Часть 3 (1/1)

За несколько дней Константин во всем разобрался. Эллен Харвелл была кухаркой – готовила хорошо, порядок на кухне поддерживала идеальный. Она тоже обязана была спать с гостями, но это происходило нечасто, разве что сам Дик Роман иногда разделял с ней постель. Жила она с садовником Руфусом Тернером в таком же отдельном домике, как у Новака, только по другую сторону от хозяйского особняка. Руфус – не муж Эллен, но они вместе уже много лет. Тернер темнокожий, возрастом постарше, пожалуй, всех в усадьбе – лет под пятьдесят. Замкнутый, молчаливый, чаще разговаривающий с цветами и деревьями в саду, чем с обитателями усадьбы.Виктор Хенриксен. Он помогал в саду, мог что-то починить в доме. Короче, выполнял мужскую часть работы по дому, то есть, частично, мебельщика, электрика и сантехника, если поломка была не очень сложной. Неровно дышал к Кэсси, причем, говорили, взаимно.Кэсси Робинсон – одна из горничных. Бронзовая мулатка, хорошенькая, гибкая, как лоза, с волосами-пружинками. Горячая девчонка. Если бы мозг Новака не был в столь растрепанном виде, обязательно бы переспал с ней (ха-ха!). Джо Харвелл, миловидная блондинка, помогала Эллен на кухне, прислуживала за обедом. И неравнодушна к Дженсену, хотя, тут уже, без особой взаимности. Кстати, она – дочь Эллен, совсем не похожая на мать внешне, но с таким же характером, отчего они часто спорят и ругаются.Руби Деймон – вторая горничная. Яркая блондинка, знающая себе цену, за что и получает иногда от хозяина – за невыдержанный язык. Но, остальные сказали, что неуемна в постели, обожает быть сверху, искренне любит секс, в том числе, и не только вдвоем, за что Роман ее и держит. Руби спит с Чарли.И, наконец, Чарли Брэдбери – она из девушек понравилась Константину больше всего. Конечно, в смысле общения, поскольку ни к одной Кас так и не притронулся – мужчина, вместо секса, с Виктором и девочками просто болтал. Наверное, он и правда превращался постепенно в ангела, потому что разделять одну постель все это время с довольно симпатичными, и такими разными – на выбор, девушками и парнями, голыми, естественно, и не переспать ни с одним из них – это слишком, даже для святого. Если так пойдет, тут и до импотенции недалеко… О чем это мы? Ах, да, Чарли. Рыженькая, даже оранжевая. Числилась прачкой и тоже нечасто спала с кем-либо, кроме Руби. Чарли очень уставала по дому, потому что на ней было все белье – и постельное, и кухонное, и одежда жильцов. И не только стирка, а отбеливание, глажка и починка тоже. Хорошая девушка. Разговорчивая, простая и смешливая. Сказала, что, при желании, господин Миша может попробовать всех, включая Руфуса, у которого тоже в контракте есть пункт про интим. От этого Кас отказался. Долго смеялись.Когда все закончились, настала снова очередь Дженсену ночевать в игровом домике…(В Большом доме, в одну из ночей, когда с Новаком спала девушка)Ночь. Может, далеко за полночь, а может, уже к рассвету. Темно.Дженсен спал на боку, подложив под голову сложенную руку. Виктор посапывал рядом. Они часто так спали. Любовью почти никогда не занимались – так, было несколько раз, давно уже. Виктору нравится Кэсси, а Дженсену и так достаточно секса, чтобы требовать от Виктора лишнего – ему это не надо. Они с Виктором не любовники, но спят рядом – в этом доме никто не спит один.Дверь открылась тихонько – Дженсен не испугался. И даже не проснулся. Не страшно, если вокруг такой забор и такая охрана. Не дом – крепость! Никто чужой это быть не мог, а своих Дженсен всех знает. Может, Кэсси? Соскучилась и пришла к Виктору. Тихо скользнет под одеяло, прижмется к нему и уснет. Или возьмет за руку и утащит в какую-нибудь из свободных комнат. Будут заниматься любовью, и это у них действительно будет любовь…Нет, не Кэсси. Кто-то осторожно стянул с Дженсена одеяло. Рука скользнула по его крестцу, оглаживала ласково. Большая горячая ладонь. Дженс догадывался, кто это – только один человек в доме делал так. Вздохнул невольно. Лежал, не двигался, готовился к неминуемому.Рука настойчиво ласкала кожу – изгиб спины, плечи, дугу поясницы. Ягодицы – у Дженсена они аппетитные, округлые, смотрятся, как подушечки на стройном теле. Офигенные! Они многим нравятся.Рука их тоже любит. Мнет и гладит – рука в восторге. Двигается быстрее, нетерпеливее. На миг исчезает, чтобы смочить себя лубрикантом, взятым со столика. Возвращается, ныряет нагло между половинок попы. Другая рука переворачивает послушное тело Дженсена животом вниз, разводит ноги.Палец. Находит анус, вторгается почти сразу. С лубрикантом – нормально. Не особо больно, скорее, неприятно. Дженс вдыхает шумно, чуть выгибается, выставляя пятую точку. Рука дрожит, рука в крайней степени возбуждения.Два пальца. Находят бугорок простаты, надавливают, заставляя Дженса застонать – только воздухом. Тихонько – он не хочет будить Виктора, если, конечно, тот до сих пор спит, а не притворяется. Не то, чтобы стыдно перед ним – не впервой такое. Но… пусть спит или делает вид. Так лучше.Такие нахальные пальцы! Раздвигаются ?ножницами?, подкручивают по кругу – туда, сюда, назад. Дженс шипит носом, чуть ерзает, виляет задом. Жаль, что кончить пальцы ему не дадут – не за этим они пришли. Сейчас будет третий, а потом, почти сразу – от нетерпения и перевозбуждения, будет…О, так и есть! Три пальца подвигались немного туда-сюда. И спрятались. Ткань шуршит – хозяин руки снимает штаны. Ложится сверху. Вводит горячий член. Эх, и почему пальцы хотя бы не в половину от его длины! Член у их хозяина длинный, большой, толстый! Не член – хер, никак иначе не назовешь! Не зря белые завидуют афро-террианцам…Дженсен шипит и прикусывает подушку. Какой длинный хер! Бесконечный. А растянут-то только вход! Головка раздвигает мышцы, таранит слизистую. Заполняет прямую кишку, кажется, до диафрагмы. Так кажется. Не впервые Дженсен принимает этот член, и другие такие же принимал. И не только члены. Он привык бы – за пару минут.Но член не дает ему привыкнуть. Влез весь, впихнулся. Дженс слегка дрожит, хозяин члена – тоже. Фрикции. Осторожные, медленные. Горячее дыхание над головой. Быстрее, резче. Дженсен подставляется, выпячивает гузку – так легче, так не настолько неприятно. Хороший такой пенис, солидный, как колбаса. Он когда-то видел такую в лавке мясника – ?сервелат?. Длинная, равномерно толстая, коричневая палка.Дженс уже не может – стонет в подушку. Хер долбит его зад, как заведенный. Разгоряченное тело шлепает по телу. Черное по белому. Быстрее, быстрее… быстрее… Отрывистые удары, дерганные, человек на грани, он…Все! Влез весь, трясется, шипит в затылок открытым ртом, даже слюна капнула на лопатку. Член внутри изрыгает сперму, как дракон пламя – выплевывает с силой, дергается, пульсирует отчаянно. Черная головка раскалилась добела.Кончил, начинил парня. Горячим, как сам хозяин. Успокоился, вышел – выходил даже долго, член бесконечный, пока вытянешь – запаришься. Дженсен продолжал лежать, не двигаясь. Этот не сунет свою колбаску в рот, облизывать ничего не надо – не любит. А подмыться можно потом.Руфус Тернер. Садовник. Надел штаны, тронул Виктора за плечо:- Виктор, там, это, пошли на кухню. У Эллен бойлер не включается – починить надо бы…Ушли. Дженсен лежал, распластанный, лицом вниз, раскинув по испачканной простыне стройные ноги. …Когда все слуги закончились, настала снова очередь Дженсену ночевать в игровом домике.Для Новака это оказалось непростым испытанием. И если сам Константин еще мог сомневаться, то пенис Константина уже знал все наверняка. То и дело пытался налиться даже днем – в предвкушении.Вечером, как всегда, массаж. - Диски у Вас на месте, а вот напряжение все еще есть, от этого шея тоже может болеть, – Дженсен прощупывал пальцами мышцы вдоль позвоночника, а другой рукой продолжал гладить тело мужчины плавными поступательными движениями, чтобы оно не остывало: – Вот здесь. И здесь, чувствуете?Еще бы, напряжение! - Чувствую...- С этим и будем продолжать работать в следующий раз. Перевернитесь, пожалуйста.Новаку было стыдно переворачиваться – у него стояло. Вот, откуда этот, внизу, который с безмозглой головой, может знать, что сегодня Дженсен не просто сделает массаж и уйдет, а останется спать с его хозяином? Хотя, какое к хренам с хозяином, если сам он часто диктует мужчине, как себя вести? Любому мужчине. Кому вставить, на кого не встать, и когда уйти на ?сексуальную пенсию?. Приказывает, и попробуй ослушаться – беда! Пожалеешь, что на свет родился! А у Новака конкретно стояло! Дженсен, конечно, это безобразие видел, но виду не показал. Как и всегда, начал с ног – стопы, пальцы, голени, бедра. Хорошенько работал, на совесть. Масло приятно пахло и согревало кожу. Живот, бока, грудь, шея, руки до самых пальцев. И каждый пальчик, и ладони. Гладил, нажимал, разминал. Вернулся к торсу. Снова смочил ладони маслом – прикоснулся к коже по бокам пениса – планомерно прорабатывал подушечками пальцев одному ему известные точки. Пенис покачивался, будто следя за движениям рук массажиста. Прощупал возле мошонки – яички поджались и покрылись мурашками. Провел горячей раскрытой ладонью по стволу – вверх, а потом вниз. Медленно пополз пальцами двух рук от основания к головке, прощупывая, нажимая слегка…- Не надо… – выдавил из себя Новак, умирая. От стыда и жгучего желания.Дженсен остановился, все также бесстрастно. Накрыл клиента теплым покрывалом:- Лежите, – убирал свои баночки-скляночки. Как всегда. Это Константину нечем дышать и сердце сейчас выскочит и запрыгает по полу, словно мяч! А этому-то что? Не хотят массаж пениса, хотя сам пенис этого хочет – и не надо. Ему же проще! Баба с возу – кобыле легче…- Можете перелечь в постель.Новак вытерся, переполз в кровать, укрылся одеялом до самого подбородка.Дженсен тоже вытер руки, сбросил штаны (о, боги! Где взять выдержку?). Осторожно присоединился под одеялом к мужчине – теплый, голый. Новака крупно трясло.- Вы замерзли? – спросил, волнуясь. Пощупал Константину лоб ладонью. А потом…Потом вдруг привстал на полусогнутых руках и… легонько прикоснулся губами ко лбу Каса. Дин тоже так делал…Новак отстранился раздраженно. Он, наконец, определился в своих чувствах к этому парню. Дженсен его раздражал.