голод (1/1)

Trying hard to speak andFighting with my weak handDriven to distractionIt's all part of the planWhen something is brokenAnd you try to fix itTrying to repair itAny way you can“X&Y” by ColdplayСтив очень не любил, когда ему выбивали почву из-под ног. И в прямом, и в переносном смысле. Люди, которые делали это, всегда имели над ним власть, а чувствовать себя беспомощным — одно из худших ощущений на свете. Астматик-худышка-Стив прекрасно помнил, каково это. Его вторая версия не знала поражений, и, несмотря на память о былом, привычки менялись. Он давно уже не чувствовал себя салагой из Бруклина.А сейчас, несмотря на шесть с половиной футов роста и недюжинную силу, ему хотелось спрятаться, чтобы никто не мог его отыскать, и всему виной был Джеймс Бьюкенен Барнс. Джеймс — точнее, Баки, как он поправил его в их самую первую встречу, — сидел на столе и болтал босыми ногами, совсем как ребенок. (Только дети не хлещут водку прямо из горла, и уж тем более не ведут себя, как течные кошки в жару). — Баки, — позвал Стив, и Баки лениво повернул голову. Склонил подбородок. — Кэп. — Ты должен поспать, — терпеливо напомнил Стив, прислоняясь плечом к дверному косяку и складывая руки на груди. Сам себе он напоминал заботливую мамочку, что не могло не раздражать, потому что он шел в солдаты, а не няньки. Как жаль, что у Щита были на него другие планы.— Да ну? — Баки хмыкнул. — Кому должен? Тебе, что ли? Или Белому дому? — Они хотят для тебя самого лучшего, — чуть погодя, произнес Стив, еле сдерживаясь, чтобы не закатить глаза — Баки снова завел любимую шарманку. — Ага. Да, — раздался саркастический смешок. Баки дотянулся до пачки сигарет и щелкнул зажигалкой. Они еще помолчали. Дым вылетал изо рта Баки прямо в настежь распахнутое окно. — Кэп, я большой мальчик, — наконец не выдержал он. — Прекрати сверлить меня взглядом ?капитан-Америка-осуждает? и иди спать. У тебя пробежка через полтора часа. — А у тебя обследование через три, — парировал Стив. В груди начинало сворачиваться бешенство. Он ведь не просил о сожителе. Тем более о таком. Стив бы смирился с агентом, который присматривал бы за ним и объяснял, как пользоваться телевизором, но чего он точно не ожидал, так этого. Фамилия ?Барнс? стояла в его списке сразу после сериала ?Шерлок? и до рок-группы AC/DC. Стив понятия не имел, кто из команды вписал ее, но на всякий случай просветился. Отец Баки был видным человеком. Сначала президентом, затем госсекретарем, после — жертвой теракта на одной из горных дорог. О нем снимали фильмы, писали книги и заполняли секретные отчеты, на которых его подпись стояла размашистым росчерком превосходства. Его дети воспитывались в лучшей школе, носили лучшую одежду и были теми образцами для подражания, на которые кивали бруклинские мамочки, отчитывая бездельников-сыновей. Его жена была самой влиятельной женщиной в мире, знала четырнадцать языков и предотвратила назревавший крупный международный конфликт в Пакистане, непреклонно и жестко обойдя Совет Безопасности ООН. Теперь же все внимание американской общественности сосредоточилось на наследнике этой некогда могучей фамилии. Джеймс Бьюкенен Барнс был известен своей белозубой улыбкой, мягким нравом и спокойствием, лучившимся из серых глаз: эдакий молодой символ нации, стоящий за спиной своих великолепных родителей, прямо на той грани, где камера теряла фокус, и изображение становилось размытым, как разводы на стекле. Пресса охотилась за Баки не первый месяц, еще бы не охотиться — наследник такого состояния и парочки десятков секретных документов одним неверным шагом мог обрушить на мир если не войну, то точно какую-нибудь катастрофу. Так что Белый дом был крайне обеспокоен тем, что Баки пошел вразнос. И не придумал ничего лучше, чем сбагрить отбившегося от стада вышколенных овец упрямого барана секретной службе, чтобы избежать шумихи. Секретная служба не поскупилась и передала Барнса человеку, который был самым ни на что есть явным американским символом. Ярким примером дружелюбия и справедливости для всех, кроме самого себя. И, как выяснилось, Джеймса Барнса. Баки было двадцать шесть лет — он был холост и бесстыден, как грех. Его не волновало общественное мнение, нормы морали и нравственности, и этим он чертовски напоминал Стиву другого человека, также рано лишившего отца. Пусть Тони и отрицал, что они похожи, и прохаживался насчет нового соседа Стива каждый раз, когда они оказывались в одном помещении, не замечать этого мог только слепой. Баки тоже был чертовски умным, чертовски замкнутым и сложным. Но он был моложе, и за его падением мир в прямом смысле мог следить в прямом эфире — по отметкам в Инстаграме, Твиттере и прочей чуши, созданной в этом новом веке. Он был моложе, а мир — старше, и это делало катастрофу Баки Барнса наживкой, которую пресса скармливала читателям, когда больше было не о чем писать. Тем более, что катаклизмов в его жизни хватало. Стив приблизился и подтянул к себе лежащий на столе браслет — тяжелый и громоздкий. Этот браслет был обязательным условием Белого дома: если Стив покидал квартиру и оставлял Барнса одного, на нем должен был быть браслет, который не давал ему уйти за ее пределы. Следящее устройство на него повесить не могли, так как это выходило за все рамки прав человека и демократии. Баки Барнс ведь не был преступником, и его адвокаты с зубами вырывали те крохи свободы, что у него пока оставались. Браслет отвоевать не смогли — Барнс должен был вне квартиры Стива всегда находиться рядом с ним или кем-то, кто был доверенным лицом дома (видимо, надзор Капитана Америки показался им предпочтительнее чипа на лодыжке). Если же Барнсу все-таки хотелось побыть в одиночестве в рамках небольшой квартиры, Стив был вынужден закреплять на нем эту жуткую колодку. — Иди, Кэп, — Баки послушно проследил за щелчком браслета и потушил сигарету о подоконник. — Может, я хочу тут слезу пустить, вспоминая о былом, а ты только мешаешь. Клятвенно обещаю не вспарывать твой диван, чтобы достать заначку. Стив замер, переводя взгляд с Баки на упомянутый предмет мебели.— Господи, да это шутка, — Баки соскочил со стола. — Заначка в диване — это же такое клише!Направился к своей комнате. — На самом деле, она под половицей, — бросил он, оказавшись внутри, и захлопнул дверь прежде, чем Стив успел что-то сказать. И вот где была вся беда. Стив должен был следить за тем, чтобы Баки не продавал гостайны. Все остальное, по сути, не его забота — беспорядочные связи, наркотики и алкоголь, — колодец, в который Баки упал давным-давно, и который, как и кроличья нора, не имел четких границ. Стив не должен был реагировать на это. Но он не мог. Просто смотреть на то, как этот молодой мужчина убивает сам себя, погружается все глубже, так, что скоро уже и не всплыть, было невозможно. Баки был ходячей провокацией, поставившей себе цель — вывести Стива из себя. И то, что пока что ему это не удалось, ничего не доказывало. А Стив как по лезвию ходил, изо всех сил игнорируя мелькающие перед глазами отчеты: ?две попытки суицида, нестабильное психическое состояние, требуется полный надзор?. Баки плевал на него и его контроль с высокой колокольни, высказывал недовольство своей жизнью как минимум три раза в день, а Стив скрипел зубами, горя желанием поделиться с ним своими проблемами. Чтобы Барнс заткнулся и перестал корчить из себя самого несчастного человека во всем мире, оправдывая этим свою слабость и неспособность противостоять разрушающим организм благам. Отчасти Стив понимал, почему нянькой назначили его — он не знал никого из гражданских, он точно не проболтался бы, напившись на вечеринке, и точно не присоединился бы к Барнсу в его похождениях. (К Старку бы его точно не направили, это факт. К Брюсу — тем более. Никто не хотел испытывать нервы доктора на прочность. А Наташа и Клинт на момент принятия решения были слишком заняты на очередной секретной операции). По сути, у Щита просто не было выхода. Половицы он на всякий случай проверил. Не ждал, что найдет что-то, но все равно испытывал угрызения совести. А потом переоделся и отправился на пробежку — в квартире почему-то дышалось тяжелее. И дело ведь было не только в том разгульном образе жизни, который вел Баки, сколько в том, что это завораживало. Само его падение завораживало. То, как Баки плавился в нем, уговаривая себя, что все делает правильно.Стив видел отчеты и научился пользоваться интернетом. Во время теракта ведь погиб не только госсекретарь. Баки в один день лишился всей семьи. Отец и брат скончались на месте, а мать и бабушка — в больнице. Он был единственным, кто выжил, и никто не знал, как так могло получиться. Врачи разводили руками, утверждая, что с такой потерей крови не живут, тем более, при падении с горной трассы, а один из специалистов, с которым беседовал Стив перед знакомством с Барнсом, только тихо вздохнул: ?Жаль, что он лишился руки, а не памяти. Жить с таким грузом больно, мистер Роджерс. Вы и сами знаете?. Руки Джеймс и правда лишился, причем практически под корень — до самого плеча. Как говорилось в отчете, известие о смерти своей семьи он встретил холодным безразличием, и Стив, читая те строки, еще подумал, что ему в ведение передают монстра, не способного на эмоции. Это потом он понял, что эмоции Баки предпочитал тратить, не расшаркиваясь на трудности в виде капельницы и больничной робы. Эмоции Баки втравливал в себя с каждой новой таблеткой и иглой. Он сбежал из-под носа охраны, поставив на уши всех военных шишек США, а когда вернулся, в его глаза будто влили холодный яд. Вместо обрубка Барнс обзавелся железным чудищем, явно по ошибке названным протезом, а не оружием массового поражения, который также поставил в ступор медиков, которые знать не знали, как подобное устройство может работать, а потому просто решили его не трогать. Они не знали, нужна ли была террористам вся семья президента или только он сам, поэтому Баки также требовалась охрана, которую Капитан Америка и должен был обеспечивать.В общем, Баки был воплощением тайны и трагедии, знал это и умело этим пользовался, нацепляя на себя маску красивого брошенного мальчика. На эту маску велись, за ней охотились и за нее боролись, будто доказывая первенство в праве обладания, а Баки просто смотрел на этот цирк пустыми глазами. Человек снаружи, пустыня внутри. Пепелище. Стив правда слишком много об этом думал. Он прибавил скорость, стараясь выжечь из себя все мысли, оставив лишь тяжелое дыхание и пот. Он бегал на автомате, переставляя ноги быстрее, чем мозг мог послать импульс к движению. Стив бежал от самого себя.Вот только бегал кругами. Домой он вернулся с пончиками. Не хотел их покупать, долго думал, кусая губу и пялясь в витрину, а потом зашел в лавку и смел в бумажный пакет сразу дюжину. Стив в жизни бы не признался самому себе, но да, у него вырабатывался инстинкт курицы-наседки. После таких вот ночей Баки всегда был ленив и расслаблен и напоминал дикобраза куда меньше, чем в остальное время суток. Он выползал из своей комнаты в одном нижнем белье, на ощупь подбирался к армии пузатых чашек и наливал себе холодный кофе. В себя — колючего и дерзкого — он приходил минут через двадцать. Стив подоспел как раз к этому моменту. Волосы Баки были забраны в низкий пучок на затылке, но передние пряди были слишком короткими, поэтому постоянно выбивались, и Баки нервно сдувал их с глаз. В руках он баюкал толстую керамическую кружку и смотрел в окно своим обычным пустым взглядом. Ка-тас-тро-фа.Стив плюхнул пакет на стол, и нос Баки забавно дернулся, почуяв запах выпечки. Он оглянулся на Стива и приподнял брови, окинув его внимательным взглядом.— Если сядешь в таком виде рядом со мной, я стану завтракать в комнате. Кэп, от тебя воняет.— Знаю, — проворчал Стив. В пекарне на него тоже с неодобрением косились. — Сейчас я приму душ, и поедем. Ешь. — Есть, сэр, — нахально отдал честь Барнс. Подтянул к себе пакет, а потом кинул на Стива недовольный взгляд. — Просто чисто из любопытства, Кэп, тебе не нужно спасать мир? А то ты так исправно бегаешь по утрам и покупаешь мне пончики, что начинает казаться, будто тебя выслали на пенсию. Слова уязвили, но Стив и ухом не повел, перекидывая полотенце себе через плечо. — Нет, просто в текущий момент мое задание — ты, Барнс, — хмыкнул он и зачем-то добавил: — Ешь. Он не чувствовал разницы температур, выворачивая кран чуть ли не наизнанку. И до боли кусал губы, подставляя лицо под обжигающе-холодные струи, сжимая руки в кулаки и тяжело дыша, стараясь успокоиться. Взять под контроль самого себя. Баки Барнс видел все насквозь — наверняка научился этому в Белом Доме, где интриги и ложь были самыми обыкновенным составляющими недели. Он владел языком притворства, был актером, каких поискать, и, что самое важное, привык ко всеобщему обожанию. Это привычка подтерла его понимание социальных норм, лишив обыкновенного чувства такта в тех местах, что не были нашпигованы камерами по самое не хочу. Странно, но эта же черта и нравилась Стиву — Барнс говорил ему прямо все, что думал, не видя нужды в аккуратных оборотах.Он рубил с плеча — как пятью минутами ранее, когда вполне четко обозначил свое мнение по поводу Капитана Америка, чье законное место было в музее или на войне. Третьего дано не было. Стив тихо застонал. Он вернулся чуть больше года назад, и до сих пор не понимал, зачем. Спасать мир — веселое и увлекательное занятие, но только в комиксах. На самом деле это боль, в основном психологическая, постоянное раздражение и куча вопросов, на которые не знает ответа даже Гугл. Это миссии, легкая передышка, пара шуток, снова миссии, сон, и так по кругу, раз за разом, раз за разом. Но для этого его и делали. Стив — не человек, у которого есть права и желания. Он — оружие. Он — собственность. Об этом не говорили, но это подразумевалось. В жестких взглядах Фьюри, в неподлежащих обсуждению приказах, в присматривающих агентах у него под боком, уровень конспирации которых явно не зашкаливал, раз даже Стив их раскусил. Все на благо Америки. Да?— Опять эта хреновина, — ругнулся Баки, увидев, как Стив берет с тумбочки ключи от Хаммера. — Кэп, у меня столько крутых тачек, что закачаешься, а мы разъезжаем на этом тупомордом танке, как…— Лица, беспокоящиеся о своей безопасности, — лаконично закончил за него Стив. Баки закатил глаза.— Да, такую неприметную машинку ни за что ни в чем не заподозрят, о чем это я. Стив фыркнул. — Поедешь в этом? — он окинул нацепившего кожаную куртку Баки внимательным взглядом. — Там жарко, вообще-то. Сказал и тут же понял, что слишком вжился в роль няньки. Ну вот какого черта, а? Одно дело — приглядывать, и совсем другое — вести себя так, будто они друзья или… семья. Еще чего не хватало. К счастью, Баки просто пропустил его слова мимо ушей. Уже в машине Стив сообразил, что Баки, по сути, с наступлением жары предпочитал днем отсиживаться в квартире, врубив кондиционер на полную мощность, и выходил только с наступлением прохладной темноты. Он кинул быстрый взгляд на пассажирское сиденье — металлические пальцы левой руки нервно постукивали по обтянутому в черную джинсу колену. — Когда-нибудь тебе придется рассказать, откуда она, — Стив кивнул на бионику. — И кто такое мог создать за столь короткий срок. Скулы на лице Барнса проступили отчетливее. — Отвали, — сердито бросил он и прикрыл металлическую руку живой. Уткнулся носом в окно. Стив крутанул руль, выезжая на мост. — Ты можешь ершиться сколько угодно, — заметил он, — но меня ты не обманешь, Баки. Я имел дело с этими технологиями. Я знаю, из чего она. И еще я знаю, что в нашей стране нет таких запасов вибраниума. — Заткнись! — рявкнул Барнс, поворачиваясь к нему. Его глаза горели бешенством. — Заткнись нахер, ты ничего не знаешь, ничего, и твои тупые доводы ни к чему не приведут, ясно? В конце его голос дрогнул, и Стив, замерший во время этой неожиданной вспышки, глубоко вздохнул и замолчал. Он практически не имел дела с людьми, у которых были глубокие психологические проблемы, а Баки никого не пускал себе в голову. Руководство настояло на приемах у врача, скованного контрактом со службами и подписавшем соглашение о неразглашении, но эти приемы помогали Баки примерно так же, как и мертвому припарки. Он никогда ничего не говорил, безразлично слушал заезженные фразы, а потом шел в клуб и надирался там до тех пор, пока не забывал собственное имя. Как спасти человека, которому это спасение нахрен не сдалось, Стив не знал.Он понятия не имел, что копошится во тьме Баки Барнса, а потому не понимал, как можно ему помочь. Что грызло этого человека, что он перенес и на что пошел, — ответы на эти важные вопросы не давал ни один отчет. Поэтому Стив давно решил занять выжидающую позицию.Вот только это было сложно, потому что он притирался к нему. У Стива не было детей, да и Баки, по сути, был его ровесником, но идиотская манера заботиться о чем-то сломанном осталась у него с прошлого века, и, пусть невероятно бесила самого Баки, поделать с ней Стив ничего не мог. Они молчали всю дорогу до офиса психолога. Баки отправился на трехчасовое промывание мозгов, а Стив — в штаб Щита. Такой распорядок дня вполне устраивал обоих уже несколько недель, и Стиву казалось, что он хотя бы отчасти держит ситуацию под контролем. А потом Баки пропал. *** — Почему вы его отпустили? — рычал Стив, просматривая камеры наблюдения снаружи офиса. — У вас был вполне четкий приказ! Доктор, эдакий типичный профессор в маленьких очках и с залысиной на голове, мельтешил у него перед глазами, от страха чуть ли не падая в обморок. — Баки сказал, что это ничего страшного и что у вас встреча… — залепетал он. — Он… пропал? — С моих радаров — да, — Стив замолотил по клавиатуре. Баки, будь он проклят, наверняка вытащил все жучки по-тихому, как настоящий профессионал. Где только научился, непонятно. (Хотя, уж в Белом-то доме наверняка много специалистов, с которыми он мог найти общий язык). — Как вы могли ему поверить? — Он… он всегда был тихим и спокойным мальчиком… он… — доктор поднес к губам трясущиеся пальцы, — что теперь будет? Стив чуть не взвыл. — Вы их семейный психолог? — прямо спросил он, отвлекаясь от своего занятия. — Имели с Баки дело раньше? Доктор быстро закивал.— Да, его мать наняла меня сразу же после первой попытки суицида, и мы с ним немало продвинулись, но потом… Бедный, бедный мальчик…Как Щит мог допустить, чтобы с Баки работал этот человек, Стив не знал. Видимо все, до чего им было дело — сохранность его банковских ячеек, а не морального состояния. Изверги. — Больше он к вам не приедет, — принял решение Стив и захлопнул офисный ноутбук. — Видимо, мы не учли все ваши… профессиональные характеристики.Что сказал ему в ответ доктор, он не слышал. Телефон в заднем кармане джинсов залился трелью, и Стив мог только тяжело вздохнуть, увидев на экране по-дурацки кривляющегося на камеру Старка.— Да, Тони, — ответил он, выходя на улицу и бездумно заворачивая за угол, следуя маршруту Баки. Тони весело фыркнул. — Скажи-ка, Кэп, почему Джарвис вывел мне очень интересное изображение твоего подопечного? Я бы понял, если бы ты пристрастился к молодежной культуре, но тебя там нет. Спустил с поводка? Стив замер.— Где он? Ты его видишь? — быстро спросил он, и Тони на том конце удивленно присвистнул. — Так ты его и правда потерял, а? Фьюри в курсе? — Наверняка, это же Фьюри, — Стив устало смежил веки. — Ты можешь дать мне адрес?***You took to me so wellHypnotic taking over meMake me feel like someone elseYou got me talking in my sleepI don't wanna come back downI don't wanna touch the groundPacific Ocean, dug so deepHypnotic taking over me“Hypnotic” by Zella DayСтив, конечно, допускал, что расслабляться можно и посреди белого дня, но такого он не ждал. Большие скопления народа по-прежнему были шумными, назойливыми и просто отвратительными. В детстве мать настойчиво просила его держаться от них подальше, а Стив был послушным ребенком, пусть ему и хотелось иногда стать частью какой-нибудь веселой компании, которой не было никакого дела до мирового кризиса и цен на молоко. Он держался подальше от людей — одиночка по природе, рожденный наблюдать, не вступая в близкий контакт. Во всяком случае, старался держаться — на войне люди в прямом смысле были везде: раненые, пленные, грязные, мертвые. А в этом новом веке от людей тошнило. Они были призрачным подобием тех, что Стив знал, и напоминали обезьянок с их вечными ужимками. Ужимками и притворством. О, этот век был пропитан ложью, сочной и приторной. Ее вкус ощущался на языке, стоило хоть чуть-чуть приоткрыть рот. А Стив был в самом ее эпицентре, как и все люди его профессии. Потому что кто-то рассудил, что он может, или, если точнее, обязан служить родине верой и правдой, даже если война закончилась, оставшись пережитком прошлого, начертанного в учебниках по истории.Ролики с его участием показывали в школах, и Стив ненавидел самого себя за то, что врал. Врал детям, для которых был Героем с большой буквы. Которые якобы должны были воззвать к собственной совести, увидев промо с самим Кэпом. Было жарко. Люди жались друг к другу, пили, качались под музыку, глотали дрянь в таблетках, задевали его голыми локтями и коленками, а Стив уверенно шел сквозь толпу. Прямо к большому черному дивану, на котором Баки Барнс увлеченно вылизывал рот светловолосого парня. Они сплелись насколько тесно, что было непонятно, где начинается один и кончается другой, беспорядочно тыкались друг в друга губами, ногами и руками, дышали через раз и, черт возьми, притягивали взгляд. Во времена Стива подобное было недопустимо, извращенно и попросту неправильно. Тут же — пожалуйста. Баки заметил его первым, и в потемневших глазах мелькнула какая-то эмоция, которую Стив не успел разгадать. Он смотрел прямо на него, лениво отвечая на развязный поцелуй, но руки с чужой поясницы убрал, ткнувшись пальцами в обивку. Кожаная куртка исчезла с его плеч, а тонкая черная рубашка была наполовину расстегнута, являя миру длинную белую шею с поблескивающей на ней цепочкой. Баки заинтересованно наклонил голову, ожидая от Стива каких-нибудь действий, и облизнул ярко-красные припухшие губы. В его взгляде так и сквозила издевка, мол, за волосы меня домой потащишь? И Стив принял решение. На Баки не работала терапия, на него не влияла забота и спокойные беседы. Белый дом сбагрил его Стиву в руки, чтобы тот не натворил глупостей, и с облегчением вздохнул. Не знал только, что сидел все это время на бочке с порохом. Чтобы сдержать такого человека, одного суперсолдата было недостаточно. Баки сумел пропасть, когда за ним следили лучшие охранники, исчез пусть и не из-под надзора Стива, но притворством и наглостью добившись пропуска, — он был хитрым и изворотливым подонком. Змеей, свернувшейся кольцами на солнышке, опасной и ядовитой. Черт.Баки прекрасно осознавал, какую опасность собой являет. Документы и деньги у него, фактически, могли изъять, но мозги ему бы никто прочистить не смог. Он слишком много знал. Политика вынашивала его дольше, чем собственная мать, просто схватить и упечь его в секретную тюрьму тоже было нельзя, — Баки был общественной видной фигурой. По сути, правительственные органы были связаны по рукам и ногам. А Стив не был. Он плюхнулся рядом, думая про себя, что его жизнь превратилась в сплошной цирк, и протянул ладонь. В глазах Баки засквозило замешательство.Парень, с которым он целовался, поднял подбородок, и уставился на Стива с такой помесью восхищения и ужаса на лице, что его даже жалко стало. Еще бы: угодить в один клуб с Капитаном Америка, будучи пьяным и надышавшимся. Стив усмехнулся краем рта. Этот новый век явно не рассчитывал на то, что и Кэп может быть непослушным солдатом. Жестоким солдатом. Тем, кто настроился на шоковую терапию. — Что? — выплюнул Баки, косясь на его ладонь.Стив многозначительно посмотрел на него. — Я знаю, что у тебя где-то припрятаны таблетки. Шок на красивом лице проступил так явно, что Стиву захотелось рассмеяться. Баки не знал, что на него это не влияет, но, пожалуй, Стиву это было только на руку. — Ты серьезно хочешь накачаться экстази? — ошеломленно выдавил из себя Барнс, а затем прищурился. — Или это уловка, чтобы все отобрать? Я же еще найду, кэп, ты знаешь. — Знаю. Поэтому и прошу поделиться, — Стив приподнял брови. — Если только ты не против. Баки неопределенно мотнул головой. — Это прикол такой, да? — он все-таки потянулся к карману джинсов. — Типа ?я твой друг, мы вместе сейчас надеремся??Пакетик был совсем небольшой, а таблетки — круглыми и голубыми. Улыбка Баки превратилась в хищный оскал, и он достал новехонький смартфон, поворачивая его к Стиву камерой. Стив знал, что будет, если это попадет в сеть. Сам факт того, что Капитан Америка принимает наркотики, потрясет страну, выпуски комиксов о нем быстро прикроют, а промо перестанут крутить по телевизору, как пропаганду здорового питания и образа жизни. Он положил таблетку на язык. За корпусом смартфона Баки глухо рассмеялся. — Ты же понимаешь, что это джокер в нашей партии, кэп? С такими материалами мне в принципе не придется искать пути отхода, чтобы заниматься тем, чем я привык.— И что я должен почувствовать? — поинтересовался Стив. Он же должен был знать, как себя вести.Баки ненадолго опустил телефон. — О, ты поймешь. Стив не уяснил, что он должен понять, поэтому решил вести себя, как все. Проблема заключалась в том, что все эти люди либо танцевали, с чем у Стива были проблемы, либо целовались. А кого Стиву целовать, спрашивается, разве что…Щеки полыхнули огнем, стоило Баки поймать его взгляд своим и растянуть пухлые губы в издевательской усмешке. Что ни говори, а Стив любил красивых людей. Он любил их рассматривать, изучать их жесты, любил рисовать, плавно выводя линию за линией. А Баки был дьявольски красив — вот такой, взъерошенный, со смазанными под разноцветными огнями чертами лица, четко очерченными скулами и ключицами. Его волосы были искусно растрепаны, не стянутые, вопреки обыкновению, резинкой, а губы влажно поблескивали в свете ламп. ?Грех. Грех как есть?, — стучал в голове голос сестры Джо. Стив ведь был исправным христианином и не пропускал воскресные уроки, а потому в его памяти хорошо отпечаталось все, что было хорошо. И что было плохо. А Баки определенно попадал в ?плохо?.Стив кое-как привык к коротким юбочкам, татуировкам, откровенной рекламе и запаху прогнившего общества. Но к такому его не готовили. Ни в одном руководстве Щита, ни в одном своде предписаний и правил Стива не предупреждали об… этом. Не предупреждали о Баки Барнсе. Баки сидел близко, тепло его бедра ощущалось как открытый источник тока, и Стив не понимал, куда смотреть — ему в глаза или на беснующуюся кругом толпу, которой не было до них никакого дела.— Все хорошо? — участливо спросил Баки, даже не поворачивая головы. — У тебя такой вид, будто тебе меньше всего хочется тут находиться. — А тебе? — вопрос на вопрос ответил Стив, упираясь взглядом во все также сидящего чуть ли не на Баки парня и стараясь поддерживать разговор. — Мне скучно, — Баки цокнул языком. — А с Линчем мы… дружим. Стив еле сдержался, чтобы не скривиться. — Вот как? — А что? — удивился Баки, высыпая на стеклянный стол белый порошок, напоминающий мелкую соль. — То, что… дружат, как правило, иначе, — едко ввернул Стив. Его тошнило от этой толпы и от этого мира. Баки нагнулся, держа в пальцах скрученную бумажку, а потом резко провел ею по солевой дорожке, втягивая порошок себе в нос. Его глаза при этом влажно заблестели. — Да брось, Кэп, — слух в очередной раз резануло от подобного обращения — Стив ненавидел, когда люди путали его звание с ним самим, — это новый век. Тут новые правила. А не зная правил… не играешь. Баки развернулся, уперевшись в него взглядом. Скользнул по рубашке, шее, и наверх, прямо к глазам. На кончике его носа остались следы порошка, и у Стива руки зачесались, так захотелось его оттуда убрать. Музыка играла все громче, а Баки был все ближе. Змея. Питон, гипнотизирующий взглядом потенциальную жертву. — Ты скучный, — выдохнул Баки ему в лицо. — Посмотри на себя, даже от экстази ты просто превращаешься в более болтливую версию себя. Отвратительно. — Не моя вина, — Стив слегка дернул плечами, и на губах Баки заиграла усмешка. — На твое счастье, у него, — он прижался губами к скуле парня, — есть кое-что посильнее. Примешь, и так и быть, не стану сливать твое видео своим подписчикам. Не хотелось бы, чтобы они разочаровались в символе нации. Стив не стал говорить, что это облегчило бы ему жизнь, потому что знал — ему-то, может быть, и облегчило, но только не рекламщикам, с которых Пеппер не слезала, и точно не Щиту. — Без разницы, — он кивнул. Знал, что сказал правду, потому что его организму действительно было без разницы. Он перебарывал все эти вещества в тот же миг, как они попадали в него. Спасибо, доктор Эрскин. — Прекрасно, — сладким, хриплым голосом протянул Баки. — Просто прекрасно. И он сделал то, чего Стив совсем не ждал, — сунул таблетку покрупнее прямо себе в рот. Приподнял брови, бросая вызов. Стив поймал. Вздохнул-выдохнул и дернулся вперед, к изгибающимся в насмешке губам. Это был не поцелуй. Это был… У Стива не было достаточного словарного запаса, чтобы это охарактеризовать. Язык Баки раздвинул его губы, скользнул внутрь рта, мазнул по его языку своим, оставляя на нем таблетку, и тут же исчез, оставив Стива с ненормальным чувством незавершенности. Правда, сладкая горечь теперь разъедала его рот, и он сглотнул вязкую слюну, широко распахивая глаза. Баки наблюдал с вежливым интересом, слегка запрокинув голову наверх. Если бы не темные глаза, Стив никогда бы не догадался, что он под психотропными веществами. Ему было… непонятно.Улучшенное сывороткой зрение не подводило, но цвета стали насыщенными и яркими, как на картинах Моне, а музыка, до этого молоточками стучавшая по вискам, полилась амброзией, ритмичной и цепляющей. В голове не осталось ничего гнетущего, будто канат перерезали. Стив отдаленно подумал, что эффект очередной пакости продлится раз в пять меньше, чем у нормального человека, а потом ему стало плохо от одного предположения о том, что надо думать. Думать не хотелось.Хотелось найти альбом и запечатлеть в нем Баки, чтобы такая красота не затерялась в истории. Было бы очень, очень обидно. Баки же, казалось, напрочь о нем позабыл: он лениво изучал толпу, будто прицениваясь к желающим посидеть у него на коленях кандидатам. У Стива закоротило нервные окончания. Он тихо заурчал, представив, как яростной сплошной линией нарисовал бы эти туго обтянутые тканью бедра и как мягкими штрихами показал бы текучую ткань полупрозрачной рубашки, подбираясь к крепкому горлу и острой линии челюсти, под которой наливался лиловым цветом след чужих жадных губ… Картина. Весь Баки Барнс — картина.На лбу выступила испарина, но Стив даже ее не заметил. Он почти не моргал, ему хотелось в толпу, чтобы та поддерживала его со всех сторон, как беспомощного котенка, и синие бабочки трепыхались у него на ресницах, покрытые тропической росой… Щелкнувшие прямо перед носом длинные пальцы стали неожиданностью. Стив медленно моргнул. — Обалдеть, — те же пальцы прошлись по его лбу, — Капитан Америка накачался наркотой, и та реально на него подействовала, — штормовое небо чужих глаз выглядело так, будто вот-вот собиралось обернуться грозой. Его желудок неприятно заурчал. Стив не знал, что тому не понравилось. Несмотря на легкое головокружение, ему было просто отлично. — Капитан Америка, настоящий? — визгливый голос оказался полной неожиданностью, а пальцы на его коже заметно напряглись и исчезли через долю секунды. — Не совсем, — как сквозь туман услышал Стив, — Мег, детка, ты же понимаешь, что настоящий кэп никогда не сунулся бы сюда? Смех.— Джеймс, он же приглядывает за тобой! Было бы логично предположить…— Нет, — опять смешок, — это так, двойник. Для отвлечения, понимаешь? — О, — пауза, — так с ним можно флиртовать, да? Джеймс, можно? Я мечтала об этом с тех пор, как мне было четырнадцать, и…— Нельзя, — пальцы обхватили его колено, и в этот раз прикосновение оказалось куда более твердым. Стив посмотрел вниз и увидел лишь металлические костяшки. — Я уже заплатил за него. — Чушь! — возмутился он, стряхивая протез, и обернулся. За спинкой дивана оказалась вполне симпатичная брюнетка. — Извините, мэм, но я на задании, и мне не предписано вступать в отношения.Девушка хлопнула ресницами, а затем издала короткий визг.— Мамочки, он даже говорит, как он! Баки (почему он не поправил ее, когда она назвала его по полному имени?) цокнул языком, как бы выражая свое недовольство. Стиву было до лампочки, чем там его подопечный был недоволен: наркотик играл в его крови, поразительным образом очищая голову от забившейся туда дряни в виде ненужных анализов и мыслей. — Мег, ну разумеется, он говорит, как он! Иначе люди бы почуяли неладное… На, — он пихнул в девичьи руки тот самый пакетик с солью, — угости друзей. За мой счет. — Ты лучший! — Мег перегнулась через спинку дивана, обхватила Баки за шею голой рукой и звонко чмокнула в щеку. Через секунду ее и след простыл. Стив откинул голову назад, прикрывая глаза и всматриваясь в кружащий под веками калейдоскоп. У калейдоскопа были приятные летние цвета, и он утягивал его так глубоко, и это было так приятно, что на губах сама по себе расползлась улыбка…— Эй, ты! — его настойчиво потрясли за плечо, и Стив недовольно открыл глаза. Лицо Баки по-прежнему мало что выражало, за исключением, быть может, глаз, но Стив уже не был уверен в их цвете. Все кругом за пару секунд прошло мощную цветокоррекцию, белое стало черным, а черное стало синим. А еще затошнило от крутящейся перед глазами спирали. — Блять, — ругнулся Баки, опять проводя рукой по его лбу. Только сейчас Стив понял, что с него уже в три ручья тек пот. — Кэп, мне голову оторвут, если ты отбросишь копыта. И твой суперсолдатский организм, похоже, перерабатывает все слишком быстро, поэтому ты проходишь все фазы не плавно, а в бешеном темпе. Тебе надо блевануть. Стив не был уверен в том, что слышал. Между словами ему чудилось подозрительное жужжание, поэтому он начал прислушиваться к нему, в результате чего потерял нить беседы. Теперь калейдоскоп его уже не радовал. Было паршиво. Его потянули с дивана, и он покорно встал, а потом музыка, люди и цвета обступили его, и он отключился.Пришел в себя Стив резко, как по щелчку, — с гудком проезжающей под окном машины. Он сел на кровати, сбив одеяло, поморщился от яркого солнечного света и только потом понял, что не помнит, как оказался в квартире, что, по сути, было бредом — благодаря сыворотке у него была превосходная память. — Надо же, Спящая Красавица проснулась, — ехидно прокомментировал знакомый голос, и Стив с удивлением обнаружил в собственном дверном проеме Тони Старка. Джинсы, странная футболка со странным рисунком, помятый вид и кружка в руках. Тони Старк.В его квартире. — Тони, — недоверчиво изрек Стив, втягивая носом аромат кофе.— Рад, что помнишь.Тони приблизился и протянул ему кружку.— На тебя вроде бы не действует, но хуже не станет. Наверное. Я не врач. Стив послушно приник к напитку. От одного глотка из горла пропало ощущение, что его терли наждаком. — Чт… — начал было он, но Тони махнул на него рукой, мол, пей и молчи, и потер указательным пальцем переносицу. — Скажи мне одно, Роджерс, — попросил он, — в сыворотку была заведомо включена тупость, или это у тебя врожденное? Почему я получаю странную видеозапись, на которой ты глотаешь очевидную дрянь, а потом мне звонит сын бывшего президента и рассказывает, что ты бьешься в судорогах в туалете клуба для золотой молодежи? Тебе мозги-таки отморозило, да? Стив заторможенно уставился на Старка. Они не были близкими друзьями, даже приятелями их можно было назвать с натяжкой — слишком уж разные характеры — и сам факт того, что Тони сейчас был в его квартире и на свой специфичный лад пытался привести его в чувство, слегка обескураживал. Поэтому Стив неловко дернул плечом. — Я был уверен, что на меня это не подействует. Если бы взглядом можно было убивать, Стив был бы уже мертв. — Суть сыворотки Эрскина не в том, чтобы ты стал неуязвимым роботом, Роджерс! — Тони нервно прошелся по комнате, — да, твои рефлексы отточены лучше, чем у любого солдата, да, на тебе все заживает, как на собаке, но это не значит, что ты бог, пойми уже! Тебе подсунули некачественный наркотик, который отправил бы на тот свет любого, кто принял бы половину твоей дозы, нет, четверть! Когда ты уже поймешь, что иногда надо думать, а потом делать, а не наоборот? — Это был выход, Тони, — тихо сказал Стив, и Старк остановился, прислушиваясь. — Он не слушал никого, и я подумал, что надо стать частью его мира, чтобы… понять. Но я так и не понял. — Неудивительно, — хмыкнул Тони. — Чтобы этот мир понять, надо в нем вырасти. — Где он? — Стив отставил кружку на тумбочку и спустил ноги с кровати. Тони кивнул на дверь. — В гостиной. Как понял, что с тобой что-то не то, набрал меня по твоим последним вызовам — кстати, напомни показать тебе, как ставить на телефон пароль, — а потом трясся за моей спиной, пока мы с Брюсом…— Брюс тоже тут? — Нет. У него были проблемы… по зеленой части, так что мы совещались по видеосвязи. Стив по-прежнему плохо понимал, что с ним было и что происходило ночью в его квартире, но ему нужно было убедиться, что его задание, то есть Барнс, в целости и сохранности. А еще ему нужно было надрать ему уши. Баки обнаружился на подоконнике. Он нервно курил, сжимая сигарету пальцами металлической руки и стряхивая пепел на карниз. На нем была вчерашняя одежда, цвет лица напоминал первый снег, а под глазами залегли темные мешки. При виде Стива Баки замер, потушил окурок о неживое запястье и уставился на него исподлобья, как бы ожидая расплаты. Стив помедлил, не зная, что сказать. — Спасибо, — наконец выдавил он. Хотелось повернуться спиной и зашебуршать чем-то в холодильнике, чтобы не смотреть Баки в глаза. Баки нахмурился.— Спасибо, — повторил он и помрачнел. — За что? — Ну, — Стив фыркнул, — зная твою нелюбовь ко мне, ты мог бы бросить меня в том клубе и спокойно исчезнуть, а ты здесь. Баки помрачнел еще больше. — У меня сложный характер и много проблем, Роджерс, но я не подонок. Меня не в лесу растили.— Поэтому и спасибо, — кивнул Стив, подумав, что манеру звать его по фамилии Баки точно взял у Тони. Ну, уже не ?Кэп?, и на том спасибо. Барнс закатил глаза. — Я не подонок, но моя шкура меня заботит больше, чем твоя. Я не вызывал скорую, чтобы не привлекать внимания, только звякнул Старку и полностью передал тебя в его ведение. Ну, знаешь, чтобы ты не на моих руках испустил дух, — Стив моргнул, — а потом началось… Ты задыхался, Старк орал на Беннера, потом прискакала Вдова с какими-то ампулами, а я просто сидел и… курил. Так что благодарить нужно друзей своих, Роджерс. Не меня. — Ладно, — Стив пожал плечами и наконец залез в холодильник. — Вы тут ничего не ели? — Мы были заняты, — Тони подошел к стоящему в гостиной костюму Железного человека, на который Стив поначалу не обратил внимания, — и, раз уж ты в порядке, я полечу домой. Джарвис заказывает удивительные вафли. — Готов поспорить, он будет в Нью-Йорке через полчаса, — пробормотал Баки, когда Тони вылетел прямо через их окно и через пять секунд стал едва различимой точкой в небе. — Раньше, если торопится на вафли, — бросил Стив, доставая яйца и бекон. Услышал смешок за спиной и сам улыбнулся.***Они не говорили об этом. Ни о той ночи, ни об утре, когда конфронтация ненадолго отошла на второй план. Будто не сговариваясь решили стереть из жизни те двенадцать часов, будто тех и не было вовсе. Стив ходил на пробежку, возвращался, дожидался, пока Барнс не выползет из кровати и готовил завтрак, иногда таскал его за собой в Щит, где оставлял в помещении для гражданских лиц, иногда, наоборот, таскался за ним на вечеринки и прочие мероприятия, на которые вход предоставлялся тем, у кого вместо крови — рубины. Инкогнито таскался, разумеется, в выданной протезной маске носатого парня с веснушками на щеках. Больше никаких попыток вникнуть в суть Баки он не предпринимал. Тони был прав — он не принадлежал его миру, поэтому мог лишь, привалившись к стене, смотреть, как тот хохочет до слез, развлекается с девочками и мальчиками в дорогих нарядах и, ну… живет. Стив не совался только в места, где необходимость в контрацептивах была куда выше, чем в нем самом. В конце концов, никто не знал, нужен ли Баки террористам и помнит ли он сам те сведения, за которые так опасался Белый дом, что делало задание Стива неограниченным по времени и что с каждым днем все больше действовало на нервы. Потому что кое-что все же изменило его в ту ночь. Одно, самое что ни на есть жалкое воспоминание о мокром языке, так правильно скользнувшем по его собственному. В веке лжи это не значило ничего. Здесь целовались от скуки и по пьяни. Но для Креветки Стива Роджерса забыть о чем-то подобном было сродни штыку в легкое. Баки Барнс был мужчиной, и Стив, прежний Стив, должен быть кривить рот и воротить голову от самого осознания этого факта. Но то ли новый мир уже успел на него повлиять, то ли ему изначально было плевать, и он просто подстраивался под общие гомофобные настроения, но теперь это перестало казаться ему чем-то непристойным и гадким. ?Это?. Отношения между мужчинами. Бога ради, да какие отношения? Стив фыркал каждый раз, когда подобные мысли приходили в его голову. Барнс привык жить на широкую ногу, в квартиру Стива переместился только потому, что тот наотрез отказался переезжать в самый роскошный дом Колумбии, привык к разгульной жизни и потоплению себя во всех мыслимых грехах, которые можно было купить за деньги. Он любил играть людьми, как шахматными фигурками. А Стив даже в самые жалкие дни своего существования не примерял маску пешки. Скорее всего, так бы все и осталось. Но Баки снова пропал. Стив отвлекся на вечеринке, когда одна особо назойливая девица начала предлагать ему выпить, а к тому времени, как он от нее отделался, Баки и его очередного парня и след простыл.Это был какой-то детский сад. Стив чувствовал рокочущую внутри злость, причем не столько на Барнса, сколько на саму ситуацию в целом. Он бы сам озверел, если бы кто-то постоянно таскался за ним по пятам, а Баки наверняка была необходима личная жизнь, пусть и весьма своеобразная. В конце концов, они друг другу были никем.Он дошел до Хаммера, залез в салон и ткнулся лбом в руль. Ехать искать Баки не было ни малейшего желания. Звонить, теребя Щит с его возможностями просмотра камер, Стив тоже не собирался. Оставалось ждать. Возможно, такая небрежность по отношению к делу была совершенно не в его духе, но если Стив и выяснил что-то про Баки Барнса, так это то, что он себя в обиду не даст. Это была еще одна загадка, к которой у него не было ключа — Баки поразительно быстро восстанавливался после всех своих экспериментов с напитками и веществами. Единственное, что волновало по-настоящему, так сам факт того, что он действительно нарушил прямой приказ следовать за Барнсом всегда и везде. Стив бы и сидел так, наслаждаясь темным небом, по которому уже бежали фиолетовые росчерки, если бы не раздавшаяся трель звонка. Баки сидел на обочине дороги. Растрепанный, в футболке шиворот-навыворот и почему-то босой. Последнее обстоятельство порядком развеселило, и Стив поприветствовал Барнса чуть ли не улыбкой. — И где туфельки, Золушка? — спросил он, когда Баки залез на сиденье. В этот момент тот был как никогда похож на воробья: весь насупившийся и слегка продрогший. — Ха-ха, — саркастично ответил Баки. — Обхохочешься. — Что-то произошло? — Стив вырулил на трассу, в это время суток практически пустую. Баки промолчал, уставившись в окно. Стив включил подогрев сидений. Они проехали минут пять, когда Барнс вновь подал голос. — Тот парень, с которым я ушел… В общем, его парень вернулся как раз в тот момент, когда я раскладывал на его прессе кокс. — О, — многозначительно выдал Стив. — Сочувствую. Баки издал смешок. — Да похер. Жаль только, что пришлось выпрыгивать в окно, чтобы тот парень не увидел меня, — он посмотрел на Стива и пояснил, — не потому, что это измена, у них, как я понял, открытые отношения, а потому, что я — это я. Меня не должны видеть… так. — Ага, — согласился Стив, прикидывая наиболее быстрый способ добраться домой. — Чем они тебя цепляют? Вырвалось случайно, а ведь давно на языке крутилось, не хуже наркотика прожигая мозг. Баки расхохотался. Видимо, сегодняшняя доза была больше обычной, если его потянуло на откровения.— Да ничем, Кэп! — смешинки так и переливались в его глазах. — Вечно одна песня: хотел трахнуть тебя, когда ты еще был подростком на размытом экране и бла-бла-бла. А у меня не то, чтобы высокая планка. Стив закатил глаза.Это случилось внезапно и так же внезапно и закончилось. Ночь, погруженная в сон, оказалась встревожена мотоциклистом, вылетевшим на дорогу из ниоткуда. Их ослепил яркий свет фар, Стив резко крутанул руль, шины взвизгнули, и они слетели с трассы. Хаммер не перевернулся лишь благодаря чистому везению, пронесся по склону и стремительно врезался в большое раскидистое дерево. Раздался грохот, что-то закоротило, повалил дым, а потом вновь стало темно. Тяжело дыша, Стив повернулся.Только сейчас он понял, что одна его рука до сих пор лежит на руле, а другая прижимает Баки к сиденью — разумеется, именно сейчас он решил не пристегиваться, — и вид у него такой, будто с ним говорила сама Смерть. Впрочем, так и было.Бледный, как луна, с каплей пота, стекающей по виску, и разбитым носом (похоже, успел удариться о переднюю панель до того, как Стив его перестраховал) Баки не моргая смотрел прямо перед собой. Глаза были пустыми, не просто безразличными, как обычно, а стеклянными. Как если бы он ушел глубоко в себя. На войне Стив видел такое. Это называлось шоком, и в таком случае, как он читал, предлагалось успокоить пострадавшего, согреть и дать сладкий напиток. Под пулями успокоения было не сыскать, с пледами на фронте было туго, как и с сахаром, но они, к счастью, были не в сорок четвертом году. А Баки сейчас проходил через все заново, и Стив прекрасно это понимал. То, что Барнс выжил в том теракте-аварии, не могло пройти бесследно: прямое доказательство теперь было вмонтировано в его предплечье. И сколько всего еще Стив не знал, потому что Баки предпочитал молчать, чем говорить…Он вытащил его на воздух, усадил на поваленное дерево и грубо, по-мужски обхватил за плечи. Так, как никогда раньше не умел.Баки била крупная дрожь. Он явно плохо понимал, где он и что с ним, вжимался в его грудную клетку, шептал что-то на незнакомом Стиву языке и задыхался. — Эй, тише, тише, — пальцы дрогнули, но позволили себе зарыться в темные длинные пряди, — дыши, Баки. Дыши. Ты здесь, а не там. Все хорошо. Камеры наверняка зафиксировали произошедшее, так что скоро тут будет полиция и скорая помощь. Стив слышал, что успокоительные в этом времени просто прекрасные. Они просидели так минут пять, или больше, Стив не считал, когда дрожь начала сходить на нет. Баки поднял голову и посмотрел в сторону холма, с которого они скатились.— Мигалки приперлись, — тихо сказал он, и Стив обернулся. — Отлично. Они вправят нос, если нужно, и… — он повернулся обратно и замолк, увидев, как Баки стирает кровь с абсолютно здорового носа. Казалось, будто он просто испачкался в красной краске. Баки поднял голову. На его лице проступило замешательство. Будто не этот человек страдал в его руках мгновением ранее. — Ты… — Стив снова посмотрел на его переносицу, — как ты это сделал? Баки точно не был вампиром, потому что тех просто не существовало. И Стив знал только одного человека, который мог бы так быстро исцелиться. И это был он сам. — Кто ты? — нахмурившись, спросил он, отодвигаясь, но тут в темноте замелькали фонарики спускавшихся по склону полицейских, что избавило Баки от ответа, но не избавило Стива от сомнений. Он напрягся и не выпускал Барнса из виду, пока его осматривали и допрашивали. К Стиву тоже пытались подойти, но он рыкнул, что с ним все в порядке, и работница скорой отступила. С Баки ей было куда приятнее общаться, чем с Капитаном Америка, героем прошлого века. Наверняка все вокруг сейчас думали, что он гадает, как работают рации в их руках. Или нет. Гадали, что Капитан Америка забыл в одной машине с Баки Барнсом — Стив снял свой протез еще тогда, когда нашел Баки на обочине, что сейчас сыграло ему на руку. При нем не было документов или даже водительских прав. Барнса закутали в плед и вручили шоколадный батончик. Если бы не странность с раной, Стив бы счел его хмурое выражение лица и железные пальцы, сжимающие лакомство, весьма забавными. Его так и тянуло это нарисовать. Вопросы душили, и он высматривал Баки, как хищник свою жертву. До дома их довезли без остановок — сыграли статусы и положение обоих в американском сообществе, — и, стоило двери подъезда захлопнуться, как Стив остановился. — Ты обязан рассказать мне, что за дерьмо произошло с тобой, Баки. Сказал, как припечатал.Послышался тяжелый вздох, а затем глухой звук. Баки нажал на кнопку лифта. — Да я уже понял. Лифт зашумел, и он добавил: — Дай только кофе выпью. После такого нужна лошадиная доза. — Ты и обычно пьешь его, как… — Стив осекся. До этого момента он не придавал этому значения, но Баки и правда пил очень много кофеина по утрам. Больше, чем было необходимо нормальному человеку. Баки сдержанно кивнул.— Да. — Да?— У тебя на лице все написано. Пока шумела кофеварка, они сидели за столом друг напротив друга и молчали. Баки успел нацепить валявшиеся на диване носки расцветки американского флага, как будто в насмешку, и лениво подпирал щеку рукой. Волосы он собрал в высокий растрепанный хвост. Не верилось, что этот человек был такой же машиной для убийства, как Стив. Наконец, когда кофе был наполовину выпит, Баки открыл рот.— Все началось за полтора года до аварии. Я тогда вернулся из больницы после… передозировки. Родители считали, что я хотел покончить с собой, но на деле я просто увлекся. Голова была не тем забита, да и время было паршивое. Во всяком случае, так я тогда думал, — грустная усмешка, — время лихо расставляет приоритеты. Я успешно прошел реабилитацию, все успокоились, и я успешно вернулся в светскую жизнь. Там редко что-то меняется, одни лица, одни разговоры и одни принципы, но… Там была новая компания. Сыновья дипломатов вроде или что-то в этом духе, как раз был Саммит. И они взяли меня к себе. Было легко, понимаешь? Они не осуждали, не знали меня, а я не знал их. Думал, что все под контролем. А однажды проснулся на операционном столе, — Баки перевел дух. — Думал, что опять не уследил за собой, а оказалось, что подонки накачали меня какой-то дрянью, вроде той, что тебе скормил Линч. Они взяли мой телефон, писали с него моим близким и даже заставили меня поговорить с братом. Мол, я уехал в горное поместье подышать свежим воздухом. Месяц свободы от общества и все такое. И… я не помню, что они делали. Помню, что было больно, помню лицо на зеленом экране, которое все звали ?Доктор?, и помню, что приходил кто-то в костюме, и его уже звали ?Альфа?, но он был в маске. Помню только его голос: когда он мне снится, меня тошнит? — Баки дернул плечами, — а потом… они меня отпустили. Наверное. Я не уверен. Я проснулся в доме в горах и долго думал, не сошел ли я с ума. Стив молча ждал, пока Баки крутил пальцем по ободу чашки.— Я понял, что со мной сделали херню, когда брился на следующий день. Рука дернулась, и я оставил порез… Которого после душа там не оказалось. А через пару месяцев меня выкинуло на скалы, и я должен был сдохнуть, так все говорили. А я выжил. Врачи не знали, как так вышло, а я понимал. Я потерял семью, а сам стал подопытным кроликом. Крысой лабораторной.Стив невесело хмыкнул. Баки покачал головой.— Не сравнивай. Ты сделал это сам. Меня не спрашивали. Отрастить себе руку, я, впрочем, не смог, хотя пытался, когда сбежал. — Куда ты тогда пошел? — спросил Стив, и Баки озорно улыбнулся. Лживо, но озорно. — В рыбацкую хижину деда. О ней мало кто знал. Я думал, что только я, но… Там меня ждали. Меня снова вырубило, а очнулся я с ней, — он кивнул на железную руку. Стив нахмурился.— И ты ее оставил? — Я не буду калекой, — отрезал Баки, и его глаза сверкнули в темноте, как два камушка. — Тем более, так проще. Мне не нужно никому ничего объяснять, у них только догадки и есть. А так… Я даже не знаю, что будет, если ее снять. — Через нее тебя могут контролировать. — Не могут, — Баки усмехнулся. — Если там и были нано-роботы или какая-то другая дрянь, то уже сдохли. Я почти минуту бил себя током. Стив застыл. Почему-то картинка сжимающего в зубах кожаный ремень, старающегося не заорать Баки причинила ему практически физическую боль. — Все равно не факт, что все… улажено. Те люди все могут вернуться за тобой, а ты, зная это, убегаешь, уходишь с малознакомыми людьми и… — Стив запнулся, пораженный внезапной догадкой. — Ты хочешь, чтобы они за тобой вернулись. Баки выразительно громко отхлебнул из чашки и сделал глоток. — Пойми меня правильно, Стив, — имя слетело с его языка так просто, будто Баки так всегда его и звал, — я не хочу быть игрушкой в руках непонятной организации. Но жить с тобой, таскающимся по пятам, жить с вечной оглядкой на Белый дом, выпрашивать разрешения… я не буду. У меня никого нет, и пресса успешно поддерживает образ запутавшегося волка-одиночки, так что скажи, зачем мне прятаться, если я уже мотаю срок? — Во-первых, я не буду рядом всю твою жизнь. Это была вынужденная мера, — Стив покачал головой. — Во-вторых, я уверен, что они за тобой следят и что они вернутся. Если тебе это нужно, не переживай. Они бы не сделали руку из вибраниума тому, кого хотели отправить на свалку. И, в-третьих… — он поколебался, — ты всегда можешь остаться здесь. В глазах Баки промелькнуло что-то, похожее на панику. Стив поспешил сгладить углы.— В смысле, не как мое… задание. Как сосед. Я, как видишь, не такой уж идеальный супергерой, и было бы неплохо жить с кем-то, кто об этом знает.?И кто сам тоже потерялся в этом дерьме?, — добавил он про себя. Баки сжал кружку здоровой рукой так сильно, что костяшки побелели.— Я чуть тебя не угробил, а ты хочешь стать моим соседом. Стив посмотрел ему в глаза. Баки выглядел дерганным и нервным, с каким-то лихорадочным румянцем на щеках. Эдакий сгусток магнетического напряжения. — Не говори так. — Капитан Америка призывает не говорить правду? Стив сглотнул. Почему-то ночь перестала казаться ему угнетающей. Напряжение лизало позвоночник, адреналин, оставшийся в крови с момента аварии, вскипел с новой силой. Баки вскинул подбородок — любимый надменный наклон головы, пухлые выразительные губы и опасно поблескивающие глаза. Он резко мотнул головой. — В последнее время Капитан Америка все меньше походит на пример для подражания, — признался он, не отрывая глаз от губ, меж которых скользнул влажный язык. Баки дернул уголком рта. Слегка наклонился вперед, будто вслушивался. Ткань футболки мягко колыхнулась, показав волнительный изгиб шеи и выпирающие ключицы, на одной из которых уже чернел чужой засос. Трагедия, трагедия, трагедия. Стив даже дернуться не успел, как Баки одним бешеным рывком перегнулся через стол, схватил его воротник и дернул на себя, впечатываясь в губы жадным ртом и дергая за короткие пряди волос, запрокидывая его голову. Его колени оказались примерно на уровне стивовых плеч, и это было последним, что он успел заметить, прежде чем его унесло. Он охнул, когда Баки широко, по-кошачьи лизнул его в щеку, в следующую же секунду проскальзывая языком в открытый рот, прохаживаясь по зубам и вторгаясь дальше. Стив ощутил на языке вкус кофе и меда, его руки дрогнули в инстинкте: устранить нападение, но почему-то вместо этого вцепились в обтянутые джинсами голени.Стив не хотел этого. Не хотел.Не считал правильным. Он не был в романтическом настроении, но и Баки не был девушкой, ждущей серенады под луной. Он был разбит и сломан, они оба были: два дрейфующих корабля, бросивших тесно переплетшиеся якоря в песок. Баки переполз через стол и оказался у него на коленях в считанные мгновения. Нагло стиснул его бедра коленями, отстранился, ярко-розовый и тяжело дышащий, и прошептал:— Какой ты хорошенький, Кэп, просто взрыв мозга. Стив в ответ скользнул ладонями по крепким бедрам. На Баки были те самые джинсы с низкой посадкой, из-под которых вечно выглядывало нижнее белье и тазовые косточки. Стив не признавался в этом, но думал, что эти очаровательные джинсы гораздо лучше смотрелись бы на полу. Потому что Стив Роджерс не был скромником. Сыворотка, быть может, и не изменила его сущность, но она точно подарила ему кое-что новое, помимо силы и крепкого тела. И это было либидо. У хилого паренька из Бруклина не вставало даже в период полового созревания. У Капитана же стояло очень, очень часто. У него стояло сейчас, когда Баки Барнс ерзал у него на коленях, приятно-тяжелый и горячий, как печка. Их рты соединялись с пошлым звуком, Баки растекался под прикосновениями, податливый, жадный, и Стив, очертя большими пальцами блядские тазовые косточки, которые так хотелось накрыть ртом, подсадил его за задницу поближе. Прямо на себя. — Твою же… — простонал Баки, почувствовав его тазом, и его глаза стали черными-черными. Стив рыкнул. Он усердно вылизывал белую шею, захватывая губами острую челюсть, и Баки выгибало так, что у Стива начинало шуметь в ушах. Ошметки контроля полетели в пропасть, стоило Баки охватить его лицо ладонями, обжигая металлическим холодом его правую скулу, и широко лизнуть его приоткрытые губы. Он сжал упругую задницу, толкнувшись ребром ладони меж ягодиц, прямо по шву ткани, и Баки, чтоб его, заскулил, вздрагивая всем телом. Стива от этого звука закоротило.Никогда он не чувствовал себя вот так — полностью потерявшим человечность. Он двигался на одних инстинктах, которые, замороженные в кубики льда, в одно мгновения очутились в котле с кипящей лавой. Его не волновало, что Баки — это задание, что он — мужчина и что Стив — тоже мужчина, и что это неправильно по законам природы. Природа Стива ревела, требуя взять свое.А Баки был его. Он подавался назад к его ладоням, притирался пахом о его живот, и жалобные стоны постепенно переросли в слышимый рык. Баки не был безвольным, он был наглым, и он хотел получить то, что хотел, и Стив, проклятие, хотел ему это дать. Баки дернул его кофту бионической рукой, раздирая ее ко всем чертям, и прогнулся в спине, проводя языком влажную дорожку от его груди до шеи. — Блять, даже не верится, что никто тебя не трахнул, — простонал он, утягивая Стива в новый поцелуй, который даже с натяжкой нельзя было назвать приличным, — это же федеральное преступление, — рот накрыл сосок, и тело прошила блаженная дрожь.Это было грязно, мокро и дико, это было куда лучше, чем сверлить друг друга недовольными взглядами из разных концов комнаты. Стив не умел всего этого. Такое случилось с ним впервые, и Баки, подлец, знал об этом, беззастенчиво пользуясь этой своей властью. И, что самое странное, Стив не испытывал скованности или неловкости. Это присуще людям, а он… человеком не был. Он подхватил Баки за бедра и усадил обратно на стол, вставая, опрокидывая стул и нависая над ним, опираясь руками в гладкую поверхность. Баки довольно заурчал, распластанный по столу и совершенно беспомощный: темное марево волос, блестящая от чужой слюны шея, расхристанная одежда. — Думаю, что это мне придется трахнуть тебя, — ни с того, ни с сего заявил Стив. — Потому что за плохое поведение наказывают. Баки крупно вздрогнул, и Стив подумал было, что перегнул палку, но тут его оглушил громкий стон. Баки крепко зажмурился, широко приоткрыв рот, на пушистых ресницах задрожала влага, и он нетерпеливо приподнял бедра, притираясь к ноге Стива. Он даже не успел ничего сделать, как Баки рванул его на себя, выбросив вперед металлическую руку и притянув за шкирку. С человеком подобное обращение бы не прошло даром — так и шею сломать можно, но… Да. Опять же, Стив не был человеком.Они оба не были людьми.Только не сейчас.Рыча, Баки впился в его рот, прикусил зубами нижнюю губу и оттянул на себя. Тонкая кожа лопнула, и Стив почувствовал по рту металлический привкус крови, которой тут же окрасились и чужие губы, став ярко-красным ориентиром в полном сумраке. Ногой Баки обнял его за бедро, и, прервав поцелуй, завозился с его ремнем отрывистыми, резкими движениями.Его рот блестел от слюны и крови Стива, и это было самое возмутительно-возбуждающее зрелище, которое только можно было себе представить. Член стоял так, что было больно. Стив подался ближе, и, опираясь одной рукой на стол, накрыл другой Баки. Прямо вот так, сквозь ткань, оглаживая твердый ствол.— Стив! — Баки задохнулся и чуть не упал на стол спиной, позабыв о его джинсах и глотая ртом воздух. Они сжигали кислород с такой скоростью, что в комнате грозил образоваться вакуум. Стив поддержал его за талию, впрочем, не отнимая руки от горячего, пульсирующего члена. Он знал, что Баки был влажным и текущим, и это знание нехило так бередило фантазию. Он говорил прежде, чем додумывал фразы, напрочь отключив фильтр речи и позволив себе плыть по течению. В конце концов, так и делали пострадавшие корабли. Ему нравилось, как взгляд Баки затягивало поволокой и тот полностью терял себя, вслушиваясь в его слова. Стив знал, что с его языка впервые срывалось что-то настолько грязное. И — ох, Господи, — ему нравилось. — Да, детка, — он требовательно сжал пальцы, — хорошо, что ты помнишь мое имя. Должен признаться, ?Кэп? в твоем исполнении очень раздражает. Баки издал полусмешок-полустон. — Я не… — он судорожно облизал губы, замолкая, и Стив в отместку убрал ладонь. — Стив! Стив стащил с него джинсы, грубо проезжаясь жесткой тканью по члену. Живот Баки со всеми его четко очерченными мышцами пресса напрягся, с влажных губ срывались частые стоны, и это была еще одна картина, которую Стиву нестерпимо хотелось нарисовать. В самом разнузданном ракурсе. Он не успел даже попробовать скрывающую косые мышцы кожу на вкус, как в жарком сумраке раздался звонок. И Стив бы послал к черту кого угодно на этой планете, но этот особый рингтон заставил его крепко сжать зубы и выругаться, отстраняясь от горячего и ждущего Баки. Стиву было безмерно любопытно, что в такой час понадобилось Фьюри. ***Общение с Баки Барнсом напоминало американские горки. К такому выводу Стив пришел на очередном спец-вылете, объяснив всем план действий и оставив команду проверять оружие. Сам он тупо смотрел в окно, по которому скатывались крупные капли влаги, и видел в отражении совсем не себя. Фьюри, конечно, умел знатно попортить кровь.И Стиву никогда еще так не хотелось наплевать на руководство. Но в таких делах решал не Стив, а Капитан, и Капитану не было положено трахать милых парней на кухонном столе. Даже если от этих парней сносило крышу. Прошла еще неделя: они опять притворились, что ничего не было. Стив порывался пару раз объясниться, но натыкался на ледяной колкий взгляд и отходил. Видимо, Баки Барнса нельзя бросать со стояком и зацелованными губами. Баки Барнс такое не прощает. Стив снова стал сторонним наблюдателем роскошной жизни, в которой процент алкоголя превалировал над благоразумием. Баки будто отпустил поводья, который и до этого-то удерживал с трудом, глотая таблетку за таблеткой и вылизывая каждого, кто был на это согласен. А Стив безмолвно смотрел, нервно сжимая руки в кулаки. Напряжение достигло той точки, когда его можно было руками потрогать. Больше всего на свете ему хотелось сгрести этого непонятного человека в охапку и зацеловать до синяков, пытаясь забрать боль, что вывалила на него жизнь, забрать себе, потому что он крепче. Баки мог храбриться сколько угодно — он не был готов к тому, что выпало на его долю.Да и как к такому подготовиться? Стив начал видеть то, что раньше предпочитал не замечать, злясь на весь окружающий мир и неустанно требуя ответы на сотни вопросов, и от каждого нового знака, которые невольно подавал Баки, ему становилось практически физически больно. За чехардой разгульной жизни, белозубых улыбок и дикого хохота скрывался разбитый и брошенный всеми ребенок, которому пришлось слишком рано повзрослеть. — Стив, — позвала Наташа, и он, сначала поймав ее взгляд в зеркале, обернулся. — Мы подлетаем, у тебя есть еще какие-нибудь команды? Стив качнул головой. — Зачистка и вызволение. Аннекинена Фьюри попросил доставить живым. Доктор Аннекинен был головной болью Щита уже не первый месяц. Никто не знал, на кого он работал, — все следы упирались в тотальное никуда, никто не знал, что исследовал, было известно лишь, что одиночки, проживающие в небольших городах, начинают пропадать с впечатляющей скоростью. Наташе удалось спасти женщину лет сорока и даже допросить подосланного к ней агента, и только так они про Аннекинена, собственно, и узнали. Агент, стоило ей убрать шокер от его шеи, рванул пальцами во внутренний карман, сунул их в рот, и через несколько секунд забрызгал пол кровавой пеной. Стив тогда еще подумал, что где-то видел похожий сценарий. Гидра умудрилась наследить даже в этом веке. Они спустились на тросах и очутились на покрытой ракушками крыше — заброшенный на берегу санаторий выглядел особенно устрашающе в рассветном сумраке. Моросил дождь, в воздухе чувствовался запах океана, и на языке оседала соль. Брок Рамлоу взъерошил влажные волосы затянутой в кожаную перчатку без пальцев рукой и деловито сплюнул себе под ноги. Стив недовольно покосился на него, выискивая люк. Проламывать крышу, обнаруживая свое присутствие, не хотелось. Наташа подошла поближе.— Слишком тихо, — прошептала она, напряженно осматриваясь по сторонам. — Может, спят, — предположил Стив, сам в это не веря. Над головой орали чайки.Наташа смерила его пронзительным взглядом — ветер трепал ее рыжие волосы, и в сероватой дымке она казалось куда моложе, совсем девчонкой. — Сиеста — не самое любимое занятие преступников, — напомнила она, и тут раздался глухой звук — Брок осторожно приподнял тяжелый металлический люк и рукой подозвал группу к себе. Из люка на них смотрела чернота. Не самое приятное зрелище, но оно редко таким бывает. Стив скользнул рукой за спину, закрепляя на ней щит.— Все, как обговаривали, — бросил он напоследок и осторожно ступил на верхнюю ступеньку, хватаясь пальцами за острые домики моллюсков. Спускаться в кромешную мглу — лучшее начало утра, но уж лучше Стив, чем группа. Он хоть проживет дольше. Он быстро передвигал руками и ногами, — небо становилось все дальше и дальше, превращаясь в небольшой кружок света над головой, и это точно уже был не санаторий, потому что в них положены окна и этажи. Сыворотка позволяла ему неплохо видеть в темноте, и то, что он видел, ему не нравилось.Это была прямоугольная коробка. Абсолютно пустая прямоугольная коробка.Стив спустился на пол. Плитка уже потрескалась, местами в ней не хватало целых кусков, где-то с глухим стуком капала вода и раздавалось шуршание крыльев нашедших свой приют чаек. Он обошел прямоугольник по всему периметру, осматривая стены и пол на предмет неожиданных выступов, но кроме зашпаклеванных ставень не нашел ничего, и медленно вернулся к лестнице. Чувство сюрреалистичности не покидало: будто помещение внутри оказалось больше, чем снаружи.— Кэп? — в наушнике раздался напряженный голос Рамлоу. Стив еще раз огляделся. — Никого. Брок ругнулся. — Стив, ты уверен? — Наташа говорила чуть громче, чем обычно — северный ветер приглушал ее голос. — Эти координаты точны до последней цифры. Стив задрал голову. Небо казалось очень далеким и очень маленьким.— Тут никого, кроме меня и чаек. Голос Наташи напомнил Стиву острые японские ножи.— Тогда уходи. Он озадаченно обхватил пальцами перекладину. — Вы не будете спускаться и светить… Штуками? — нужное слово вылетело из памяти очень некстати. Стиву нравились технологии этого времени, позволявшие узнать, есть ли в помещении лазейки, замаскированное оборудование и прочее. Очень удобно. Наташа усмехнулась. — Посветим в другой раз. Стив, я серьезно, поднимайся. Стив полез обратно, не понимая, что произошло. Ему хотелось настоять, надавить, чтобы все следовали плану, да и бред же полный — возвращаться пустыми руками, но в голове Наташи были ноты, которые заставили его напрячься. Он лез быстро, куда быстрее, чем спускался, и оказался на крыше в считанные минуты, глубоко вдохнув свежий морской воздух. — Что? — обескураженно спросил он, заметив выражение лица Вдовы — будто на ее глазах зарезали милого пушистого котенка. — Возвращаемся! — прикрикнул Брок, вызывая круживший далеко наверху (на случай атаки) джет. — Стив, в Вашингтоне произошел теракт, — Наташа дернула уголком губ. — Цель: сын бывшего президента. Твое задание. ***— Капитан Америка выполнял спецзадание Щита в составе группы ?Удар?, — процедил Фьюри в трубку. — Какое задание? Господин госсекретарь, у вас будет полный отчет через полчаса, но при уважении, сейчас есть более… Готов взять ответственность на себя. Всего хорошего. Стив царапал стекло. Толку в этом не было никакого и только раздражало всех окружающих, но уйти ему не давали крепко закрытые двери на магнитах. Он бы проломил их, но Фьюри так поглядывал на него своим единственным глазом, что становилось понятно, — если он дернется в сторону дверей, его прикуют к этому самому креслу. ?Тебе нельзя показываться перед телевизионщиками?, — объяснила ему Наташа. ?Нельзя, Стив?. ?Да без разницы!?, — хотелось завопить ему. ?Плевать на ваших расчудесных имиджмейкеров и прочий бред! Баки… там…?Никто ничего не знал. Бомба сдетонировала в здании, где накануне вечером проходила молодежная вечеринка. Камера запечатлела, как Баки зашел в него поздно ночью в компании незнакомых девушки и парня, и так и не вышел. Стив понятия не имел, как он умудрился снять колодку, не спровоцировав сигнализацию в Щите, но факт оставался фактом. Невозможный ребенок. А теперь он мертв, или скорее всего мертв, — никто. Ничего. Не. Знал.Это сводило с ума.Журналисты, ведущие репортажи с места событий, сводили с ума со всем профессионализмом, и Стив выключил звук, воспаленными глазами наблюдая за бегущей строкой и чуткими кадрами обуглившегося здания, из которого одни за другими выносили страшные черные носилки. В голове крутилось только Баки-Баки-Баки, и больше там не было ни-че-го. В последний раз Стив видел его, собираясь в Щит. Эта миссия была спланирована, пусть и обернулась весьма странным образом, и он знал, что его не будет как минимум несколько дней, о чем и сказал Баки. Тот безразлично мазнул по нему взглядом и ушел к себе, деловито хлопнув дверью. Ночью же, когда Стив уже собирался уходить, он внезапно вышел на кухню и щелкнул кнопкой на чайнике, опираясь на столешницу и наблюдая, как Стив по сотому кругу проверяет, все ли на месте. Браслет уже был на его руке с раннего вечера и отражал мягкий свет лампы. Его голос, уставший, но не сердитый, догнал Стива, когда он уже собирался уходить. — Не помри там, Кэп.Он замер у двери, и, не выдержав, вернулся. Коротко, сильно обнял. И исчез, прежде чем Баки успел сказать хоть слово. В Щит он гнал на такой скорости, что его наверняка фиксировали все дорожные камеры, но Стиву было все равно. Он боялся, что если сбавит скорость, то вернется. Он никогда и не подумал бы, что это и был его последний шанс. А теперь хотелось выть раненым волком — еще минус одна возможность начать с нуля, Стив. Корабль пошел ко дну вместе со своим капитаном, потому что они никогда не бросают свое судно. Даже самые дерзкие из них. Полный штиль и бешеная буря. У Баки были тайны, даже слишком много, и за них его посадили под замок. Но на те тайны Стиву было плевать. Он не смог, не успел разгадать самую главную из них. Не успел разгадать Баки. Сердце сжималось от осознания, что эта жертва — на его руках. Колодку надо было отдать начальству и не выпускать Баки из виду, а не плеваться во все стороны и беситься, что все идет не так, как угодно Капитану Америка. Кто еще из них двоих ребенок. Долгожданное ?свободны до дальнейших распоряжений? в полной тишине прозвучало, как звук выстрела. Стив подорвался на месте и выскочил из распахнувшихся дверей со всей своей суперсолдатской скоростью и не стал оставлять ни щит, ни форму, потому что он был на войне, и так было положено. Он припарковался у оцепленной полицейскими улицы и бесшумно скользнул в проулок. Ему необходимо было увериться во всем самому. Из окон валил густой темно-серый дым, пламени, благодаря усилиям пожарным, видно не было, и Стив, сбрызнув клок американского флага (о, какая ирония!) из фонтана и прижав его к лицу, шагнул внутрь. Дышать становилось тяжелее по мере продвижения вперед, из глаз текли слезы, что затрудняло поиски еще больше, чем дым, проникающий, казалось, в кровь. Трупы вынесли с первых этажей — на верхних по-прежнему орудовали пожарные. Стив упрямо шел, хотя голова начинала кружиться, шел, бешено озираясь, всматриваясь в обгоревшую плоть, не видя ничего.Пожарные даже не заметили его. В здании не выжил никто. Окраина Вашингтона, самого охраняемого города США. Кем были напавшие на семью Баки террористы и сколько Щит не рассказывал Стиву? И где, черт возьми, был Баки? Стив видел плоть, но не видел ничего похожего на этого патлатого упрямца. Голосок в голове упрямо шептал, что он просто не туда смотрит, что он не хочет искать, потому что боится, и голосок был прав на все сто хреновых процентов. Стив не хотел ничего искать.Игра в прятки с детства ему не нравилась. Он вылез из окна на втором этаже и спрыгнул, спугнув какого-то бездомного кота. Одежда пропиталась дымом, в глаза по-прежнему страшно слезились, и Стив знал, что внешние раздражители тут не при чем. Он кусал губы, пока гнал по трассе, хотя движение перекрыли, и парочка полицейских на свой страх и риск пыталась его остановить. Стив на них даже не посмотрел, в щепки разбив ограждение и чуть не слетев с моста.В этом веке и правда не было ничего святого. Был забыт Бог — было забыто его имя, люди не знали, что такое покой, бежали от света как можно дальше, задыхаясь в предсмертной гонке и выхаркивая легкие. Стив умер и думал, что это навсегда. А потом воскрес. Видимо, только смерть и могла стать залогом вечной жизни. Кто же знал, что сыворотка (повышены: силы, рефлексы, выносливость, память) станет не спасением, а проклятием. Не для Америки. Для Стива Роджерса. Он толкнул тяжелую дверь и вошел в подъезд. Нажал на кнопку лифта, но тот не отозвался ни через минуту, ни через пять, которые Стив провел, тупо пялясь в щель между дверцами. Поднимаясь по лестнице, он почему-то вспомнил легенду, которую рассказал ему часовщик в далеком тридцать пятом. Стив тогда зашел починить отцовские часы — старые и дорогие, единственную вещь, которую его мать так и не смогла продать и отдала ему, и часовщик, копаясь в шестеренках и механизмах, вдруг поднял голову. ?Да вы садитесь, молодой человек. Часы — дело тонкое?. Попросил передать ему отвертку с красной ручкой. ?У них тоже есть душа, как у людей. Они притираются к своему владельцу и отмеряют ему время. А иногда и его время отмеряют, это уж как посмотреть?. Часовщик сдул невидимые пылинки.?Время — оно ведь хрупкое. Потерял часы — потерял время?.Подкрутил что-то, склонился над корпусом. ?Хозяин умирает, и часы останавливаются. Некому больше время отмерять?. А теперь сломался лифт. Стив не знал, почему, но эта параллель с часами гулко билась о стенки мозга. Он нашарил ключи и поднял голову. И так и застыл с ногами на разных ступенях, сжимая ключи в ладони. Баки сидел на верхней ступеньке и сосредоточенно ковырялся в своей металлической руке, подчищая пластины, слегка потрепанный, но невредимый. Щит выпал из пальцев и отскочил от ступени, низко завибрировав, но Стив не обратил на это ни малейшего внимания. Баки же вздрогнул всем телом и вскинул глаза. Непонимающе нахмурился, обшарив тело Стива внимательным взглядом.— Ты чего это та…Стив пересек разделяющее их пространство одним большим скачком, вздернул Баки наверх и настойчиво засосал. Его ощутимо потряхивало от шока, он по-прежнему ничего не понимал, но Баки был в его руках, окаменевший от неожиданности, но теплый и по-настоящему живой, и этого всего было слишком много для одного дня. Стив перехватил Баки за шею, зарываясь пальцами в мягкие волосы, и приник к его рту, как умирающий от жажды путник в пустыне. Баки внезапно хныкнул и как-то безвольно обмяк в его руках, разрешая Стиву вести, и ему больше ничего и не нужно было: это ощущалось правильнее, чем что-либо на этом долбанном свете. Руки сползли на талию, крепко стискивая ее в ладонях, Стив оторвался от желанных губ и очертил языком кадык запрокинутой шеи, шепча, как полный безумец: ?живой, живой?. Баки не спрашивал, хотя растерянность так и сочилась из полуприкрытых глаз. Он льнул к нему всем телом, обхватывая руками — бионикой и плотью, позволяя ему творить все, что только придет в голову. А в голове Стива тем временем царил хаос. Баки хотелось любить.Изголодавшееся по чувствам сердце болезненно ныло в грудной клетке, закачивая кровь в вены.Баки хотелось трахнуть.Ибо видит Бог, Стив слишком долго ждал! Это вызывало диссонанс. Это мешало. Он никак не мог прийти к заключению. — Что бы ты там ни думал — забей, — посоветовал Баки, скользя холодными металлическими пальцами по ее шее. — Я не против, Стив. Давай. И Стив давал.Все скопившееся в нем напряжение, все чувства, которые он бережно консервировал в себе всю свою жизнь, вылились на Баки одним мощным потоком. Потому что теперь у Стива был человек, которому он был готов показать себя настоящего — был готов даже тогда, когда хотел поскорее избавиться от этого задания, ощущавшемуся занозой в пальце, когда безропотно глотал таблетки, вручая ему свое доверие. Он пытался быть осторожным. Правда, пытался. Пытался снизить напряжение и жадность, силу, с которой хотелось трогать горячее тело, втирая в чужую кожу свой запах, пытался контролировать себя, думая, что так будет лучше. Но Стив не учел, что перед ним не абы кто, а Баки Барнс. — Я, блять, не фарфоровый, — прошипел тот, отстранившись на мгновение. Его глаза были черными, и его стояк плотно прижимался к бедру Стива. Баки качнул бедрами, притираясь, их члены столкнулись сквозь ткань, и с губ слетело глухое шипение. Ненужные тряпки невыносимо мешали. — Знаю, — просто ответил Стив, опять отстраняясь, вслепую нашаривая ключи и вставляя их в скважину лишь со второй попытки — устраивать милым соседям такое шоу ему не больно-то хотелось. Двери закрылась за ними с глухим хлопком.Они оказались в тихой квартире, и Баки щелкнул включателем света. Облизал греховные губы, склонив голову — мол, чего ждешь опять? Стив вспомнил все то, что эти губы болтали неделей ранее, мазнул взглядом по натянувшему джинсы стояку Баки, и у него окончательно сорвало тормоза. Баки даже вздохнуть не успел, как он пригвоздил его к двери, бесцеремонно приподнимая за задницу и жадно целуя, вторгаясь языком в ненасытный рот и сплетаясь в нем с чужим, дерзким и влажным. Внутри рождалось нечто большое и страшное; нечто, вынудившее Стива издать низкий первобытный рык и прихватить зубами кожу на соблазнительной шее. Из губ Баки вырвался дрожащий вздох, он скрестил лодыжки за его спиной, цепляясь за плечи и комкая ткань костюма в пальцах. Стив с ужасом прикинул, как долго придется выпутываться из бесконечных ремней, и ткнулся лбом в теплую ямку между горлом и ключицей, издав жалобный стон. Баки приподнял его за подбородок и любимым движением лизнул в губы. — Ты слишком много думаешь, — сказал он охрипшим голосом. — А тут надо чувствовать. — Я чувствую, что хочу тебя, — признался Стив. Баки самодовольно потерся о него. — Это радует, потому что я тоже тебя хочу. Блять, ты просто не представляешь, как я тебя хочу.Стив встретил его движение, покрепче сжав ягодицы. — Дай угадаю, у тебя был постер с моим изображением? Баки застонал, почувствовав чужую плоть прямо напротив своей. Стив не разменивался на любезности, грубо проезжаясь бедром по его стояку, лапая за задницу и то и дело срывая с припухших губ совершенно невозможные звуки. — На постерах ты совсем не такой, — задыхаясь, заявил он. — Но, сука, твоя форма… Когда я впервые увидел тебя в ней, мне захотелось грохнуться на колени и тебе отсосать… — Баки даже договорить не успел, а Стива затрясло. Тело полыхало жаром, он балансировал на грани сокрушительного оргазма, а все от нетерпеливого тела в его руках и этого бесстыдного грязного рта.— Мы дойдем до этого, — пообещал Стив, постаравшись сохранить тембр голоса, который предательски дрожал. Глаза Баки торжествующе сверкнули, он мазнул ртом по его рту, сжал ягодицы и спустил одну ногу вниз. Стив тут же воспользовался возможностью.Бухнулся на колени, задрал футболку и, чмокнув чувствительное место прямо над кромкой джинсов, занялся ремнем. Сверху громко ругнулись. Вспомнив прошлый раз, Стив вытащил телефон и не глядя протянул его Баки. Тот, умный мальчик, понял все сразу, но размениваться на мелочи не стал, раздавив устройство в железной руке и бросив на пол рядом со Стивом. Стив посмотрел на то, что осталось от его связи с миром, хмыкнул и бесцеременно стащил с Баки штаны. Тянуть не было сил. Налитый кровью член качнулся перед его лицом, влажный и текущий, чужие пальцы впились в волосы на макушке, Стив коротко глянул наверх и аккуратно наделся ртом на плоть. Бедра под его пальцами вздрогнули, Баки издал разбитый стон, и Стив двинулся губами дальше, плотно охватывая нежную кожу и чувствуя, как головка утыкается ему в горло. Это точно не было тем, к чему он привык, но Баки, казалось, вовсе не заботил его опыт. Он дышал с перебоями, скулил, когда Стив покрывал поцелуями внутреннюю поверхность бедра, всхлипывал, когда он добрался языком до мошонки, растекался по стене, отдавая Стиву контроль. И Стива вело. Он тщательно вылизывал Баки, чувствуя, как собственный член истекает влагой в капитанской форме, и бессильно постанывая в тон. Он думал об этом слишком часто, и теперь один только вид Баки заставлял его член каменеть. Хотелось быстро и по-животному, хотелось медленно и сладко, хотелось почувствовать Баки в себе и скользнуть в пышущее жаром тело. При этой последней мысли Стив чуть не кончил, ткнулся носом в желанную тазовую косточку, сжимая зубы, а затем властно обхватил Баки за бедра и развернул на сто восемьдесят градусов. Баки недоуменно ойкнул, прижимаясь к двери корпусом и оглядываясь через плечо — Стив держал крепко. — Чт… — начал было он, когда Стив прижался губами к левой ягодице, легко и невесомо, лишь пробуя кожу на вкус.— Ты расхаживал в своих блядских джинсах, — он сильнее спустил ткань, — и мне только и оставалось, что пялиться на твою задницу, так что теперь… — Стив бесцеремонно раздвинул округлые ягодицы, — страдай. Мысленно он воздавал похвалу интернету, который ввел его в курс дела по всем аспектам, которые могли бы пригодиться ему в жизни. Порно было одним из них; и если сначала Стив краснел и захлопывал крышку ноутбука, то вскоре освоился. Исследовал собственные фетиши и понял, что хотел бы попробовать.— Твою мать, — раздалось сверху, когда Стив на пробу лизнул маленькую дырочку и обвел контур кончиком языка. Рот наполнялся слюной, стоило ему только представить все те вещи, которые можно было делать с Баки, когда тот был такой податливый и раскрытый. Мокрый.Стив пробежался пальцами по члену, собирая влагу, и, щедро добавляя слюну, толкнулся в Баки языком. Звериный рык, который раздался после этого в его квартире, наверняка напугал всех их ближайших соседей. Бионические пальцы царапнули дверь с такой силой, что щепки полетели, а стройные мускулистые ноги раздвинулись будто бы сами по себе. Эдакий приглашающий жест. Баки был горячий и тесный. Стив трахал его языком, думая, что это самое грязное, что он делал в своей жизни, ни на миг не позволяя Баки дернуться в его руках. Сил вполне хватало, чтобы удерживать то стонущее жадное существо, в которое превратился наследник Барнсов, хотя Баки то и дело порывался развернуться и дотронуться до него. Язык вонзался в истекающую слюной Стива дырочку с влажными пошлыми звуками, от которых голова кружилась, и Стив уже сам не знал, куда себя деть от давящего возбуждения, от которого напрочь отключалось сознание. В один миг ему показалось, что он кончит, и Стив прикрыл глаза, теряя контроль над ситуацией. Этого мига для Баки оказалось достаточно. Он взвился ужом, поворачиваясь, грохаясь на колени и врезаясь открытым ртом в его губы, собирая стекшую по его подбородку слюну и заталкивая ее обратно ему в рот. Пальцы его при этом нещадно дергали ремни на форме, вырывая самые мелкие из них с мясом, Баки трясся, всхлипывая и трясь членом о его живот. — Пожалуйста, Стив, пожалуйста! — взмолился он, цепляясь за его форму, вылизывая его рот и неряшливо проезжаясь алыми губами по подбородку.Стив стащил с него футболку, и теперь они в четыре руки сражались с его пресловутой формой. Баки нетерпеливо ерзал, у обоих стояло будь здоров, а потому процесс шел крайне медленно, что не могло не бесить, но и разрывать костюм ко всем чертям Стив тоже не стал. Форма, как-никак. — Сейчас, детка, сейчас, — пробормотал он, когда они добрались до секретной молнии, и Баки буквально вытряхнул его из костюма. Потемневшие до черноты глаза расширились, пожирая его тело взглядом, и Стив бы смутился от такого внимания, если бы мог. Сейчас это внимание было нужно ему, как кислород. Баки не глядя выпутался из джинсов и вскарабкался на него верхом, пригвоздив к полу своим весом. Костюм он оставил стянутым на стивовых бедрах, изгибаясь по-кошачьи и уже знакомым движением медленно продвигаясь языком наверх — от паха до горла, прикасаясь обнаженной кожей к коже, будто желая пометить его своим запахом. Стив усмехнулся.Собственник. Они оба — ему до одури хотелось взять Баки прямо на этом самом полу, так, чтобы тот горло себе сорвал и вконец расколошматил деревянные поверхности его квартиры. — Думаю, тебе пора, — гордо заявил Баки, сжав коленями его бедра и влажно дыша ему в рот, и Стив даже осмыслить не успел, как он хитро улыбнулся, — внутрь меня. И его ягодицы опустились аккурат на высвобожденный и болезненно-стоящий член Стива. Дальше смена ролей произошла весьма стремительно — Стив обхватил Баки за талию одной рукой и перекатился на него, с силой вжимая в несчастные доски. В серых глазах промелькнуло удовлетворение — Баки мурлыкнул и закинул ногу ему на спину, изгибаясь под таким углом, чтобы глаза Стива оказались на уровне его запрокинутой шеи. Рукой Баки подтащил к себе джинсы, нащупал в них презерватив и зажал глянцевый квадрат в зубах, смотря на Стива так, как будто он был его любимым десертом. Стив забрал презерватив из мигом растянувшегося в фирменной усмешке рта.— А… — начал было он, но Баки нетерпеливо мотнул головой.— Смазка в нем есть. Стив, если ты еще будешь ломаться, я просто… охчертвозьми…Стив умел действовать по команде. Чувствовать сжимающиеся стенки одним пальцем было так же приятно, как и языком до этого. Баки действительно был создан, чтобы его трахали, — а какое еще предназначение могло быть у этой влажной от пота кожи, спутанных длинных волос и губ, которые вынудили бы думать о разнузданном даже Иисуса-блять-Христа? Мысленно Стив поклялся себе, что будет делать это как можно чаще — вот так подготавливать Баки пальцами, не сдаваясь даже при болезненных мольбах и тонких, проверяющих душу на прочность стонах. Баки принимал так хорошо и так правильно; вскоре одного пальца ему стало мало, он начал вилять бедрами в надежде получить больше трения, и Стив добавил еще, проскальзывая в манящую узость костяшками и медленно покручивая пальцы внутри.Баки ломало пополам. Врожденная чувственность играла с ним злую шутку — он отдавал себя всего, выплескивая наслаждение на партнера, и не мог насытиться. Стив подумал, что о нем, должно быть, нечасто заботились правильно, и пообещал себе это исправить. Баки должен был узнать, как это должно быть — без фальшивых обещаний и политической маски цинизма. Его должны были любить всеми возможными способами, потому что в Баки был заключен целый мир, если не больше. Вселенная.— Когда тебе подарили первый велосипед? — хрипло спросил Стив, разводя пальцы внутри, растягивая, и Баки уставился на него, как выброшенная на берег рыба. — Ты… издеваешься? — пролепетал он, сжимаясь на нем и беспомощно подаваясь бедрами вниз. — Да.И Стив резко задвинул пальцы на всю длину, надавливая на давно ждущий этого бугорок, и в ту же секунду Баки содрогнулся всем телом и кончил, пачкая их животы. Его ресницы намокли, губы извергли целых поток проклятий, цепляющихся одно за другое, и Стив ни одно не расслышал, так как в Баки не осталось сил говорить. Оргазм выбил из него силы, прошелся волной наслаждения по мускулам, и Баки дрожал еще несколько минут, пока Стив успокаивающе поглаживал его изнутри. — Я… — выдохнул Баки, поймав его губы в короткий поцелуй, — впервые кончил без рук. Это… — Стив заскользил подушечками пальцев по краями чувствительного отверстия, и Баки снова захлебнулся дрожащим стоном. Стиву же оставалось удивляться, как это он сам не спустил себе в штаны — от такого бы мертвый кончил. Ай да сыворотка. Расслабленный и растраханный Баки Барнс — зрелище не для слабонервных. И пусть в нем сидела какая-то непонятная хрень, позволяющая ему быстро исцеляться, Стив не был намерен его калечить, оставляя на полу, а потому подхватил его на руки, прошел три метра, миновав дверной проем, и плюхнул на кровать. Тот даже не протестовал, посматривая на него с ленцой, которая застилает глаза любого, кому недавно было очень хорошо. Стив аккуратно толкнулся в хорошо смазанную и расслабленную дырочку пальцами, подвигал ими на пробу (Баки смотрел на него, закусив губу), после чего подтянул аппетитный зад к себе поближе, проезжаясь Баки прямо по простыням, и ухмыльнулся. — Ну что, поехали? Толкнулся в него неспешно, смотря глаза в глаза, и сдержанно простонал, оказавшись в жаркой тугости. Баки, еще не отошедший от предыдущего оргазма, осоловело смотрел на него, редко моргал и лишь дышал тяжело и часто. По виску у него катилась капля пота — ночи стояли жаркие — и Стив подцепил ее языком. От Баки просто крышесносно пахло, и принимал он Стива так охотно и терпеливо, будто в этом заключался смысл его жизни, а Стив едва сдерживался, чтобы не засадить ему на всю длину одним мощным толчком. Он старался сделать все правильно, как не делали его предыдущие любовники, которые считали Баки лишь красивой картинкой. Вот только Баки, как оказалось, на удивление быстро приходил в себя. Его мягкий член начал твердеть, когда Стив медленно толкался, засасывая до красноты симпатичное местечко на стыке горла и плеча, и вскоре Баки вскинулся горным львом, резко подмахнул бедрами и потребовал:— Больше. — Не так быстро, — Стив обернул руку вокруг его члена и легонько надавил на мокрую головку. — Стив! — Баки изогнулся на простынях, пытаясь насадиться покрепче, но Стив перехватил его бедра. — Стив! — Я тут, — Стив чмокнул его в уголок рта. — Не хочу тебе навредить.— Ты вредишь мне прямо сейчас! — возмутился Баки. Его член уже принял полную боевую готовность и теперь проезжался прямо по начавшей подсыхать сперме, подтеки которой украшали пресс Стива. Сделать Баки ничего не мог, а потому ему оставалось лишь раскачивать на простынях, как на волнах в океане, в ожидании решения Стива.Будто Стив сам не хотел вогнать член до основания и трахнуть Баки так, что наутро ему бы понадобилась новая кровать. — Я большой, — объяснил он, и Баки приподнял брови.— Так это же прекрасно.— Ты превращаешься в сучку во время секса, ты знаешь? — Стив двинул пальцами по его плоти, заставив Баки на секунду задохнуться. — Кто бы… говорил, — проскулил он. Стив фыркнул и надел Баки на себя до конца, сорвав с его губ вскрик, который совершенно точно услышали в окно ночные пешеходы. Стива даже мысль об этом взбесила, и он на долю мгновения прижал к влажному рту свою ладонь, пачкая губы Баки в его собственной смазке. Баки восторженно блеснул глазами и дотронулся до его пальцев кончиком языка — ну ни капли стеснения или брезгливости! — и широко и сыто облизнулся. Вскинул подбородок, вновь кидая ему вызов.И Стиву сорвало крышу. Он толкнулся, жестко и размашисто, а потом еще, еще, и еще, давая Баки то, что он так хотел. Баки рванул простыни, обхватил Стива за плечи, как единственную опору, которую бы сейчас не сломал, обнял ногами за пояс, притягивая ближе к себе, и подался к нему бедрами. Кулак Стива все еще двигался по члену Баки, сам он прекрасно понимал, что надолго его не хватит, тем более когда Баки, будто бы в отместку, крепко сжимал его внутри, пульсирующий и тесный. Баки был громким в постели — настолько, что Стив то и дело был вынужден зажимать ему рот, проклиная свою собственническую натуру. Но Баки не был против! Ему это даже нравилось, — он всасывал пальцы Стива в рот, проводил меж ними языком и снова принимался стонать. Чувствительный после оргазма, он практически не контролировал свои эмоции — ресницы повлажнели, а звуки перешли в новую тональность. Баки был выжат, всхлипы срывались с его губ, фейерверками разрывая комнату на части, а по прекрасному, искаженному в муке наслаждения лицу текли слезы. Рыдая от удовлетворения, Баки сжался на нем сильнее, чем в прошлые разы, и с протяжным ?Сти-и-ив!? кончил во второй раз. Стив знал, что скоро последует за ним, а потому увеличил темп, балансируя на краю между человеческими и суперсолдатскими возможностями, четко проезжаясь по простате Баки. Тот кончал чуть ли не всухую, дрожал всем телом от каждого толчка, раздражающего чувствительную дырку, но позволял Стиву нещадно иметь себя. Он снова сжался, смотря на него широко распахнутыми влажными глазами, и тут-то Стив и кончил, лишь в последний миг вспомнив, что они напрочь забыли про брошенный где-то на полу презерватив. Эта мысль сдетонировала в голове, как бомба замедленного действия — оргазм вышиб из легких воздух, и Стив выплеснулся прямо в горячее нутро, издав непристойный всхлип и размазывая свою сперму глубоко внутри. — Кто бы мог подумать, что Стив Роджерс любит грязные разговорчики, — немного погодя пошутил Баки, обводя указательным пальцем его сосок. Они лежали на влажных простынях, переплетаясь ногами, и пытались восстановить дыхание. Стив подпер голову рукой и посмотрел на него сверху-вниз, мигом зацепившись взглядом за глянцево-вишневые губы. — С тобой мне только так и хочется говорить, — признался он, чувствуя, как щеки охватывает румянец — подумать только, сколько всего он наболтал…Баки заметил и рассмеялся. — Поздновато смущаться, не думаешь? Стив мотнул головой. — Прости, я…— Нет, — Баки тоже приподнялся. — Не смей извиняться за это, Стиви. Мне именно это в тебе и нравится. С этими словами он обнял его лицо и глубоко, размеренно поцеловал. Стив полыхнул в ответ, оглаживая пальцами талию, которая так и просилась в ладони, сплетая их языки нежно и вдумчиво, ощущая каждое касание и движение. Бедром он почувствовал чужое возбуждение и отстранился, удивленно смотря на Баки, на что несносный проказник лишь лихо вздернул бровь. А потом со смехом дернул на себя, вновь сплетая их тела в одно целое.Александр Пирс молча кивнул самому себе и сделал небольшой глоток янтарной жидкости, прикрывая глаза, чтобы ощутить тонкий вкус во всей его полноте. Напиток ему привезли из далекой страны в качестве подарка, и у него не было причин открывать его до этого дня, и хорошо, потому что такие вещи должны сопровождать лишь особые события. А Александр праздновал, и у него было на то право, потому что первый и самый сложный этап — Внедрение — наконец был успешно завершен.