metronome (1/1)

Чжунэ теряется в ощущениях и времени, млеет под чужими сильными ладонями; право, если он будет продолжать так делать, парень обкончается только так, в такой постыдной позе, да еще и с голой задницей, прикрытой только полотенцем. Парень почти стонет в голос, но успевает закусить губу, чтобы только выдохнуть тихо. Как же ему хорошо.В данный момент он не помнит, сколько времени прошло с момента их с Чживоном расставания. Не особенно хочется это вспоминать; особенно сейчас, когда чужие руки так мягко давят на спину, на поясницу, придавливая к столу, и Чжунэ аж выгибается, мечтая об еще одном таком же прикосновении. Мужчина глаза прикрывает в мечтательной неге, и телом отзывается на каждый толчок рук.Но вскоре этот прекрасный сон заканчивается, и Чжунэ в страшную реальность возвращают щелчок баночки с приятно пахнущим маслом и насмешливый голос из-за спины:—?Все, готов, одевайся,?— мужчина сзади смеется, заставляя Чжунэ страдальчески простонать?— он бы доплатил столько, сколько скажет массажист, лишь бы этот сон с мягкими и очень ?мужскими? прикосновениями не заканчивался.—?Ну пожалуйста, давай еще немножко,?— просит мужчина, даже не двигаясь на месте. Он ждет, пока друг вернет руки на место и продолжит доводить его до исступления, до конечной стадии экстаза; но Чжунэ только слышит, как под тихой поступью чужих ног скрипит теплый паркет. Массажист отходит от стола для массажа, где возлегает обнаженный Чжунэ, и последний слышит звук включения воды.—?Чжунэ, мой сеанс с тобой окончен. У меня еще есть клиенты,?— тот усмехается, и мужчина снова мученически стонет, нехотя усаживаясь на столе. —?Приходи через недельку. У меня только там есть свободное время, сам знаешь?— я мастер нарасхват, да и график у меня не свободный, как у тебя.—?Да, знаю. Извини, папочка, больше не буду капризничать,?— он усмехается и слышит ответный смешок в углу комнаты через шум воды. Мужчина одевается, берет свою спортивную сумку, прощается с Джексоном уважительным французским поцелуем в щеку, на ресепшне расплачивается за VIP спа-процедуру (длившуюся, ни много ни мало, целых три часа) и выходит на улицу, где прыгает в свой Rolls-Royce Phantom VII и выруливает на оживленную улицу Апкучжона?— района дорогих удовольствий для, определенно, богатых людей.—?Минус миллион… у тренера еще минус пятьсот, итого минус полтора. Еще купить подарок Санхи, заехать к Еджин… —?тихо рассуждает сам с собой Чжунэ, наслаждаясь тихой музыкой в машине и удобно устроившись за рулем.По нему не скажешь, что еще вчера у него был нервный срыв и он звонил сначала Еджин, а потом Джексону, вываливая на них все то, что держалось в нем так долго. Он жил с осознанием расставания уже две недели. Чертов телефон даже не пытался подать признаки жизни, социальная сеть на ноутбуке драматично молчала, и это сводило Чжунэ с ума. Он мечтал получить ответы хотя бы от электрического экранчика холодильника в кухне, но и тот молчал, лишь предлагая нажать на две кнопки?— красную и синюю. Здравствуйте, Ку Чжунэ-ним! Это приветствие выбивало его из ставшего привычным оцепенения, и, кажется, миловидный женский голос робота-обслуги был единственным, который Чжунэ слышал на протяжении всей недели до звонка сестре.Красная или синяя таблетки? Обе сразу. Это было больше рутиной, чем выбором?— он глотал антидепрессанты вместе с таблетками от курения, что действовали тем же образом, что и первые. Золофт и Чампикс в комплексе работали прекрасно, как два брата-близнеца дополняя друг друга, но за это Чжунэ расплатился болями в груди, бессонницей и отсутствием аппетита. Мужчина прописывал препараты себе сам, имея определенные знания в этой области.Каждое ебаное утро на протяжении двух самых ебаных недель в его жизни начиналось с двух таблеток и сообщением, которое Чжунэ поспешно удалял в самый последний момент. Он не решался написать Чживону ничего, что могло бы хоть как-то натолкнуть его на мысли о том, чтобы вернуться. Потому что этого упрямого барана ничего не вернет, разве что если ему по голове наконец ударит молния, которую можно будет воспринять как кару Божию, или что там есть у верующих.Чжунэ входит в спортзал, и там его уже приветствует тренер. Двухчасовая тренировка проходит очень интенсивно, и после нее мужчина думает, что он заново родился. Хотя это, скорее, очень громко сказано?— если бы он действительно родился заново, у него бы не саднили, кажется, все мышцы тела.Войдя в душевую, он вспомнил, как как-то трахался здесь ранним утром с одним приятным парнем. Он не возражал против презерватива, и тогда Чжунэ, хорошенько оттраханный, поехал в какую-то дорогую частную загородную школу читать лекции о вреде беспорядочного секса. Ирония, не иначе. Того парня он еще несколько раз видел в этом фитнес-клубе, они перекидывались буквально парой слов, и после этих трех дней он его больше никогда не видел. Правда, откуда у Чжунэ был с собой презерватив в душевой, он и сам не знает. Наверное, завалился в банный инвентарь, да и пришелся так к месту.Своему племяннику Санхи в подарок Чжунэ покупает огромный электромобиль, о котором он мечтал уже давно, месяц или около того. Они как-то пришли в магазин игрушек вместе с Еджин, и когда Санхи увидел эту модель, чем-то похожую на дядин кофейный Cadillac, он больше ни на что в этом магазине не смотрел. Еджин решительно запретила делать ему такой дорогой и вполне себе бесполезный подарок. Мальчик не был особенно капризным, поэтому и не жаловался на этот запрет, но в его глазах буквально сквозило желание получить свой первый автомобиль. И когда девушка отошла в уборную, оставив сына со своим братом, тот договорился с Санхи, что он точно получит эту машину, но тогда, когда мамы рядом не будет. Санхи тогда аж весь просветлел, точно как солнышко (Чжунэ иногда называл его Санни), и Еджин сразу догадалась, что брат пообещал ему обойти запрет его же мамы. Она не хотела, чтобы мальчик получал все, о чем мечтал, ведь тогда его можно было разбаловать… но несмотря на то, что Чжунэ дарил племяннику все, что он хотел, последний оставался воспитанным и довольно тихим, очень умным ребенком. В детском саду все удивлялись его смекалке, и иногда мужчина, держа сигарету между пальцев на балконе квартиры сестры, вслух рассуждал о том, что лучше бы он был немного глупее. Ведь мало ли, какими потом становятся умные дети, которые в детстве не знают ничего плохого. В подростковом возрасте это все ощущается гораздо сильнее.—?Чжунэ, я же просила,?— устало тянет Еджин, видя, как брат вносит в квартиру детский электромобиль. В коридор выходит как всегда отчего-то задумчивый Санхи, а увидев подарок в руках своего дядюшки, он широко улыбается и, как Чжунэ уже подмечал, светлеет в лице, будто солнышко, которое вышло из-за задумчивых туч. Он подбегает к мужчине, и тот ставит автомобиль на пол, на что получает очередную улыбку, несмелые объятия и немного смущенное тихое ?Спасибо?.—?Гоняй, сорванец,?— Чжунэ ерошит его волосы, по-отечески хлопает по заднице и отправляет в его комнату. —?Только не по квартире, а то мы денег не оберемся после такой махины дырки в стенах заделывать.Они с Еджин проходят в кухню, и та сразу же замечает, что что-то не так. Еще вчера он был разбит, а сегодня… сегодня уже как ни в чем не бывало приходит к ним в гости, приносит большой торт, подарок для Санхи и даже улыбается.—?Ты опять под транквилизаторами? —?спрашивает она, ставя чайник, чтобы заварить им по чашке кофе.—?Это седативные. Ничего страшного,?— говорит мужчина и тянется к карману брюк, чтобы взять пачку сигарет. Но потом он вспоминает, что ее там нет, потому что он решил бросить курить. —?Как Мино?В глазах Еджин недоверие к словам Чжунэ. Она садится за стол к брату и делает звук телевизора чуть потише. Там снова идут новости, точнее, что-то связанное с финансами, и ей это было интересно. Точнее, даже нужно, как кому-то вроде бизнесвумен.—?Хорошо. Недавно пригласил нас с Санхи на пару дней поехать отдохнуть к морю или в горы, смотря куда мы захотим. Я еще не знаю, но хочу согласиться на пляжный отдых, ведь скакать по горам Санхи не очень любит. Он у нас не горный козлик,?— говорит она, и при упоминании Мино она аж в лице меняется. Оно светлеет, прямо как лицо племянника, когда тот увидел свою мечту в руках своего дяди. Сразу видно?— гены. —?Он хороший мужчина. Хоть по ночам и работает в каком-то клубе… но ты в такие меня водил по молодости, я помню.—?Не говори так, будто тебе уже шестьдесят,?— Чжунэ усмехается и вспоминает, как они с сестрой пошли в гей-клуб вместе. Она тогда была немного против этого, но по большей части из-за своих странных предубеждений. Еджин никогда не думала, что ее брат гей, но он признался ей одной, и в школе так и вообще тогда никто ничего не узнал. Как и в университете?— Чжунэ знал, что если раскрываться слишком быстро и слишком много, можно получить очень много палок в колеса в дальнейшем. Хоть никто не распространялся об этой интересной информации о себе, Чжунэ потом в нескольких гей-клубах встречал своих факультетских знакомых, которые это точно так же скрывали. —?Тебе было двадцать два года, когда мы впервые туда пришли. На мой девятнадцатый День Рождения, помнишь?—?Конечно помню, мелочь,?— девушка смеется, ерошит волосы на чужой голове и с какой-то… жалостью в глазах смотрит на Чжунэ. Последний ненавидит это. Он ненавидит, когда на него смотрят с жалостью. Что бы с ним ни случалось.Но он героически молчит, находя в себе силы не начать ругаться с сестрой насчет ее странного взгляда. Они оба молчат, не находя слов, чтобы сказать что-то; но Чжунэ вскоре остывает и настраивается на эти волны расслабления, что наполняли его каждый раз, когда он приходил сюда. И все всегда было одинаково?— тихо работал телевизор, Еджин как всегда была не накрашена, Санхи тихо занимался чем-то в своей комнате, на кухонном столе остывал ароматный кофе, а за окном зажигались и гасли окна квартир напротив.—?Пойду схожу к Санни,?— говорит Чжунэ, встает и направляется уже в гости к своему племяннику. Еджин провожает его немного грустным взглядом, а затем устало укладывает голову на руки и глубоко вздыхает.В комнате у Санхи убрано, тихо, и Чжунэ даже не может сразу найти его. Но потом замечает того в углу комнаты, сидящего тихо и смотрящего на свою новую игрушку. Хотя какую там игрушку? Первый настоящий автомобиль! Это забавляет Чжунэ?— тот садится на кровать рядом с мальчиком и смотрит на то, что происходит, а Санхи даже внимания не обращает на дядю, кажется.В комнате что-то поменялось за ту неделю, что Чжунэ сюда не приезжал. Он замечает на светлых обоях новый плакат с очередным мультфильмом, но в принципе все так же, как и было… кроме фигурки принцессы в углу стола. А именно?— Покахонтас, любовью к которой он особенно отличался от своих сверстников и сверстниц. И Еджин, кажется, вкрутила новые энергосберегающие лампочки.—?Это тебе мама купила? —?спрашивает мужчина, осторожно взяв в руки фигурку. Она слишком маленькая для того, чтобы ее подарила сама Еджин, да еще и потертая какая-то, будто не новая.—?Нет. Это мне Ынджин подарила. Я сказал ей, что мне нравится эта принцесса. Думаю, она никому не расскажет,?— мальчик все еще медитирует над своим подарком, даже не смотря на Чжунэ. Тот ставит фигурку на место и садится обратно на край кровати, улыбаясь замечтавшемуся племяннику. Мужчина знает, насколько сильно желание испробовать этот новый подарок, и поэтому решает пообещать кое-что.—?Завтра я снова приеду. Пойдем погоняем с тобой на твоей новой машине,?— он улыбается, и Санхи снова сияет, улыбается широко беззубым ртом и кидается в объятия дяди, крепко сжимая его шею.—?Я, кстати, нарисовал кое-что для тебя. Сейчас найду,?— мальчик подходит к своему письменному столу, открывает один ящик за другим, но не может ничего найти. Закрыв последний ящик, он снова задумывается, но вспоминает, куда он мог положить свой подарок для Чжунэ, и бежит в комнату Еджин. Оттуда он приносит сложенный напополам лист бумаги, мужчина на это произносит восхищенное ?О!?, садит Санхи к себе на коленки и, приобняв его, берет из его рук листочек. Развернув его, он обнаруживает там по-детски кривой, но очень душевный и милый рисунок, где изображены сам Санхи, Чжунэ и Еджин. —?Я спрятал его к маме в комнату, чтобы ты не нашел.На рисунке Санхи сидит в своей ?мечте на колесах?, которая сегодня с легкой руки Чжунэ стала явью, Чжунэ приобнимает Еджин за плечи, и они втроем гуляют в каком-то парке. У самого Чжунэ никогда не было особой тяги к детским рисункам, он вообще не был фанатом этих каракуль, но когда их рисовал Санхи, он безумно этим проникался. Иногда его даже пробивало на слезу, когда он был чуть-чуть выпивший и смотрел на эти рисунки.За неделю нестабильности он плакал над этими рисунками не один раз, чувствуя, будто Еджин и Санхи?— единственные люди, которые могут его поддержать и помочь, если вдруг что-то случится.Для рисунков племянника у Чжунэ был отдельный ящик в рабочем столе. Там было еще совсем немного, но чем больше Чжунэ рассматривал эти рисунки, чем больше он хвалил мальчика за его (безусловный!) талант, тот старался рисовать еще больше и не забрасывал это дело. Было бы классно, если бы племянник одного из самых известных врачей Кореи стал одним из самых известных художников Кореи.Этот рисунок он определенно поставит в рамку, ведь там изображены они втроем. Чжунэ и два самых дорогих ему человека в мире.—?Мой племянник, оказывается, художник? —?мужчина усмехается и снова ерошит волосы Санхи. —?Сложи так, чтобы я смог довезти. Чтобы не помялось.Мальчик складывает листок бумаги и дает его дяде в руки. Тот кладет его на стол рядом и целует племянника в макушку. Тот смеется и отодвигает его?— это еще не тот возраст, чтобы смущаться таких родственных поцелуев, но, как уже упоминалось ранее, Санхи не был самым обычным ребенком.Они вдвоем входят в кухню, где Еджин уже нарезала торт кусочками и сделала сыну чай, а Чжунэ оставила его остывший кофе. Он мог пить такой только в квартире сестры. Мужчина усаживает племянника за стол, сам садится рядом и помогает Еджин разделить торт на порции.Кажется, только здесь Чжунэ может почувствовать себя живым.***—?Поедешь на это собрание? —?тихо спрашивает девушка, опираясь плечом на стену и наблюдая за тем, как ее брат одевается в прихожей.—?Да, поеду. Врач посоветовал съездить, сказал, что это может мне как-то помочь. Больше в психологическом плане, само собой,?— устало отвечает мужчина, накидывая на плечи черное пальто. К вечеру похолодало, простой ветровкой или мастеркой уже не обойдешься.В прихожую выходит и Санхи. Он смотрит так грустно, будто провожает своего самого лучшего друга навсегда, боится, что больше никогда его не увидит. Чжунэ кутается в толстый шарф, присаживается на корточки и обнимает племянника, прощаясь с ним. Тот дядю в ответ не обнимает; Чжунэ только ищет в этом какой-то скрытый смысл, вроде того, что он не хочет прощаться, ведь прощаются с теми, кого увидят еще нескоро.—?Все, пока. До завтра,?— бросает напоследок мужчина и закрывает за собой дверь, по лестнице сбегает на улицу и прыгает в автомобиль.Снова хочется курить; он глотает очередную таблетку от этой пагубной тяги насухую и выезжает из тихого спального района, врубая музыку в салоне почти на максимум. Играет что-то вроде инди-музыки, поет парень, по голосу схожий с каким-то из участников K-Pop Star, единственного не блевотного шоу на корейском телевидении, связанного с эстрадой. Голос нежен, немного терпок и слегка хрипит, добавляя дополнительных ощущений по всему телу, бегущих мурашек на каждой бархатной высокой ноте, на каждом низком хрипе. Через какие-то мгновения Чжунэ вливается в ритм и текст и начинает подпевать, отстукивая тот же ритм по кожаной обивке руля.На улице уже темно. Зажглись вечерние фонари, и это навевает мысли о Германии, где когда-то учился Чжунэ. Город Мерзебург не был очень большим, даже, скорее, чересчур маленьким; в нем не было особых достопримечательностей, но парень с друзьями часто ездил в Берлин на выходные, если не оставался у себя на съемной квартире, чтобы что-то учить. Благодаря своей толковой голове он стал одним из самых успешных выпускников высшей школы сексологии города Мерзебурга и загорелся идеей передавать эти знания в своем городе, в своей стране. Он даже написал несколько научных работ по этой теме, когда остался жить за границей на пару лет, и это изменило его. Это оставило огромный отпечаток на его характере и восприятии многих вещей.Все должно быть по порядку. По-немецки.Никакой резкости. По-немецки.Все должно быть распланировано. По, черт возьми, немецки.У здания центра, находящегося прямо у оживленной дороги, шумно. Люди не боятся в открытую курить, столпившись у входа, с машиной некуда приткнуться, Чжунэ начинает нервничать, но это иногда даже полезно перед какими-то встречами, где твои нервы могут немного успокоить. Когда он паркует свой Cadillac Escalade, многие оборачиваются и оценивающе смотрят?— такой богатый мужчина приехал туда, куда ходят те, у кого нет денег на личного психоаналитика? Чжунэ считал это все самовнушением, потому и решил не тратить деньги на, очевидно, дорогие услуги бесполезных по его мнению людей, у которых зачастую даже нет медицинского образования, и за несколько годовых сеансов у психоаналитика купил себе новенький Cadillac Escalade, на котором как раз и приехал на это собрание.Мужчина выходит из машины, закрывает ее и, прорываясь через огромные удушливые облака дешевого сигаретного дыма, направляется в зал, где должно происходить данное ?мероприятие?.***—?Меня зовут Ли Енкван, и я ВИЧ-инфицированный.—?Здравствуй, Енкван!—?Привет!—?Приятно познакомиться!—?Приятно видеть тебя здесь. Следующий, представься.—?Меня зовут Кан Минри, и я ВИЧ-инфицированная.—?Привет!—?Здравствуй!Чжунэ кажется, что сейчас от этих натянутых улыбок у людей вокруг треснут рожи. Он, кажется, единственный, кто сидит здесь с недовольным лицом, ну, и парень почти напротив, чуть справа. Хотя его лицо, скорее, не выражало ничего?— он был полностью отстранен от каких-то людей здесь, да и в принципе от всей активности, что проявляли люди вокруг.Наконец подходит очередь Чжунэ. Он с расстановкой уверенно представляется:—?Здравствуйте. Меня зовут Хан Усок и я ВИЧ-инфицирован.Он получает много приветствий, но смотрит только на этого странного недо-айдола напротив. У него начисто выбеленные волосы с желтоватым оттенком (осветлял волосы дома), впалые щеки (определенно недобор веса на нервной почве или же исходя из какого-то вредного пристрастия), безразличный взгляд (либо то же пристрастие, либо ему действительно все до голубой звезды), закрытая поза (не любит рассказывать о себе).Через пару людей очередь доходит и до него. Парень сначала молчит какое-то время, а потом начинает медленно и как-то рассеянно говорить:—?Я Ким Донхек, и я ВИЧ-инфицированный.У людей вокруг на лицах снова расползаются эти до боли ?честные? оскалы, и искренность Чжунэ видит только в (действительно) улыбке Минри. Она более-менее приятная из всего этого сброда, а в пергидрольном блондине есть какая-то изюминка, и хочется узнать его немного лучше.Через полчаса занятия нестерпимо хочется спросить, зачем он врет.У Чжунэ есть причина называться Хан Усоком?— он не хочет, чтобы кто-то из его возможных зрителей и читателей знал о его проблеме. И ему плевать, если его знают в лицо?— он все равно зовется Усоком. Это уже, скорее, дело привычки.А вот причин блондина он понять не может. Прямо насмотреться невозможно:—?Мне двадцать лет и я живу с родителями.Нервно облизывает губы.—?Я живу в относительном достатке, мне хватает на все.Сжимает складку дырявых джинсов на коленке.—?Наверное, я заразился при сдаче анализа крови в поликлинике. Не знаю.Смотрит в пол, ногу на ногу закинул и говорит так нахально, будто хочет убедить всех вокруг в этом.Жаль, что в кругу сидит, кажется, единственный достойный психиатр, который все эти жесты и голоса читает как открытую книгу. Он почти в открытую смеется, когда Донхек говорит каждый новый факт о себе, уже будучи не в состоянии сдержаться. У того только глаза начинают бегать, но максимум того, что, возможно, знает парень напротив?— это то, что Хан Усок на самом деле никакой не Хан Усок, а Ку Чжунэ, но у Ку Чжунэ, знаменитого сексолога, ВИЧ нет, а вот у Хан Усока?— есть. Из этого можно сделать нехитрый вывод: Хан Усок = Ку Чжунэ => Ку Чжунэ?— ВИЧ-положительный.Кажется, именно об этом думает Донхек, который все еще не понял правил игры, но уже начинает улыбаться нахально, продолжая лгать. Ложь?— его вера. Некоторые люди не могут жить без лжи, они врут уже по инерции, ложь сама льется из их ртов, они даже не могут контролировать это. Нужда во лжи в этих людях дошла до своего апогея, и даже если они не захотят и дальше пороть чушь и стать наконец кристально честными с другими, они не смогут осуществить свое желание.Таким и был Донхек. Слишком уверенный в себе и своих мизерных способностях наебать одного из лучших психиатров в стране.***После занятия все снова стоят возле выхода из центра и дымят, как паровозы, что снова возбуждает в Чжунэ его желание покурить. Сигарет рядом не находится, и, посчитав это хорошим предлогом завязать разговор, он обращается к Донхеку, который курит дешманские тонкие Dunhill чуть поодаль от всех остальных.—?Лишней сигареты с огоньком не найдется?Блондин чуть усмехается и протягивает пачку, зажатую между пальцев, и мельком окидывает мужчину напротив взглядом.—?Ты же не куришь. Бросаешь.Чжунэ прикуривает от чужой сигареты и затягивается, пытаясь растянуть удовольствие от дешевых сигарет, но они точно не сравнятся ни с какими Muratti Ambassador Blu или даже с обыкновенными Senator или Parliament. Dunhill по вкусу примерно такие же, как мерзкие Rothmans с мандарином, но вкусовые ощущения Чжунэ слабее, чем желание узнать причину Донхека для лжи.—?Хочешь поиграть? Насчет моих пристрастий ты определенно прав.Видно, что на секунду парень теряется. Отводит глаза, придумывает ответ и возвращается в строй. И снова в глазах напротив странный огонек, такой… озорной и одновременно враждебный. Будто у волчонка.Он не пускает чужих людей в свой мир.Но к каждому определенно можно найти подход. Особенно к таким людям, которые теряются при простейшем вопросе, но далее решительно принимают вызов на игру.—?Хочу.Чжунэ улыбается, делает затяжку, и тихо спрашивает, выдыхая дым:—?Зачем ты врешь?Донхек придавливает окурок носком кроссовка и, опять же нахально улыбаясь, смотрит на оппонента в странной игре:—?Че, письковрач, не догадаешься?