Глава 19 (1/1)

ФениксМысли мыслями, а живем один лишь раз. И неизвестно, когда еще я попаду в это место. И попаду ли вообще. А потому нефиг грузить себя невнятными бреднями - мало ли чего спьяну глюканет, - а лучше пойти да погулять по округе.Проскакав по извилистой тропке несколько сотен метров, исследовав хороший десяток гротов, обжитых и не очень, пару раз чуть не сорвавшись вниз, я решил отдохнуть. Присел на старинной скамье, вырубленной прямо из отвесной стенки и прилично потрепанной временем, теплой и немного грубоватой, но от того не менеежеланной и родимой в данный конкретный момент. Сидеть на этой скамье - это все равно, что вернуться в то время, когда не было еще ни забот, ни печалей, нипредательств, а мир казался радужным и добрым.Солнце и ветерок медленно, но уверенно убаюкивали, две тонкие почему-то светлые полоски внизу, оставленные шинами автомобилей, нагоняли умиротворение и чувство возвышенности, от чего самомнение резко взмывало чуть ли не до стратосферы…К тому времени, когда я вернулся к сорок седьмому и уселся на камешке у входа, поджидая Дара, - уже был готов простить этому доморощенному травнику все на свете, даже обиду. Лишь бы он не пафосничал чрезмерно, как оно обычно бывало.Спустя минут двадцать по моему возвращению из-за соседнего каменного уступа показался и Дар. Подняв голову и сонно прищурившись, я недовольно - ждать-то его ни хрена себе долго пришлось! - выдал:- Вернулся?- Вернулся. А ты тут что? – вполне дружелюбно и уравновешенно ответил он, весело помахивая охапкой какой-то местной растительности.- Тебя жду, не заметно разве? – тоже мне вопрос задал, не нашел чего сказать более или как? Особенно учитывая, что поход-то за травами был больше похож на бегство от меня. Начиная негодовать в честь такой несправедливости, буркнул для поддержания разговора:

- Насобирал трав?- Насобирал. – Дар подошел, положил травы на каменный уступ и, присев рядом, спросил: - Что случилось?- Ничего, нормально все, – улыбка сама по себе расползлась по лицу от такой участливости. -А для чего тебе этот набор шамана?- Долго рассказывать. Считай, в наркоманы подался, – ну вот, так и есть, он там закидался втихаря веселой травкой в ближайших кустах, не иначе. Вот и добренький такой вернулся.Не теряя зря времени, этот потенциальный растаман без малейшего зазрения совести сгреб меня в охапку и крепко обнял. Очень крепко. Задушить решил что ль своими медвежьими лапами пока никто не видит?- Вот свезло так свезло… - еле-еле вздохнул я. Кто-то там мне говорил, что при попадании большим зверям в лапы нужно вести себя спокойно и непринужденно-болтливо. Вот как раз и проверю, действует ли оно, это правило, на хищников типа Дара. Лыбясь по-дурацки до самых ушей и все еще переживая за сохранность своего позвоночника и ребер, я позвал:- Дааар…- А?- По поводу кольца… Ты действительно неправильно понял…- Так объясни...

Хватку ослабили – сработало! Но взамен Дар, смотрящий куда-то вдаль, заговорил таким тихим и мелодичным почти шепотом, что у меня даже мурашки по спине побежали и волосы чуть добровольно в ирокез не свернулись. Вот теперь Феникс реально зассал. А когда Феникс ссыт – он что делает? Правильно, выбешивает окружающих и ржет с потенциального убийцы, лихорадочно ища пути к бегству. Такой уж у меня инстинкт самосохранения. Если это вообще он…- Долго объяснять… Считай, я былв припадке клептомании… - повернулся я к парню, показывая ему язык, – Но если действительно хочешь подробностей – по прибытию в Киев готов их предоставить… Ибо сейчас просто не хочется возвращаться в ТУ реальность. – кажись, в этот раз путь нашелся сам собою.- Да уж. Не хочется так не хочется...И он замолчал, все так же глядя вдаль и теперь уже очень бережно прижимая мое только что удачно спасенное тельце к своему. А я точно так же тихо сидел, позволяя себя обнять, слушал шорох травы и стук чужого сердца и ощущал себя Винни-Пухом в цепких пальчонках Кристофера Робина.Кстати, о цепких пальчонках. Как нельзя не к месту вспомнилась вдруг Ниса. Интересно, а как оно – быть женатым по всем правилам, со штампом в паспорте, золотым кольцом на пальце и прочей ахинеей?

Поерзав и еще немного помолчав – чисто ради приличия – я выдал:- Слушай, Дар, а ты был женат?Он охренел. В очередной раз. Помолчал, но ответил:- Был однажды.- И как оно?- Как тебе сказать. Было бы хорошо, если б не было так плохо.- Хм… То есть, ты разведен?- К счастью, - улыбнулся Дар.- Э, а давно? – вот это уже становится интересным. Теперь хрен так просто от меня отмажешься!- Два года. Или три... Не помню уже.- А сколько прожил с ней?- Три года.- Серьезно??Ничего себе, просто брат по несчастью какой-то… Фи, я спал с братом! Феникс, ты извращенец!? - подумал я, вытаращив на него глаза и задумчиво протянув:– Я тоже со своей почти три…- Со своей кем? Ты ведь не женат, - поднял бровь Дар, кинув на меня заинтересованный взгляд.- Официально - нет. Не успел. К счастью. Но в гражданском браке я прожил почти три года, так вот.- И почему разошлись?- А вы почему?- Я первый спросил, - мягко улыбнувшись, напомнил Дар.- Принципиальность – наше всё, да? Ну, ладно. Она изменила – я ушел, - кинул я, невольно сморщив нос.Не хотел подымать эту тему. Не хотел вспоминать. Не здесь. Не сейчас. И не с ним. Впрочем, Дару тоже был неприятен разговор, и это было заметно. Помолчав и подумав о чем-то, он все так же мягко промурлыкал:- Диагноз сложный, не вспомню точно, но суть - агрессивная шизофрения с приступами на почве ревности.Ого! А везет кренделю на психов, однозначно везет. Как не бывшая жена с шизой, то Феникс со своими тараканами и периодическими переклинами. Может, карма у него такая? Или проклятие. Отверг по молодости какую-нибудь ведьмочку, безумно влюбленную, а она на него чары навела. А что, все же может быть. Посмотрев на такую серьезно-напряженную мордашку Дара, я решил сменить тему:- Ясно. Сколько тебе лет, Дар?- Двадцать восемь, - странно, он даже не удивился вопросу. Привык уже ко мне что ли?

- Дааа? Хорошо сохранился, - ехидно прищурился я, изворачиваясь в его руках и непроизвольно стреляя глазками.Дар посмотрел на все это безобразие, что-то прикинул в уме, вперив в меня свои серые зенки, а потом подцепил пальцем за подбородок, приподнимая, и слегка коснулся губами кончика носа. Фыркнув, яподался назад, решительно собравшись выбраться на волю. Но не тут-то было. В ответ меня только крепче сжали и поцеловали. Сначала легко, касаясь губ и почти не двигаясь, а потом резко углубляя поцелуй и требовательно проводя языком по нижней губе. Приятный марш мурашек прошел по позвоночнику, заставляя выгнуться и потянуться навстречу Дару, требуя большего прямо здесь и прямо сейчас. В ответ на что этот доморощенный садист просто разорвал поцелуй, поднялся сам и поставил меня на ровные ноги. И, опережая Фениксову реакцию, спокойно постановил:- Пора ехать. Хорошего понемножку, - и чмокнул меня в макушку.

- Как знаешь, - я бы обиделся, да после чмока чего-то больше хотелось ржать, а не воевать. - Пойду вещи упакую.Спаковав вещички в рюкзаки, а следы пьянства и разврата - в пакет, мы двинулись на выход. Опять мимо монастыря, обойдя Цитадель и охрану с другой стороны плато, зашли к роднику, из которого пили воду все туристы. Там же рядом стояла расколотая на две части древняя каменная ванна величиной с бассейн эконом-класса. В одной из половинок этой древности обычно стирали шмот археологи и некоторые индейцы.Дальше по маршруту было старинное караимское кладбище. Позеленевшие обветренные надгробные плиты с надписями, выполненными витиеватой вязью, разбросаны как попало, где попало и не всегда в правильном положении. Как поведал Дар, на самом деле от изначального местоположения этих плит и следа не осталось, так как лет сорок назад его капитально поменяли археологи. Вырыли все останки, зафоткали, описали и зарыли обратно в ближайшем овраге. А надгробные плиты остались там, где их побросали.Пройдя кладбище, от которого веяло сыростью и унылой безысходностью, мы вышли на главную туристическую тропу и плавненько по ней спустились в деревушку, ту самую, все жители которой выживали исключительно за счет искателей мангупских приключений. При свете дня оказалось, что по всей длине улицы там и тут были расположены небольшие торговые точки, предлагавшие сувениры на память: начиная от посуды и игрушек (которые на досуге делали местные индейцы) и заканчивая специями и травами.

Остановились почти у самого последнего дома. Лично меня заинтересовало некое подобие аромаламп кустарного производства. С узорами и декоративными элементами. Пока я втычил на посуду, а Дар увлеченно обсуждал какую-то травку с молоденьким татарином, отвечающим за все это добро, прямо напротив нас, у старой изгороди, что-то шевельнулось. Бекнуло и еще раз шевельнулось. В такт ему шевельнулись волосы у меня на загривке. Сделав полшага в сторону Дара и почти касаясь его руки плечом, я осторожно повернул голову в сторону подозрительного копошения, ожидая увидеть как минимум чупакабру. Ну, то, что смотрело на меня огромными, чуть поменьше моих собственных, глазами, подергивая длинным ухом, произвело на меня, скромного городского выкормыша, схожее впечатление. Впервые в жизни Феникс видел самого обычного осла.

После минутного втыкания и успешного возвращения глазных яблок в орбиты, я расплылся в улыбке от уха до уха и с детским восторгом дернул Дара за руку:- Ы! Дар, глянь, настоящий осел! Прикольно!Дар посмотрел на меня. Потом на осла. Потом снова на меня, притом тем же взглядом, что и на осла только что. А потом заржал, скотина, чуть ли за живот не хватаясь:- Хочешь подойти?- Неее. На фиг, а вдруг брыкается?- Тебе ли бояться, - вытирая выступившие от хохота слезы, парень двинулся в машине.Закинув рюкзак на заднее сидение и скомандовав доправить меня до Ласпи, я под еще не утихший смешок Дара поспешил забраться внутрь.

Отъехав от Мангупа в полной тишине – каждый, наверное, думал о своем – Дар, взяв курс на бухту Ласпи, кинул на меня косой взгляд:- Итак, скажи мне, птичка золотая, какие у тебя планы на ближайшие несколько дней.- Активный отдых на берегу моря. А что, есть предложения? - так и быть, пропущу мимо ушей дико бесящую меня ?птичку?.

- Появятся. Не выключай телефон.- Так-так, стойте-погодите. Это что ж получается, ты мне предлагаешь как красной девице сидеть у телефона в ожидании звонка от прекрасного принца? Сам-то хоть в это веришь?- Как все сложно... Нет, я просто прошу не выключать телефон. Я еще не знаю свой график на ближайшие дни, потому не могу распоряжаться временем в свободном порядке. Как только я найду время, примчусь за тобой на край Крыма. И если ты так хочешь, то даже на белом коне, - широко улыбнулся парень, не отрывая взгляда от дороги и от меня в зеркале одновременно.- А еще я хочу, чтоб с тобой был верный оруженосец на сером ослике, а у меня бархатное платье, королевские апартаменты в уединенной башне и ручной дракон…- Хм... Ты пересмотрел Шрека? – не понял, откуда грозный генеральный директор знает про Шрека? Мультиками балуемся или…- Ты себя ж что, здоровенным немытым зеленым огром считаешь?- Я - себя? Нет, это ты меня! Стоп! Ты что ж, меня здоровенным немытым зеленым огром считаешь?!!- Да ты сам только что сказал, что я ночью в здоровенную зеленую ушастую бабу с веснушками по всей морде лица превращаюсь!- Я?! Да ни в жизни. Мне не нравятся здоровенные зеленые ушастые бабы с веснушками по всей морде лица и не только!- Да что ты! А что же тебе нравится?- Ты.Эпик вин, Дар Алексеевич. Зеркало заднего вида подсказало, что мое прекрасное бледное личико ни с того ни с сего вспыхнуло поярче светофора. Узрев такой фейл, я закашлялся и попытался как-то стереть чертов румянец. Дар, глядя на все это, в очередной раз заржал и добил:- А что, было незаметно?- А что, все настолько серьезно?– съязвил я.- А насколько это - настолько серьезно?- Хм, ну настолько, что хоть прямо завтра под венец.- Ты согласишься на белое платье? – не прекращая ржач, осведомился этот гад.- Ага, только на то, в котором королева Виктория венчалась. Мне викторианский стиль больше идет, знаешь ли.- Приму к сведению.- Только меня не забудь предупредить. Ну, знаешь, что-то в стиле серенады под восьмиструнную гитару в лунную ночь подойдет…- Боюсь, от серенады в моем исполнении ты сбежишь раньше, чем закончится первый куплет.- Что, не бывать серенаде в мою честь? Ах, беда, беда, огорченьице.- Думаю, это ты сможешь пережить.- Ты слишком плохо меня знаешь.- Да уж, наверное. Впрочем, в следующий раз будь уверен - допрос с пристрастием будет направлен на тебя.- Боюсь-боюсь. – нагло хмыкнул я, скривив губы.- Бойся, птичка! – не менее нагло хмыкнул Дар в ответ. И выбесил.- Прекрати называть меня птичкой! А то крылышком помашу – и ищи ветер в поле.- Прекращаю. Просто сказать было вполне достаточно, – неожиданно серьезно и даже резко заметил парень.- Ну, не дуйся. Учту на будущее, - хоть и было немного не по себе от такой смены настроения моего спутника, я все же не упустил случая добавить про себя ?может быть? и скрестить пальцы. Главное, чтобы Дар не заметил. Что-то я покорным параноиком становлюсь с ним, черт.Парень в ответ лишь коротко кивнул и, помрачнев, вперил ясные очи в пыль крымских дорог. Блин, мне даже приставать по поводу расплетения косы перехотелось. И по поводу татуировки, что у него на спине, - тоже. Так и ехали оставшиеся до Ласпи минут двадцать в гробовой тишине.- Я вот даже телефон не буду выключать… Я хороший? – искоса поглядывая на только что остановившего машину Дара, попытался задобрить этого обидчивого шифруна-наркомана.- Хороший, - коротко кинул Дар, резко притягивая к себе, нагло целуя и так же резко отталкивая. Феникс даже пискнуть не успел, только и оставалось, что втычить в полном офигении на по-мальчишески гадко довольного собой кадра.- Эээ… Ну, я пошел? – в полной прострации я перетянул рюкзак себе на колени, приоткрыл дверцу и уставился на Алексеича.

- Иди уже. Я заберу тебя через несколько дней опять, ладно? – уточнил Дар через открытое окно пассажирского сидения, наблюдая, как я закидываю себе на плечи рюкзак.- Только позвони предварительно, а то кто знает, где я буду.

- Позвоню. Не дай себя в обиду.И укатил. А я так и остался наедине с почти дотянувшейся до асфальта челюстью. Что значит ?не дай себя в обиду?? Кому не дай? Что именно не дай? С чего вообще сказано? И что конкретно имелось в виду?

Сотня вариаций ответа пронеслась в моей больной голове, пока их не вытеснила одна самая живучая: перед нами Ласпи. А Ласпи – это чистые дикие бухточки, стайки крабов, рядом горы, куча диких стоянок и, блин, бородатые злые лесники. Может, он их имел в виду? Хм…Подтянув лямки рюкзака поудобнее и включив телефон, я, насвистывая ?Wind of change? Скорпов, бодрым шагом направился к морю. К этому времени мое тело уже полностью успело оправиться от веселой ночки с Даром, следы ссадин и засосов тоже почти пропали…А хорошо все же иметь такую регенерацию. Как ни крути!ДарАй, вкусно целуешься, Феникс, прямо отпускать не хочется. Но надо, - потому, может быть, немного чересчур резко я и оттолкнул его, спустив все на шутку и наклеив на лицо маску самоуверенного нахала. И уехал, от греха подальше.* * *У Алекса, как всегда, тихо и уютно. Жена с ребенком ушли на пляж, мы же сидим в беседке перед домом и наблюдаем, как сгущается воздух перед наступлением сумерек. Дымится сигарета, от густого свежезаваренного чая из трав поднимается пар.

- Дар, ты уверен, что тебе нужна сейчас эта стимуляция?- А когда, если не сейчас?- Ну... В общем, да.

- Мне нужно знать, о чем завтра говорить. А как я могу, если я сам толком еще не разобрался во всем?Вопрос повис в воздухе натянутой нитью и висел там много минут. Так много, что на нем начали скапливаться росинки сомнений, и одна из них упала мне прямо на переносицу. Я допил чай и отставил чашку, но, кажется, слегка не рассчитал расстояние: чашка жалобно зазвенела и отбитое донышко подпрыгнуло на столе, отбив три ноты из ритма ирландского степа. Того степа, который родился из джиги, настоящей, живой, и до сих пор приводит всех танцующих в бешенство, не позволяя им останавливаться, пока ноги не откажутся плясать...Я поднялся из-за стола, посмотрел на Алекса сквозь туман видений.- Черт, не думал, что это будет так быстро. Помоги.- Сейчас, сейчас...Алекс подставил плечо и довел до комнаты, которую выделили мне сегодня. Я упал на кровать, и дальше видел только, как за запертой дверью Алекс встретил красивую жену с отмокшим и счастливым ребенком, приложил палец к губам и увел их в детскую. Потом тени сгустились, а я все лежал и считал звезды сквозь потолок, отгоняя от себя сны, как назойливых мух. "Надо, но до чего ж не хочется", - подумалось перед тем, как мне таки удалось согнуть свою волю пополам и отпустить себя в сон.

Как интересно. Никогда еще не наблюдал во сне самого себя со стороны. Вот я склоняюсь перед березой, обнимаю ладонями ее ствол, собираю крупицы силы, говорю с ней, зову... Зов переходит в хриплый шепот, замолкает, лес вдалеке начинает движение.

Только я вовсе и не я. Усталый, под глазами залегли тени, скулы очерчены еще резче, чем обычно. Бровь рассекает глубокий порез, который доходит почти до самого глаза. Очень выступает неровный кадык, широкая и крепкая шея переходит в грудь, на которой проступили плотные узлы мышц. Тело очень худое, чтобы не сказать истощенное, не защищенное даже растительностью: темный пушок на груди и темная же дорожка вниз от пупка - это все, что имеется в наличии. Однако, распущенные волосы немного скрывают туго обтянутые кожей мышцы спины с вытатуированным по центру позвоночником дракона. Сильные жилистые руки с проступившими от напряжения голубыми венами, длинные пальцы с избитыми костяшками... Да, хреново выглядишь, брат. Зато живой.Небо почему-то ослепительно рыжее. Снег - не снег, с неба летит скорее белый пепел, не холодный, но оттого еще более неестественный в этом мире. Тем временем лес подходит и становится плотной стеной, ограждая бетонный блок, на котором взгромодился непонятно откуда взявшийся огромный, величиной с двух человек бюст Ленина с отбитым воротником. Сходятся тени. Со мной их двадцать, но лиц не видно. Только у каждого свой энергетический рисунок, как отпечаток пальца - его не скроешь, не изменишь. Я найду вас, - впервые облегченно вздыхаю. И тут замечаю, как за пределами круга двигается двадцать первая тень. Оборачиваюсь в поиске, но тень исчезает, краем глаза только успеваю заметить мелькнувшее движение за моим плечом, как уже слышу горячий шепот над ухом: "Ты знаешь меня... Я тот, кого ты меньше всего хотел бы видеть на моем месте..." - и тень вбегает в круг. Столб ослепительно белой энергии проходит через тени, бьет в того Дара, который теперь уже стоит в центре круга рядом с Двадцать Первым, концентрируясь, распадается на цвета и опять сливается в единое белое целое, обжигая его руки. Дар прикасается к Двадцать Первому, очень осторожно, если не сказать нежно, и переливает в него все накопленное. Они держат связь. Двадцать и один. Луч света проходит сквозь тело Двадцать Первого, устремляясь в небо, и пригвождает его к земле, уходя глубоко под нее. Нить так натянута, что кажется, сейчас зазвенит, но нет - миг и луч рвется, оставляя после себя только вспышку. Слишком яркую вспышку, чтобы оставить кого-то в живых. Достаточно яркую, чтобы сжечь тяжелые рыжие тучи и другое оружие неба против земли над всей планетой.* * *Четыре утра. Самое темное время обычно наступает перед рассветом. Самая темная ночь - хоть глаз выколи. В ней горят только звезды да еще огонек сигареты, которую я курю, вышедши на крыльцо. Курю, забивая головную боль и пытаясь отвлечься нехитрым процессом втягивания и выпускания дыма от недобрых мыслей и сильного отходняка после болиголова.

Что же, еще одна подлость от суки жизни. И тем не менее, от нее не сбежать. Ведь вопрос стоит о бытии не моем, не его и не нашем. Вопрос "быть или не быть?" стоит сейчас для всего человечества.