welcome (back) to texas (1/2)
Бак тычет большим пальцем в экран своего мобильного телефона, и его взгляд слегка расплывается от яркого освещения. Он открывает свои сообщения, стараясь не зевать, когда печатает быстрый текст.
[Кому: Эдди] я приехалДаже сквозь грязь и пыль, прилипшую к лобовому стеклу, жилой комплекс перед ним выглядит красиво, современно и как-то немного неуместно.
[Кому: Эдди] ты такой паникерВнезапный низкий раскат грома над головой пугает Бака. Он дергается, и телефон вылетает из его руки с глухим стуком ударяясь о пол под пассажирским сидением.
- Черт, - бормочет он, нащупывая телефон в темноте, и доставая его только после того, как раздаётся сигнал третьего сообщения.[Кому: Эдди] скажи Крису, что он мой напарник на следующие 10 поездок[Кому: Эдди] и иди уже тоже спать, старикНа его телефон приходит серия смайликов, некоторые из которых на самом деле не имеют смысла, и Бак не может удержаться от тихого смеха. Они с Хен учили Эдди больше использовать эмодзи в своих сообщениях, чтобы он не “звучал как старый ворчун”, как красиво выразилась Хен, и с тех пор он использовал каждый символ, который мог найти, не подозревая, насколько многие из них неуместны. Это мило, и одного этого достаточно, чтобы улыбка Бака вновь вернулась. И боль, которая была временно отодвинута безвредными сообщениями сердитых смайликов лица, возвращается в самый центр его груди, это такое тяжелое давление, которое он не может стряхнуть. Его взгляд скользит по последнему сообщению Эдди.[От: Эдди] Я слышу, как ты вздыхаешь отсюда, так что я остаюсь. А если серьезно, отдохни немного, Бак. Я почти уверен, что моё стариковское сердце не выдержит еще 20 часов, когда ты будешь ехать обратно без сна.[Кому: Эдди] договорились. спокойной ночи ЭддиОн блокирует телефон и какое-то время просто смотрит на капли дождя, слегка барабанящие по лобовому стеклу. Они смешиваются с пылью и грязью от двадцатичетырехчасовой поездки, и стекают вниз непоследовательными зигзагами, которые размывают многоквартирный дом перед ним. Даже запертый в машине, он чувствует, как густая влажность давит на его джип, и он может только представить, насколько она тяжелая в сочетании с дождем.
Это глупо, думает он. Он не должен быть здесь. Конечно его спонтанность на многое способна, но это? Двадцать часов в машине без сна? Усталость как будто и не собирается настигать его, в отличие от головной боли, тупо стучащей в висках. Тем не менее он знает, что если не решится, то проведет ещё один бессонный уик-энд в одиночестве, и только от осознания этого мысли превращаются в кинжалы в его голове.Бак пытается сдержать свои нервяки, дышит низко и глубоко, сосредотачиваясь на том насколько широко его легкие могут расширяться в грудной клетке, а не на том, что он сидит в своем джипе в двадцати часах езды от своего дома, смехотворно рано утром находясь в совершенно другом штате.
- Давай, Бак, - говорит он себе, встряхивая руками и разминая плечи, - Просто сделай это.
Он следует своему собственному словесному руководству, выпрыгивая из джипа с низким вздохом. Дождь почему-то удушающе горячий, но в то же время достаточно холодный, чтобы заставить его дрожать. Он ругается себе под нос, обхватывая себя руками, когда бежит к дому, проносясь мимо дверей, пока не останавливается на номере, который он читал каждый день в сообщении в течение последних трех недель. Он останавливается под навесом, уставившись на дверь, которая почему-то кажется слишком большой и пугающей, как и всё остальное в этом проклятом штате.
- Стучи! - он закатывает глаза от собственного голоса и поднимает руку, быстро постукивая костяшками пальцев по двери. Через мгновение за закрытыми шторами вспыхивает свет, и Бак слышит, как щелкают замки. Воздух застревает где-то в горле, останавливаясь прямо перед легкими, и его дрожь замедляется, пока он не замирает словно статуя на этой ступеньке чужой квартиры. Дверь открывается, и он хмурится, быстро переводя взгляд с высокого темноволосого мужчины без рубашки на номер на двери, который, как он знает точно правильный.
- Эй, приятель. Чем могу помочь?- Эээ, - Бак теряется с ответом. Он смущенно улыбается и инстинктивно потирает затылок, - Да, извини. Я искал...- Бак?Эмоции на лице мужчины меняются, а челюсть сжимается в узкую линию, и Бак наклоняется, глядя через плечо мужчины, чтобы увидеть как ТиКей появляется там, что кажется является комбинированной гостиной/столовой, из темного коридора. Он выглядит усталым, но явно встревоженным, и Бак чувствует, как слабое самообладание, за которое он держался, рушится.
- Так, подожди. Это… тот самый Бак? Тот парень из Лос-Анджелеса, от переписки с которым ты не мог оторваться последние несколько недель?ТиКей закатывает глаза, но морщинка на его лбу остается, едва заметная на его бледном лице. Он быстро пересекает комнату, протискиваясь в дверной проем.- Прекрати, Карлос, - бормочет он, обменявшись с Карлосом спокойными взглядами, прежде чем снова повернуться к Баку и нахмуриться, - Бак? Что происходит? Ты в порядке?Бак может только представить, как он сейчас выглядит: бледный, промокший, усталый, сломленный. Он чувствует, как щиплет глаза, и тяжело сглатывает:- Помнишь, когда я спросил тебя, не хочешь ли ты как-нибудь по тусоваться, если ты будешь в Лос-Анджелесе, и ты сказал, что у тебя есть парень? - слова буквально слетают с его языка. Он практиковался. В течение двадцати часов он прокручивал в голове, как именно он планировал начать этот импровизированный визит, но теперь, когда нужно идти по сценарию, его разум превратился в беспорядочный хаос.
- Ну, конечно? - ТиКей склоняет голову набок, и на мгновение у него появляется выражение, которое показывает, насколько он потерян, но затем его лицо смягчается, и Бак уже слышит, как извинение смешивается с признанием, - Черт, Бак. Я не хотел намекать...- ... нет, это... -Бак с трудом выговаривает слова, его голос дрожит. Он снова смеется, но легкое дуновение воздуха прерывает его, и хотя он хотел бы обвинить внезапную влагу на его щеках в холодном дожде, капающем с его волос, он знает, что его глаза переполнены слезами, которые он больше не может контролировать, - Я просто… Наверное, я просто очень запутался, и… Я хотел… Ты кажешься таким уверенным, а я просто...
- Эй, всё в порядке, - тихо пробует ТиКей. Бак думает, что его глаза - это бесконечные озера понимания, которые затягивают его всё глубже.- Почему бы тебе не войти? - вмешивается Карлос, отступая в сторону, - Ты дрожишь.Бак резко кивает, проводя тыльной стороной ладони по глазам, и следует за ТиКеем и Карлосом внутрь, крепко обхватив себя руками, то ли, чтобы согреться, то ли чтобы не сломаться, он не слишком уверен.
- У тебя есть какая-нибудь одежда, чтобы переодеться? - спрашивает ТиКей, хмурясь и проводя рукой по мокрой рубашке Бака с коротким рукавом, которая прилипла к его торсу.
- Ох, нет, - слабо отвечает Бак, опустив глаза, - На самом деле нет… Я вроде как внезапно приехал сюда?- Хорошо, - осторожно кивает ТиКей, на мгновение задержав взгляд на дрожащем теле Бака, - Карлос, у тебя есть что-нибудь что он может одолжить?- Да, конечно.Бак наблюдает, как Карлос исчезает в темном коридоре, а затем, он просто теряется. Он чувствует, что его ведут в ванную, и смутно сознает, что ванная довольно хороша. Она большая, открытая, и на мгновение он замирает в восторге. Но тут ему в руки сунули сухую одежду, и он тупо уставился на неё, нахмурившись.- Бак?Бак медленно переводит взгляд с одежды на ТиКея, но когда он это делает, ТиКей всё ещё хмурится, и Бак пытается изобразить полуулыбку, которая совсем не отражается в его глазах:
- Прости. Дай мне минуту.
ТиКей неуверенно кивает, подстраиваясь под его движения. Он останавливается, чтобы посмотреть в зеркало и встретить взгляд Бака в нем, прежде чем выскользнуть из ванной, и Бак остается, усталый и онемевший. Он медленно трясясь, снимает мокрую одежду, и когда наконец надевает сухую, которая, хотя и немного коротковата, но подходит ему довольно хорошо, Бак начинает чувствовать себя более живым и здравомыслящим. - Черт, - бормочет он себе под нос. Он меряет шагами ванную, ловя взглядом свое раскрасневшееся, измученное отражение, - Черт, - повторяет Бак громче. Он смотрит на себя в зеркало ванной комнаты, в квартире Тикея в долбанном Техасе.