Часть 10 (1/1)

Утром, пока шли сборы в обратный путь, дочь Кутберта вытащила наконец-то при помощи иглы докучавшую мне занозу. А потом ко мне подошел Утред с необычным подарком. Он хотел вручить мне витой серебристый браслет с головами рассерженных птиц по краям. Я, подумав, что это откуп за Лламрея, заложила за спину руки.– Это твой вклад в эту нашу победу. Не хочешь – можешь его не принимать, – Утред все еще продолжал держать на руках трофей от какого-то побежденного воина. – Когда мой приемный отец Рагнар дал мой первый браслет, я точно едва сдержался, чтобы не скакать от счастья.Протягивая одну руку за браслетом, другой я схватила светлую прядь волос Утреда, чтобы наклонить его голову и поблагодарить так, как точно он не благодарил своего опекуна: чмокнуть в щеку.– Может случиться, что скальды, воспевающие битву при Уэе, упомянут и меня.– Не упомянут, – развеял мои иллюзии Утред. – Скальды поют тем и о тех, кто им платит.– Тогда найди монетку для этого, господин Утред, – вмешался неугомонный Пирлиг. – Мой кошель совершенно пуст.– А у меня его вообще нет пока что. Говорят, пока не положено. Остается ждать, когда выйду замуж…Утред уже забрался на Витнера, а отец Пирлиг подсадил меня.– Тогда рассчитывай на щедрость кузена, – Утред удал в бока коня, мы тронулись.– Кузена? – так как сидеть пришлось за спиной Утреда, лица его я не видела: не шутит ли. Такие сведения сразу делали моего жениха значимее для меня и приятнее.– Не знала? Мы в родстве с Этельредом по матери. Только вряд ли он оплатит песню, где будут возвеличивать меня.– Мне он не откажет, – я была уверена, что если он похож на Утреда, то так и будет.У меня не было коня, но у меня был браслет доблести. Для запястья он оказался велик, так что носить его я решила на плече. Я не спрашивала, куда мы едем. Ответ ведь был таким очевидным: домой. С непривычки я уже устала от всех приключений и надеялась, что обратный путь будет спокойным. Однако дорога готовила нам еще один сюрприз. В этот раз приятный.Мы уже почти подъезжали к Авултуну, когда отец Пирлиг и Утред заметили впереди движущийся нам навстречу отряд.– Рагнар? – кольнула тревога, что друг Утреда, не зная, что поддержки не будет, все же решил взять Кеорфан. Спина Утреда не давала мне это увидеть, а незнание делало совсем беспомощной.– Нет. Я вижу на знамена дракона Уэссекса, – успокоил меня Пирлиг. – Похоже, Альфред не желает ждать, пока ты, господин Утред, вернешь ему дочь.– Гарцующая лошадь? – Утред приставил ко лбу руку, вглядываясь вдаль. – Этельред тоже с ним.Сердце сделало несколько быстрых скачков. Я готова была соскочить с Витнера и бежать им навстречу. ?Но разве так будет быстрее? Найди крупицу терпения?, – урезонил разум. Отец! Еще я решила, что разгадала слова гадалки: знамена и тот, кто предназначен мне судьбой. Он был рядом!Никогда я ранее не испытывала такого восторженного, безграничного счастья, как тогда, когда, забыв о сдержанности, бросилась на шею к отцу. И не было ничего лучше, чем прижиматься к нему и чувствовать, как его рука гладит мои волосы. Но отец отстранил меня и, чинно осмотрев от макушки до кончиков носков, без тени улыбки спросил:– Что за вид, Этельфлед? Разве не знаешь, что примерять чужую личину и выдавать себя за того, кем не являешься, – великий грех. Что скажет о тебе твой будущий муж? В ближайшей деревне мы добудем тебе женское платье, пусть даже это будет платье служанки.В своем щенячьем восторге я не видела никого, кроме отца. Только когда он пожурил меня, я обратила внимание на стоящего по правую руку от него мужчину.– Когда мы виделись последний раз на нашей помолвке, ты была еще такой крошкой, моя госпожа. Сейчас же так выросла и похорошела, – сказал он. – Для меня уже счастье любоваться тобой. Еще большим счастьем будет назвать тебя своей женой. В любом платье или без него – ты все равно останешься собой.Отец сдвинул брови. Я не нашла высказывание Этельреда непочтительным. И все же оно заставило меня смутиться, как будто я действительно сейчас стояла голой. Только чтобы не вызвать гнев отца против моего будущего мужа, я быстро ответила:– Для меня честью будет назвать тебя своим мужем, господин Этельред. С нетерпением буду ждать этого дня, – я заглянула в глаза отца, зная, что обычно, после такого он переставал сердиться. – У меня есть платье, достойное дочери Альфреда. Не нужно вновь натягивать не свою личину.Я улыбнулась отцу, а потом Этельреду. Отец промолчал. Этельред улыбнулся и кивнул.До Авултуна я делила лошадь со Стеапой Снотором, начальником стражи отца, тем самым несостоявшимся женихом Фритствит. Поскольку вести о битве при Уэе до этой деревеньки еще не успели дойти, прибытие самого короля Альфреда стало здесь невиданным волнующим событием. Долго задерживаться здесь мы не собирались. Это было просто мой каприз. Во-первых, прежде чем снова переоблачаться в Этельфлед, дочь короля Альфреда, следовало выкупаться, смыв грязь и пот нескольких дней приключений. Во-вторых, мне хотелось преподать небольшой урок жителям Авултуна: не стоит отказывать в гостеприимстве незнакомцам в период их нужды. Поскольку Эйкен, хозяин, давший нам приют, лишившись вола, пока что оставался в Авултуне, причитающуюся награду получила его жена. Я верила, что она была справедливой.Для меня в Авултуне нашли лошадь, спокойную, послушную – не бог весть что, но и не Лламрей. Мы не задержались в Авултуне и в тот же день отправились в Сиппанхам. Я узнала, что пока я плескалась в реке и переодевалась, отец успел допросить Утреда и отца Пирлига. Когда же я попыталась ему рассказать и свою версию, он оборвал меня: ?Все дома?. По голосу я не смогла определить: ждать ли мне наказания или гроза миновала. Утред теперь держался в некотором отдалении от меня, а долг охраны перелагался на Стеапу. Он ехал подле меня до той поры, пока Этельред не выискал возможности приблизиться к нам.– Я хочу поговорить с будущим мужем, – верный послушный пес Стеапа задержал своего коня, чтобы Этельред мог двигаться вровень со мной.Некоторое время ехали молча. Я осторожно пыталась разглядеть жениха. Он был совсем не похож на Утреда, как ожидалось. Не мощный, а скорее плотный, лицо широкое и, в общем-то, приятное, если бы он не смотрел на меня так, что хотелось спрятаться, волосы с рыжиной, борода и усы ровно подстрижены. Одет не то чтобы скромно, но ведь и согласно собственному статусу: темная рубаха с вышивкой, штаны, плащ с окантовкой, скрепленный фибулой с выбитыми узорами. Похоже, что я ему нравилась, а значит, он должен был нравиться мне. Пока что мне трудно было это принять. Нам нужно было перекинуться хоть парой слов: обычными, человеческими, а не искусно вышитыми похвалами. Хорошо, что Этельред сам отыскал такую возможность. Он же сам и заговорил со мной:– Я рад, что ты в безопасности. Вот только что с волосами?– Прилипли к смоле. Господин Утред решил, что ими можно пожертвовать, – излишне откровенно ответила я.– Вот негодяй, – тут же подхватил Этельред, и я попыталась заступиться за своего героя:– Невелика жертва. Отрастут. Иначе я бы до сих пор сидела, как на привязи, возле лодки.– Вы столько пережили с Утредом.Я не понимала, почему, получив возможность хоть немного больше узнать друг друга, мы говорили о ком-то другом, а не о нас, потому постаралась повернуть разговор в другое направление:– Многое было. Но как вы так быстро нас нашли? Монахи так скоро бегают?– У монахов свои секреты. Ты слышала, что они приручили голубей приносить послания?– Как умно. И быстрее, чем лошадь.– Когда в Винкастер прибыл гонец с вестями, что дочь Альфреда видели направляющейся к южному побережью, да еще с намерением разогнать датчан, ничего не оставалось, как поспешить на помощь.– Почти вовремя, – засмеялась я, и осеклась, чтобы случайно не обидеть. – Ты знаешь, что отец не любит верховую езду. Пустая трата времени – говорить. Корабль, или специальная повозка, где есть все для письма и чтения, – вот так лучше путешествовать.Я замолчала. Этельред, казалось, не слушал меня: он обратил внимание на браслет на моем плече.– Странное украшение. Явно не христианское.– Самый обычный браслет воина. Самой мне датчан убивать не пришлось, но Утред считает, что я была храброй, чтобы заслужить его, – искренне рассказала я и осеклась: зачем я упомянула Утреда?– Такой браслет не для женщины. Я подарю тебе сотни других, ценнее и красивее, которые больше подойдут моей жене, – пообещал Этельред.– Ты же сам говорил, что мне к лицу любой наряд. Так чем плох этот браслет? – чтобы до чужих ушей не долетел наш личный разговор, мы говорили вполголоса. Только наша беседа совершенно не клеилась, и все по моей вине. От досады я едва сдержалась, чтобы не дать шенкелей моей унылой лошадке.– Утред подарил тебе браслет и забрал твои волосы. И больше ничего? – Этельред протянул руку и зажал между пальцами кончик моих остриженных волос.– Не понимаю…Стеапа спас меня от смятения и необходимости отвечать, вклинив своего коня между нашими с Этельредом лошадьми.– Просто убрал соломинку, – пояснил Этельред и свернул в сторону.Не так долго я владела браслетом, чтобы он стал талисманом, но как символ он был мне дорог. Он был бы таким же сокровищем для меня, даже если бы был сделан не из серебра, а сплетен из сухих трав. Мне пришлось с ним расстаться даже скорее, чем с Лламреем.Вечером, когда мы устроились на ночевку, прежде чем пожелать мне спокойно провести ночь, отец сказал, что я должна вернуть мой браслет Утреду. И если бы просто бы так! Вернуть прилюдно, у всех на виду. Отец сказал, что это будет моим наказанием и покаянием. Ночь для меня была почти бессонной. Я вертелась в полубреду, пытаясь найти решение. Браслет не конь, по ему точно не стоит плакать, но отдай я его или оставь, я лишусь или друга, или мужа, а Уэсекс лишится поддержки Мерсии. Решение пришло где-то под утро. Оно было таким простым и великолепным! Очнувшись от дремоты, я еще раз покрутила браслет, любуясь им. Не случайно он попал ко мне. Это был не просто браслет. Это был браслет мира, который навсегда потушит огонь вражды между братьями.Утром, под всеобщими взглядами я с легким сердцем отдавала амулет Утреду.– Я отдаю его тебе на хранение. Когда брак свершится и мы станем родней, ты передашь его моему мужу. Ведь радости и беды у нас будут одни на двоих. Также как и честь и слава…Отец ничего не сказал, а значит, одобрил. Ничего не сказал и Этельред. Утред взял браслет, и мы пожали руки. Так что все прошло вполне пристойно.Путь до Сиппанхайма не отметился ничем примечательным. Зато дома меня ждало столько событий, как будто я действительно отсутствовала вечность. У Этельгиф появился котенок, которому она никак не могла придумать имя, а у Эдуарда новый учитель – священник Коэнвулф.– Значит, теперь никакой истории и философии? – поинтересовалась я.– Ты бы лучше о рукоделии больше думала. Иглой как мечом работаешь, – заметила на это мама.Приняла она меня очень ласково, обнимала, плакала, жаловалась, что боялась потерять навсегда, но жизнь входила в свою колею. С матерью я была согласна в одном: нет у меня к вышивке таланта, но раз она увидела мою способность махать мечом, то так тому и быть. Мне тоже нужен был учитель, но совсем не для изучения нудных текстов.Стеапу я нашла на конюшне. Он наблюдал, как слуга гонял молодую лошадь на корде. Я ожидала, что он спросит, зачем я здесь, но он словно не замечал меня.– А теперь пусти его в галоп. Так! Теперь шагом, – командовал Стеапа слуге.– Научи меня сражаться, – пришлось самой озвучить мое желание.– Дело женщин – молитва и прялка, – не поворачивая головы, сказал он.– Хорошо. Если в следующий раз нападут датчане или разбойники, я огорожусь от них прялкой и прочитаю молитву. Может, мне повезет больше, чем несчастной Фритствит, – без выражения сообщила я. Жестоко, конечно, было упоминать о погибшей девушке, которую он желал бы видеть своей женой, но я была так раздосадована и разочарована, что не щадила чужих чувств. Я развернулась, собралась уходить, но не успела и пару шагов сделать, как мне в спину не больно, но неприятно ударился камень.– Первый урок: держи врага в поле зрения. Для второго урока спросишь разрешение отца, – сказал Стеапа.Разве мог папа мне в чем-то отказать? Он не нашел в этом ничего предосудительного. Мама ворчала, что неподходящее занятие для знатной дамы, и все же велела справить для меня кожаный доспех по размеру. Мол, так ей будет спокойнее.Со своим будущим я тоже определилась. Я выйду замуж за Этельреда из Мерсии. Наблюдая за счастливыми, любящими парами, по вечерам, лежа в постели, я переносила это на нас с будущим мужем. Представляла его благородным, смелым, справедливым, щедрым. Только воображение подводило меня. Я плохо запомнила черты Этельреда, и его лицо вдруг становилось похожим на лицо Кутберта из Уэя или (вот тут точно были происки дьявола) лицо сбежавшего норманна. Только память – вещь такая, что имеет свойство стираться. Со временем так и случилось, а Этельред стал для меня образом, который я любила всем сердцем.Где-то жутковатое, где-то забавное, с приобретениями и потерями, мое летнее приключение завершилось. Можно было продолжать жить как раньше, иногда вороша воспоминания. Кое-кто, кто разделил со мной этот путь, предпочел его забыть, считая себя виновником моих последующих бед. Но для меня эти дни были не просто невероятный, полезный опыт – это был шаг к горизонту.