Глава 1 (1/1)

От жажды умираю над ручьем.Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя.Куда бы ни пошел, везде мой дом,Чужбина мне - страна моя родная.…Я сомневаюсь в явном, верю чуду.И всеми принят: и отвергнут всюду.Франсуа Вийон- Какой же хорошенький!- Боже, какие милые пальчики.- Иии… смотри, смотри, это папа, где папа?Их интонации рядом с братом становились ровными, спокойно-восторженными, словно бы сглаживали всю эту гору неприятностей и проблем, делали если не невидимой, то более… выносимой, наверное.В который раз девчонки восклицали, ворковали и сюсюкали, и в который раз ему было приятно это слышать.- Патрик, - сказала жена, смеясь, поднимая брови. – Просто поверить не могу, как вы его назвали. ?Патрик??!- Это была ее идея, - он пожал плечами. – Мне следовало настоять на своем?- А у тебя варианты-то были?- Нет.Они помолчали, глядя друг на друга поверх кружек с кофе. Они давно умели понимать многое без слов, и развод ничего не изменил.- Ты бы не стал называть его в честь своего отца.- Не настолько я чокнутый.- Знаю, милый, знаю.Она протянула руку и накрыла его ладонь своей. Ее теплая сухая кожа, и это дружеское прикосновение, все было так до боли знакомо, так успокаивало.- Ну, а она как-то объяснила выбор?- Это его крестный отец. Патрик. Ее друг. Лучший друг. Он… странный, безумный, но довольно милый.- Я помню его. Он, кажется, вокалист или музыкант, нечто в этом роде? Крестный отец – как настоящий крестный?- Да. Представь себе.- Вот не знала, что гомосексуалисты могут крестить детей.- Британцы очень прогрессивны, - сказал он с легкой брезгливостью. – А из всех прогрессивных британцев самая прогрессивная у нас Гвен. К тому же он и не гей, он… пансексуал, небинарная персона с неопределенной ориентацией, что бы это ни значило.Дочери захихикали, и Патрик радостно закряхтел и загукал, пытаясь принять посильное участие во всеобщем веселье. Жена только смахнула с лица упавшую черную прядь и слегка пожала плечами.- Мне нравится имя, - заметила старшая. – Это красиво звучит. Патрик Костер-Вальдау.- С этой фамилией все красиво звучит, - фыркнула ее мать. – Ну да ладно. И как ты вообще… справляешься?- Очень даже неплохо, - улыбнулся он. – Видишь? Мне даже доверили побыть его отцом двадцать четыре на семь.- Ну, прежде чем познаешь все радости отцовства, ты это дело проклянешь, - смеясь, пообещала жена. – И не вздумай нас эксплуатировать! Будь честен. Пройди путь до конца.Он прищурился, потом умоляюще сложил руки:- Только один вечер. Я сделаю курицу в вине.- Ах, еще и подкуп?- Прошу вас. Нам будет хорошо… правда?- Мам, ну пожалуйста. Мы тоже хотим!Некоторое время она, напустив на себя суровость, отбивалась, но он уже видел – она уступает и готова пойти на сделку. - И как это вышло, что, едва ты получил в свое распоряжение юного Патрика, так тут же и припряг кучу народа тебе помогать? – она вытащила телефон и начала рассеянно листать сообщения.- Я ужасно обаятельный.- О да, этого добра у тебя хоть отбавляй, - тяжелый вздох.- Нет, серьезно. Поужинаем? Посидим у бассейна? И оставайтесь со мной. Зачем вам ночевать в чужом доме?- Например, затем, что там все наши вещи. И это мои друзья. А дом… Этот дом - твой, он больше не наш.- Черт! Да я ничего там не менял. Сами увидите. Я лягу на диване, хочешь?- Это и странно, что ничего не менял.Он отпил кофе и посмотрел за окно.- Было не до того.- Ясно.- Ну… хорошо, я же вижу, ты хочешь. Спроси напрямую.- Спрашиваю, - она опять вздохнула, - ты не планировал сюда возвращаться?- Вероятно, это было в планах, но в… более отдаленных.- То есть ты всерьез думал, что останешься жить в Лондоне.- Прикинь, - он криво ухмыльнулся, - да, удивительно, учитывая, что там живут мать моего ребенка и мой сын.Она подняла брови, но ничего не ответила. Он беспомощно усмехнулся: мол, прости - бессонные ночи молодого отца, и все такое. Протянув руку, она провела по золотисто-белому хохолку на макушке Патрика:- Какие прелестные волосы. Будь я настроена скептически, и то не смогла бы что-то придумать. Он все-таки ужасно, ужасно похож на тебя.- А, по-моему, на Гвен. Глазища прямо как у нее.- Ну, с этим малышом вам обоим экспертиза ДНК не нужна. Он просто куколка и вылитые папаша с мамой… Иди сюда. Боже, какой сладкий малыш…Она взяла мальчика на руки, аккуратно вытащив из переносного кресла, и начала покачивать. Патрик размахивал своими крошечными ручонками, улыбался и таращился на все вокруг в неизменном добродушном восторге. От матери он унаследовал не только синеву глаз, но и этот добрый, по-британски стоический и веселый нрав, от которого у любого таяло сердце.Мысль о Гвен добавила горечи в остывающий кофе. Это становилось его постоянным modus operandi – думать о Гвен со смесью тревоги, стыда и какой-то детской обиды. В последние недели все, что ее касалось, ранило, глубоко и постыдно болезненно - словно заноза.Как он собирался объяснить людям, что происходит, если и сам толком не понимал?- Нет, серьезно. Что там между вами? Не буду делать вид, что мне действительно интересно, во всяком случае, интимные подробности оставь при себе. Но ты явно как-то… ну, знаешь - напряжен.- Долго рассказывать. Если запрыгнете в мою машину, может, и расскажу. Она хмыкнула, но кивнула: черт с тобой.Наверное, я просто соскучился, подумал он, почувствовав укол жалости к себе.Они уложили Патрика в переносное кресло и вышли на крыльцо ресторана.Послышался топот бегущих ног, сразу нескольких – о, до боли знакомый звук. Их окружило человек пять или шесть. Жена, даже не пытаясь выдавить улыбку, тотчас отвернулась. Дочери уставились заворожено, растерянно ухмыляясь, их притягивала сама ситуация, если не сказать – забавляла.- Это что, айфон?! – крикнула старшая одному из тех, кто добрался первым.- Не хуже других, - он засмеялся. – А тебе что подавай? Ты кто, Кэти Перри? Давай, рассказывай, как тебе младший братик?- Не говори с ними, - процедила жена.- Эй, эй. Пространство, - он попытался очертить руками круг рядом с собой, но не тут-то было. Айфон, а следом чья-то тяжелая камера со вспышкой нацелились даже не в его лицо – а прямиком в кресло с ребенком.Раздражаясь все больше, он сунул кресло жене в руки и загородил обоих собой:- Хватит. Уже не смешно.- И как оно теперь, Цареубийца? Ваши фанаты прямо с ума сходят от радости. А вы?- Ага, - проворчала жена. – Сейчас кипятком уссытся от счастья.- Простите, мэм? Это вы по-датски говорите? А не могли бы пару слов по-английски, может, проясните вашу позицию? Комментарий дать не хотите? Это ведь вас бросили? Вы не могли бы…- Нет, не могла бы, - рявкнул он, отодвигая стрингера за плечо. – Она не могла бы. Оставьте нас в покое. Пожалуйста, отойдите от моей жены и ребенка.- Но вы с ней уже в разводе.Вступать с ними в диалог всегда было невыигрышно, и смотрелось в записи ужасно, но он не мог просто молча отпихивать их, и без того выглядел мудаком. Он посмотрел в дальний конец улицы, с облегчением заметил медленно ползущий с парковки автомобиль. Стрингеры продолжали что-то кричать, вопросы становились все более оскорбительными и нелепыми, и ему пришлось отступить к стене, притвориться глухим и тупым одновременно.Жена тихо выругалась по-датски. Патрик, наконец, проснулся и заплакал, не то уловив напряжение момента, не то от шума и вспышек вокруг.От плача ребенка в нем поднялось негодование, и он сделал шаг вперед, оттолкнув самого ретивого из фотографов. Парень отступил, споткнулся о бордюр и приземлился на задницу, прямо на проезжую часть.- Черт! Да вы издеваетесь?!Возникло некоторое замешательство, в рядах стрингеров родилась - и покатилась маленьким вихрем - лихорадочная, почти праздничная возбужденность.- Я вас засужу, - крикнул парнишка, при этом беззастенчиво и даже деловито принимая протянутую руку.- Нет, не засудишь, - он потянул руку к себе, хотя больше всего на свете ему хотелось разжать пальцы и отправить мелкую сволочь и дальше валяться под колесами машин. - Это вмешательство в частную…- Сука, ты мне камеру чуть не разбил!- Я твою камеру вообще не трогал.- Иди на хрен, чувак. Это было опасно.- Ты просто упал на жопу.- Вы за это заплатите.Крик Патрика становился все громче и надрывнее. Он помог парню встать, затем почти покорно вытащил бумажник и отдал ему смятую купюру в пятьсот баксов. Тот без всякого удивления забрал деньги и сунул в задний карман:- А камера?!- Иди нахрен. Ей-то что сделалось?Это было правдой. Свой драгоценный рабочий инструмент стрингер все это время держал на вытянутой руке– бережно, как младенца.- Какого фига ты такой дерзкий, Цареубийца?- Не зови меня так, - заорал он, и, оглянувшись, услышал лишь щелчки фотоаппарата и звуки зума.Отлично, отлично, просто зашибись.- Вы не могли бы помочь? – его жена умоляюще смотрела на охранника ресторана, который, наконец, соизволил вылезти на шум.- Это Лос Анджелес, - терпеливо и равнодушно отозвался тот. – Привыкайте к местным порядкам. Что вы от меня-то хотите?- Отгоните их отсюда, вы же видите, что творится…- Я ваш личный телохранитель, мэм? Нет? Тогда ничем помочь не могу.Она помолчала, потом выплюнула ему в лицо:- Паскудство!По-датски охранник не понимал, поэтому только улыбнулся - натянуто и кисло.- Помогите нам, - попросил он с неохотой. – Придержите их, пока я буду пристегивать чертово кресло. Иначе мы отсюда никогда не выберемся.- Я могу пристегнуть кресло, сэр, - с достоинством сказал охранник. – Это не входит в мои обязанности, но я могу…Он сунул ему сотню баксов.В конце концов, в сопровождении вопросов, восклицаний, ругательств и под вопль Патрика, они погрузились в машину. Их не отпускали - снимали, прижав камеры к стеклу.Это все, правда, было уже куда привычнее, и он просто осторожно тронулся с места, наблюдая, чтобы стрингеры не попадали под колеса.Дочери помахали папсам на прощание, Патрик все еще плакал. Жена посмотрела на него со смесью брезгливости и сочувствия:- Шестьсот долларов. Дорого же тебе обходится эта новая жизнь.- Откуда я мог знать?!- Эй, на меня не кричи. Пожалуйста.Он вытер бровь ладонью:- Прости. Прости, все так неожиданно…- Ой ли? И часто тебя так ловят?- Нет. Совсем нет.- Пап, они там много всего наснимали.- Ну и хуй с ними.- Эй!Он потряс головой.- Простите. Я не… Я не хотел. Простите все, что втянул вас в это. Это… честное слово, я знаю, у вас есть право не верить, но это действительно первый раз. И я не понимаю…Они отъехали к шоссе и, с облегчением, он прибавил скорости. Замелькали силуэты высоких пальм на фоне багрового от вечерних огней неба – почти иконический образ, сказала бы Гвен.- А говорят, что папсы уже не приезжают, если их не позвать, - заметила старшая с заднего сиденья.- Да, конечно, - с недоверием протянула жена. – Конечно, твой отец сам их раньше заказывал. Но, вероятно…- Ты что, серьезно?! Ты думаешь, я бы их позвал? Вот сегодня? Без предупреждения? Когда я с вами? Когда я, черт побери, с младенцем?!- Откуда мне знать? – жена дернула плечом, потом сокрушенно покачала головой. – Гвен многому тебя научила. Она-то разбирается во всем этом. И агенты, и ее публицисты… у нее неплохая команда. Она… знает, как действовать. С папсами и вообще. Прирожденная звезда.Кривая ухмылка. Он вздохнул с какой-то почти болезненной обреченностью. Посмотрел на время в телефоне, закрепленном на панели его нового джипа.Пока по громкой связи шли гудки, он тупо вперился в дорогу перед собой. Патрик устало, горько хныкал, и девочки по очереди пытались его успокоить, и эти звуки с заднего сиденья раздирали сердце в клочья.- Мы приедем… и я дам ему бутылочку, и он перестанет.- Он перенервничал. Не думаю, что голоден. Просто приедем, успокоимся все… Возьмешь его на руки, и он успокоится. Он из тех деток, кого легко уговорить.- Движение его успокаивает, - сказал он, лишь бы что-то сказать. – Он скоро перестанет. Честно. Я обещаю.- Боже, да это всего лишь детский плач, с каких пор он стал в нашем обществе звуками апокалипсиса?! – с наигранным возмущением воскликнула жена.Это инстинктивное поведение, подумал он. Гвен бы сказала так – это инстинкт, раздражаться и беспокоиться в ответ на детский плач.Трубку, наконец, подняли.- Але. Четыре ночи, Ник, что происхо…- Ты их прислала?!- Что?Сонный, мягкий голос, хриплый и растерянный. Он мог вообразить след от подушки на ее щеке. И ее светлые волосы, свисающие вдоль лица. У нее была манера отвечать на ночные звонки, разговаривая сверху вниз, положив телефон на постель.- Ты слышишь?Пауза. Она, без сомнения, услышала плач сына.- Патрик. Заенька, ну ты чего там, не надо. Не надо, не плачь, мама с тобой, - забубнила она виновато и торопливо. – Ник! Я скоро приеду, я… я могу даже билет поменять, если что. Он в порядке? Точно в порядке? Скажи, что с ним все хорошо.- Я спрошу еще раз, Гвен. По слогам. Прочисти свои чертовы уши. Это. Ты. Их. Прислала?- Да кого?!- Папсов, еб твою мать. Считаешь, это была хорошая идея?- Полегче.- Я задал простой вопрос.- Я не… Господи, ты что, пьян?- Я за рулем.- Когда это тебе мешало? В последнее время и не такое вытворял.- Знаешь, что? Завали хлебало, вообще! Я чуть не попал на деньги, спихнув стрингера с тротуара. Если бы с ним что-то случилось? И пришлось отстегнуть ему пятьсот баксов.- Это… ты серьезно?! Ты дал ему деньги? Наличные? Ник…- Да пошла ты. Со мной были люди. Моя семья. Мои дети. Твой, черт побери… твой собственный сын! Слышишь, как он теперь орет? Они его напугали. Они нас прессовали, словно преступников каких на выходе из суда. Это было унизительно. Это было… Блин. И если я узнаю, что к этому приложила руку ты или твоя ебанутая, повернутая на лайках, пиарщица, то, клянусь тебе…- Я ничего об этом не знаю, - трудно было определить по голосу, расстроена она или просто устала. – Послушай, мне нужно… черт. Мне нужно поменять прокладки на груди, и я наберу тебя, и мы поговорим спокойно, хорошо? Ладно, Ник?- Не надо. Спи дальше. И поговорить тебе стоит со своей пиар-командой, а не со мной. С теми, кто до сих пор тебе советует, какие трусы надеть на кастинг. Пока.Он сбросил звонок, стараясь ни на кого не смотреть. Некоторое время все молчали, даже Патрик притих, словно бы уловил всеобщее потрясенно-мрачное настроение.- У-уф, - с наигранным изумлением проговорила жена. – Уф! Это было… жестко. Может, не стоило так?- Я все сказал правильно.- Ты практически орал.- А кто бы сдержался?- Может, она и правда ничего об этом не знала? – с заднего сиденья раздался голос разума, но он лишь рассержено потряс головой.- Вы ее недооцениваете.- Рассуждая логически, может, хотела тебе помочь?- С чем же?- С карьерой. Что-то у тебя не слишком… Честно. Не слишком все складывается.Он отмахнулся, чтобы не слушать продолжения:- Все не так должно было сложиться. Вообще.- Да, ты в последнее время наделал… дел.- Ну, я за свои ошибки отвечать готов. Вопрос к Гвен, готова ли она.