есть выбор, – внезапно заявил босс мафии, и я снова распахнул глаза. – Было бы не очень хорошо лишать здоровья всю твою семью. Я думаю предложить тебе выбор. Мы заразим либо тебя, либо жену и ребёнка. Выбирай. Докажи, что ты мужчина и можешь принимать непростые решения!На Охаяси было страшно смотреть. Бледный, трясущийся, он вызывал такую жалость, что я даже простил ему и ненависть, и разбитый нос.– Я… я… – выдавил он из себя и беспомощно обернулся к жене. Жена стояла, обняв сына, и в глазах её читалась такая мольба, что Охаяси решился.– Л-лучше убейте м-меня, – пробормотал он чуть слышно и заплакал.Я из всех сил стиснул больную руку здоровой. Эта сцена отняла у меня остатки душевной энергии. Охаяси оказался не таким уж плохим человеком. Всё-таки, не зря я пытался его спасти. Однако теперь его душевная боль перекинулась на меня: мне было до слёз жаль этого несчастного, раздавленного судьбой человека. Эмпатия всегда была моей силой – и моей страшной слабостью. Если бы я не чувствовал чужие эмоции как свои, то не пытался бы помочь всем… и не поплатился бы за это жизнью и здоровьем.– Это твоё окончательное решение? – Босс медлил, не давая медбрату приказа делать укол.Охаяси ещё раз посмотрел на жену, потом затравленным взглядом уставился на меня. Я хотел как-нибудь поддержать его, но силы осталось лишь на то, чтобы опустить голову. Будь что будет. Охаяси сам отвечает за свои решения, я больше не могу влиять на ситуацию.– Это твоё окончательное решение? – повторил босс, и Охаяси прошептал: ?Да?.Что было дальше, я помню словно во сне. На меня навалилась смертельная усталость, всё расплылось перед глазами и запомнилось туманными обрывками.Вот Охаяси сидит в кресле, не шевелясь, словно мёртвый. Жена и сын берут его под руки и выводят из комнаты, а следом двое якудза отправляют меня – шатающегося и полуживого. Вот я звоню в клинику и прошу приехать за мной. Стоящая рядом госпожа Охаяси говорит что-то – я не понимаю ни слова. Всё кружится, звуки сменяются монотонным жужжанием. Я проваливаюсь в небытие – медленно и неумолимо. Всё вокруг тает, остаётся лишь какая-то ватная пустота, и я болтаюсь в ней, пока мир вокруг не гаснет окончательно.