Глава 5 (1/1)

Амелия последней пришла к завтраку. Взяла свою порцию пищи, прошла на место во главе стола и, как ни в чем не бывало, сказала:—?Доброе утро всем. Сегодня вновь так много работы!Присутствующие вели себя более чем сдержанно, ни словом, ни взглядом не напоминая о вчерашних разговорах и, тем более, жеребьевке, хотя Манн и Дойл несколько раз со значением поглядывали то на Купера, то друг на друга.Позже, когда все уже приступили к работе, Амелия, отлучившись ненадолго от своих дел и подойдя к Куперу, спросила:—?Что вы решили?—?Я был против, Амелия. Но они условились кинуть жребий. Манн, Ромилли, Дойл, Купер.—?Что ж, я приму это.—?А если у нас уже получилось?—?Это не навредит на первых порах ни мне, ни ему,?— она робко улыбнулась и протянула руки, чтобы приобнять его.—?Мне всё это очень не нравится, но я не знаю даже, что должен думать и чувствовать. Ты не моя женщина, между нами нет ничего, совсем ничего. Странно.—?Я тоже не знаю. Потом разберёмся.До вечера они больше не заговаривали об этом, да и за ужином и Амелия, и остальные вели себя как обычно. Вот только Манн не приходил до утра в их общую с Купером каюту. Купер по-прежнему не смог придумать, что ему чувствовать и о чём думать насчёт этого, к тому же усталость давала о себе знать слишком явно, чтобы тратить время и силы на что-то иное, кроме сна.Манн вернулся в каюту, когда первые лучи рассвета едва забрезжили в иллюминаторах. Позже, когда оба почти собрались к завтраку, Манн спросил:—?Раз ты с нею вместе, то зачем было устраивать жеребьевку?—?Я не с нею.—?Почему же тогда вы, оставшись вдвоём, занимаетесь… —?с плохо скрываемой злостью начал Манн, но Купер перебил его:—?Она?— командир. Приказала?— я выполнил.—?Ясно видно?— она надеется, что уже беременна от тебя.Надо спросить у неё, чего она наговорила Манну, лениво подумал Купер. Хотя нет, лучше не спрашивать, не заставлять её краснеть и смущаться лишний раз. Она слишком надоедливо краснеет и смущается.—?Не понимаю, с чего это должно занимать кого-то, кроме меня и её, особенно пока лагерь не оборудован.—?Сейчас?— ни с чего. Но скоро это станет занимать здесь каждого, даже роботов.—?Тогда и поговорим.Хью Манн процедил сквозь зубы:—?Она не должна была забеременеть здесь. Никогда. У нас слишком мало ресурсов, и это просто опасно. Кто примет роды? Ты, может быть?Купер запоздало сообразил, что выдал себя предпоследней фразой. А, плевать.—?Может и я. Ведь Джон Бренд не предусмотрел врача для своей дочери. А ты, похоже, злишься оттого, что её выбор пал не на тебя, а на какого-то никчёмного реднека с…—?Довольно! —?перебил Манн, потом неохотно произнёс. —?Не будем ссориться. Я ведь сам обещал. Виноват.Хью Манн впервые признал собственную ошибку?— неслыханно! Что-то здесь было нечисто, надо бы не забыть и присмотреться. Купер едва не засмеялся ему в лицо, но, вздохнув, ровным голосом произнёс:—?Часто в жизни многое идёт не по плану. Вот, например: женщине захотелось нянчить родное дитя, а не инкубаторное. И вообще-то пока не известно, будет ли это дитя, так что не надо драм.Манн поморщился и отмахнулся:—?Нас уже ждут к завтраку.Амелия вновь была тиха, и то бледнела, то заливалась румянцем. Дойл говорил ей что-то ласковое, она сдержанно кратко отвечала, но ясно виделось, что смущение её не проходит. Купера это внезапно разозлило, и он постарался хотя бы утром работать подальше от неё и остальных. И в следующие дни, чувствуя, что злость не исчезает и не уменьшается, постарался также избегать хотя бы общества Амелии, что успешно получалось. ТАРС и КЕЙС хотя бы не изображали столь вымученные невинность и простоту?— едва ли у них такое получилось бы даже по приказу.Наконец, вечер его жребия настал, и он явился в командирскую каюту.Амелия сидела на своей постели, а у ног лежал матрас, стянутый с верхней койки?— как уже знал Купер, это было сделано для удобства, чтобы не ограничиваться небольшим пространством между нижним и верхним ярусами. Вселенская печаль на её лице говорила о том, что вечер предстоит трудный. Хриплый отчаянный шепот подтвердил это:—?Скажи, я шлюха или нет?Так вот о чём было всё невинное смущение последних дней. Он постоял секунду, переваривая вопрос, потом развернулся к двери:—?Я ухожу. Спокойной ночи.Голос тут же прорезался:—?Стой!Она вскочила, проворно пересекла каюту и схватила его за руку:—?Купер, мне правда…—?Не справляются, да? —?судя по её измотанному в последние два дня виду и тёмным теням вокруг глаз, ребята очень даже справлялись со всем, что от них требовалось.—?Нет… то есть, да… Неутомимы и изобретательны, если хочешь знать,?— с непривычно-едкой злобой ответила она.—?Поэтому-то ты в печали?—?Нет. Но… Много лет у меня никого не было, а теперь четверо. Больше, чем… чем было бы прилично в почти любом обществе и… И просто физически это нелегко.—?То есть, будь у тебя трое мужчин?— как и было задумано в НАСА и лично твоим отцом, ты бы не печалилась.—?Прекрати перевирать! Ты понимаешь, о чём я!—?Нет, не понимаю.Она недовольно фыркнула, скрестив руки на груди.—?Уверен, недели через две?— или раньше?— эта чепуха тебя перестанет волновать. Привыкнешь, и гормоны тоже улягутся. К тому же, когда физической работы здесь станет больше, времени меньше, накопится усталость?— неутомимость сойдёт на нет, ты понимаешь. Вряд ли они смогут или захотят хотя бы даже через раз. И я тоже.—?Ну, возможно. Но если у нас получилось, то гормоны не улягутся, а наоборот. Завтра я сделаю анализ крови и выясню точно, кстати. Этот анализ позволяет выявить беременность уже через семь-восемь дней, так что как раз пора.—?Предпочел бы узнать, что у нас не получилось.Она сердито отвернулась, потом села на матрас спиной к двери и медленно провела ладонями по лицу:—?Где-то ошибка. Я сделала ошибку.—?Просто прекрати это. Скажи, что погорячилась и больше ничего не хочешь.—?Так нельзя. Не получится. Я была с каждым. Мы зашли слишком далеко.Купер сел рядом, приобнял её за плечи. Она прижалась в ответ.—?И каждый наговорил мне слишком много красивых слов. Которые не хотела бы от них слышать.—?Всё тебе не то и не так.—?Манн сказал особенно много, был весьма нежен и очень старался. Но он уже не так молод, как хотелось бы. И, кажется, искренне обиделся, поняв, что не первый у меня за долгое время.—?Даже знать ничего этого не хочу! А что он обиделся?— это я услышал и увидел в то же утро, вообще-то.—?Да? Мог бы и промолчать. Будто я что-то обещала ему. Зато Ромилли?— сама застенчивость. Милый-милый Ромилли! Ни о чём не спрашивал и делал всё, как я говорила. А Дойл наоборот?— не слушал и был очень настойчив. Заставил проделать такое, на что я сама не отважилась бы.—?А про меня ты им… а про меня они спрашивали?—?Нет. Не спрашивали, и я не рассказывала.—?Да неужели? Надеюсь, они сейчас не толпятся за дверью, чтобы подслушать.Она негодующе отбросила его руки и, поднявшись, прошла к крохотному иллюминатору и уставилась в светлый ночной полумрак:—?Вот, уже каждое мое слово трактуется неверно. А если мы оба будем слишком много думать о том, кто за кем подслушивает, то сделаемся параноиками. Просто смешно, Купер. Мы взрослые люди?— это во-первых. И у нас не сборище пожилых сплетниц, а научная миссия?— это во-вторых. Самая важная в истории человечества.И правда что.—?Амелия, ты слишком много думаешь и говоришь, и потому заговариваешься. Никто не считает тебя шлюхой и никогда не посчитает, ясно?—?Раз так, то… —?она скинула свой халат, оставшись обнажённой, опустилась обратно на матрас и обняла Купера за плечи. —?Приступим, да?Его отказ приведет к новым страданиям и сомнениям. Что ж, впереди долгая ночь и много вымученной нежности. Их губы мягко соприкоснулись, руки несмело переплелись?— будто в первый раз.Он двигался осторожно и неглубоко, только и думая о том, что внутри её тела уже может зреть новая жизнь, которую нельзя повредить. Она была весьма сдержанна, лишь тихо постанывала и горячо и резко вздыхала, прижимаясь щекой к его щеке и цепляясь за плечи, а когда он замер, утомлённый, то почти мгновенно уснула, не разжимая объятий.Назавтра после обеда Амелия не стала возвращаться в лабораторию, оставшись со всеми на улице. Дела ей пока не нашлось, и она ушла к озеру, где долго гуляла. Занимаясь на экскаваторе копкой одного из прудов и приближаясь ближе к большой воде, когда требовалось переместить и разровнять очередную порцию выкопанной земли, Купер то и дело видел вдалеке её тонкую фигурку. Едва солнце начало заваливаться к западу, как набежали стремительные тучи и начался ливень. Амелия скоро прибежала к краю котлована. Купер вышел навстречу, чтобы укрыть её своей курткой, хотя её лёгкая рубашка и джинсы вымокли насквозь. Едва они успели сказать несколько слов и отсмеяться, как ближняя звёздочка?— или это была Гаргантюа?— показалась в разрывах туч. Почти сразу сделалось ощутимо жарче. За несколько минут наполненный дождём воздух быстро прогрелся, и нестерпимая влажная духота разлилась вокруг, словно густой кисель.—?Уж не слишком ли близко к экватору мы обосновались? —?утирая пот со лба, рассмеялась Амелия. Потом поймала ладонь Купера и провела пальцами вверх, к локтю. Не отпуская, доверчиво вгляделась ему в глаза. —?Я сделала анализ крови. Получилось, Купер. У нас получилось.Он невольно замер, сердце сжалось. Сроку?— чуть больше недели, что угодно может пойти не так хоть завтра, хоть через месяц. Человеческая жизнь хрупка. Особенно хрупка жизнь едва зачатого плода в утробе вечно нервной и беспокоемой матери.Он помолчал, вглядываясь в быстро бегущие облака. Непроницаемо-серое небо с искрами ближних звёзд и тусклой громадой аккреционного диска равнодушно висело над пустыней, такой же бескрайней, малоцветной и безжизненной, как и купол атмосферы между нею и пустотой космоса. Запах мёртвых почв стоял в воздухе.—?Сегодня же объяви всем.—?Нет! —?пискнула она.—?Тогда я объявлю. И потребую, чтобы хождения к тебе прекратились.—?Не надо ничего требовать. Я просто скажу…—?Просто сказать недостаточно. Или ты думаешь, они легко смирятся?Она поджала губы и отвернулась. Потом зашагала прочь, бросив через плечо:—?Они не возразят мне!Купер запоздало подумал, что зря собрался чего-то там требовать. Ромилли точно слова не скажет против, Манн уже знает, и его весьма заботит здоровье Амелии?— во всяком случае, он делает вид, что заботит, а Дойл, должно быть, тоже догадывается.Ветер над пустыней гудел точно так же, как и вчера, как и миллионы лет назад?— как будет гудеть и вечность спустя.Немного позже начали заливать воду из артезианской скважины во второй готовый пруд. А вечером Амелия позвала всех в лабораторию взглянуть на первых вылупившихся мальков. Крошечные окуньки числом не меньше трёх-четырёх сотен сновали по аквариуму, быстрые и на вид весьма здоровые и жизнерадостные.—?Завтра же выпустим половину из них в первый пруд. А может и всех. Опробуем его готовность,?— она воодушевлённо потёрла ладони, оглядывая остальных. Почтенные учёные закивали и принялись горячо и оживлённо радоваться и поздравлять Амелию с первым столь значительным успехом.А после ужина Амелия, чуть ли не запинаясь, объявила:—?Сегодня я сделала анализ крови. В общем, я беременна, так что наши вечерние встречи придётся прекратить. Мне тридцать шесть, это уже не самый хороший возраст, чтобы рожать. И я решила, что дальше откладывать нельзя.Дойл и Ромилли молчали. Манн покачал головой:—?Амелия, как бы не пришлось нам всем пожалеть о твоём решении. Мы не знаем, хватит ли здесь пропитания через год или два.—?Если еды не хватит на всех, кто-то из вас ляжет в гибернацию,?— возразила она. —?К тому же, Купер собрался улетать. А колония должна расти.—?За счёт воспроизводства через инкубаторы,?— в голосе доктора Манна звучали почти безграничные печаль и терпение. —?Нельзя было так рисковать. Тебе следует беречь себя. Может случиться что угодно, во время родов или…Сдерживая внезапную злость, Купер перегнулся через стол, и Манн немного отпрянул от него.—?Хватит уже. Или ты дойдёшь до того, что ей лучше избавиться от ребёнка?—?Нет, конечно нет,?— быстро ответил тот.Остальные молчали. Амелия дрожащим от растерянности и негодования голосом заявила:—?Я хочу ребенка?— своего, а не инкубаторного. Разве я виновата?—?Амелия, ну причём тут это? —?Манн был безмерно терпелив.—?А что тогда причём? Только то, что он зачат не от вас?Она вскочила и умчалась за дверь, оставив после себя удивлённую тишину.—?Слишком быстро стала раздражительной,?— задумчиво прокомментировал Дойл.—?Я разве не забочусь о ней и о всех нас? —?чуть ли не заламывая руки, вопросил Манн.А Ромилли негромко обратился к Куперу:—?Иди поговори.—?И что сказать? Прости, что ты не можешь сдержать своих истерических порывов, и за то, что мы все дураки? Или… Впрочем, разберусь.Он собрался выйти прочь, но Дойл с той же задумчивостью произнёс:—?Перед полётом ей в плечо имплантировали подкожный контрацептив?— а теперь он пропал. Имеется, кстати, их запас среди медикаментов. Она извлекла его, пока вы были в Рейнджере, так понимаю?—?Если вам интересно, то сами гадайте, как что было. Не собираюсь это обсуждать.Он последовал за Амелией. Та обнаружилась на улице?— медленно идущей вдоль одной из теплиц. Заслышав шаги, обернулась и дождалась, пока он приблизился. Дорожки от слёз ещё не высохли на щеках.—?И что такого страшного сказал Манн? В точности то же самое он высказывал мне после вашей ночи. Пускай лепечет.—?Пускай,?— она вздохнула и размашисто вытерла очередную слезу. —?Но это ведь всё правда. Когда запасы с Земли кончатся, нас ждут нелёгкие времена. И здесь даже нет врача, только роботы.—?Мне кажется, или Манн сам хочет принимать роды?—?Это лишь часть его желания контролировать все процессы. Не подпущу и близко. Вот ещё!Поглядев друг на друга, они рассмеялись. Потом Амелия протянула ему раскрытые ладони, и он обнял её в ответ. Недолго они простояли так, и шумный порывистый ветер трепал их одежду и короткие прядки волос на лбу Амелии. Наконец, оглядевшись, она проговорила:—?Пора работать. Мы не должны отставать от намеченного, правда? Не забудь явиться к пруду через час.Амелия настояла на том, чтобы все собрались и наблюдали, как она будет выпускать вчерашних мальков окуня в первый пруд. И они послушно пришли и смотрели, как Амелия в сопровождении нёсшего запечатанные пакеты с окуньками ТАРСа идёт к пруду, как разрезает один за другим оба пакета и выливает их содержимое в прозрачную холодную воду. Последовали проявления радости и поздравления не менее горячие, чем вчера в лаборатории, затем все, скоро угомонившись, вполне обыденно разошлись по своим делам. Амелия, впрочем, не переставала светиться ликованием.До конца дня Купер, распахивавший будущие поля к югу от лагеря, не виделся с остальными, но вечером оказалось, что в другом аквариуме вылупились сомы. Значит, завтра состоится церемония их отправки на постоянное жительство во второй пруд. За ужином разговоров только и было, что об этом. О новом состоянии командира никто и полслова не сказал. Зато Манн не отправился к Амелии, а ушёл в свою каюту даже раньше Купера. Придя туда и видя, что Манн собирается вот-вот разразиться речью, Купер опередил его:—?Сегодня день нового недовольства доктора Манна.—?Проклятье, Купер! Она не понимает, на что отважилась, но ты-то должен понимать.—?Я оставил на Земле двоих детей. И прекрасно помню, как они родились, так что не пытайся поведать мне что-нибудь пугающее. Она крепка и здорова. Справится. Особенно если ты не будешь приставать со своими наставлениями.—?Едва неделя прошла, а мы уже конфликтуем.—?Вот именно. С детьми становится сложно, когда у них наступает переходный возраст, а не когда зачатому плоду всего несколько дней.—?Всё-то ты знаешь.—?Об этом?— достаточно. Спокойной ночи.Он погасил свет и забрался на верхнюю койку. Манн грузно, с тяжёлым вздохом опустился на своё место, и, недолго поворочавшись, поведал:—?Зайдя под конец дня в теплицы, застал её в слезах. Говорит, ей кажется, что ничего не вырастет в этой земле. Тоже об этом думаю. И все эти поля, которые должны стать зелёными, а сейчас?— пыль и песок, просто пугают.—?Что-нибудь непременно вырастет. Мох и лишайник, например.—?Да что б тебя, Купер! Спокойной ночи.Куперу и самому казалось, что местные почвы, поглотив удобрения, земные бактерии и семена, так и останутся мёртвыми. Или то, что вырастет, окажется непригодно в пищу. До появления первых всходов оставалось несколько дней, и ожидание делалось всё напряжённее. Но водоросли в двух прудах уже начинали разрастаться, мальки в первом чувствовали себя превосходно, хотя твёрдой уверенности в успехе всё равно пока не было.Наутро, когда люди расходились проверять хозяйство, радостный крик огласил окрестности:—?Первые всходы! Сюда! Сюда!Купер вслед за Ромилли вошёл в теплицу, из которой звали. КЕЙС стоял посреди освещённого косыми утренними лучами пространства, а Амелия рядом с ним склонялась над грядкой, и у неё под ладонями показывались из земли несколько крупных крепких росточков подсолнуха. На той же гряде по всей длине земля взрыхлялась крошечными бугорками, из-под которых очень скоро прорастут новые раздвоенные искорки молодых растений.Купер и Ромилли опустились на корточки рядом с нею, и она прошептала едва ли не сквозь слёзы:—?КЕЙС заметил их. Подсолнухи, надо же. Бобы и кукуруза?— следующие.Накрыв её ладонь своей, Ромилли ответил:—?Видишь, эта планета приняла нас.Позади уже подходили Манн и Дойл, а у распахнутой двери маячили ТАРС и КИПП.Купер почувствовал облегчение, какого не чувствовал уже очень давно?— кажется, многие годы. Проведя кончиками пальцев по влажной чёрной земле и коснувшись одного из нестерпимо-зелёных ярких ростков, он прошептал:—?Значит, будем жить.