Глава 22 (1/2)

Феникс

Вдоволь поплескавшись с парнями в воде и решив, что никуда мы сегодня уже не двинемся, а разобьем палатки на одной из полукультурных одиночных стоянок Ласпи, я занялся вопросами насущными, хозяйственными. Ну, палаточку помочь раскинуть, кубло себе поуютнее выстелить чужими спальниками…Не знамо, откуда, но эти два тунеядца вытянули бутыль хорошего вискаря… То ли я алкаш, то ли они, то ли, судя по плотоядному оскалу Артурчика, меня тут кто-то решил споить… Серьезно? Он слишком много на себя берет! Не родился еще тот Артур, который Феникса споит!Когда вслед за выпитым виски из мэтовского рюкзака вытянули литр молдавской бормотухи, специи, котелок и чекушку водки, я наконец-то начал беспокоиться. Судя по всему, Артур сейчас блеснет умением варить то ядреное зелье, от которого и Дионис копыта откинет после второй, и которое гордо именовалось ?глинтвейном?.

Спустя час мы сидели втроем в обнимку у костра, периодически потягивая убийственную жидкость из термокружек. Артур заунывно выводил, явно подражая своему тезке:- Я вернусь к тебе дождем, утренней метелью за окном…- Навернусь я мордою в яйцо… - попискивая в тон, занял место бек-вокалистки с меццо-сопрано я.Мэт же в это время молча усмехался, вздыхал, ворошил угли костра, пьяно перебирал губами и бродил взглядом по ближнему кустарнику, периодически сверля мутным плывущим взором то меня, то Артура.

За прошедшее время наблюдения разведка донесла: с одной стороны, Мемету глубоко пох на Феникса, но тогда с другой – с чего он так пялится-то? Не пробегал ли мимо кто третий в этой ситуации? Например, тот самый милый мальчик по фамилии Крестов, которого наш грозный татарин то и дело донимал щекоткой и дерганьем за волосы сегодня во время купания.

Сощурившись и залпом допив убойное варево, пошатываясь и икая, я свершил первый на сегодня подвиг, поднявшись на ноги. А сразу после него – второй: почти не путая слова, выдал, обращаясь в Мэту:- Мээт, а пшли отойдем?- Ккуда? – тут же оживился Артурчик.- Скрестим струи на брдржафт!- Чего? – удивился Мемет.- А шо такого? – не понял, мне что, отказать собираются?- А даавай йа! – вставил свои пять убуханых в козявку копеек Артур (хе-хе, а я говорил – хрен он меня перепьет!)- Неа… - замотал головой Мэт, чуть не свалившись в костер, - Бурдершавт – это тока для двоих! Фникс, дай руку, плииз.- Малыш, мы ненадолго, - обольстительно улыбаюсь надувшемуся Артуру прежде, чем нырнуть в густую темень ближних зарослей. – А ты пка, ик, наливай!Оперевшись руками о сосну, мы с Мэтом с дурным гиканьем обоссали округу в хороших полметра, так ни разу и не умудрившись пересечься, чего добивались изначально.

Пока я страдал внезапно нахлынувшей паранойей прищемить ненароком молнией ширинки самое что ни на есть дорогое, Мемету вообще поплохело. Пришлось срочно спасать ситуацию. Пошатываясь и матерясь сквозь зубы, я, ухватив парня в охапку и едва разбирая дорогу, храбро прорывался к той самой бухточке, путаясь в непонятно откуда взявшихся корнях. Ну, если сейчас еще и леший из-за угла выскочит, – тогда я стопроцентно знаю тайный ингредиент, который Артур втихаря в свое варево кладет.Умыв и участливо похлопав Мэта по спине, подождав, пока его – да и меня заодно – попустит настолько, чтоб он смог прохрипеть мне ?Спасибо…?, я приступил к главному блюду вечера:- Считаешь, я избалованная капризная блондинка?- Кхм… С чего ты взял?- Какой смысл тебе сейчас юлить? Наш разговор только волны и услышат.- Может быть.- Может быть, услышат, или может быть, считаешь?- Второе.- Ай-яй, а куда же делся приветливый мальчик, у которого рот не затыкается? Ну, давай, выскажись уже, – манерно надув губки, участливо склонился к Мэту. За что чуть тут же не отхватил размашистого пинка, благо, вовремя отскочить успел.- Да, бля, ты меня бесишь! – взорвался Мемет, - Считаешь, что все тебе позволено и все с рук сойдет? Да хрена с два!- Но-но, придержи лошадей, - увильнул я от попытки столкнуть меня в холодную воду, но Мэта уже несло дальше:- Меня, блять, бесит твоя манера общения, твое отношение к жизни! Ты что, малолетка, которой все прощается? Или пуп земли? Да что в тебе такого, чего у других нету?! Почему тебе позволяют невесть что, а другим за это в морду дают! Да я смотреть не могу на твою наглую рожу, на твои бесстыжие глазенки! Что он, блин, вообще в тебе нашел?! Дешевые крашеные патлы?- Оп-ля, стоп, стоп, пауза, я сказал! С места ?он нашел? - поподробнее.- Да пошел ты, гребаный пидарас!- Хах, и кто бы говорил. Слышь, Мемет, а как думаешь, что скажет твой обожаемый Артурчик, когда я ему передам то, что ты только что сказал? Что уставился? У тебя и так глаза большие, не хрен их еще больше таращить! Думал, я не замечу, в чью сторону и как именно ты поглядываешь? – я наслаждался каждым моментом, наблюдая, как плечи Мэта медленно опускались вниз и пропадал боевой запал.- Надеялся, - буркнул он.- Отбрось надежду всяк меня повстречавший, - ухмыльнулся, - ну, а если серьезно: что тебе от него нужно.- Ничего.- Оу. И давно?- Что давно?- Ничего не нужно, не тупи!- Полтора года.- Вон оно как, - задумчиво протянул я, в уме прикидывая, когда же именно познакомился с Артуром. По всему выходило, что около полутора года назад. – Так значит, ты отказался от парня, в которого влюблен, когда он влюбился в другого парня. Которым, по несчастливому совпадению, оказался я.- Типа того, - усмехнувшись, буркнул парень.- Угу, и, несмотря на все старания, ты так и не смог перестать к этому самому парню испытывать симпатию, так?- Типа того.- Ну, и что делать будешь, Мемет?- В смысле?

- В прямом.- Не буду мешать счастью друга, раз таков его выбор…- Ты с дуба рухнул? Какое нахер счастье? С кем, со мной? Сам-то в это веришь?- охуевшая моська Мэта однозначно стоила того, чтоб это произносить. – Ну-ка, быстро подобрал яйца, вытер сопли и вперед, на штурм крепости МакАртур!- Ты гонишь, да?- Нет. Я Артура, конечно, люблю, но немного не так, как ему бы хотелось. Так что все в твоих руках. Хотя, учти, что менять свою линию поведения я не собираюсь. Так что придется тебе постараться, чтоб меня обойти, дружище. Мир? – протянул ему руку, скалясь на все тридцать два.- Мир, - искренне улыбнулся Мэт, пожав руку и широко шагая назад в лагерь. А я топал позади окрыленного парня, широко ухмыляясь.Стало скучно жить, говоришь? Решил поразвлечься? Гейский любовный треугольник вокруг себя, любимого, забацал? Шалун ты, Феникс, шалун и массовик-затейник…***Когда мне было двенадцать, я впервые в жизни навернулся с велика. Точнее, вместе с великом. Дело было так.Гостил у бабушки, спешил за удочками домой, ехал с горки, с разгону налетел на камень – и мы с велом образовали живописную мешанину в ближайших кустах, куда нас снесло силой ускорения или еще какой шнягой.И если я смачно хрякнулся мягким местом, отшибив себе при этом как минимум почки, как максимум – селезенку, то мой, так сказать, верный боевой друг обзавелся колесом-восьмеркой и потерял в неравном бою руль. За что отомстил мне больно и глубоко впившейся в ногу звездочкой. Последнюю я, заливаясь соплями, задыхаясь, отхаркивая кровь и пытаясь слезть с больно впившейся в ребро старой ветки, с горем пополам выдернул с мясом. Моим. В прямом смысле. Кровищи было!.. Тихо истеря, но памятуя об историях бабушки-медика, даже попытался ее остановить, перевязав по всем правилам собственной майкой. Я бы еще предпринял попытку домой доползти, но сие было превыше сил зеленого неопытного пацана, потому выход нашелся сам собой: во избежание мазохистских терзаний, мозг попросту отключился.Пришел в себя я только под вечер. Странно, но, провалявшись в кустах почти шесть часов и по идее истекая кровью, не чувствовал ни слабости, ни усталости. А уж когда беглый осмотр себя, родимого, показал, что страшная рана затянулась и вообще стала еле заметным свежим шрамом, я получил моральный удар нехилой силы. Чувствуя себя инопланетным подкидышем, потихоньку – в боку кололо, легкие натужно хрипели, а каждый шаг отдавался ритмичным ?кевк!? где-то в брюшине – доковылял до дома, отхватил звездюлей от дедули за позднее возвращение и, абсолютно потерянный, потопал в свою комнату.

Внутренние повреждения, в наличии которых я не сомневался, восстанавливались неполных три дня. За это время я перерыл библиотеку деда и доступную часть сети (будь трижды проклята опция ?родительский контроль?!) на предмет хоть каких-то объяснений моему внезапному сказочному исцелению. Результат был неутешительным: скорее всего, при попытке обнародования чудесного исцеления меня сначала упекут в психушку, а потом проверят правдивость слов опытным путем и запихнут в секретную лабораторию, где будут резать по кускам и активно брать стволовые клетки на клонирование армии мне-подобных зомби.Такая перспектива, мягко говоря, ни хренась не улыбалась, потому я решил тихо молчать. А еще лучше – попытаться забыть о произошедшем как о страшном сне. Какое-то время это у меня даже получалось. Но спустя три года я снова попал.Замутив с шестнадцатилетней красавицей Светкой, я был почти на седьмом небе от счастья, когда она пригласила меня домой на пару чашечек кофея.Поцелуйчики, жаркие взаимные ласки, дрожь возбуждения, когда она с умным выражением на лице пытается расстегнуть ремень. Уж не знаю, какой именно порнухи она насмотрелась, но действовала весьма решительно, властно лаская мой возбужденный член. Плавясь в предвкушении первого секса, после которого я по праву мог бы с наглой довольной рожей пройтись по городу, знаменуя становление настоящим мужиком, одной рукой расстегнул ее лифчик и, покрывая грудь поцелуями, слегка прикусил сосок. Светка ахнула, дернувшись в сторону. А ее аккуратный длинный квадратный ноготь скользнул по стволу, вызвал волну мурашек и паническую попытку яичек спрятаться под кожу и, немного задержавшись у головки, вдруг впился в уздечку. Я зашипел. Светка, ничего не понимая, поспешила убрать руку. Вместе с куском мяса под проклятым ногтем.

Кровь хлынула на гламурно-клубничные простыни. Взревев раненным зверем и зажимая в руках истекающий кровью член, я, паникуя, бросился в ванную. Промывать, бинтовать, вызывать скорую – да все, что угодно, только бы спасти его. Любой ценой спасти! И спасение, сцуко, пришло. Вылив с разгону полбанки перекиси и не особо задумываясь о последствиях, я наблюдал квадратными глазами, как боевое ранение на слегка подергивающемся почти опавшем органе, шипя перекисью, медленно затягивалось. Вуаля – и через буквально пятнадцать минут на месте зияющей кровоточащей раны красовался аккуратненький такой бледноватый шрамик по форме ногтя.Натянув трусы, прошествовал в комнату Светки. Она все так же сидела посреди кровати, сверкая голой грудью, перепачканная в моей крови и невидящим взглядом смотрела на ярко-алые пятна на простыне. Умилившись этой картине, я почувствовал себя полным извращенцем и, поспешно одевшись, ретировался.Больше мы не виделись. Стоит ли говорить, что с тех пор гламур и ногти лопаткой начали вызывать у меня рвотные позывы и нервное покалывание вдоль позвоночника, а от мысли переспать с девушкой я и вовсе отказался от греха подальше.

Те жалкие три попытки, что я все же предпринял, окончились позорно: в самый ответственный момент у меня просто не вставал.Когда мне стукнуло семнадцать, КПИ добровольно принял в ряды первокурсников некоего Феликса Канева. А жилищный отдел выделил комнату в общаге. И понеслась. Кто хоть раз был в кпи-шных общагах – знает, о чем я. Такого бордельно-алкогольно-наркотического раздолья еще поискать.За два месяца до моего восемнадцатилетия, мой сосед по комнате и закадычный друг по совместительству, Андрюха, в лучших традициях нашей общаги шумно отпраздновал свой день рождения. Когда последний приглашенный на четвереньках уполз к себе, натыкаясь на стены и пытаясь таранить лбом все двери по пути, ?готовить вышку на завтра?, пока я, смачно затягиваясь косяком, истерично ржал с его потуг и вон тех фиолетовых хомяков справа по курсу, Андрюха мигом сгонял в круглосуточный за еще одной бутылкой дешевой бормотухи. Ее-то мы и приговорили на двоих, активно выпивая на брудершафт и долго целуясь после каждого тоста.

Проснувшись утром, я четко помнил и ощущал только одно: вчера мы с соседом долго и активно – что странно, учитывая количество выпитого, - трахались в пьяном угаре. Это был мой первый раз, и я был снизу. А вон та храпущая пьяная скотина – ?я гетеросексуал, натуральнее меня только паркет!? - умудрилась что-то там мне порвать.

Стеная, матерясь и подыхая от похмелья, я не просто не знал, что делать с этой самой небольшой, но жууутко голубой проблемкой. Не в поликлинику студенческую в самом же деле бежать. Тут-то впервые и понадеялся Феникс на свою стремную регенерацию, которая, к слову, не подвела и на сей раз. Уже позже опытным путем я выяснил одну интересную вещь: внешние повреждения заживали раза в три быстрее внутренних. Хрен его знает, почему.С соседом я решил поступить проще: поскольку терять дружбу не хотелось, а помнил он по пьяни обычно почти ничего… Короче, о факте секса решено было умолчать. Андрюшка же, проснувшись, никак не повелся на мою тщательно продуманную историю о том, что я вчера упал с лестницы и потому хромаю. Заявив, что все превосходно помнит и такое не забывается, этот отморозок предложил мне встречаться. Был тут же послан в жопу, но так и не унялся, пообещав заставить меня передумать. И таки заставил, зараза, став моим первым официальным парнем…

Но это уже совсем другая история.***Вот что-то приблизительно этого содержания пролетало перед моими глазами, когда я, сидя на каменистом пляже под горой Аю-Даг, куда мы приехали сегодня далеко за полудень, наблюдал, как под лучами вечернего солнца, слегка шипя и пощипывая, затягивается свежеприобретенная о местные камни ранка на ноге.

Честно, меня заебала такая жизнь с этими ее регенерационными приколами. Жестко и конкретно. Кожа что у барышни – нежная и ни единого шрама, сколько ни влезай в мордобои. И это учитывая, что все мои попытки допиться до цирроза, докуриться до черных пятен и дотрахаться до потери хозяйства успехом не увенчались еще во студенчестве... Было глупо продолжать гробить свое здоровье и дальше, но я просто не хотел останавливаться. Да и на хрена, раз все равно ноль эффекта? Саморазрушение – наше все, так-то.Вечером, наблюдая, как сюсюкались на отвлеченные темы Артур и Мемет – что-то о штормах, смерчах и прочих природных катаклизмах - я почему-то смотрел в небо и видел в сиянии далеких звезд длинную косу и серые глаза, сильные руки и мягкую улыбку на теплых губах. А еще блики костра и снег, и серый пепел, и мягкий жар, и смерть, и жизнь, идущие рука об руку.

А утром позвонил он. Разбудил, вырвав из какого-то кошмара в холодном поту. Вот только на этот раз я сам себя не понял. С одной стороны, очень хотелось услышать его голос и снова зарыться руками в его волосы, а с другой – бежать без оглядки, забыв, что знал когда-то Дара Костерева. Вторую мысль я, мотнув головой, тут же отбросил: все же, не такая уж и сопля ты, Канев, чтобы так вот зассать от какого-то там нехорошего сна, которого и не помнил-то толком.

Договорившись с Даром о встрече, я помог парням с приготовлением еды и обустройством лагеря, тем более, что с самого утра море волновалось, явно обещая скорый шторм и грозу.