16. (1/1)

— Арин, — настигла наконец Сана убегающую девушку в пустом коридоре. К её удивлению та была настолько прыткой, что могла исчезнуть с поля зрения суккуба в мгновение ока. Но, к счастью, Арин не стала мучить девушку и заставлять бегать за ней по всему университету, а просто остановилась, будто не желая или же не смея поворачиваться. — Мы же так хорошо разговаривали. Не хочешь поделиться проблемами? Положив руку на плечо, Сана медленно развернула подругу лицом к себе и попыталась прочесть в этих сожалеющих глазах хоть что-нибудь ясное. Но нет. Они были мутны, будто совсем не хотели раскрываться. Она заметила эту особенность и в день их знакомства, когда Дая решила представить ту самую миленькую девчонку, что помогла в день её первой учебы. Конечно, знакомы они от силы два дня, но Сане и этого хватило, чтобы сблизиться с этой смертной и проникнуться симпатией. Она хотела бы, чтобы отношения стали ещё крепче, но, пока та не откроется по собственному желанию, ни о каких крепких узах речи и быть не может. — Сана, спасибо тебе, — сжала та чужую руку и грустно улыбнулась, — но их слишком много, чтобы вываливать на ваши с Дайей плечи. Я справлюсь как-нибудь сама. — Точно? — не верила шатенка, но, понимая, что и наседать на неё будет не корректно, решила лишь придать уверенности. — Знай, что ты можешь надеяться на нашу поддержку в любой момент. Как после таких слов не проявиться искренней улыбке на грустном лице? Арин не могла не восхищаться таким добрым суккубом, как Сана. На первый взгляд, она ничем не отличалась от других, была властной, временами жестокой, высокомерной и даже коварной, что заметила до знакомства, но чем больше узнаёшь, тем больше понимаешь, что она намного человечнее, чувствительнее и нежнее своих сородичей. Словно обычный человек, с некоторыми демоническими способностями, к слову, но суть не в этом. Она была другой, любящей и возможно, взаимно любимой. Безвинной. Она оказалась тем суккубом, которому не хотелось делать больно. И отчасти, это играло против самой Арин. — Я знаю, — неловкость было не скрыть, но от искренности слов было куда больше впечатления. — Спасибо. — Тогда... — хотела было Сана расстаться с подругой, как кое-кто позади неожиданно подхватил её за талию, выбивая весь воздух из лёгких. Взмыв вверх и также резко приземлившись, Сана начала с воплями колотить высокого парня за резкость и бестактное обращение. — Малышка моя, — целовал Хосок лицо раздутого суккуба, одновременно уворачиваясь от резких кулачков, — я так соскучился. — Дурак. Всё, прекрати... Прости, Арин, этот невоспитанный — мой парень. Чон Хосок, — всё же засмеялась Сана, представляя их друг к другу. — Приятно познакомиться, — замялась Арин, теребя лямку сумки и не решаясь встречаться с парой удивлённых глаз, которые наконец удостоили честь заметить её. — Взаимно, — вышло как-то сухо, но Сана не стала придавать этому значения. Она лишь хотела прижаться к любимому поближе и чувствовать его тепло, которого не хватало до безумия. — Я тогда пойду, — прошептала Арин так, чтобы её не услышали, но от острого слуха суккуба это не прошло незамеченным. — Встретимся на паре, — помахала ей вслед Сана и с улыбкой повернулась к парню. — Хо? Что это за взгляд? — в шутку произнесла она, но тот всё не отрывал задумчивого взгляда от уходящей фигуры, чем здорово насторожил свою девушку. Ей пришлось пощёлкать перед его лицом, чтобы он проснулся. — Ты что специально? — А? — пришёл в себя Хо и сразу же чмокнул в губы Сану, прижимая крепче в своих руках. — Нет, всё в порядке. — Думаешь, я не заметила, как ты на неё пялился? — прищурилась та, но должной эмоции не проявила, потому что в данный момент, когда она осознала, что невероятно скучала, просто не могла на него злиться. — Малышка, это не так. — Ну, смотри у меня, — хмыкнула она строго, но тут же заулыбалась строившему в это время милые рожицы Хосоку. Она безумно скучала. Его вид, его запах. Ей просто хотелось остаться в его объятиях и никуда не уходить, чтобы никто их не побеспокоил. Она знала, что с последним проблем не будет, вот только сейчас беспокойство шло не от физического лица. А от собственных чувств. Сана совсем не глупая, наоборот, умная настолько, что перехитрит любого. Ей ничего не стоит разглядеть эмоции смертных насквозь. Ведь они для неё как открытая книга, строчки которой исписаны огромными буквами. И сейчас она чувствовала, что что-то определённо было не так. Между Арин и её Хосоком. Что-то, что заставляло сомневаться, как бы та не успокаивала себя и не винила своё острое чутьё в необоснованном сомнении. Но что поделать? Невозможно с лёгкостью проглотить застрявший ком обиды в горле. Да, именно обида. Ведь Хосок не договаривал. Он умалчивал о чём-то, что было важно, о чём должен делиться с Саной. Доверять ей... Что ж, теперь перед девушкой внезапно возник густой туман, через который ей предстоит найти путь к правде и достать ответы собственноручно. И она найдёт, не сомневайтесь, но чуточку позже. *** Ночь. Прекрасное время остудить голову. Что, как не прекрасная тьма, даст успокоение блуждающим мыслям. Даст то, чего так не хватало измученному Чонгуку. К сожалению, день, который начался с великолепного пробуждения под лучами солнца, закончился тяжелым грузом сожаления. Чонгук всё ещё прокручивал свой разговор с Юнги-хёном. Как просил не беспокоить старших хёнов, как просил уважать их выбор и не рассказывать небылицы. Но какого было его удивление, когда Юнги хён просто послал его. Растоптал его просьбу с впечатлением о нем, как о мудром и добром хёне, на которого можно положиться, и закончил раздражающий его разговор с предупреждением не ввязываться в чужие дела. Чонгук не понимал такую резкую перемену. Возможно, он и правду лез, куда не нужно было, это кого угодно могло раздражать, но оставить ситуацию, в которой он нечаянно оказался доносчиком, не мог. Чонгук должен взять хоть частичку ответственности. Или хотя бы попытаться исправить это недоразумение. Вот только ему не позволили. Он оказался связанным по рукам и ногам с ещё висящим на нём тяжелым чувством вины. Пройдя не мало поворотов, Чонгук наконец увидел панорамное окно в конце пустующего тёмного коридора общежития и прибавил шагу. Ему как никогда нужно было остаться наедине и подышать свежим воздухом. Время было далеко за полночь, он не мог отворить тяжеленные входные двери корпуса, просто чтобы выйти во двор покурить, но благо днями ранее нашёл дополнительное место, где можно остаться наедине с собой. Потянув стеклянную дверь, Чонгук сразу же почувствовал приятную прохладу обволакивающую всё тело. Закрыл глаза и потянулся к каменным перилам, начав глубоко дышать. Простояв несколько минут в идеальной тишине, он открыл глаза и поднял взгляд на небо, которое было усыпано, к его удивлению, бесчисленным количеством ярких звёзд. Это было прекрасно. Красиво настолько, что нельзя сдержать улыбку. Настолько, что невозможно не предаться драгоценным, как эти звёзды, воспоминаниям, согревавшим душу юноши не один год. Воспоминания, где был его отец. Живой, здоровый и счастливый. В ночи, как эта, рассказывающий интересные истории. Возле жаркого костра и под ярким небом вроде этого. — Я скучаю... — прошептал Чонгук. Неожиданная и болезненная смерть до этого абсолютно здорового человека кого угодно может шокировать. И было бы естественно найти ответы на кучу возникших вопросов. Но сколько бы ни копались мать с сыном, экспертиза показывала одну единственную причину. Внезапная сердечная смерть. Верилось ли Чонгуку в это? Нет. С того самого дня, как выявили диагноз, все эти пять лет он ни разу не верил в эту чушь. Да, отрицание смерти отца естественно для любящего сына. Но кроме чувств были три веские причины, чтобы который год копать под те трагичные обстоятельства. Отец Чонгука, мистер Чон, был тогдашним действующим спортсменом. Здоровым и очень активным. Отчего следует, что проблемы с сердцем — это полная брехня. Во-вторых, Чонгук не мог вспомнить события, которое привели его отца к смерти. Он помнил, как в тот вечер ждал его у крыльца родительского поместья. Как беспокоился о чём-то. Но после всё как в тумане. Будто перед ним опустили занавес и открыли в момент, когда нужно было подхватить падающее наземь тело. Он кричит, зовёт на помощь. Разрывается от душевной боли в груди и физической в ногах... Вспоминать об этом Чонгуку всегда тяжело, но он понимал, что воспоминания, хоть и болезненные, нужны, чтобы понять внезапную потерю памяти. В третьих, пропала одна вещь, которую мистер Чон никогда не снимал ни при каких обстоятельствах. Что находилось всегда при нём, а после должно было перейти к наследнику. Но она пропало с указательного пальца. Родовое золотое кольцо.