Пролог (1/1)

Сара за 15 лет своей службы на должности шерифа Брайт-Фоллз ни разу не давала повода заподозрить себя в попустительстве или, как минимум, недобросовестном исполнении своих служебных полномочий. О таких любят говорить ?блюдет честь жетона?, чаще всего придавая выражению окрас пренебрежительного снисхождения, но при этом не упуская случая забыть, что именно на таких копах держится порядок любого населенного пункта с количеством домов больше трех. Сара знала, кто такой Алан Уэйк – читала несколько его книг и признавала, что написаны они очень хорошо (не фонтан по её личному мнению, но вполне сойдет для того, чтобы провести с этим автором пару вечеров и не пожалеть для этого удовольствия тридцать долларов в кассу ?Книги Чарли?). Тем не менее, всеобщего ажиотажа она не разделяла в первую очередь потому, что на ней была полицейская форма, обязывающая перенимать бесстрастность закона. Во второй очереди стояло то, что мы называем отсутствием кумиров, или нечто вроде того, когда человек может являться фанатичным поклонником определенного вида творчества, но при этом испытывает к его автору такое же равнодушие, как и к остальным людям планеты – не больше и не меньше, что является редким признаком трезвости мышления в наше время. Пожалуй, она была именно тем человеком, который был бы необходим Уэйку в поисках его пропавшей жены, если бы не те обстоятельства, которые усложняли дело еще больше – Уэйк пребывал в том состоянии отчаянной паранойи, которая убивает любые попытки ко взаимопомощи. Нет, нельзя сказать, что он её не искал. Любая помощь сейчас была на вес золота, однако в том перекрученном мире, что он создал собственными руками, все было далеко не так, как привык воспринимать человеческий разум. Привычная логика, с помощью которой мы ежедневно воспринимаем мир и ориентируемся в нем, здесь больше не работала и Уэйк чувствовал себя в совершенно темной комнате, когда пытаешься на ощупь отыскать выключатель, при этом натыкаясь на мебель и набивая синяки.Сара была бессильна помочь Уэйку, единственное, что она могла – остановить писателя в его безумии, пока он не натворил еще больших бед. И наконец разобраться в том, что же, черт возьми, происходит в городе.?Самое паршивое в нашей работе, - говорил её куратор еще во время стажировки в том участке, которым Сара сейчас руководила, - не преступники, маньяки или убийцы. Любого маргинала можно поймать и ловятся они рано или поздно, потому что сами хотят. Признание и внимание – вот чего этим сукиным детям так не хватает в жизни. Самое паршивое не это. Весь мрак полицейской службы вы ощутите не выполняя ваше ?служить и защищать?, а когда вы почувствуете, что грядет какое-нибудь говно и поймете, что должны его предотвратить. Предотвратить – это значит разгадать событие до того, как оно случилось, а не успеть вовремя, как в кино. Вовремя успеть невозможно, если вы не чертовы супергерои, а я точно знаю, что вы не они – вы люди, всего лишь люди, взвалившие на себя эту ответственность. Поэтому ваш главный враг не преступник – с ним вы справитесь. Ваш враг – это законы штата Вашингтон?.Эти слова крутились у неё в голове с тех пор, как она впервые связалась с Уэйком. Внешний вид писателя после того, как он впервые посетил озеро Колдрон, не выходил у неё из головы; в Брайт-Фоллз не так много происшествий, требующих столь пристального внимания шерифа, и если бы не его приезд, организм шерифа не был бы отравлен литрами кофе и вымотан бесконечными размышлениями об этом деле. Сейчас же, когда она ждала его в своем кабинете и слышала через стену голос доктора.

?Рыбалка? Какого черта Уэйк говорит с ним о рыбалке, когда еще два часа назад бился в истерике, едва не проломив ограду возле озера?? - мысленно поинтересовалась шериф, быстро набирая номер Хартмана. Телефон лишь издавал безразличный сигнал каждый раз при нажатии кнопок и дать ответ явно не мог, лишь передать его от человека, который уж точно сможет разобраться, где и что помутилось в голове этого чертового писаки.- Все творческие люди, Сара, предрасположены к подобному больше холодных рационалистов, к которым относимся мы с тобой, поэтому данный вопрос для нас – загадка. - Голос Хартмана, даже пропущенный через старенькие линии телефонной связи, сбегающие с вершин Зеркального пика в самое сердце Брайт-Фоллз, звучал умиротворяющее. Он заставлял Сару перекладывать трубку с руки в руку и нетерпеливо постукивать ногтями по крышке слишком медленно работающей кофеварки – черная бодрость только-только начала бурлить, а льющаяся из трубки патока голоса Хартмана уже заливала глаза и склеивала веки. – Но я с помощью трезвого ума пытаюсь проникнуть в мрак их разума и найти в нем луч света, по которому человека еще можно вывести обратно. Поэтому я тебе и нужен. Ты правильно сделала, что сразу же мне позвонила.- Мне кажется, он знает намного больше, чем говорит, – произнесла Сара, понизив голос до допустимого минимума, чтобы психиатр мог её слышать, а Уэйк – нет. Минуту назад она убедилась в том, с какой охотой стены пропускают через себя звук – все равно, что бросить в лужу оголенный провод. – Все его слова насчет озера, черт, я не могу поверить, что нормальный человек так быстро опустится до откровенного бреда. Ведь это не просто галлюцинации, разве нет?- Возможно, он может помнить больше, чем говорит. – Из трубки донеслось шуршание, но шериф точно разобрала, что слово ?помнить? Хартман не поленился подчеркнуть. – А говорит он то, что помнит на данный момент. Разум, Сара, очень сложное устройство, чтобы пытаться столь грубо в нем разобраться. Он защищается от того временного помешательства, которое поразило мистера Уэйка. Пытается заместить ужасные воспоминания, вызвавшие сбой в психике, на более приемлемые. Обычное явление рационализации при восстановлении от шока.Сара поморщилась, продолжая подгонять кофеварку энергичной дробью пальцев по пластиковой крышке. Психология интересовала её не только как копа, но и в обычной жизни она не без удовольствия могла почитать что-нибудь от Экмана или Фромма; при упоминании последнего она подумала, что Уэйк уже давно обитал за твердым переплетом ?Бегства от свободы? и поэтому сейчас, разговаривая с Хартманом, она смутно представляла себе обложку белого цвета. Книга даром что лежала на прикроватном столике, никогда не использовалась ею как снотворное – голос из трубки же впору было записывать на диктофон и включать во время бессонницы- Тогда я вас прошу поскорее приехать и избавить мой город от этого ?обычного явления?, док. Для вас это, может, и обычное явление, но в моем городе таким не место. Это заставляет людей нервничать.- Разумеется, Сара. Я скоро буду.Голоса за стенкой затихли спустя около минуты, когда телефонная трубка уже отдыхала на своем законном месте, а кофеварка оповестила шерифа о готовности. Сара думала об Уэйке, ожидая того с минуты на минуту, прокручивала в голове события этой ночи, и пыталась найти хотя бы малейшие зацепки между аварией на шоссе и погромом на автозаправке Стаки. Разбросанные вещи и пропавший хозяин заправки никак не вязались у неё с историей писателя, и будь она проклята, если понимала хотя бы малую часть из случившегося. Вопреки расхожему мнению, кофе сейчас совершенно не помогал – как бы хотелось верить в чудодейственность его влияния на мозг – все, чего ей хотелось больше всего, это выбросить прошлую ночь из памяти, как будто ничего не было. Прохладная подушка и затененная спальня могли бы ей помочь хотя бы на время, но никакая магия не испарила бы отправленный в полицейское управление штата отчет о случившемся. Дежурный сейчас, должно быть, так же как и она, держа перед собой исходящую паром чашку концентрированной черноты с двойным сахаром и без сливок, открыл почтовый сервис и просматривает её письмо. Потом он скачает прикрепленный к письму отчет и через четверть часа дело получит ход. Как бы там не хотелось оставить её разбираться с проблемами самой, но пропажа человека и разбойное нападение на заправку – не шутки. Как ты ни старайся, их не впихнешь в ряд бытовых забот провинциального шерифа. Времена, когда человек, украшенный семилучевой звездой, решал такие вопросы быстрым опустошением револьверного барабана ушли в историю. Рано или поздно в Брайт-Фоллз прибудут новые гости в штатском. Сара почти видела перед собой безликого человека, в мятом пиджаке, к внутреннему карману которого (это было как в старых фильмах про копов) крепилась бляха ФБР, выпрыгивающая наружу быстрее, чем револьвер Блондинчика в исполнении Клинта Иствуда. И этот человек будет шнырять по её городу, разнюхивать за её спиной и светить своим жетоном на каждом углу, лишь изредка снисходя к помощи шерифа. Да, несмотря на безликость, она уже знала, каким будет его лицо – скучающим и унылым – других эмоций Брайт-Фоллз у него не мог вызвать априори. Юридические нормы опутывали город гуще, чем линии электропередач и диктовали свои правила ведения игры. Легко было представить Уэйка неким чудовищем, которое с первых своих дней в городе запуталось в них, как рыба в сетях, если бы на его месте не была сейчас она – шериф Брайт-Фоллз, исполнительная власть не сумевшая реализовать свое исполнение. Потому что в сетях была она, а Уэйк – концентрированный клубок проблем, идущий коридором к её кабинету и распыляющий вокруг себя неприятности.?Проблемы, - подумала она, возвращая чашку на стол, - распространяются как вирус. От одного носителя к другому. Сейчас у меня по участку бродит особо опасный заразитель и с минуты на минуту он войдет в эту дверь весь окруженный бациллами проблем. Будем надеяться, что у меня иммунитет?. Уэйк бы здорово удивился, увидев перед собой Сару Брейкер в комбинезоне из Тайвека, стоящую на противоположном конце пленочного тоннеля. Сюрреализм картинки в которую он мог бы попасть, спасай костюмы химзащиты от проблем с такой же эффективностью, как от воздушно-капельного заражения, еще больше усугублялась тем, что писателя не удивил бы на месте шерифа какой-нибудь спятивший лесоруб с топором. Мозг писателя принял новые правила игры еще неделю назад и всего-то не поставил в известность его сознание. И нельзя сказать, что пока его Ид с присущим подсознанию мрачным цинизмом объяснял недоверчивому Эго что вокруг происходит, писательское воображение по старой привычке вносило в этот процесс и свою лепту – ведь не правда ли, смешно думать, что Уэйку не могла бы прийти в голову та же незамысловатая метафора, которую только что родила Сара?Но свистящий над головой топор Стаки воспринимался теперь как что-то не поддающееся разумному объяснению, но, тем не менее, более естественное, чем шериф в костюме биозащиты. Свой успех в адаптации к тем абсурдным событиям прошлой ночи Уэйк мог объяснить только и исключительно развитым воображением писателя. Ведь Сару, напоминающую Дарта Вейдера, он не описывал в своей книге. А вот Стаки имел полное право сходить с ума и пытаться зарубить своего арендатора топором, потому что он был полноправным хозяином пары страниц. Потому что в этом был виноват сам Алан Уэйк.