Глава 1 (1/1)

Открыть глаза мне удалось только с третьего раза, и то, прилагая неимоверные усилия для этого. Мир встретил меня резким светом и обилием белых оттенков, отчего мои и так настрадавшиеся веки снова закрылись от неприятных ощущений, а несколько слезинок скатились по щекам. После нескольких минут, потраченных на привыкание к освещению, мне, наконец, удалось рассмотреть комнату, в которой я находилась. Потолок идеально белый, из его центра свисает небольшая люстра, декорированная под азиатский фонарик из рисовой бумаги. Стены приятного для глаза кофейного цвета со светлыми полосками, пол также абсолютно белый. Несколько кресел с подушками и большие зашторенные окна только придавали уюта, спокойствия и безмятежности, и я хотела снова провалиться сознанием в долгий сон, если бы не одно но! Мой затуманенный разум и совершенно ничего не соображающий мозг смутило медицинское оборудование, которое издавало еле слышный писк, а также капельница, которая зловеще нависала надо мной. Ну, а добило меня осознание того, что на моем лице надето подобие маски с трубкой, из которой поступал спасительный газ. Я испугалась и неосознанно дёрнулась в сторону, упираясь в бортики койки и утаскивая за собой капельницу, которая ударилась об ножку всё той же койки. Раздался довольно громкий металлический звон, неприятно отдававшийся в моих ушах, которые давно привыкли к совершенной тишине. Раздались шаги, и, не успев, опомнится, я увидела в комнате взволнованную девушку в тунике и брюках нежно-зеленого цвета. Она посмотрела мне в глаза, словно увидела привидение, и сразу же выбежала из палаты, что-то крича. Я вновь почувствовала тяжёлую усталость и неспособность двинуть вновь хотя бы пальцем, мой непроизвольный рывок дал о себе знать. В голове загудело, началась ненавистная мигрень, из-за которой потемнело в глазах. Мне пришлось зарыться в подушки, чтобы хоть как-то облегчить свои мучения. Я вновь прикрыла на минуту глаза, а очнулась только, когда увидела рядом стоящего педантичного мужчину в белоснежном отглаженном халате с рубашкой, узорами для которой выступали мелкие нарисованные крабы. Мне, кажется, или я схожу с ума? Но как бы, ни был в порядке мой настрадавшийся мозг от недавних потрясений, этот необычный человек с необычной рубашкой никуда не исчез, а с помощью ещё нескольких помощников, просматривал что-то на аппаратах рядом и не отходил от меня, прощупывая пульс и проверяя рефлексы моего организма. После нескольких минут исследований, он вновь что-то сказал, сжав мою руку, пытаясь обратить на себя моё внимание, но, честно, признаться мне было не до него. Моё по-прежнему полностью офигевшее лицо полностью передавало состояние моего сознания и тщетные попытки серого вещества понять хоть что-то. Мало того, что я нахожусь непонятно где, не понимаю, что говорят эти люди, так ещё и почему они трясутся так надо мной. Чувствовала я себя отвратно, это ничего не сказать, но что здесь происходит? Неосознанно я попыталась вырвать свою ладонь, но мои титанические попытки не увенчались успехом, поэтому мозг не нашёл решения лучше, как удалить ненужную влагу из глаз, и по моим щекам полились обильным потоком солёные слёзы. Лицо мужчины изменилось на испуганно-смутившееся выражение, и он кого-то позвал жестом руки, и только сейчас, мне удалось расслышать его речь. Это был точно азиатский язык, так как преобладали шипящие звуки, да и внешность незнакомцев говорила сама за себя, но из-за немого шока и страха я не могла ничего понять, или хотя бы уловить смысл из жестов. Мне показалось, это были корейцы, насколько я могла судить из своей связи по средству родства со стороны папы, но так как мне никогда не приходилось сталкиваться с языком и в целом культурой исторической родины одного из родителей, я могла ошибаться. Доктор, данный вывод я сделала благодаря халату, вновь попытался контактировать со мной, но в этот момент в палату вошла еще одна девушка, тоже в похожих брюках и тунике, но уже в нежно-сиреневой расцветке. Она присела рядом, ободряюще улыбнулась, и заговорила на английском, опять же пытаясь вытянуть из плачущей меня хоть слово. —?Здравствуй, я Е-Вон, Соня, ты только что вышла из состояния комы, в котором пробыла три недели, эти врачи помогут, всё в порядке, если сможешь, то скажи что-нибудь. —?Она говорила медленно и внятно, при этом жестами, поясняя смысл предложения. Её доброжелательная улыбка немного помогла мне расслабиться, слёзы прекратились, и я попыталась кивнуть и ответить, как и просила эта девушка. Вышло не очень, да и моё ?yes? показалось мне недостаточно убедительным. Е-Вон снова улыбнулась, и что-то сказав рядом стоящему доктору с классной рубашкой, вышла из палаты. Рядом стоящие медики снова зашевелились, продолжая выполнять свою работу. После того, как эта милая девушка удалилась, мне и вправду немного стало легче, по крайней мере, теперь всё встало на свои места. Воспоминания, словно снежный ком, сплетаясь с известными фактами, возникали у меня в голове, и чем больше я думала об этом, тем больше ужасалась сложившейся ситуации. Я вспомнила, как возвращалась домой, спешила на тренировку, вспомнила веселящихся детей, напуганные глаза мальчишки, крики хозяина стройки, хруст, вспышку боли и непроглядную темноту. Одна только мысль об этом ввергла меня в состояние ужаса, было еще множество вопросов и так мало ответов, ведь я не только не в состоянии, что-либо внятно произнести, но ещё и покинувшие меня врачи несколько минут назад строго запретили мне перенапрягать свой организм. Знание языка у педантичного доктора было не блестящее, но в целом я уловила смысл, и после моего удовлетворительного кивка, который на этот раз вышел намного лучше, мне разрешили снять кислородную маску с силиконовой трубкой, капельницу не тронули, возможно, так надо. Примерно через час, который я посвятила втыканию на колоритную люстру и вспоминанию моментов до и после комы, ко мне вернулась Е-Вон, держа в руках тарелку с субстанцией, напоминающей жидкую овсяную кашу. Она помогла мне поднять свой корпус, чтобы сесть и не откинуться назад на подушки, и вложила мне в ладонь ложку. Никогда бы не подумала, что заново учиться есть будет так сложно: конечности не слушались, ладонь дрожала, будто собралась отплясывать ламбаду, а неприятные спазмы в мышцах только усугубили ситуацию. От такой беспомощности я готова была снова заплакать, чувствуя свою жалость, но в последний момент сдержалась, чтобы не расстраивать девушку рядом со мной, ведь она нянчилась и тряслась со мной, будто с младенцем. Или Е-Вон такой добрый человек, либо русскому человеку просто непривычно видеть в медицинском учреждении заботу и ласку, вместо равнодушия и раздражения. В общем на пятнадцатую попытку и также после своеобразной зарядки для пальцем мне удалось поесть. Каша давно остыла, но это меня нисколько не смутило, я чувствовала хоть какую-то радость от маленькой победы над собой и над болезнью. Так мне сказала моя добрая сиделка, которая, как оказалась, работает медсестрой, и в основном, ей доверяют иностранцев и детей, за её знание английского и располагающий к себе характер, и с этим утверждением я была полностью согласна. Девушка явно обладала нечеловеческим терпением, состраданием и пониманием. Также Е-Вон рассказала об операции, за проведение которой был ответственен тот врач в экстравагантной рубашке. Процедура проводилась по восстановлению моего позвоночника и частей таза, которые пострадали в результате обвала на строительных лесах, и как оказалось для всех стало неожиданностью, что я пришла в сознание. После операции уже прошло три недели, и мало кто надеялся на счастливый исход. Деньги на операцию мне собирали целой страной, но российские клиники не могли оказать нужную помощь, и поэтому свои услуги предложили доктора Южной Кореи. Как мне показалось, сыграл ещё тот факт, что мой отец был этническим южнокорейцем, и он давно грезил о том, чтобы перевезти нашу семью именно сюда. После этих слов, меня стал волновать ещё один вопрос: а где же мои родители и что с ними? Заметив на моем лице тревогу, Е-Вон успокоила меня, сказав, что они прибыли сюда вместе со мной, и что опять же мне не о чем волноваться и всё будет хорошо. Это я слышала уже в тысячный раз, но так хотелось верить в эти оптимистические утверждения, и я поверила. Полностью расслабившись, я слушала рассказы девушки, а после послушно легла отдыхать по её совету, так как сегодня ?достаточно потрясений и открытий?. Вечером она обещала меня снова навестить уже вместе с лечащим врачом на осмотре, а после тихо вышла, прикрыв дверь. Ещё некоторое время бездумно лежала на койке, зарывшись в подушки, но вскоре меня потянуло в сон, и я с удовольствием уснула под писк медицинской аппаратуры.