Часть 3 (1/1)
?Я же обещала тебе, что не отпущу?,?— кажется, именно с такой мыслью я ворвалась в свою комнату?— лишь для того, чтобы сменить наряд на более откровенный и взять гитару.Далее следовало договориться с выступающей на вечере группой, но с этим я справилась без проблем.И вот?— я стою на сцене и, перебирая гитарные струны, пою песню, которую написала в первые же дни нашего знакомства с Симоной, написала о ней и для нее. Незамысловатый мотив, незатейливый текст, но каждая нота, каждое слово этой простенькой песенки шли из самых глубин моего столь отчаянно влюбленного сердца.?Сегодня твоя крепость падет?…Ох, этот ее взгляд, которым она на меня смотрела! Конечно же, она знала, не могла не знать, что пою я лишь для нее одной. И, разумеется, знала, что я знаю, что она знает. Что Симона чувствовала, что передумала за то время, когда я обнажала свою душу в музыке?— мне неведомо, но к окончанию первого куплета в ней, очевидно, начали рушиться какие-то внутренние барьеры, потому что она стремительно выбежала из общего зала на улицу, как я подозреваю?— остудить голову. Ну, а я… что ж, я последовала за ней, предоставив парням из группы доигрывать композицию самим. К слову, справились они неплохо.Я нашла Симону на крыльце, совершенно пустынном из-за начавшегося дождя. Весь ее вид говорил о том, что борьба с собой вступила в кульминационную фазу?— я почти физически ощущала этот ее внутренний раздрай. Увидев меня, она сделала попытку уйти, но я не позволила. Перехватила ее за руку, развернула к себе и подошла совсем-совсем близко?— так, что могла видеть в глазах отражение раздирающих ее сомнений. И вновь, как и тогда, на берегу моря, все мое существо властно требовало поцелуя, но я медлила?— мне казалось, что будет правильно, если именно Симона станет той, кто начнет это.?Ну же,?— молила я ее одним лишь взглядом,?— прошу тебя!?Но она все ещё сомневалась. В какой-то момент мне показалось, что сейчас она просто развернется и уйдет, и я уже ничего не смогу с этим поделать.?Нет! —?воскликнула я про себя и, глядя прямо в эти серо-стальные глаза, отчаянно попыталась транслировать ей свою мысль,?— есть лишь один способ справиться с искушением?— поддаться ему.?И она, словно услышав меня, прекратила борьбу. В следующий миг ее теплая ладонь скользнула мне на шею, а губы накрыли мои.Не знаю, смогу ли подобрать слова, чтобы достоверно передать все, что я почувствовала в тот миг. Счастье?— настолько огромное, что хотелось разрыдаться. Восторг. Ликование. Все эти чувства сплелись в единый тугой узел, который разрастался в геометрической прогрессии, грозя разорвать меня изнутри, пока губы Симоны?— мягкие, с легким привкусом ягодного пунша,?— жадно исследовали мои.В ту грозовую ночь крепость под названием ?Симона Брэдли? пала предо мной. Я не помню, как мы оказались в ее комнатке. Не помню, как избавились от платьев и прочих ненужных на тот момент аксессуаров. Лишь одно имело значение: Симона?— здесь, со мной, она наконец признала очевидное и позволила мне подарить ей всю свою нежность и страсть. Касаться губами шелковистой кожи. Скользить ладонями по ее такому подтянутому телу, совершенному, словно античная статуя. Стать с ней единым целым. Слышать ее стоны, спадающие и нарастающие, снова и снова. Как ни странно, мозг еще сохранил способность порождать связные мысли, и в какой-то момент я подумала, что теперь в самом деле понимаю, о чем говорил Рильке в строках про ?пробужденные ритмы, что переживут всех солнц сияющих костры?.Заснули мы лишь ближе к рассвету, измотанные до предела, но счастливые.Увы, пробуждение оказалось ужасным! До сих пор не знаю, кого следует за это ?благодарить?; склоняюсь к мысли, что здесь не обошлось без этой сучки Кэтрин, которая затаила на меня обиду с тех самых пор, как я отказалась с ней переспать. Но так или иначе, факт остается фактом: разбудили нас шаги стремительно ворвавшейся в комнату мисс Брэдли директрисы… Думаю, не стоит описывать все за этим последовавшее.Симоне грозил тюремный срок за связь с несовершеннолетней, но мне удалось уговорить свою маман замять дело. Разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы мне остаться в этой школе, так что меня в очередной раз перевели, и весьма далеко. О мисс Брэдли же мне не было известно почти ничего, до меня доходили лишь крохи информации: вроде бы она тоже куда-то перевелась, и вроде бы эта новая школа гораздо ближе к ее домику у моря, что, собственно, и дало мне основания надеяться, что я смогу найти ее там. И?— да, именно туда я сейчас и держала путь.Захваченная воспоминаниями, я едва не пропустила очередной поворот. Асфальтированный проселок сменился бетонкой, а вдали уже можно было разглядеть синюю полосу моря. Помнит ли Симона меня? Будет ли рада видеть? Умом я понимала, что по приезде вполне могу обнаружить, что она за это время благополучно меня забыла, вышла замуж, ну или просто нашла друга либо подругу, живет спокойной и размеренной жизнью, довольная всем, и мой визит будет для нее малоприятным ?звоночком из прошлого?. Но сердце отказывалось в это верить; где-то глубоко в душе жила странная иррациональная уверенность: Симона по-прежнему любит меня, думает обо мне и надеется на новую встречу. Подожди еще чуть-чуть, любовь моя, я уже совсем рядом, еду к тебе, чтобы остаться с тобой навсегда; я выросла, я теперь полностью юридически и финансово независима, так что никто и ничто не сможет разлучить нас.К морю я выехала уже в сумерках. Домик Симоны выглядел так же, даже плетеная мебель на веранде была расставлена в том же порядке. В окошках теплился неяркий свет.?По крайней мере в одном я не ошиблась: мне действительно удалось найти ее здесь?,?— с такой мыслью я, отчаянно волнуясь, поднялась на крыльцо и постучала.Звук приближающихся изнутри шагов заставил сердце колотиться как сумасшедшее.Щелчок замка.Поворот двери.Первая мысль: ?Как она похудела и осунулась. Неужели это из-за меня?? В следующий миг я заметила в ее пальцах дымящуюся сигарету, и изумление перебороло во мне все остальные эмоции, поэтому вместо подобающего приветствия я выдала, какого-то хрена обращаясь к ней на ?Вы?:—?Мисс Брэдли, Вы же не курите?!Похоже, это мое заявление совсем сбило ее с толку, усугубив и без того немалую растерянность от моего нежданно-негаданного появления на пороге ее дома, потому что она только молчала, переводя взгляд с меня на сигарету и обратно. Потом ей все же удалось собраться хотя бы немного (вот что значит хороший учитель!) и почти шепотом ответить:—?Они напоминают мне о тебе…Напоминают обо мне? Что она хочет этим сказать?! Не понимаю. Но потом я присмотрелась. ?Ротманс?. Именно такую мы разделили на двоих тогда, на лужайке перед школой.Стоило лишь мне осознать все истинное значение открывшейся моим глазам картины?— и будто некая плотина отворилась где-то глубоко внутри, давая выход сдерживаемым весь этот год эмоциям. Не имея ни сил, ни желания противиться им, я сжала Симону в объятиях и, прошептав: ?Больше сигареты тебе не понадобятся, обещаю?,?— прильнула к ее губам.Дальше все смешалось подобно цветным стеклышкам в калейдоскопе. Кажется, она втащила меня внутрь и, не прерывая поцелуя, увлекла куда-то в глубины дома.Следующее четкое воспоминание: мы в ее спальне, уже полностью обнаженные, и Симона с несколько хищной улыбкой на устах хрипло говорит:—?В этот раз доминирую я!Задыхаясь, успеваю сказать лишь:—?Не возражаю! —?и она нетерпеливо подминает меня, нависая сверху.Окружающий мир предельно сжимается и превращается в сплошную череду из поцелуев, поглаживаний, касаний, ласк… За миг до того, как слиться со мной в единое целое, Симона шепчет мне на ухо:—?Девочкой маленькой ты мне предстала неловкою…Я понимаю, что это очень похоже на строку из какого-то стихотворения, и даже еще успеваю мимолетно задуматься, какому автору оно могло бы принадлежать исходя из размера и стилистики, но меня уже подхватывает волна наслаждения и неконтролируемо возносит выше и выше, к самым вершинам, заставляя забыть все слова, кроме одного?— имени той, что сейчас стала частью меня; побуждая повторять его снова и снова, сначала шепотом, потом все громче и громче и, наконец, разорвать сумрак маленькой комнатки криком, заглушившим даже извечный рокот прибоя за окном.А дальше… Дальше мы просто лежали рядом, я смотрела в эти родниковые глаза и тонула в них. Не иначе как методом свободных ассоциаций мне вспомнился мой пришедшийся не ко времени вопрос, и я решила, что сейчас уже можно удовлетворить свой научный интерес:—?Послушай, а вот это ?Девочкой маленькой…? и так далее?— это откуда?Во взгляде Симоны промелькнуло удивление:—?Знаешь, я начинаю сомневаться, что в той школе, где тебе пришлось завершать обучение, литературу преподавали на должном уровне. Это же знаменитый однострочник Сафо!И, несмотря на еще не восстановившееся после наших игр дыхание, она тут же разразилась небольшой лекцией о творчестве древнегреческой поэтессы Сафо, что жила на острове Лесбос и воспевала в своей поэзии любовь между женщинами.—?Так что всем известный термин ведет свое происхождение от названия того самого острова,?— закончила она свою сентенцию и игриво шлепнула меня по носу,?— учите матчасть, мисс Тилман!—?Нуууу… —?в тон ей протянула я,?— под Вашим руководством, мисс Брэдли, я готова делать это в любое время. Во всяком случае, теперь же у нас будет для этого масса возможностей?Вопрос был задан шутливым тоном, но, спросив, я так и замерла в ожидании ответа: ну же, давай, скажи, что все это?— не просто результат случайного порыва…Но, похоже, переживала я напрасно. Обвив мою шею, Симона притянула меня ближе и негромко проговорила:—?Даю слово, что сделаю все возможное для того, чтобы ты стала специалистом экстра-класса в творчестве Сафо и в древнегреческой литературе в принципе.Мне очень хотелось сказать в ответ что-либо подобающее, но я была так вымотана, что смогла лишь умиротворенно угукнуть и, уткнувшись Симоне в плечо, соскользнуть в сладчайший сон.Утром меня разбудили розовые лучи юного только что родившегося солнца. Открыв глаза, я улыбнулась рассвету.Первому рассвету нашей новой жизни.