acid air (1/1)

С самого утра в съемной квартире Чжинхвана раздаются громкие голоса, грохочут мебель и музыка. Югему звонят соседи снизу?— их не очень-то устраивает такой шум в десять утра, и потому его, как владельца квартиры, просят приехать и разобраться. Он прилетает туда с похмелья злой и в ужасно расстроенных чувствах, ведь пришлось расстаться с мужчиной, с которым у него был просто безумно жаркий секс этой великолепной ночью. Да, Югем действительно фанат секса, и жаль, что он не может заниматься им ежедневно, ведь в клуб каждый день ходить не будешь, потому что нет денег, да и работа мешает…На месте оказывается, что всем процессом руководит Чжинхван. Его мерзкий спросонья голос кажется криками резаной кошки, но на деле он лишь громко и очень уважительно просит доставщиков мебели ?быть аккуратнее с этой ебаной кроватью?, ведь он ?заплатил неебические деньги?, на которые он теперь может ?жить два месяца, а если не есть, то и целых, блять, три?.—?Что тут происходит? —?Югем трет глаза?— перед ним предстает зрелище, от которого у его покойной бабули, царство ей небесное, прихватило бы сердце. Старой скрипящей полуторной кровати на месте не обнаруживается, зато находится светлая новая двуспальная кровать, которую собирают двое приятных мужчин, и последнюю ее часть вносит в квартиру еще один усатый строитель, звонко оповещая Югема, стоящего на его пути: ?Посторонись, поберегись!?. —?Чжинхван, еб твою налево, объяснись сейчас же!—?Ну, как видишь, я купил новую кровать,?— Чжинхван ответно давит лыбу при виде разъяренного с утра Югема. —?Скоро еще матрас подъедет и всякая всячина для кровати. Подушки там, одеяло и постельное белье. Тебе кофе заварить?—?Так, ты, бля, сейчас же идешь за мной и объясняешься, какого хера та кровать, на которой я спал еще когда моя бабушка жива была, уезжает куда-то?! —?Югем в ярости от того самоуправства, которое здесь учинил Чжинхван. Но тот, видимо, спокоен как удав. Но на дне темных зрачков плещутся волны волнения и неуверенности.—?От нее воняло Ханбином. И сексом с Ханбином. И вообще, я уже сдал в ломбард все золото, что он мне дарил, включая и браслет, и кольцо,?— Чжинхван вертит рукой перед глазами у Югема, который очень удивляется такому резкому поступку друга. Даже кровать на этом фоне кажется не таким уж страшным лишением, ведь Чжинхван всегда говорил, что кольцо и браслет всегда будут с ним, ?что бы ни случилось?. Но, видимо, в это пресловутое ?что бы ни случилось? не входила в теории возможная измена Ханбина. —?Жаль, что обои в твоей квартире устарели. Я не смог найти в интернете такие же и купить рулон, чтобы переклеить ту полосу, где Ханбин их насквозь сигаретой прожег.Его указательный и большой пальцы сжимаются на том месте, где должно было быть кольцо. Югем ловит этот маленький жест взглядом, и Чжинхван сразу же это замечает, смущается чуть-чуть и руки сразу же одергивает.—?Когда соберут кровать и все привезут, я буду первым, кто ее опробует,?— парень ржет и хлопает мужчину по плечу, а тот только улыбается в ответ, не видя больше никакой злости в глазах напротив. —?Только в следующий раз, как захочешь что-то изменить, сначала спроси у меня. А ту кровать и правда уже давно следовало вывезти на свалку, она так противно скрипела.Чжинхван кивает и обнимает Югема так, будто это их последние объятия перед концом света, и ему вдруг кажется, что это единственный человек, который всегда будет рядом. Если ударит молния, если весь мир затопит, если весь мир иссохнет, он где-нибудь найдет себе и Чжинхвану парней на одну ночь, деньги, косяк и они улетят на другую планету в поисках жизни и других благ. А еще он обязательно позвонит начальнику и оповестит его о том, что он самый что ни на есть настоящий гондон, но чертовски сексуальный гондон. Хотя Ханбин тоже всегда обещал быть рядом… но к Югему у Чжинхвана очень много доверия. Он буквально был его единственным знакомым в этом городе, и когда Чжинхван заблудился где-то в закоулках огромной столицы, ему больше некому было звонить. Когда боль пронизывала все его тело, когда он чувствовал, будто он тут же ?откинет копыта?, ему больше некому было звонить. И, в конце концов, когда Ханбин бросил его, ему больше не с кем было поговорить. Никто не знал о его чувствах. Никто не знал о том, насколько он был привязан к нему, и даже если Чжинхван был разумным человеком, если бы пару дней назад ему задали вопрос ?Если все пойдут прыгать с крыши?— ты тоже пойдешь??, он бы ответил, что если бы прыгал Ханбин?— он бы тоже прыгнул. С ним хоть в огонь, хоть в воду, хоть к начальнику Югема просить отпуск, куда угодно, лишь бы с ним.Но теперь Чжинхван чувствует, что этой важной части жизни больше нет. Ханбин умер в его сердце, и он никак больше не сможет искупить свою вину. Хотя, кажется, ему это и не особенно нужно.***Через какое-то время Югем и Чжинхван уже лежат на новой кровати последнего, курят какие-то странные сигареты, которые притащил первый, и тупо смотрят в белый потолок с коричневыми разводами. Югем давно говорил, что потолки надо бы здесь натянуть, потому что эти стремные разводы благотворно не влияют на возможность сдачи этой квартиры в аренду. Обычно все сразу их подмечают, и после этого начинаются все ?эээ?, ?мы подумаем?, ?мы позвоним?. И в итоге в квартире остается только Чжинхван. И он не очень хочет в один день увидеть блестящие натяжные потолки и новую приятную соседку, которая никогда не видела добротных таких и хороших коричневых разводов на потолке и не спала с тазиком в кровати, пока соседскую кухню заливал потоп.—?Хороший матрас. Такой мягкий и в то же время не проседает. Ортопедический, что ли? —?спрашивает Югем, делая глубокую затяжку и открывая окно прямо над кроватью. —?Хороший выбор, зайчонок. Я думал, ты вообще нихрена не смыслишь в этом.—?Целая наука, ага? —?Чжинхван усмехается и закашливается?— Югем тут же опускается перед ним на колени и ржет.—?Не умеешь курить?— обратись к старшим, научат,?— он выуживает сигарету из чужих пальцев и курит глубоко, в тягу, и когда выдыхает дым, Чжинхван чувствует запах ментола. Это какие-то дорогие тонкие сигареты, и только когда последний смотрит на пачку, в его глазах появляются немые вопросы. Югем сразу все понимает. —?Я скоммуниздил их у какого-то малыша, который случайно отвлекся на минет и так опрометчиво оставил их на столике рядом. Он сделал выбор в пользу безвредных привычек, я же никак не могу решиться наконец ?бросить каку и дать в сраку?, как говорил мой старый друг… Но бабские сигареты грех не позаимствовать, особенно когда у их владельца скоро будут деньги и на Muratti Ambassador Blu, и на виноградный Senator. Я буду давиться киссом?— и даже не с манго?— до конца своих дней, так дай хоть так шикануть.Чжинхван смеется почти на каждое слово Югема. Он будто делает вид, что понтуется, пальцы веером, сопли пузырями, вечные ?не умеешь?— обратись к старшим?, хотя он младше того же Чжинхвана на три года, и каждая новая фразочка будто отпечатывается у него в голове навечно, будто не хочет забывать Югема хоть когда-нибудь.—?Я тебе сейчас классную штуку покажу. Ну-ка, смотри сюда,?— он берет искренне смеющегося хена за подбородок, смотрит ему в глаза очень долго, пока не ловит чужой взгляд и пока Чжинхван не перестает смеяться, открывает ему рот и выдыхает дым прямо туда, чуть задевая губами чужие; мужчине только остается вдыхать этот дым и беспомощно открывать и закрывать глаза, но это выглядит очень сексуально. Такого он никогда не видел, даже в фильмах, потому что в последнее время он целыми днями пропадал на работе, и на фильмы просто не оставалось времени. Югем отстраняется от чужого лица и улыбается. —?Это цыганский поцелуй. Gypsy kiss, если выпендриваться охуительными знаниями английского.Чжинхван снова закашливается и отдышаться не может, но это уже не дым. Это ощущение странности попало в горло, застряло где-то на миндалинах и протянулось до самого кадыка. Он чувствует, что это неправильно, что-то внутри протестует против поцелуев не с Ханбином, и хоть Ханбина уже нет рядом, Чжинхвану все равно некомфортно. Наверняка в такой ситуации Югем сказал бы, что такой страшный недуг как ?верность неверному? нужно срочно устранять хирургическим путем. Самым жестким, чтобы данная болезнь даже не смела возвращаться. И он бы по праву считал это болезнью?— внутри все еще давит и неприятно жмет, воспоминания текут мерзкой жижей, и хочется только или покончить с собой, или пуститься во все тяжкие, чтобы заглушить это мерзкое журчание и давящую боль в груди.—?Не делай так больше, ладно? —?просит мужчина, проводя кончиками пальцев по сухим губам, и исподлобья смотрит на Югема. Тот снова понимает все с полуслова и жмет плечами, отворачивается к окну и продолжает курить. За этот день Чжинхван успел уже несколько миллионов раз попрощаться с его легкими и отправить их в последний путь. —?Я… все еще некомфортно себя чувствую. Я понимаю, что пора отпустить и все такое, но я не могу. Все еще кажется, что мы вместе.Парень напротив вздыхает и поворачивается к Чжинхвану, который встал с постели, чтобы в кухне поставить чайник. Он опять в какой-то маленькой депрессии, которая пройдет тогда, когда он отвлечется на что-нибудь. Вчера он отвлекся на клуб, как сегодня?— на покупку кровати. Югему надо было срочно что-то предпринимать.—?Ты вчера познакомился с классным барменом,?— он свешивает ноги с удивительно высокой кровати (югемовы ноги все равно достают до теплого паркета, но чжинхвановы точно не достанут) и смотрит на Чжинхвана заинтересованным взглядом,?— с тем, которого я уже давно хотел узнать поближе. Мино, кажется, да? Как он тебе?—?Югем, я же попросил! —?умоляюще восклицает мужчина, закатывая глаза. С кровати доносится только тихий вздох, и в квартире устанавливается гробовое молчание. Только с улицы слышится звук открытия автомобильного замка и чьи-то голоса.И внезапно Чжинхван понимает, что это звук их с Ханбином старой Kia Morning. После первого тихого гудка она громко пищала, и такой звук ни с чем не спутаешь?— даже владелица патиссерии, в которой работает Чжинхван, когда-то приметила это: ?Что за мерзкий звук? А, это твоя машина? Извини, пожалуйста?. В голове Югема проносится лишь тихое ?ох, блять?, и не зря?— хоть Чжинхван сам и говорит, что ему пора забыть Ханбина, хоть он сам это осознает, но звук автомобильного гудка срывает ему все (оставшиеся) тормоза. Он влетает в свои кроссовки с прыжка и через ступеньку несется вниз, на улицу, даже не закрывая дверь квартиры. Югему приходится быстро собрать мысли в кучу и последовать за ним. Убитые сигаретами легкие бьются в истерике от резкого желания парня позаниматься активным спортом, и он заходится в приступе кашля, что не позволяет даже крикнуть Чжинхвану что-то вроде ?Стой!? или ?Остановись, еблан!?, что точно на него не подействует. Просто вежливость и какая-никакая забота о сумасшедшем друге.Чжинхван вылетает на улицу и совершенно сумасшедшими глазами смотрит на Ханбина, который, видимо, опомнился после вчерашнего и решил забрать машину, раз додумался забрать ключи. Мужчина дышит тяжело, ему плохо, давление снова стремительно поднимается, и вот уже его голова раскалывается от боли; он где-то на подсознательном уровне понимает, что не сможет сказать чего-то связного и обдуманного, и кажется, будто сейчас у Ханбина вместо сердца?— булыжник, простой камень, а у Чжинхвана?— горящее нечто, готовое взорваться в эту же секунду. Он смотрит на того, кто еще совсем недавно кинул его, оставил догорать наедине с самим собой, и на последнем издыхании истерически кричит, зажмурившись:—?Ханбин!Парень тут же оборачивается и видит, как Югем подхватывает одетого совершенно не по сезону легко старшего под руки сзади и не дает ему упасть на тротуар и повредить колени. Мужчину ноги не держат, он почти бессознательным трупом валится в югемовы руки, а тот только под нос себе приговаривает: ?Нет-нет-нет, Хани-хен, ты тут это, не дури! Нет-нет-нет…?. Ханбин за секунду подскакивает к ним двоим, и Югем с его помощью усаживает Чжинхвана на лавочку рядом. У парня взгляд побитой собаки, которая в чем-то провинилась и которую побили за дело, и Югем лишь раздраженно сквозь зубы цедит:—?Ключи от машины на родину и вали отсюда, припиздок.Ханбин только начинает говорить что-то, как парень разражается тирадой, словно гром среди ясного неба, в тот же момент стараясь натянуть на Чжинхвана свою теплую флисовую кофту, которую тот постоянно у него отжимал с аргументом ?она такая милая и мягкая, я в ней похож на медведя?:—?Что, блять, во фразе ?ключи от машины на родину и вали отсюда, припиздок? ты не понял или не расслышал? Мне повторить в третий раз? Тебя жизнь уже наказала слабоумием, что ли, что ты с первого раза не понимаешь смысла сказанных слов? —?Югем действительно зол; Чжинхван, сидящий на лавочке, сквозь какую-то пелену слышит то, что он говорит, и цепляется пальцами за закоченевшее от холода югемово запястье. Он мычит что-то, но парень не слышит, продолжая злиться и кричать. —?Просто иди на хуй и оставь его. Оставь навсегда, иначе ради тебя он скоро выпрыгнет в окно, лишь бы ты снова вернулся. Дай ему шанс жить для себя, ты, конченый уебок.Ханбин даже не смотрит на Югема. Все его внимание захватил Чжинхван, который пытался что-то сказать, но ему было так холодно, что зуб на зуб не попадал. Он кутался в югемову кофту и все дергал того за запястье, пока тот не обратил наконец на него внимание.—?Может, лучше я послушаю его, а ты нахуй завалишь свой хавальник, Югем-а??— шипит Ханбин, не смея прикасаться к мужчине, но Югему точно так же плевать на то, что он говорит. Была бы его воля?— он бы заваливал Ханбина письмами с угрозами, но жаль, что это уголовно наказуемо. Да и он не хочет прослыть сталкером в чьих-то глазах или попасть в вечерние криминальные новости по такому поводу.Они оба прислушиваются к попыткам Чжинхвана сказать что-то, и среди странных мычаний разбирают:—?Югем… Югем, пожалуйста, пойдем домой…Парень кивает только и помогает другу встать, чтобы тот не грохнулся куда-то под скамейку, а Ханбин остается сидеть на лавочке и голову вниз склоняет, будто размышляя о своем поведении. Они оставляют его наедине с собой, и так, наверное, даже для самого Югема лучше?— он решил не трахать ему мозг отношениями с Чжинхваном, и потому сэкономил себе же очень много нервных клеток.Югем закрывает за спиной Чжинхвана дверь и помогает ему пройти к кровати, на которую тот валится грузом двести и замолкает. Первому кажется, что навсегда?— эта встреча с Ханбином не могла обернуться как-то иначе. Он только опирается на кухонную тумбу задницей и сверлит спину мужчины взволнованным взглядом, ждет, пока тот скажет хоть что-то. Чжинхван в ответ только молчит, но его плечи вдруг начинают прерывисто содрогаться, и он шумно вдыхает носом воздух, ногтями царапает грудную клетку, будто хочет ее разорвать и вытащить оттуда все, что там есть?— сердце, легкие, выломать к чертовой матери все ребра и выбросить все эти ненужные потроха вон, лишь бы не чувствовать учащенного сердцебиения, боли и ударов какого-то незримого ужаса, что бьет ровно в солнечное сплетение и заставляет задыхаться, глотать воздух литрами, но никак не насыщаться, заставляет слезы огромными каплями течь по вздутым на висках венам, те слезы, которые забиваются в нос и текут в горло, заставляя кашлять и с этим выпускать весь воздух, что мужчина так старается вдыхать и пустить сквозь себя. Югем только подскакивает к нему, пытается оторвать чужие руки от чужого же тела, находит на чжинхвановой груди красные царапины?— некоторые из них сочатся кровью,?— шепчет какие-то идиотские мантры под нос и понимает, что, наверное, боится? Боится впервые за целую кучу лет. Боится за состояние друга, боится, что тот когда-нибудь просто выйдет в это чертово окно, если вдруг случится что-то похожее. У него самого слезы по щекам текут, он не знает, что делать, и просто трясет Чжинхвана за плечи, пока тот продолжает тянуться к своей груди и задыхаться.—?Чжинхван, Чжинхван, пожалуйста, очнись, хватит,?— умоляет Югем. Чжинхван не слышит; но под давлением теплых больших ладоней парня он перестает метаться и царапаться, он наконец пробует вдохнуть полной грудью и делает так несколько раз, пока не успокаивает дыхание и не очухивается от этого наваждения. Слезы все равно текут по щекам, и теперь уже не от того, что кислорода не хватает, а из-за своей же беспомощности. Если бы Югема не было здесь, Чжинхван бы просто не смог отстоять свою независимость перед Ханбином и валялся бы у него в ногах, моля вернуться. Чжинхван говорит слова, что роем гнездятся у него в голове, а Югем говорит то, что теплится в чжинхвановом сердце и почти разрывает его на части.—?Югем, останься сегодня со мной, пожалуйста,?— просит Чжинхван и так смотрит, что Югему ничего больше не остается. Он даже возразить не может, хотя его звонка ждет один очень приятный мужчина, с которым он провел эту ночь. Он кивает и садится на ковер рядом с кроватью, хлопая друга по бедру и вздыхая грустно.—?Чжинани, это что такое было? Я аж охерел, честно,?— наигранно возмущенным голосом спрашивает Югем, заглядывая в глаза Чжинхвана. —?Я тебя так каждый раз поднимать не буду. Мне надо с тобой провести профилактическую беседу, учитывая то, как по-гондонски поступил с тобой этот твой ебланоид.—?Югем, я его люблю,?— доносится тихий и дрожащий голос с высокой кровати, и Югем закрывает глаза?— он устал. Устал от этого, хоть Чжинхван и сказал это всего два раза. На его месте парень бы превратил жизнь Ханбина в ад. Это было в его характере, ведь он не привык терпеть, когда об него вытирают ноги.—?Я тоже любил когда-то хорошего парня,?— он улыбается мягкой улыбкой, обращаясь к своим воспоминаниям. Они ждали своего часа в югемовой шкатулке воспоминаний, и теперь он не будет скрывать от Чжинхвана то, что когда-то он тоже был в постоянных отношениях и любил так же сильно, как и он. Мужчина тут же затихает, и Югем понимает, что тот готов слушать. —?Только в том, что мы расстались, был виноват я один.За окном раздается рев мотора старой колымаги, и они оба замолкают, провожая ее взглядами темных глаз. Чжинхван кончиками пальцев находит пальцы Югема, и последний сжимает его ладонь в своей, чувствуя боль друга необычайно сильно.За окном от порыва ветра шумит осина, и в квартире окончательно воцаряется давящая тишина.