Возвращение в Страну Рождества (1/1)

Они убегали из Хеверхилла, точно преступники. Словно они планировали что-то плохое, словно отложи они своей отъезд до утра, все бы обрушилось. Они подобрались очень близко и теперь всем уже хотелось покончить с этим неприятным делом. Час петляющей дороги из Хеверхилла они сидели и молча думали каждый о своём. Уэйн размышлял о маме и о тех детях, которые попали в Страну Рождества после смерти Чарльза Мэнкса?— какими силами они обладали и что держало их там взаперти, почему они не смогли вернуться назад тем же путём, что и пришли и хотели ли они, чтобы их вытаскивали из остатков инскейпа Мэнкса силой? Макс сосредоточился на мысли о своём брате, пытаясь вспоминать только хорошее, то, как много времени они проводили в детстве, лет до двенадцати, пока Рекс не начал связываться с дурными компаниями, до того, как в четырнадцать лет брат Макса набросился на него из-за невинной шутки и попытался его задушить, но только разбил губу, ещё до того, как отец начал больше времени уделять Максу, который с самого детства пытался что-то чинить. Но в голову лезли другие мысли: как они дрались, при этом кубарем пролетев по лестнице, как Рекс уломал Макса попробовать травку, как они чуть было не угнали тачку отца за день до его важной поездки, как отец просил приглядывать за братом. В голову лезли все обиды, все их ссоры и крики Рекса о том, как он ненавидит брата. Из-за этих переживаний Макс уже полчаса не мог попасть на свою особую дорогу. Самые приятные мысли были у Ники?— позавчера, когда Уэйн ушёл, так и не ощутив эффект марихуаны на себе, они остались с Максом вдвоём, как и множество раз до этого. Они могли просто говорить до ночи, делиться своими ощущениями, рассказывать что-то смешное, заснуть одетыми и прижиматься во сне друг к другу. После того, как Макс её поцеловал, Ника поняла, насколько она дорожит близкими отношениями с этим чудаком. Они лежали головами на одной подушке, ощущая на лицах жаркое дыхание друг друга, кончиками пальцев изучая черты лиц, желая запомнить их как можно чётче, жадно ловили губы друг друга и касались языками, неспешно наслаждаясь, сплетались пальцами. Ника водила пальцами и по татуировке Макса?— сросшимся черепам, у которых на двоих было три глазницы, и по укусу с бледно-розовой новой кожей. Они прикусывали друг другу губы и понимали без слов, что хотели выразить. Ника коснулась плеча Макса. Он улыбнулся, показав влажно блестящие зубы, а затем приподнял бровь в немом вопросе.?— Включи что-нибудь, прошу,?— выдавил из себя Уэйн с заднего сидения. У него было ощущение, словно он чём-то отравился, желудок крутило словно барабан стиральной машинки, его мутило. Потому что он возвращался в Страну Рождества. Ему мерещились странные вещи?— запах аммиака, тихий писк, хотя радио в машине было выключено, а в салоне не было посторонних запахов. Во рту образовался привкус желчи. Уэйн открыл окно и его лицо обдал приятный поток прохладного воздуха, а в голове мельтишили образы детей, похищенных Мэнксом. Они хотели поиграть с Уэйном в ножницы для бродяги. Уэйн считал свои вздохи и выдохи, вспоминая детские крики и визги, вспоминая, как приятно было взрезать ножницами плоть. Как они двигались в зияющей ране, как из раны начинала течь атласно-красная кровь, которую так приятно было ощутить на своём языке. Ему нужно было отвлечься. Ника нашла на ощупь в бардачке футляр с диском и достала его, не глядя на обложку. Это было не важно. Сейчас любая музыка смогла бы разрядить обстановку. В среднем темпе зазвучала гитара и ударные на переднем плане, а затем мужчина с лёгкой хрипотцой в голосе начал петь: A bout of deep depression.Can't seem to move it forward.My lying eyes lie awake.Not sure what I am after.I never died before.Can't live what happened yesterday.I never stoned the crow, no.Уэйн почувствовал, что ему стало легче дышать, что он мог больше не бояться, что его сейчас вырвет. В лицо теплыми каплями ударил дождь, превращаясь в ливень. Шины шуршали по трассе?— монотонный, убаюкивающий звук. Он прислушался к тексту песни, выделяя особенно западающие в душу строки. Ника начала подпевать на втором куплете, она сама положила туда этот диск.Макс напрягся: ливень усиливался, превращая хайвей в бурный поток, а затем он увидел туман, в свете фар поблескивающий статикой. Мир менялся: вокруг посветлело, теперь небо было не тёмно-сливового цвета туч, оно стало серым, словно из него враз откачали весь цвет, а вокруг началось пространство мёртвых дорог?— машины из реального мира остались далеко позади. Он прибавил песню на втором куплете.Flip through endless stories.A life of hand-written pain.No one can share this hurt that is mine, mine, mine.I never died before.Can't be what happened yesterday.I shouldn't stone the crow, no.Right on!Same old city, same old tale.No matter how I try,No matter what I say,I'm blamed, I'm shamed,I'm judged unfairly.So now I've died before.It feels as bad as yesterday.I never stoned the crow, no.You too have died before.I fought as hard as yesterdayI never stoned the crow, stoned the crow, no, no! Они попали на шоссе Святого Ника, как было сказано на указателе, больше похожем на гигантский леденец. Бело-красный столб означал, что они уже не просто в пространстве, подвластном Максу, они были в дороге к инскейпу Мэнкса. Уэйн продолжил свои дыхательные упражнения с открытым окном, ощущая, как резко похолодало. Когда-то тут через каждые несколько футов стояли псевдо дружелюбные снеговики?— они готовы бы были разорвать на куски плоти любого взрослого, сейчас от них ничего не осталось и это было хорошо по мнению Уэйна. ?— Вам стоит это видеть,?— Макс начал притормаживать, заметив на горизонте нечто, плохо поддающееся объяснению. Выражение его лица отразило многое?— удивлённо вскинутая вверх бровь, прищуренный левый глаз, раздутые в негодовании ноздри его длинного носа и кривая усмешка, Макс выражал презрение и ненависть к этому явлению, но ещё он поражался, каким жалким оно казалось. В небе сияла светло-серая, отличавшаяся от всего остального на полтора тона, луна. Полумесяц с профилем дегенеративного старика с обильными пигментными пятнами и кружащимся без остановки багровым глазом. Он был слепым и не способен был увидеть машину, направляющуюся к Стране Рождества. ?— Мне кажется, раньше Мэнкс мог видеть через свою луну, что творится в Стране Рождества в его отсутствие. А сейчас это самый уродливый в мире ночник. —?Заявил Уэйн, собравшись с духом. Это место погубило его маму, поэтому он ощущал на себе его давление особенно сильно. Когда-то он уже позволил инскейпу Мэнкса заточить себя и сейчас это место хотело его?— хотело напитаться его нерастраченной силой. У Уэйна не было своего ножа для реальности и поэтому он не мог прорезать путь к своему инскейпу, поэтому он и был так важен. Его энергия способна была преобразить это место, если бы он захотел. Но пока он был в машине Макса, ему ничего не грозило. Макс обмотал свои запястья двумя банданами, надел куртку, убрал волосы под бейсболку козырьком назад и прицепил к левой ладони шокер. Он взял один из фонариков?— он был длиной и толщиной с палец Макса и выдавал мощный луч света, верёвку?— лёгкий нейлоновый паракорд, и первым вышел из машины. Ника тоже надела куртку и взяла в руки шокер и фонарь. Уэйн вышел последним, после того, как оделся?— джемпер и анорак. Макс тем временем достал из багажника два здоровенных мешка с АНФО, весом чуть меньше, чем он сам. ?— Значит так. Один мешок у меня, второй у Уэйна. Он может оставить его здесь, на подходе. Мой же будет как можно дальше. ?— С этим ясно. Как мы будем искать пропавших детей? —?Уэйн почувствовал, как ему тяжело здесь дышать. Воздух казался вязкой субстанцией, словно плёнка он касался кожи Уэйна, заставляя его сжиматься, как на сильном ветру. ?— Они сами нас найдут. Они нас чуют, потому что мы теплее, чем всё, что есть тут. Если вас заметили?— бегите к машине, но смотрите чтобы оно от вас не отставало. —?Макс сам не заметил, как начал говорить о подростках, как о чудовищах. ?— Макс, я играла в детстве в салки. У самой машины нужно позволить им нагнать нас и вырубить их шокером. Связать и посадить в машину. —?Резко ответила ему Ника, а затем повела рукой, словно просила его наклониться к ней. Она поцеловала его, проведя пальцами по лицу. Уэйн понимал, что они волнуются и им нужно дать время немного побыть вместе. ?— Отлично. Давайте сотрём это место вместе с этой блядской луной. —?Закончил Уэйн, ощущая, как тут ужасно холодно. Он никогда не любил холод. Как и любой парк развлечений, Страна Рождества начиналась в своё время с огромных ворот, так же, как и указатель, похожих на леденец. Однако сейчас вход в Страну Рождества отмечала лишь серость, сменившаяся слепящей яркой белизной. Чёткая грань, грань практически стертого инскейпа. Макс побежал вперёд?— его худые ноги в белых кроссовках, верёвка на поясе и мешок со взрывчаткой было видно ещё несколько минут, пока его не всосала в себя белизна. С неба падал снег, самый настоящий буран. Со стороны казалось, что бывшая Страна Рождества заточена в стеклянный куб, протяжённостью несколько миль. Быть может, подростки даже не видели этого шоссе? Уэйн и Ника разделились и пошли в разные стороны, когда потеряли из вида Макса. Уэйн ориентировался на запад, Ника?— на восток. Макс бежал на север. В этом пространстве было легко потерять счёт времени, ориентир и рассудок?— сплошная белизна, только снег и пустота. Ника понимала, что когда-то оно выглядело по-иному, потому что Мэнкс заманивал сюда детей и это должно было быть привлекательное место?— парк с каруселями, место смеха и беззаботного детства, но сейчас оно низверглось до своей сути, став ледяной пустыней. Схлопнувшийся капкан. Ника увидела небольшое пятно цвета чуть левее её первоначального направления. Этот цвет казался особенно ярким в пустоте, в снегу?— это были рыжие волосы отощавшего юноши в лохмотьях. Когда-то он был одет в бежевые брюки и бирюзовую рубашку, но сейчас остались только клочки ткани, примерзшие к молочно-белой коже с трупным синим отливом. Он казался замерзшим насмерть, но тут он пошевелился. Он посмотрел прямо на Нику, но не побежал. У него не было сил. Она не увидела в его глазах ничего ужасающего?— он плакал. Слезы сразу же замерзали на его щеках. Ника приблизилась к нему и заметила следы укусов, как у Макса, по всем его тонким рукам и ногам. Бледно-розовые шрамы в форме полумесяцев, а иногда и ровные круги. ?— П-п-п-помоги мне. —?Бесцветным голосом прошелестел он, показав кромку острых зубов и отсутствие враждебности, буквально упав к Нике на руки. Ей не потребовался шокер, чтобы его свалить. Он сам упал в обморок, ослабев. Когда-то у него были веснушки, но сейчас его кожа была цвета снега, а из-под неё просвечивали нечеловеческие чёрные вены. Невысокий и хрупкий юноша был лёгким настолько, что Ника могла его унести. Она на всякий случай обвязала ему руки веревкой и понесла его, по щиколотки увязая в снегу. Похоже, остальные оказавшиеся тут подростки, использовали его как подкормку?— о чём свидетельствовали шрамы на его руках. Бледные полукруги покрывали всю кожу, что увидела Ника. Он был холоден, словно уже умер, но Ника нащупала его медленный пульс. Его сердце билось около тридцати ударов в минуту, про себя подсчитала она, отсчитав минуту по наручным часам. С неё тек пот?— она ещё никогда не несла ничего столь тяжёлого, как подросток. Чем ближе она была к выходу из этого места, к машине, тем тяжелее он казался ей. Поэтому-то Макс и хотел, чтобы они убегали от пленников инскейпа, чтобы им не пришлось тащить тела. Она ощущала, как сам инскейп сопротивляется каждому её движению?— ощущала на себе стылость воздуха, то, как усиливается буран, пытаясь ей помешать добраться до машины. Она надеялась, что у Уэйна и Макса все нормально. Быть может, Уэйн уже стоял у машины? На самом деле, хуже всех пришлось Уэйну. Парень бежал только первые несколько минут, пока не ощутил привкус меди на языке. Вкус казался знакомым. Он сплюнул на снег и увидел в слюне кровь. Уэйн в ужасе провёл языком по нижним зубам. Обычные зубы, человеческие. А в голове зазвучали детские голоса из прошлого: ?— Он хочет поиграть с нами в ножницы для бродяги! —?Визжали две девочки, с огненно-рыжими волосами и лубочным румянцем, одетые как Дороти в старом фильме про страну Оз. Им было не холодно?— так долго они пробыли здесь. ?— Трость слепого! Трость слепого! —?его отступали мальчишки, показывая свои зубы. Уэйн успел почувствовать, как кто-то оцарапал его кожу. ?— Беги! —?Воскликнула одна девочка?— хмурая и тёмноволосая, словно сопротивляясь своей изменённой природе, которая иногда шептала что-то на незнакомом языке. Уэйн убежал тогда от обитателей Страны Рождества, а сейчас… Даже в одиночестве он ощущал их дыхание, их смешки и острые зубы?— крючки. Кармоди распрямился, повторяя про себя, что это всего лишь иллюзия, бессильная без своего создателя. Он всё ещё видел, как вокруг него, когда он шёл по Стране Рождества в первый раз появляются новые чудеса. Кондитерская с медовыми коврижками и пряничными домиками, запах горячего шоколада не давал почувствовать себя не на своём месте, вспомнить, кто ты и где, звон колокольчиков отвлекал от преследующего тебя звука помех, а русские горки не давали понять, что ты в безумной опасности. Уэйн пытался думать о чём угодно, кроме Страны Рождества. Он вспоминал отца, Ганбаррел, запах сосен и машинного масла, как весело было сидеть возле Лу, пить виноградную шипучку, чинить первый доверенный ему мотоцикл. Он вспоминал, как Лу разбирался в своих комиксах. У него было много комиксов DC. ?Hellblazer? о Джоне Константине?— все три сотни выпусков в пластиковых кармашках, ?Болотная Тварь? с модерновым изображением на обложке, где зелёное нечто несло на руках грудастую блондинку, ?Супермен? в его сине?— красном облачении, а также бесконечные версии ?Бэтмена?, в честь которого Уэйна назвали. Бэтмен смотрел своему страху, своему прошлому прямо в лицо и не боялся упасть?— он всё равно вставал вновь, как бы больно ему не было. Он потерял обоих родителей, но всё равно нашёл в себе силы продолжать их дело и даже больше?— бороться с преступностью. Уэйн должен был спасти детей от Страны Рождества. Сейчас, когда он нашёл в себе силы сражаться с природой этого места?— он вспоминал то, что называл реальностью, то, что окружало его в повседневности и не важно было, что его связью с настоящим были воспоминания о комиксах, героях и отцовских чудачествах на Хэллоуин. Это была его жизнь, которую он не собирался отдавать ледяной пустыне в чьей-то больной фантазии. ?— Неужели это тот, кто побывал в Стране Рождества и вернулся оттуда? —?Поинтересовался мурлыкающий голосок за его спиной. Высокий девичий голос. Он с содроганием обернулся. Позади него стояла хрупкая, костистая девушка с длинными волосами оттенка спелой пшеницы, сбитыми в колтуны, что придавали ей вид деревенской ведьмы. Когда-то она носила джинсовый комбинезон и клетчатую рубашку, когда удирала от своих проблем в кукурузные поля и лежала там часами, думая о месте, где нет насилия, где нет домогательств и угроз смерти. Сейчас остатки синей ткани распадались на нити на бёдрах и коленях, придавая ей вид пугала. Она была красивая… Именно была?— сейчас, с прозрачной, словно фарфоровая эмаль, кожей, с ярко-алыми губами и бесцветными глазами она ужасала. Она протянула к Уэйну руку, подразнивая его, и оцарапала его своими длинными загнутыми ногтями. Её ноздри на тонком точеном носике раздулись, улавливая запах крови. ?— Уэйн… Хочешь поиграть со мной? —?Уэйн не успел опомниться: его тело сковал ужас от вида своего ночного кошмара наяву. Теперь он точно знал, что все, что он помнил не было шоком или постравмой, он был здесь… Он был таким же чудовищем, как эта девушка. Но он смог преодолеть это проклятие. У него был особый дар, называемый любовью?— любовью Вик МакКуин, которая отдала жизнь за него и отправила старого вампира в ад. В этот раз они завершат начатое. ?— Всё мужчины моей мамочки хотели поиграть со мной!!! —?Девушка не контролировала себя. Её смех звучал как бубенцы Jingle Bells, но этому никто бы не обрадовался,?— и каждый грязный мальчишка пытался сунуть мне хоть что-нибудь между ног… Хотя бы свои пальцы! Ты тоже хочешь этого, Уэйн Кармоди? —?Она подходила к нему, призывно двигая бедрами, а он пятился назад, оставляя между ними зазор в пару футов. С щёки, оцарапанной девушкой, на снег упала капелька крови, из-за чего она практически пришла в экстаз. ?— Теперь я могу поиграть с вами… Со всеми вами, кто пытался меня коснуться. —?Она изогнулась, словно кошка и готовилась напасть. Уэйн побежал, как только мог?— его ноги вязли в снегу, а вампирша?— если раньше он сомневался в природе детей Чарльза Мэнкса, то рядом с этой невестой Дракулы он убедился в этом окончательно, она плыла следом?— двигалась легко, не оставляя на снегу следов. Для неё это была игра, игра, в которой она не могла проиграть?— слишком долго ей хотелось вкусить крови, отомстить за то, что с ней делали в прошлой жизни. Макс заметил основание чёртова колёса и первой мыслью было, что это галлюцинация. Видение в видении, сон во сне. Он и так был в иррациональном мире, который не поддавался логике обычного человека. Вторая мысль была о том, что это западня, тщательно подстроенная теми тварями, в которых мутировали подростки. Не сбавляя скорости, Макс начал распутывать в кармане проводок, ведущий к взрывчатке. Детонатор. Он должен был остаться в кармане, пока Макс не развернется в обратную сторону и не пробежит примерно тоже самое расстояние. За провод он не переживал, он был особо прочным, так что разрезать его не представлялось возможности. Он переживал, что ему придётся взорвать это место, не имея понятия, где сейчас его друзья. Когда основание аттракциона накрыло его своей тенью, Макс увидел их, тех, кто обитал в этом месте. Рекс Кроун ощутил изменение в пространстве, знал, что Макс пришёл за ним. Он ненавидел своего брата, он желал его смерти?— это желание культивировалось в нём его изменённой природой и застарелыми обидами. Он не знал, что их отец уже умер. Он ждал расправы над своим братом?— Макс должен был страдать, Макс не заслужил жить обычной, нормальной жизнью, пока Рекс был здесь. Он загибался от ломки, от голода и холода, он не понимал, что с ним стало, он считал, что умер и теперь оказался в чистилище. И чистилище Рекса станет могилой его беспечному брату. Рекс махнул рукой, показывая Брайану?— сейчас. Свежее мясо само шло к ним. Рекс подозревал, что у Макса есть союзник, поэтому они тоже разделились, оставив умирать самого слабого из них. Броуди был искусан Венди и Рексом, которые не могли противостоять изменениям в своём организме. Брайан держался?— он верил, что рано или поздно они смогут оказаться в наружности. Они забрались на остатки колеса обозрения?— и ждали Макса Кроуна. Рекс заметил его?— фигуру в кожаной куртке, бегущую настречу им. При прошлой их встрече Рекс сумел укусить своего брата и вкус его крови сильно отличался от вкуса крови Броуди?— он был иным. Насыщенным, тёплым, с привкусом меди. Словно Рекс оказался в Техасе, где тёплый воздух под солнечным светом имел такой запах?— мёда и меди, он хотел напиться этой солоноватой жидкости. Макс даже обрадовался, что упыри решили, что он представляет из себя наибольшую опасность и не напали на Уэйна или Нику вдвоём?— он приметил два силуэта, забравшихся на конструкцию высотой десять футов. Не слишком высоко. Когда Макс увидел, кто его подстерегает и его сердце пропустило очередной удар. Этот тощий силуэт с торчащими во все стороны перьями тёмных волос Макс без труда узнал. Ещё каких-то пять лет назад он выглядел точно также. Сейчас он повзрослел, а вот его брат, словно ребёнок из Неверленда, так и остался подростком. Угловатым, жилистым, с длинными мышцами, он был в слишком большой для него толстовке и шортах и Макс на минуту увидел его обычным парнем, с карими глазами и слегка обдолбанной усмешкой. А затем его брат пошевелился и Макс заметил и окровавленные зубы?— крючки?— да, зубы у Кроуна тоже были не слишком ровными, но эти зубы напоминали инструменты для истязаний, глаза без малейшего намёка на карий оттенок?— они стали прозрачны, как вода, сквозь них просвечивали капилляры. У этого создания была чёрная кровь?— вены на шее и висках набухли от ярости и Макс видел чёрные полосы под бледной кожей. Второй упырь был блондином, куда крупнее и шире в плечах Рекса?— Макс отметил, что он будет повыше блондина, но легче его фунтов на семьдесят, но в остальном они были куда больше похожи на братьев, чем Рекс и Макс. Он не должен был подаваться чувствам, это был не его брат, это был снежный упырь, который хотел впиться ему в горло. Макс разозлился, ощущая ненависть?— к этому месту, к его создателю, к тому, что становилось здесь с людьми. ?— Эй, снежные ублюдки! Ловите! —?Макс бросил на рывок мешок с АНФО, из кармана его куртки потянулся провод?— практически не заметный, а мешок с дерьмом взлетел и пролетел несколько футов и скатился по пригорку, на котором стоял Макс. Он не стал спускаться в низину, оставив себе фору?— упыри спрыгнули с десятифутовой высоты и побежали вслед за Максом, который бежал так, словно всю жизнь участвовал в марафонах, в его кармане разматывалась катушка с проводом.